Итак, Джонни, жизнь в нашей семье стала налаживаться. У папы с мамой будто начался второй медовый месяц. Они тискались на кухне и в гостиной, вместе ходили в душ и рано забирались спать. Точнее создавали видимость того, что уходят спать. Но мы-то уже не малолетние девочки, и все понимаем!
С мамой у нас, наконец, состоялся разговор. Как-то раз она спустилась в мой подвал. Я сделала освежающие напитки, и мы с ней уселись за барной стойкой как в каком-нибудь детективном фильме пятидесятых годов.
– Прости меня, Мелоди! – начала мама. – Я была так сосредоточена на себе и своих душевных переживаниях…
– …и на своем любовнике, – сказала я невзначай. Видимо, обида на маму засела во мне где-то глубоко и порой давала о себе знать.
– Да, и это тоже, – я почувствовала, что мои слова задели маму, но она не подала виду. – В общем, я так зациклилась на себе, что совсем забыла про своих дочек.
– Хм, мне казалось, что ты забыла только про меня, а с Молли у вас было полное взаимопонимание!
Я понимала, что воспринимаю мамины слова в штыки. Я понимала, что она хочет мирно поговорить и наладить наши отношения, но мне было трудно совладать с собой и не ощетиниваться.
– Прости… – тихо произнесла я. – Я просто до сих пор полностью не отошла от той истории.
– Я понимаю. Ты не представляешь, как мне жаль, что ты стала невольным свидетелем моей слабости и… нашей с папой ссоры. Тебе, такой молодой и невинной, пришлось с головой нырнуть в этот жестокий мир.
Прозвучала фраза очень высокопарно, но я не стала этого озвучивать.
– Боже, мама! Ты и Алан! Коллега и лучший друг папы! Как же так! – эмоции стали брать надо мной верх.
Мама немного помолчала.
– Знаешь, Мел, мы порой не осознаем до конца, насколько правильно то, что мы делаем. Иногда нужно совершить ошибку, чтобы понять, что это действительно ошибка… Надеюсь, что ты меня когда-нибудь поймешь!
– Надеюсь, что не на практике! – отшутилась я. Но, кажется, я ее понимала.
Мы еще долго разговаривали на разные темы. Обсуждали мою учебу, отношения с Брайаном, ее планы по поводу работы. Впервые за долгое время я почувствовала, что мама рядом, что это не тень какой-то дальней родственницы блуждает по дому.
Но почему-то мне все еще было сложно отпустить ту ситуацию с Аланом. Мне казалось, что своим молчанием я предаю доверие отца. А еще я считала неправильным то, что папа страдал, а мама так легко отделалась. В конце-концов, она должна была быть наказана за свою измену и за то, что чуть не разрушила семью. Меня терзали противоречивые мысли о том, как поступить. В один прекрасный день мое врожденное и слишком обостренное чувство справедливости все-таки взяло надо мной верх. Я решилась поговорить с отцом.
После недавних событий папа по предписанию своих коллег чаще находился дома, чему я была несказанно рада. Мы снова могли подолгу сидеть в нашем саду и разговаривать обо всем на свете.
В тот день, когда мне предстоял серьезный разговор с отцом, я вернулась из школы раньше, чем обычно. Папа сидел в саду и читал, сестра должна была появиться дома только после всех своих кружков. Мама собиралась по магазинам со своей подругой. Дождавшись ее ухода, я отправилась в сад.
– Привет, Клюковка! – улыбнулся мне папа. – Хотя с этим цветом волос ты больше похожа на Черничку.
– Привет, пап! Я тебе не помешала?
– Конечно нет. Пришла поговорить со своим стариком? – ухмыльнулся папа.
– Никакой ты не старик! – возмутилась я и села рядом на скамейку. – А то, что поговорить хочу – это ты верно подметил. Должна сразу предупредить, что этот разговор не из приятных. В общем...
И тут я застыла... Я не представляла, с чего начать и как преподнести всю эту информацию.
– Эээ... – промычала я нерешительно.
– Внимательно тебя слушаю!
Я взглянула на отца и решила зайти с другого края.
– Пап, мне нужен совет. Представь, что ты знаешь один чужой секрет. Неприятный секрет. И ты понимаешь, что раз он чужой, то ты должен его хранить, но в то же самое время этот секрет касается другого человека, а он в свою очередь имеет право об этом знать... Как бы ты поступил: рассказал бы этому человеку о секрете или нет?
Не знаю, смог ли папа хоть что-то разобрать в той тираде, что на него обрушилась. Я, кажется, и сама не поняла, что сморозила. Но его моя речь ничуть не смутила. Папа улыбнулся, не подозревая о том, что в моем мозгу вертится самая компрометирующая за всю историю нашей семьи информация, которая так и норовит сорваться с языка.
– Знаешь, Клюковка, вот тебе небольшой совет о хранении секретов: начнем с того, что хранить их куда легче, если их вообще не знать, – папа подмигнул мне, но видя мое серьезное лицо, продолжил. – Вообще есть несколько решений этой проблемы. Но первое, о чем ты должна подумать и о чем должна себя спросить: что будет с тем человеком, которому ты секрет расскажешь? Спасет ли это его или сделает только хуже? Вот возьмем, к примеру, меня. После всего пережитого я бы вряд ли захотел, чтобы меня стали добивать неприятными фактами. В общем, решать тебе, детка!
Тут меня как громом поразило: из-за своих амбиций и борьбы за справедливость я совсем не подумала о состоянии папы! У него уже был сердечный приступ из-за размолвки с мамой. Что бы с ним стало, узнай он о том, что лучший друг и любимая женщина предали его!
Моя голова была так забита мыслями о сатисфакции, что я совершенно не подумала о последствиях своих решений. И вдруг меня отпустило. Желание сохранить папино спокойствие и семью было таким сильным, что мне стало совершенно наплевать на Алана и на его мимолетную интрижку с мамой. В конце-концов, это не мое дело, а родители сами в состоянии разобраться.
Папин голос выдернул меня из размышлений.
– Ну, так что там за неприятный разговор нам предстоит?
– Эээ... Да так... Ты же знаешь, что Брайан в этом году заканчивает школу... В общем, он пригласил меня на выпускной бал, – выкрутилась я.
– Хм... – папа явно удивился такому повороту нашей беседы, но подыграл мне. – О, да! Это очень неприятно, что какая-то особь мужского пола ведет мою маленькую девочку на выпускной бал!
Отец состроил такую поддельно серьезную мину, что я рассмеялась.
– Эй, я уже не маленькая! Мне шестнадцать лет!
– Ну а Брайану – восемнадцать.
– На что ты намекаешь, папа?
– Ни на что, детка! Просто... Будь осторожнее, хорошо? Просто мальчики в его возрасте...
– Знаю-знаю! Думают только об “одном”!
– И это “одно” – явно не футбол!
Мы немного посидели в тишине. Через некоторое время я нарушила молчание:
– Пап, а можно задать тебе очень личный и немного нескромный вопрос?
– Спрашивай все что угодно! У меня нет секретов от моей малышки.
– Ну… Эм… Сколько нужно выждать времени перед тем, как вступить со своим партнером… ну, в более близкие отношения… если ты понимаешь, о чем я.
– Вообще-то строгих правил на этот счет нет, кроме уголовного кодекса. Но если ты про Брайана, я отвечу – вечность.
– Просто как понять, что готова?
– Если ты этого не понимаешь, значит ты пока не готова.
– Папа… а как вы с мамой перешли от поцелуев к… физической близости? Когда вы поняли, что пора?
– Клюковка! В любви нет никакого «пора»! Вся логика отключается, и ты руководствуешься только чувствами. Но чтобы тебе было понятней, я объясню, как мы до этого дошли, – папа сделал небольшую паузу, видимо, чтобы собрать мысли в кулак, и продолжил. – В этом деле все решает именно женщина. Мужчина не должен настаивать, требовать или принуждать. Он просто должен прочувствовать тот момент, когда она будет полностью готова. Мы с мамой были знакомы несколько лет прежде, чем это произошло. Однажды ты встретишь человека, который станет тебе самым лучшим другом, которому ты сможешь полностью и во всем доверять. Он будет знать тебя лучше, чем самого себя, а ты будешь любить его не за что-то, а вопреки всему. Тогда ты и поймешь – вот оно! Поверь мне, ради того, что ты будешь испытывать только с правильным и самым любимым человеком, стоит подождать.
Я сидела, слушала папу и понимала, что помру старой девой с двадцатью кошками, но ему об этом не сказала. Может, Брайан и есть правильный человек? Кто сказал, что в шестнадцать лет не бывает настоящей любви? Вон Ромео и Джульетта были и того младше, но их история чуть ли не самая романтичная в мире! Хотя закончилась она далеко не так радужно, как хотелось бы, но не суть. Наверное, мне стоит попробовать с Брайаном.
К слову, Брай через какое-то время после нашего первого поцелуя здорово изменился. Он снял очки, стал носить черную рокерскую куртку и тяжелые ботинки. Да и с его поведением стало твориться что-то невообразимое: прежний ботаник исчез, а на его месте появился какой-то мачо из старших классов. На него стали заглядываться девчонки из школы. А может, они всегда заглядывались, но я попросту этого не замечала? Мне, конечно, льстило то, что я встречаюсь с популярным красавчиком, и я даже не задумывалась о том, что же вызвало в нем такие изменения.
Как-то субботним вечером мы сидели у меня в подвале и смотрели кино. Но, похоже, фильм Брайана мало интересовал. Сначала он просто обнял меня, поцеловал в плечо, потом в шею… Через пару мгновений губы Брайана уже жадно накрывали мой рот, унося мои мысли куда-то за пределы вселенной.
– Может, мы переместимся в другую плоскость? – сказал он через три минуты страстных поцелуев.
– Эээ… - единственное, что я смогла из себя выдавить, в то время как Брай не терял попусту время. Он уложил меня на спину и уже вновь дарил мне свои поцелуи. Я почувствовала, как его ладонь скользнула под мою кофту. Я не сопротивлялась, но когда рука Брайана спустилась ниже и начала расстегивать мои джинсы, мои инстинкты взяли верх. Я оторвалась от его губ, одернула от себя его руку.
– Что… Что такое, Мел?
– Эм… я просто…
– Я безумно хочу тебя и вижу, что ты тоже этого хочешь!
– Что? Нет! В смысле… Я не могу!
– Да брось! Что мешает?
– Мои родители и сестра дома. А вдруг кто-нибудь зайдет? Я так не могу! Не могу делать это, когда вокруг столько живых людей!
– Я понял, – к моему удивлению, Брайан улыбнулся. – Подождем, когда будет подходящая обстановка, когда ты будешь готова.
Он легко коснулся моих губ своими губами, прижал к себе и мы продолжили смотреть кино, название которого я даже и не вспомню.
Через пару суток глухой ночью, когда уже весь город спал, я сквозь сон услышала странные звуки. Как будто кто-то стучался в мое маленькое подвальное окошечко. Я подошла к нему, чтобы проверить правильность своей догадки и увидела Брайана, который жестом позвал меня на улицу. Я оделась и тихонечко вышла из дома. На дороге стоял Брай, прислонившись к…
– Ух ты! Я и не знала, что у тебя есть мотоцикл! – воскликнула я.
– Садись! – скомандовал Брайан без всяких лирических отступлений.
– В смысле?
– Садись! Мы сейчас кое-куда поедем.
– Мне кажется, что это плохая мысль! А вдруг мои проснутся от шума мотоцикла и выглянут в окно? А вдруг нас поймает патруль?..
– Детка, я тебя умоляю! Ни у одной из ваших спален окна на дорогу не выходят. А патруль… Кто не рискует, тот не получает удовольствий от жизни!
Каким-то чудом Брай меня убедил, и мы помчались в ночь на его мотоцикле. Прохладный соленый ветер ласково обдувал лицо и терялся где-то в моих длинных волосах. Я прижалась к Брайану и стала наслаждаться внезапно охватившим меня чувством свободы. Несмотря на весь мой бунтарский облик, все-таки я была больше домашней девочкой, которая не ввязывается в неприятности. И вот в первый раз я сбежала ночью из дома, в первый раз мчалась с потрясным парнем на мотоцикле, в первый раз в моей крови забурлил адреналин.
– Брай, а куда мы едем? – спросила я, перекрикивая мотор.
– Это сюрприз. Но я уверен, что тебе понравится.
Через несколько минут мы стали приближаться к какому-то старому кладбищу, которое, я была уверена, не являлось нашей конечной целью. Но мотоцикл вдруг замедлил ход и остановился.
– Пойдем? – Брайан протянул мне руку, приглашая идти за ним.
– К-куда это?
– На кладбище, разумеется!
Видимо, мои глаза были полны ужаса, потому что Брай нахмурился и добавил со странной ноткой подозрения в голосе:
– Ты что, боишься?
– Н-нет! Конечно, пойдем! – ответила я, стараясь не выглядеть трусихой. – Просто… это так неожиданно! Не думала, что ты… э… тоже поклонник кладбищ!
Мы взялись за руки и вошли в железные скрипучие ворота. По моей спине то и дело пробегал холодок. Не уверена, что Брайан заметил, но я была вся на взводе и дергалась от каждого шороха. Я доверчиво ступала за своим спутником, мечтая оказаться дома в теплой кровати и молясь о том, чтобы нас не сожрал какой-нибудь вурдалак.
Мы дошли до безымянной гробницы.
– Хммм… Вот эта сгодится! – сказал Брайан, ловко забрался на каменную плиту и лег, закинув руки за голову.
– Что? Для чего сгодится? – я стояла как вкопанная, не зная как на все это реагировать.
– Ложись! – скомандовал Брай.
– Не думаю, что…
– Ложись, тебе говорят! Посмотри, как звезды сегодня прекрасны!
Я не могла понять, то ли мой парень – псих, то ли – безнадежный романтик, но сопротивляться не стала. Легла на холодный камень и прижалась к Брайану.
– Теперь, я надеюсь, все правильно, – внезапно начал он.
– Правильно? Для чего правильно?
– Для занятий любовью, – ответил Брайан и потянулся ко мне, чтобы поцеловать.
– Что?! – воскликнула я, увернувшись от его губ.
– Ну, ты же сама сказала, что не можешь заниматься этим, когда вокруг много живых людей.
– Поэтому ты решил, что я хочу заняться сексом среди покойников? Ты что, извращенец?! – не знаю, чего я в тот момент боялась больше: кладбища с его «обитателями» или хода мыслей моего благоверного.
– Пойми меня правильно, Мел, я думал, что ты из этих, как их там… Мрачная такая, любишь темные цвета, волосы вон синие…
– Брайан, милый! Когда я говорила, что не могу заниматься этим дома при родителях, я имела в виду, что… что вообще пока не готова к этому! Просто мне еще только шестнадцать, и я не уверена, что хочу торопиться с этим. Понимаешь, момент еще не настал. Но когда он настанет, то я точно не хочу лежать голым задом на холодной могильной плите, окруженная мокрыми от росы кустами.
– Так у тебя что ли никогда и ни с кем не было? – спросил Брай после минутного молчания.
– Ты первый, с кем я вообще целовалась! Так что, да. Никогда.
Казалось, Брайан что-то тщательно обдумывал. Мы лежали в обнимку еще где-то минут десять, после чего было решено отправиться по домам.
Через неделю после этого неудачного свидания у старшеклассников нашей школы был выпускной. Я решила, что в этот день я должна показать Брайану свою нежную женственную сторону, а мрачную Мел засунуть подальше. Я сделала прическу и надела платье, которое, как мне показалось, подходило для данного случая.
Я с нетерпение ждала встречи со своим любимым, чтобы посмотреть на его реакцию и, конечно же, отлично провести время на его выпускном. А еще я решила, что если он снова рискнет залезть ко мне под юбку, то так уж и быть, я сделаю ему подарок к окончанию школы. Тем более что и юбка у меня теперь есть.
Молли тоже полдня вертелась перед зеркалом, так как она составляла пару нынешнему, а точнее уже бывшему капитану нашей школьной футбольной команды. Около пяти за сестрой заехал кавалер при полном параде и с цветами. Я проводила их взглядом в окно, мысленно представляя, как мы с Брайаном входим в праздничный зал. Минуты тянулись предательски долго. Я наматывала круги в гостиной, то и дело поглядывая на часы.
Но Брайан не появился ни через двадцать минут, ни через час. Я подождала еще немного и позвонила ему домой. От его мамы я узнала, что она подвезла его до школы как раз к началу церемонии. Мягко говоря, я была весьма озадачена таким поворотом событий. Более того я совершенно не представляла, как поступить в такой ситуации. Ехать в школу – меня не пустят без сопровождения выпускника. Караулить Брайана на улице – как-то слишком унизительно.
Я вышла в сад и просидела там несколько часов. Приходил папа, что-то говорил, пытался приободрить, но я его не слушала. Вместо этого я так упорно пыталась не разрыдаться, что у меня заболели виски и горло.
Понимая, что мне необходимо было побыть одной, папа деликатно удалился.
Через какое-то время в саду показалась Молли.
– Я так и знала, что найду тебя здесь, – сказала она, подходя ближе.
– Как будто у тебя было много вариантов! – огрызнулась я на сестру.
– Эй, ты как?
– Честно? Паршиво. Меня жестко продинамил человек, которому, мне казалось, я не безразлична, в которого я… Молли, тебе чего?
– Он ушел с выпускного вместе с Бьянкой, – ответила сестра.
– Что?
– Что слышала! Ушел вместе с этой потаскушкой еще до объявления короля и королевы бала. Я слышала его разговор с друзьями. Он говорил, что не собирается выкидывать деньги на ветер за номер в отеле. Сказал, что ты ему отказала, а Бьянка, как он выразился, – «стопудовый верняк».
Я стояла и не могла поверить во все услышанное.
– Сочувствую сестренка! Зато ты теперь знаешь его истинную натуру. Так что можешь вставить его фото в рамочку и подписать: «Ошибка, которую мне удалось избежать».
Молли направилась в дом, но вдруг задержалась в дверях:
– Знаешь, Мел, этот придурок тебя не достоин! Ты слишком крута для него! Уж я-то знаю свою сестричку! – она подмигнула мне и поспешила внутрь.
Почему-то мне стало легче от ее слов. А вот с Брайаном я решила не выяснять отношений. Я намеревалась исчезнуть из его жизни так же внезапно, как он ворвался в мою.
***
С Молли с того самого вечера наши отношения стали более чем терпимыми. Мы могли вместе делать домашку в столовой, смотреть телевизор и даже уступать друг другу ванную комнату.
Потом нам стукнуло по восемнадцать, и мы стали выпускницами школы. В этот раз я не стала заморачиваться с милыми девчачьими платьицами, а просто решила быть собой.
На выпускном Молли стала королевой бала. Она произнесла очень трогательную речь о том, что эту победу она хочет разделить со своей сестрой, которую тоже считает королевой. А те, кто этого не видит и не видел все эти годы, – просто глупцы. Молли вручила мне ленту, ну а корону оставила себе. Признаюсь, этот сестринский жест мне был очень приятен.
После выпускного у нас было некоторое время до университетских вступительных экзаменов. Мы всей семьей отправились в небольшой отпуск в Японию. Это были самые счастливые дни за долгое время. Жаль, что Молли нечаянно засветила в фотоаппарате пленку. Правда, две фотографии все-таки получились. В один из первых дней мы поехали в Киото и посетили ботанический сад. Тогда я исподтишка сфоткала родителей, которые уединились среди гортензий и цветущих сакур. Мне показалось, что тогда они были особенно красивыми и влюбленными.
А мы с Молли решили сделать прикольный снимок в стиле японской молодежи.
Через полторы недели наших импровизированных каникул мы с сестрой вернулись в Сан-Франциско готовиться к экзаменам. Родители задержались в Японии еще на неделю, чтобы папа смог посетить несколько медицинских семинаров. Мы впервые остались с сестрой одни дома на такой долгий срок.
В первый вечер нашего вынужденного одиночества Молли спустилась ко мне в подвал, что было довольно нечасто. Ей хотелось просто услышать чей-то голос, чтобы не чувствовать себя совсем одной в большом пустом доме. Мы долго болтали о нашей поездке, о родителях, о предстоящих экзаменах, нашем университете и были близки как никогда.
Вечером накануне нашего первого экзамена должны были вернуться родители. Мы с Молли решили приготовить праздничный ужин, которым начали заниматься сразу после обеда. Мы резали салаты, пекли пирог и жарили мясо, когда по телевизору, работавшему фоном, начали показывать экстренный выпуск новостей. В нем сообщалось, что один из самолетов, летевший из Токио в Сан-Франциско, пропал с радаров где-то посреди тихого океана.
– Молли… – с ужасом в голосе проговорила я.
– Без паники, Мел! Наверняка родители летят другим рейсом.
– Тогда надо узнать, каким именно рейсом они летят. Нужно позвонить в гостиницу или в аэропорт…
И вот начались самые долгие в моей жизни сутки, которые я помню лишь фрагментами. Мучительные минуты ожидания. Попытки дозвониться до аэропортов Токио и Сан-Франциско, чьи линии были перегружены. Мои плохие предчувствия и попытки сестры меня приободрить.
Звонок Алана. Поездка с ним в аэропорт... Поиск родителей в списках пассажиров, которые, как выяснилось, летели именно этим рейсом. Десятки вопросов служащим аэропорта. Никаких четких ответов. И вот – общий сбор в VIP-зале ожидания и объявление: самолет упал в Тихий океан недалеко от Гавайских островов, начались поисковые работы, так как спасать было уже некого. По последним данным выживших не было. Шок. Крики. Плач. Кто-то теряет сознание. Кто-то падает на колени и бьется в беззвучных рыданиях. Кто-то не осознает происходящего. Кого-то увозят на скорой.
За одну ночь нам с Молли пришлось повзрослеть. Нужно было решать какие-то важные вопросы касательно поиска и транспортировки тел, подписывать бумаги, звонить родителям мамы и папы. А главное предстояло решить, что делать с нашей жизнью дальше.
***
С университетом мы тогда пролетели по понятным причинам. После новости о гибели родителей нам было не до экзаменов. Вместо них мы с ужасом ожидали доставки тел, потому что потом нам предстояло идти на опознание. Принимали звонки от друзей и родственников, занимались организацией похорон. К тому же нам сообщили, что мы должны освободить дом, так как это служебное жилье, принадлежащее больнице, в которой работал отец. Денег, чтобы его выкупить, у нас не было. Компенсацию семьям погибших задерживали по непонятным причинам, а университетских сбережений было недостаточно, тем более их большая часть пошла на оплату похорон.
Без лишних разговоров бабушка и дедушка (папины родители) сказали, что заберут нас к себе в Ирландию, где мы сможем жить сколько угодно. Мы с сестрой решили, что останемся там на год, а потом вновь вернемся в Штаты поступать в университет.
Отъезд был назначен на вечер в день похорон мамы и папы. Много народу пришло проститься с родителями и выразить нам свои соболезнования. Были папины братья и родители. Из маминых родственников не приехал никто.
Я прекрасно помню тот день, когда Молли, взявшая на себя ответственность обзвонить всех родных и близких, связывалась с мамиными родителями:
– Добрый день, могу я поговорить с мистером или миссис Гринвуд?
– Я Вас слушаю! – ответил сестре мужской голос.
– Я звоню, чтобы сообщить, что… что ваша дочь Моника погибла вместе с мужем в авиакатастрофе. Похороны…
– Юная леди! У нас нет никакой дочери!
– Но как же так! Вы же мистер Гринвуд! Моника Гринвуд – ваша…
– Наша дочь давно умерла! А с кем я вообще разговариваю?
– Видимо, с внучкой, которая никогда не рождалась! – выпалила Молли и бросила трубку. Она медленно села на диван и разрыдалась. Вся боль, сдерживаемая ею все эти дни, наконец, нашла выход.
– Как же так, Мел? – всхлипывала сестра. – Был человек, а теперь его нет. Вся жизнь оборвалась за какое-то мгновение, а самым близким родственникам и дела нет!
На похоронах было тяжело, но все говорили, что после них станет легче. Мне в это верилось с трудом. Молли, которая взвалила на себя большую часть организационных вопросов, за что я ей безмерно благодарна, не выдержала и упала в обморок, увидев два гроба, в которых лежали родители.
Рекомендовано к прослушиванию
Моросил дождь. Казалось, что сами небеса оплакивают нашу невосполнимую утрату. После всех церемоний, когда люди уже стали расходиться, мы не решались покидать могилы родителей. Нам было нужно еще время, чтобы как следует оплакать их и проститься навсегда.
Перед отъездом в аэропорт мы с сестрой обошли весь дом, в котором мы были счастливы целых восемнадцать лет, и немного посидели в спальне родителей. Их вещей там уже не было, но внутри по-прежнему пахло мамой и папой. Затем мы вышли в залитый вечерним солнцем коридор и, не сговариваясь, подошли к окну.
– Дождь кончился, - сказала я. Молли не ответила.
Мы молча провожали взглядом солнце, опускавшееся за горизонт, дарившее нам последние теплые лучи этого тяжелого дня. Оно будто успокаивало нас и говорило: “Пускай завтра все уже не будет так, как прежде, но будьте уверены – все будет хорошо!”