– Ты бы хоть позвонила, – ласково заметил папа, не ожидая увидеть меня в прихожей с чемоданом на закате дня. – Я думал, у вас сессия в самом разгаре.
– Сюрприз! – на моем усталом лице нарисовалась вымученная улыбка. – Не переживай, в понедельник я вернусь к своим студенческим обязанностям.
За быстрым поцелуем в лоб, в который, казалось, отец вложил всю любовь и заботу, последовали дежурные вопросы о моих успехах и такие же дежурные ответы.
– Вчера был у Леоне: Миа уже в городе, спрашивала про тебя. В июле Джейсон приедет…
– Хорошо, что она вернулась, – я намеренно проигнорировала слова о бывшем женихе, имя которого слишком часто всплывало в речи отца. – Мы давно не общались, надо это исправить.
Наши родители знали друг друга еще с тех древних времен, когда молодежь объединялась под лозунгами «Занимайтесь любовью, а не войной» и воспевала свободу во всех ее проявлениях. Постепенно дружба ребятишек с улиц переросла в нечто большее: в восьмидесятых папа с дядей Кармайном стали бизнес-партнерами; а рыжеволосая красавица, их общая подруга Лорейн, из них двоих предпочла последнего. У счастливой четы родился Джейсон, а двумя годами позже – Миа; такие разные и по-своему обаятельные. С новообретенной “сестренкой” мы в детстве делили песочницы и игровые площадки, в школе – соседние парты и девичьи секреты. Родителям даже пришла в голову замечательная идея: закрепить неумирающую дружбу и надежное партнерство брачным узами. Между мной и Джейсоном, разумеется. А я не возражала, в тринадцать-то лет…
Мое желание спрятаться в раковине отшельника было велико, но у вселенной, как обычно, имелись свои планы. Вернее, у Мии, которая слезно умоляла выгулять ее вечерком, иначе она сдохнет от тоски. Я согласилась увидеться, обсудить прошедший год и насущные проблемы моей рыженькой сестренки за парой коктейлей.
Правда, на приключения и новые знакомства не была настроена – перед взором призрачным оазисом маячил родной пентхаус и излюбленное местечко у бассейна под открытым небом Брайтпорта. Это был один из таких дней, не самых удачных и продуктивных в моей жизни, когда не хотелось привлекать лишнего внимания, а неуверенность в себе ощущалась особенно остро и подавляла волю.
– Ты меня обижаешь! – пискнула Миа в трубку, когда я поинтересовалась, не подстава ли это, и придет ли подруга на встречу одна. Пришлось поверить на слово. Все дело в том, что семейство Леоне, исключая лишь самого Джейсона, стремилось столкнуть нас лбами и помирить любыми доступными средствами. Расстроенные, что после школьного выпускного наши дороги разошлись, они продолжали надеяться на совместное будущее «ЭйДжей» и силу любви, которая способна победить все.
Сегодня в музыкальном баре с громким названием «The Greatest Hits» посетителей собралось немного. Справа от входа длинной змеей вилась барная стойка, на стенах, отделанных под красный кирпич, пестрели разноцветные плакаты музыкальных коллективов и светились неоновые вывески, за спиной бармена сверкали полки с посудой и бутылками из темного стекла. В центре небольшого зала возвышалась временно пустующая сцена для выступлений; напротив нее рассыпались деревянные столики на четверых, у одного из которых мы и приземлились, а вдоль стен в ряд выстроились мягкие диванчики, всегда забитые до отказа.
Знаете, как это бывает: вы планируете тихий вечер в тесной компании, но на горизонте обязательно возникает знакомый; он призывно кричит через весь зал ваше имя, размахивая руками, и приглашает за свой столик, облепленный толпой из пугающего количества людей.
В тот вечер таким знакомым оказалась Рейчел Кирби, «заводила, душа компании и классная девчонка», как писали ее поклонники в школьном альбоме. Не то, чтобы мы с девочками ее не любили, просто она то и дело пыталась втиснуться в нашу троицу «ангелов Чарли» в старших классах, которая состояла из меня, Мии и Трейси. У нас уже была яркая и неповторимая блондинка, зачем нам еще одна? Рейчел с завидным упрямством игнорировала нашу легкую неприязнь к ее обществу, вот и сегодняшний вечер не стал исключением.
– Придется пойти, ведь «Рей не принимает отказов», – уныло передразнила я, изобразив кавычки в воздухе. Излюбленная фраза блонди, уже порядком набившая оскомину, навечно врезалась в память.
Расчесывая алыми ногтями свой наспех собранный хвост, я искала глазами официанта.
– Только не говори при ней о Лоренцо, – попросила Миа, допивая лаймовый дайкири.
История о негодяе-фотографе с фальшивым итальянским акцентом, который навешал лапши на уши моей маленькой рыжуле, развел ее на ню-фотосессию, трахнул в своем потертом форде и свалил по-английски, останется между нами.
Несчастный дубовый столик ломился под тяжестью прозрачных емкостей, алкогольных напитков и разнообразных закусок. Они перемежались с телефонами в ярких чехлах, чьими-то толстыми пальцами, отбивающими невнятный ритм, сумочками, зажигалками и стройным рядом из пачек сигарет. Пламя свечи в стакане из жаропрочного стекла подпрыгивало и играло в лабиринте собственных отражений. Легонько пожав руки веселящимся парням и девушкам, имена которых забыла через минуту, я сиротливо приземлилась рядом с Рейчел на край диванчика со скрипучей обивкой из кожзама.
В нескончаемом гуле голосов и взрывах смешков в нашей компании, я чувствовала себя чужой и потерянной, чего не скажешь о Мии. Она нашла временное утешение в этом шуме и отвлекалась от собственных переживаний как могла. Я ей не мешала и то рассеянно улыбалась однокласснице, то смаковала сливочно-кофейный Бейлис, то вертела в руках смартфон, а когда уже была готова завыть от тоски, зал стал постепенно погружаться во тьму. Под редкие аплодисменты на сцену выходила четверка молодых людей – участников местной группы Hollow Faces.
– А я их знаю, – с гордостью сообщила Рей мне прямо в ухо, затянувшись своим любимым еще со школы Вогом. Всегда терпеть не могла эту марку. – Вокалиста даже слишком хорошо. Классный мальчик. Сам песни пишет.
Как выяснилось, его звали Кейн, и он не только пел, но и играл на бас-гитаре; слева от него над синтезатором колдовала экзотичная Эддисон, справа – симпатяга Тим с волшебными руками заставлял душу трепетать от своих аккордов, а еще чуть позади по тарелкам и барабанам стучал крепкий Люк.
У неуютного края дивана имелись свои преимущества: взору открывался вид и на музыкантов, и на весь остальной зал. Можно было с легкостью отрезать себя от соседей по столику и вдоволь насладиться живой музыкой. С первого аккорда, с первого слова, произнесенного хрипловатым голосом «классного мальчика», меня начало уносить куда-то далеко-далеко, и все, что происходило за пределами сцены, больше не интересовало. Ни рассказы назойливой блондинки, ни попытки горластого парня перекричать музыку, ни приглушенный звон посуды и бутылок, эхом перекатывающийся от стола к столу.
Он в самом деле пережил так много боли, как пелось в песне? У него правда была зависимость?.. Хотя сейчас этим трудно кого-то удивить. А почему он скрывал лицо? Не верю, что обладатель такого красивого баритона может оказаться стремным. Возможно, он прятал какой-нибудь шрам? Или все гораздо проще: это сценический образ? Грим под череп в стиле Хэллоуина закрашивал лицо лишь наполовину; тень капюшона скрывала глубокие темные глаза, налитые вселенской тоской; угольная челка путалась с пушистыми ресницами, тонкие длинные пальцы, закованные в шипастые кольца, с какой-то трепетной нежностью цеплялись за микрофон; темно-синие джинсы и конверсы завершали образ. Мелодичный голос заполнял налетом сплина весь зал, и с каждой секундой я влюблялась в вокалиста, в музыку и настроение, что создавали эти ребята.
Не зная, видит ли меня Кейн с довольно ярко освещенной сцены, я в порыве какой-то восторженности и поклонения достала зажигалку и осветила вспыхнувшим пламенем свое лицо.
Посмотри… Ну же, посмотри на меня.
Голова с симпатичным профилем медленно качалась из стороны в сторону, рывками скидывая надоевшую челку с глаз, и наконец по инерции повернулась к нам. Взгляд из-под черных мило нахмуренных бровей выхватил мой силуэт из полумрака. Губы сами растянулись в смущенной улыбке, а рука с зажигалкой зажила своей жизнью и поднялась над макушкой. Череп со сцены блеснул ответной улыбкой в ответ, темные глаза приветливо обдали теплом. Моему примеру вдохновленно последовала Рейчел, за ней подтянулась вся наша компания, а затем и остальные посетители бара. Полумрак зала разрезали вспышки, то тут, то там возникая над множеством голов. Волны желтых светящихся шариков мерно покачивались в такт музыке, создавая неповторимую атмосферу тепла, уюта и единения душ.
Сет-лист оказался небольшим: всего пять треков, и талантища, что своим исполнением нарушили мое душевное спокойствие, под аплодисменты и одобрительный свист покинули сцену. Выглядеть помешанной фанаткой перед группой вовсе не хотелось, просить звезду школы познакомить с ними – тем более, но помощь пришла, откуда ее не ждали.
– Рейч, можешь позвать их к нам за столик? – пролепетала Миа, изрядно налакавшись содержимого одной из бутылок.
Но у находчивой души компании была идея получше: толпа из пятнадцати человек, включая «классного мальчика» и его друзей, спустя пару часов ввалилась в летний дом в скандинавском стиле, принадлежащий семейству Кирби. Ночь обещала быть долгой, но смутная надежда на знакомство с обладателем самого красивого в мире голоса согревала изнутри посильнее ликера.
Нежелание выходить из зоны комфорта, как и снующие туда-сюда гости, всеобщая возня, пьяный хохот и нескончаемый треп языками под тихую музыку загнали меня на кухню. Отыскав в огромном холодильнике минералку, я жадно припала пересушенными губами к горлышку и облокотилась на прохладный кафель стены.
А стоит ли?..
Стоит ли снова бросаться в мир, где под идиотским предлогом разобьют мое сердце? «Мне надо думать об учебе», «Я не готов к отношениям», «Ко мне вернулась бывшая» ...
Три парня после Джейсона, не считая мимолетных увлечений, которые мне действительно нравились. Нам было классно вместе, но в один момент сказка обрывалась – когда я по уши влюблялась.
Эти болезненные воспоминания превращали меня в жалкое закомплексованное существо. Заставляли думать, что я – всего лишь пустышка с милым личиком и спортивной фигурой. К сожалению, внешностью не удержишь человека надолго, если хочешь чего-то большего, чем общая постель.
Но стоит ли?..
– Вот ты где! – в дверном проеме возникла Миа, вырвав мой разум из плена самоедства звонким голоском.
Я еле успела бросить пустую пластиковую бутылку в мусорное ведро, когда подруга по-хозяйски взяла меня под руку и потащила на веранду.
Ночные бабочки и мошкара, танцуя и сталкиваясь друг с другом, настойчиво бились о лампочки, дверь с москитной сеткой то и дело распахивалась от входящих и выходящих гостей, листья виноградной лозы на деревянных опорах дрожали от ночного ветерка.
Часть Hollow Faces оккупировала один из подвесных диванов: Эддисон висла на Тиме, не отпуская его ни на шаг. Светловолосый Люк развлекал своими шутками друзей хозяйки дома, занявших второй диванчик напротив. И только один вокалист прятался в самом отдаленном кресле, куда еле доставал приглушенный свет гирлянды. Парень крайне заинтересованно наблюдал за тем, как язычок пламени игриво выглядывал и исчезал под металлическим колпачком зажигалки, и изредка обводил тусующийся народ безразличным взглядом. Рейчел все порхала вокруг него, стреляла глазами, одаривала якобы случайными прикосновениями – вылитая влюбленная групи, но мяч то и дело попадал мимо ворот.
– Кейн! Налить чего-нибудь?
Даже не удостоив ее взгляда, он поднял с кофейного столика, служившего подставкой для ног, начатую бутылку «Абсолюта» и помахал ей в воздухе.
Насмешливо назвав этот выбор «тяжелой артиллерией», Рейчел без приглашения плюхнулась на подлокотник кресла; мисс популярность умела располагать к себе людей, но Кейн не обращал внимания на ее попытки завязать разговор. Погруженный в собственные мысли, он обернулся в плотный кокон и отгородился от внешних раздражителей.
– Хоть бы капюшон этот дурацкий снял, – блондинка нагло взяла дело в свои руки, но изрисованная чернильными узорами рука тут же вернула его на место, пряча в тени искаженное недовольной гримасой лицо.
В груди кольнуло легкое разочарование, когда мой кумир грубо послал ее подальше. Нелюдимый, грустный, колючий, но такой искренний и цветущий во время выступления, словно с открытой раной на сердце, душой нараспашку… Скорее всего, та улыбка для него ничего не значила, как и мой по-детски наивный всплеск восторга. Он к ним привык. Теперь они – часть рутины.
Когда же я научусь не забивать голову надеждами и ожиданиями? Ведь без них намного проще. Человек, который будоражит твое воображение, оказывается в лучшем случае пустышкой, в худшем – полной противоположностью выдуманного образа. Чертовы ожидания и чертова реальность.
Отчего-то захотелось схватить его бутылку и хлестать водку с горла без остановки, пока противная жидкость не полезет обратно.
– О, Эйд! – Рейчел подняла на меня безумные глаза и поманила рукой. – Я уже и не помню, когда в последний раз ты тут была.
– После выпускного, – улыбнулась я. – Столько воспоминаний.
Кейн оторвался от созерцания своих конверсов и скользнул по мне темным взглядом, излучающим слабый интерес.
– Это ведь ты устроила шоу с зажигалками? – казалось, он немного оживился после навязчивого внимания хозяйки дома и говорил с британским акцентом – кайф для моих ушек.
Я смущенно кивнула, а парень откинулся на спинку со смутной улыбкой, которую не удавалось прочесть. Заметив существенную перемену в его настроении, Рей, с такой типичной для нее вспышкой зависти на пустом месте, продолжила рассказ о старых добрых и не очень временах, когда мы были молодыми и глупыми. Впрочем, кто сказал, что за эти годы мы внезапно поумнели и повзрослели?
Стоя в двух шагах от своего кумира и бывшей одноклассницы уже довольно долго, я оборачивалась в поисках Мии, которая куда-то испарилась. Но тут до ушей стали долетать обрывки фраз, больно полоснувших по моему и без того уязвленному самолюбию. Острый язычок Рейчел всегда достигал своей цели.
Поначалу она вспоминала наши совместные прогулы уроков; самый первый раз, когда мы нахлебались домашнего вина в седьмом классе, и как отчаянно мой организм боролся с интоксикацией, раскрашивая содержимым желудка ковер в гостиной этого самого дома. Потом щебетала, как завидовала нам с Джейсоном в старшей школе, ведь мы были «классной парой» поначалу; и как он мне изменил, а я изменила в отместку… Я давно простила и отпустила, но зачем тревожить старые раны? И почему Рейчел посчитала, что эта информация так необходима парню, который видит меня впервые? Может, месть за «ангелов Чарли»? Или за Джейсона, к нему она всегда неровно дышала, а он, даже после нашего расставания, не повелся на ее непрозрачные намеки?..
Моему возмущению не было предела, но желание осадить и заткнуть Рейчел плескалось глубоко в груди, не находя выхода. Я словно оказалась в кошмарном сне, где голышом стою перед всем классом, не в силах пошевелиться. Стыд и неуверенность в себе сковывали язык, руки и ноги, и мне оставалось лишь молча слушать оскорбительные россказни бывшей одноклассницы. История моей школьной жизни и первой любви преподносилась с таким пренебрежением в голосе блондинки, словно нечто непристойное и грязное.
Кейн, изобразив некое подобие фейспалма, устало потер пальцами переносицу. Этот жест, как потом оказалось, я истолковала в корне неверно.
– Мы уже не в школе, Рейч, – я снова обрела способность говорить, но голос звучал сиплым и осевшим.
Та лишь похлопала нарощенными ресницами и поднялась с кресла:
– Ой, да ладно тебе! – небрежно махнула она рукой. – Зато есть что вспомнить.
Смерив стерву презрительным взглядом, я развернулась и скрылась за спинами веселящихся гостей в поисках самого дальнего и темного угла, в котором можно вдоволь нарыдаться и сдохнуть.
Противоположная сторона террасы встретила меня прохладой и терпким ароматом хвои – особняк окружал густой темный лес, навевая аналогии с дурацкими ужастиками про дом на отшибе и компанию незадачливых подростков, которая сняла его на уикенд.
По сценарию мне отведена роль девочки-изгоя – ей суждено пасть первой жертвой злобного и кровожадного маньяка, возникшего из глубокой чащи леса. Никто не заметит ее исчезновения, никому до нее нет дела, до тех пор, пока не станет слишком поздно. Отчего-то в те минуты я даже была не против такого расклада.
Легкие жадно глотали прозрачный воздух без примесей выхлопных газов, черной пыли, которая въедалась в кожу после пары часов, проведенных вблизи дороги, и другой гадости, что кружилась и оседала на улицы мегаполисов. Каждый вдох приносил трепетное волнение, выдох сопровождался мелкой приятной дрожью. Я наслаждалась покоем и упивалась собственным одиночеством, острым контрастом между шумом, доносящимся сквозь приоткрытое окно, и безмятежностью нетронутой человеком природы.
Каблуки тонули в густых островках травы, щедро усыпанных хвоей; мелкие веточки тихо хрустели от каждого шага, дружное журчание цикад ласкало слух. Где-то вдалеке громко ухнула сова, и легкий испуг пробежал мурашками по плечам. Обняв себя руками, я с широко распахнутыми глазами всматривалась в небесный купол над головой и млела от захватывающего вида.
Луна печально глядела сквозь рябь серых облаков, что караваном проносились на юг. Темно-синее полотно, словно прибрежный песок, освобождалось от набегающих перистых волн, обнажая скопления белеющих звездочек. Их свет здесь намного ярче, чем в городе; свободные, они медленно кружили надо мной хороводами. Словно потерянные дети, маленькие осколки луны пыльцой разлетались по всей галактике.
Я уже давно не чувствую твердой почвы под ногами, не имею мечты, к которой можно стремиться всем своим существом, не планирую будущее, не понимаю, кто я и чего хочу от жизни. Жаль, что нельзя стать одинокой песчинкой на бесконечном небосклоне и существовать без эмоций, без чувств, без людей, не зная ни разбитого сердца, ни разочарований. Просто гореть, чтобы потом исчезнуть как миллиарды других собратьев, оставив после себя лишь слабое мерцание, и впасть в забытье…
Сердце шевельнулось и сжалось до крошечных размеров в сладко-горькой истоме, когда тихий баритон вернул меня в реальность, невозмутимо заметив за спиной:
– Слышал, тут шастают медведи.
Я оглянулась. В ореоле света одинокого фонаря четко вырисовывался высокий силуэт, а у ног поблескивала бутылка из темного стекла. Вот уж кого не ожидала здесь увидеть, так это его. Задумчивая улыбка тронула губы: вечер становился приятнее, а свежесть ночного леса придавала сил.
– Хочешь, вместе проверим? – игриво ответила другая, более раскованная девушка за меня.
Громкий смешок зазвенел в ночной тишине как отказ; голова в капюшоне повертелась в нерешительности, и я уже решила, что ничем не лучше Рейчел. Но вдруг опущенный на туфли взгляд уловил движение в мою сторону: черные кеды размеренно зашагали по влажной траве и остановились рядом.