Несколько часов назад лил дождь – барабанил по крыше машины, заливая стекла, прорезал душный воздух свежестью. Но сейчас о нем напоминал только прохладный ветерок из кухонного окна и редкие капли, мерно стучащие о козырек над крыльцом черного входа.
Поставив перед собой дымящуюся чашку, Арианна присела за стол. Ее сознание было мутным, заторможенным и воспринимало окружающую реальность словно сквозь густую пленку.
Она не помнила, когда наконец-то провалилась в вязкое недолгое забытье – наверное, под рассвет. Было еще темно, когда Ларс провел ее до двери; Арианна прикрыла глаза, вспомнив запах его свитера, в который она уткнулась лицом в порыве, и ощущение теплых ладоней, мягко поглаживающих ее спину и волосы.
Затем они снова целовались.
Кажется, закрыв за собой дверь, она в ошалении опустилась на пол в прихожей и просидела так некоторое время. Добралась в спальню на ватных дрожащих ногах, а потом целую вечность провертелась на кровати, не в силах переварить все произошедшее.
Наутро встала, на автомате умылась, сложила на место свою одежду, накануне небрежно брошенную на диван, спустилась на кухню. Но мысленно полностью была там; в сонном сознании непрерывно, плотным рядом теснились ощущения и образы. Арианна снова стояла в тусклом свете луны и фонарей, слышала шелест травы, видела лицо Ларса, с которого постепенно сходила хмурость; ощущала, как тело натягивается струной от его близости.
Быстрая дорога домой, напряженные до предела нервы. А потом – вкус его губ и сузившийся до двух передних сидений мир.
Сложно поверить, что это не мираж, навеянный вином и душным летним воздухом.
Она не замечала, как долго уже сидит на кухне, сощурившись от яркого солнца и в прострации глядя на поблескивающий плакат со фруктами.
В салоне машины пахло свежестью и прохладными духами. И свет фонаря, преломленный в залитых дождем окнах, ложился на их лица неровными тенями, создавая почти иллюзорную обстановку. И она забывалась, с какой-то невыразимой нежностью касалась губами лица ее мужчины. И его ладони гладили ее тело, обжигая сквозь тонкую ткань, сводя с ума. И поцелуев было много, до упоения много, они снова и снова сливались в них, то пылко, глубоко, почти до исступления, то мягко соприкасались губами, словно в передышке - остановиться было невозможно, и невозможно передать словами, сколько восторга...
- Там снова дождь? Я совсем не… и… это приятно, черт. До чего же приятно.
- Да… согласен.
Арианна в неверии проводила пальцами по своим губам, ключицам, шее – тело отзывалось на воспоминания дрожью и томлением.
Так же не бывает. Она была не в состоянии охватить и постигнуть то всепоглощающее чувство, что может быть настолько хорошо.
Вздрогнула, услышав писк разряженного телефона. На автомате провела пальцем, убирая уведомления с экрана, вышла в меню и еще раз прочла смс Ларса о возвращении домой, присланное в три часа тридцать две минуты. Она перечитала его, наверное, раз сто, пока крутилась на кровати без сна.
Наконец медленно поднялась, прихватила чашку с остывшим кофе и перешла в гостиную, где не так слепило глаза. Устроилась на диване, открыла ленту соцсетей на попавшемся под руку планшете, но все фото и новости проходили мимо глаз. Напиток придал Арианне немного бодрости, но сосредоточиться и приняться за что-то более активное она была совершенно не в состоянии.
Каких-то двенадцать часов назад они с соседкой приехали на День Рождения Дормера, и за уютным столом, озаренным закатным светом, звучали тосты именинника и шутки Ларса; ей казалось, это было в прошлом веке.
Могла ли она…
Могла ли она подумать, что вечер в компании, от которого она не ждала ровным счетом ничего кроме отдыха с любимым мужчиной и приятными ей людьми, закончится…
Отложила планшет и решительно откинула хмельную голову на подушки.
Черт, она же столько раз видела это в снах. Столько раз генерировала в сознании, что они наконец-то… до мельчайшей подробности. В свое время до болезненности всего этого жаждала – хотя бы этого, - и без остатка отдавалась своим мечтам и фантазиям, больше всего на свете желая, чтобы хотя бы тысячная их часть материализовалась.
Но даже представить себе не могла, насколько…
Насколько сладко.
Насколько сладко будет ощущать его губы, ласкающие ее шею; опаляющие прерывистым дыханием, заставляющие постанывать от дрожи восторга. Насколько сладко нырять пальцами под сбившийся на плече свитер Ларса, аккуратно касаться его тонкой теплой кожи, а потом, смелея, мягко обводить ладонью линию плеч, и чувствовать, что ему это нравится, он распален, он окунулся в нее и точно так же не хочет отрываться.
Слышать его шумное дыхание, вдох за вдохом, и ощущать, как он прижимает ее к себе еще теснее, почти до боли. Жадно всматриваться в каждую черточку любимого лица, скрытого в полутени, и, словно в зеркале, видеть в ответ такой же тяжелый, подернутый пеленой взгляд. Раскрываться, растворяться, чувствовать его, отвечать ему, снова и снова пылко находить его губы, снова и снова крепко, страстно, почти до судорожности обнимать, зарываясь пальцами в жесткие волосы.
Порой становилось до невыносимости остро и жарко – настолько, что казалось, еще совсем немного, еще секунда, еще один упоительный глубокий поцелуй – и что-то сорвется, заставив их перейти невидимую, но четко очерченную грань, и все внутренние барьеры рассыплются в пыль, но они оставались на месте. Ей казалось, она никогда не сможет им насытиться; да и сейчас внутри царило стойкое ощущение, что она не насытилась, что они оба не…
Черт, он хоть сам понимает, до чего же он…
Как он там?.. Что ощущает сейчас?..
Кажется, щелкнул замок входной двери; до Арианны донесся стук каблуков и недовольный голос соседки. На кухне загремела посуда и зазвякали стаканы, а потом входная дверь снова стукнула – так громко, что Арианна едва не подскочила, на пару секунд отвлекшись от воспоминаний. Подивилась, что привело островитянку в такое мрачное расположение духа, но мысли о ней тут же рассеялись, и она погрузилась обратно, извлекая из памяти новые и новые детали, замирая от томления и счастья.
***
Может, назавтра она бы так же отложила все дела, чтобы лениться и балдеть, пересматривая переписки и фотографии с пикника «Уэста», где их с Ларсом щелкнули вместе на нескольких кадрах. У Арианны пока и в мыслях не было писать ему или ожидать, что напишет он – ему, как и ей самой, требуется переварить это.
Но новый день начался примерно в начале девятого, когда ее, отправившуюся спать далеко за полночь, разбудил телефонный звонок. Арианна, не поднимая век, нажала на отбой – ей было совершенно не интересно, кому она понадобилась в такую рань. Мобильный, однако, не унимался; она закатила глаза, мысленно посылая звонящего парой ласковых слов, нехотя крутнулась на кровати и потянулась к тумбочке.
Через секунду ее буквально вырвал из сна недовольный голос Селины:
- Ользон, коза, я тебе всю субботу фотки кидала, а в ответ полный игнор, ну спасибо, блин, за помощь. Сегодня тоже продинамишь?
Арианна едва не подскочила; медленно привстала и потерла переносицу. Смутно припомнила фотографии платьев, которые так толком и не посмотрела – кажется, Селина присылала их как раз тогда, когда Ларс и Дормер выясняли отношения, а она сидела в кресле, с тревогой наблюдая за ними; потом ей и вовсе было не до того. А также обещание походить с рыженькой по магазинам, о котором совершенно забыла – приятельница загорелась купить платье аккурат накануне выпускного.
- Селина, черт… нет, конечно, даже не собиралась, просто выходные… - она устало закрыла глаза. – Очень насыщенные вышли. Ты бы еще раньше позвонила.
- А-а, извини, я же не знала, понедельник, все такое.
- Мне надо было написать тебе, - примирительно отозвалась Арианна. – Когда и где встречаемся?
С трудом вынырнула из-под теплого одеяла и пошла в душ, смутно размышляя, что надо бы сегодня лечь вовремя.
Бутики, как и ожидалось, выглядели заметно обедневшими – на этой неделе выпускные вечеринки проводились у многих институтов Юнивер-Сити. Селина фыркала, в пух и прах разносила висящий на манекенах хлам, возмущалась отсутствием нужного размера, вызывая презрительные взгляды продавщиц. Арианна резонно замечала, что надо было думать раньше, или не морочить голову и взять платье с девичника, раз все нормальные разобрали. Но рыженькой упрямо хотелось чего-то новенького; в итоге они поехали в торговый центр в соседнем пригороде, где Селина наконец повеселела и долго колебалась между двумя вариантами. Крутилась у зеркала в приятном темно-розовом миди без бретелек; Арианна безапелляционно заявила, что в комплекте с таким платьем должен быть двухсторонний скотч, или инструкция по удерживанию лифа на груди силой мысли, ведь на танцполе оно попросту с нее свалится.
Это определило выбор рыженькой; вышли, нагруженные пакетами – Арианна тоже прикупила себе босоножки и пару кофточек, - отправились в местный парк, затем в кафе.
Шоппинг, прогулка по уютной и залитой солнцем набережной, наполненной людьми, общество рыженькой, ее бодрая веселая речь и бойко сыплющиеся подколки несколько вернули Арианну в реальность из не то омута, не то полусна, в который она провалилась после поцелуев с Ларсом. Остаток дня пролетел незаметно – они покатались на роликах, обстреляли друг друга из водяных пистолетов. Селина поделилась новостями своих родителей и впечатлениями от танцевальной школы, которую они с Трентом посетили на выходных, Арианна же рассказала о Дне Рождения Дормера, опустив ключевые детали. По ее словам, они засиделись у именинника и уехали ближе к утру; Ларсу было как раз по пути забросить Арианну домой, и ей не пришлось вызывать такси, которые обычно долго добираются до глуши между кампусом и поселком. Рассказала про Дайану, и Селина, достаточно знавшая от Арианны о Дормере – как о педагоге, так и о человеке, - долго и увлеченно прикидывала, почему Дайана примчалась такая взбешенная и сразу улетела домой приводить нервы в порядок на островных вечеринках, как они узнали днем из смс-ки Арианне.
- Мы же будем видеться, Куомо? – наконец решительно поинтересовалась Арианна; она иногда все еще называла Селину девичьей фамилией, считая, что ей подходит, и та не возражала. Приятельница делала круглые глаза, наблюдая за пережаренной в солярии девицей, которая что-то недовольно высказывала своему парню; от слов Арианны тут же перевела взгляд.
Трент поступал на заочную магистратуру в Старлайт, и они собирались уезжать домой, как только уладят дела с жильем и страховкой. Арианна была рада, что у Селины все складывается именно так, как ей того хотелось, но ей почему-то чертовски не нравилась мысль, что их пути могут разойтись, как разойдутся с теми же Пабло и Гейлом.
На лице Селины отразилось не то понимание, не то грусть, сродная с ее собственной.
- Да ясное дело, будем, я думала, это вообще не обсуждается.
Арианна улыбнулась, ощущая, как на душе потеплело; щедро приложилась к апельсиновому пирожному.
- А Трент, кстати, уверен, что стоит снять только одну квартиру? Вдруг ему все-таки захочется жить отдельно? – подколола она, вспоминая первые недели притирки, когда Селина ставила любимого перед фактом, что ее фигурки танцовщиц, исчисляемые десятками, вовсе не пылесборники, и надо, чтобы он прибил для них полочки, а не прятал в кладовку, свои-то диски с играми не прячет. А также доводила до его сведения, что традиционная женская роль хранительницы очага еще не означает, что она будет в одиночку заниматься готовкой и драить их гнездышко, она не меньше его устает на тренировках.
- Иди-ка ты, после всех дурищ, с которыми мне приходилось существовать в общаге, я самый терпимый и офигительный сожитель в мире, - притворно фыркнула Селина. – Да уживаемся, правда, для меня стало новостью, что график в ванной надо вешать даже когда вас в доме всего двое, блин, не считая кота. А вообще, - ее лицо ненадолго просветлело, наполнилось нежностью. – Короче, круто это, жить с любимым мужиком. Обязательно попробуй.
Арианна невольно расплылась в улыбке, думая о Ларсе, и опустила глаза.
- Как у тебя с ним, кстати?
Арианна поперхнулась чаем, едва не заляпав платье; аккуратно отставила чашку в сторону и потянулась за салфеткой, глядя на рыженькую широко раскрытыми глазами.
До нее не сразу дошло, что Селина ничего не знает о Ларсе. Откуда, в самом деле, ей знать, в свое время рыженькая была одной из последних людей, с кем Арианна этим бы поделилась или рядом с которой как-то выдала бы себя. Но что она…
- Да ладно, прям самая неожиданная новость в мире, что ты по ком-то сохнешь, - Селина закатила глаза. – Ну не Алек же это, в самом деле. Можно подумать, ты от любви неземной послала его нахрен, так, что он теперь считает тебя чокнутой стервой. Да вон только что к нам приклеились отличные парни, - она кивнула головой в окно, в сторону парка. – Не будь Трента, я бы с ними познакомилась, а тебе, блин, хоть бы хны. Уже дофигища времени ведешь себя так, как будто такая же замужняя баба, как и я. И только что так прибалдела, заулыбалась, когда я сказала про жизнь с Трентом. Так что нечего здесь гадать, - Селина отправила в рот вишенку. – Так смотришь, будто я призналась, что у меня в роду были птеродактили.
- Я… - Арианна заморгала, будучи несколько зависшей от таких открытий. – Ну да, было бы глупо думать, что ты ничего не понимаешь. Но мне казалось, это не так важно, и ты уже давно забыла.
- Обижа-аешь, - укоризненно протянула Селина. – Я, короче, еще давно выспросила у Алиши, кто это, да только она меня отшила, типа, раз надо, у Ари и допытывайся. Как будто я не знаю, что из тебя фигли что вытянешь, если ты не хочешь, - пристально смотрела на собеседницу. – Не-а, я не буду пытать, надо, сама скажешь, - замотала она головой, словно предвосхищая будущую оборону. – Мне просто хочется знать, как ты вообще и все такое.
Было заметно, что любопытство собеседницы никуда не ушло, хотя та и пыталась его скрыть – напротив, чем больше времени проходит, тем ей интересней, Арианна ее прекрасно знала. Но Селина и сама не любит, когда ей лезут в душу; Арианна улыбнулась, снова ощущая теплоту к рыженькой.
А ведь разгадка лежит на поверхности. Селина могла бы все легко понять еще на той давней репетиции – да и хватало других фактов, которые можно сопоставить.
- Да вроде бы я неплохо, знаешь, - задумчиво произнесла Арианна, глядя куда-то мимо подруги. – Неплохо.
***
Пошли рабочие будни, где у них с Ларсом не было возможности увидеться. Он улетел в командировку в Хайлвуд – помочь коллегам с организацией конференции и решить проблемы с оборудованием, - и рассчитывал, что вернется к концу недели. Но они переписывались, в основном в обед и под ночь; хотя в разговорах пока ни словом не поднимался вечер у Дормера, Ларс вел себя с Арианной внимательно и тепло. Спрашивал о настроении и делах, о выпускном, о кафедре инженеров-вертолетчиков, куда она ходила навести справки о трудоустройстве магистров и условиях поступления, как только отгуляла с сокурсниками в ночном клубе. Делился рабочими задачами, забавными случаями с коллегами, грядущими семинарами в Юнивер-Сити, в которых будет участвовать. И Арианне было приятно, что при насыщенном графике Ларс регулярно пишет ей – учитывая, что раньше переписки в основном завязывала она.
Скучала по нему; и раньше скучала, когда они не виделись неделю-вторую, но теперь это ощущалось еще острее, смешивалось с ожиданием. Ей хотелось его увидеть, коснуться, обнять, ощутить его губы на своих – снова испытать все это. И, наверное, наконец-то поверить, что все было по-настоящему – ведь та душная дождливая ночь все еще казалась Арианне похожей на сон.
И она не могла игнорировать подтачивающего ее волнения – оно появилось уже на следующий день после посиделок у Дормера, когда первая эйфория немного приглушилась и отошла на второй план. Но Арианна считала его естественным – ведь между ними все случилось настолько быстро и резко… нет, к этому шло, абсолютно все шло, не могло рано или поздно не случиться, не говоря уже, что она столько мечтала, но…
Но в тот момент, на заднем дворике, не было никаких предпосылок и логики. Как будто клапан сорвался, и их просто накрыло, не оставляя шансов на сопротивление.
Настолько накрыло, что теперь, когда они с Ларсом снова переписывались на какие-то нейтральные темы, щеки Арианны начинали гореть от безотчетной неловкости, когда она вспоминала, как прижималась к нему, что-то жарко шепча.
Да, она видела их первые поцелуи по-другому. Не то, чтобы проще – но чаще всего ей представлялась укромная лужайка или опустевшая общая комната Уэста, залитая вечереющим светом. Длинный разговор, привычные горячие напитки – и неспособность в какой-то момент сопротивляться притяжению. И потом было все хорошо, легко и хорошо, ни капли этой явственной неопределенности, недосказанности, которая шлейфом тянулась с заднего дворика Дормера.
Она ни о чем не жалела – да и разве можно об этом жалеть?..
Только не могла уверенно сказать, что у него все так же.
Старалась не накручивать – но черт, она совершенно не могла представить, что происходит у него внутри. Чего она не видит за его вежливостью и нежностью, что он решил для себя после всего, что...
Да, он тоже хотел этого. Но что потом, как он себя поведет потом, что будет, как…
Одним вечером Ларс позвонил ей; сердце встрепенулось от имени на экране, растаяло от звука хрипловатого голоса. Арианна окунулась в мерную плавную речь любимого мужчины, больше всего на свете желая оказаться рядом, прильнуть к нему, заглянуть в глаза, увидеть, что в них. Не имела понятия, как у нее получалось впускать в свой голос лишь теплоту и ласковость, как и у него.
Разговор, было чуть скованный, полился сам собой, перетекая из одной темы в другую; они шутили, обменивались впечатлениями и взглядами – словом, как всегда.
Проговорили с полчаса, пока Ларс не отправился расслабиться за клавишными перед сном, и после Арианна еще час лежала в постели без сна, перебирая фразы, интонации, чувствуя, как внутри все вибрирует – от блаженства и тревожности одновременно.
Ну да, они просто поговорили. Чего она, собственно, ждала, не по телефону же это обсуждать, а сейчас Ларс по уши загружен работой. Но он сам звонит, сам заводит разговор в переписках, зачастую опережая ее, зависающую над страничкой диалога в извечной дилемме, стоит ли ему писать или, может, не надо, ведь они уже списывались днем. Не отгораживается и тем более не обжигает холодностью; внимателен, ласков – и как только он освободится…
Никак не могла отделаться от впечатления, что ничего словно и не изменилось.
И ей совершенно не нравилось, что они увидятся только в следующую среду, в «Уэсте». Хотя Ларс приезжает уже в понедельник и во всем Юнивер-Сити можно найти бесчисленное количество мест, где они могут просто...
Суббота выдалась теплой и безветренной. Солнце рассеивалось в паутинках перистых облаков, грело посветлевшую июльскую траву, но не обжигало до зноя. Погода манила в небо – хорошо бы сейчас сесть за штурвал и пролететь над озером, размышляла Арианна за утренним кофе, осознавая, что за всей беготней с дипломом, грозами, терзавшими кампус на прошлой неделе, а также своими все мрачнеющими размышлениями о Ларсе она совершенно забыла о тренировках.
Но сегодня ничего не мешает ей полетать – к тому же, надо практиковаться, итак забросила. Первую половину дня стоит уделить образовательным программам, в которых она все еще не могла до конца разобраться, а уже после «Уэста» Арианна думала позвать Селину на караоке и пиво – заодно приедет Дайана с кальянным табаком из Ислы.
С островитянкой, к слову, они созванивались в скайпе, и та пояснила, почему разозлилась на Дормера. В то утро Дайана проснулась, услышав, как он болтает по телефону с одной своей подругой – с ласковыми словами, воспоминаниями, подробностями. А когда она тихонько спустилась на кухню, намереваясь застать любимого врасплох за этим занятием, тот, не особенно смутившись, пожал плечами и извинился, что разбудил – дескать, неловко вышло. И ему надо же поддерживать отношения со знакомой, с которой он тусит уже два года. Да, сейчас не тусит, поспешил оправдаться Дормер на взбешенное лицо Дайаны – он же говорил, что ни с кем больше не встречается, пока они вместе, и не собирается изменять своим словам. И хотя Дайана прекрасно все знала, в том числе и что это за подруга, но…
- Он меня пол-днюхи игнорил, – обиженно закуталась в халатик островитянка. – И вообще игнорил. Мистер Нильсен и то тогда был такой милый, а этот… Ну, сам напросился, теперь я тоже повеселюсь, можно подумать, кроме Гая мужиков больше нет.
Сказано – сделано: на странице Дайаны всю неделю появлялись мило подписанные фотографии из клубов и пляжных баров, где она зависала с подружками в компании загорелых мускулистых парней. А сегодня она собралась встретиться с Дормером к вечеру и рассказать, как шикарно проводила время, чтобы он приревновал. Последняя идея показалась Арианне несколько сомнительной, но островитянка лишь отмахнулась.
Вид кирпичных корпусов «Уэста» привел ее в приподнятое настроение, а припаркованные перед ангаром вертушки, напоминающие больших белых стрекоз, подняли внутри чувство азарта и предвкушения, как всегда перед полетами. Арианна редко появлялась в «Уэсте» на выходных, но школа работала: здесь был и Дормер, и один из диспетчеров, и Морроу возил желающих полетать вокруг кампуса. Время шло к двум часам; она задержалась на вертодроме, чтобы поболтать с Дормером, разбирающимся с поломкой на грузовике. Руки вертолетчика вымазаны в мазуте, он щурился от солнца, то и дело вдевал мелкие инструменты за ремень джинсов на манер ножа и явно был в отличном настроении; они обменялись новостями, покритиковали твинбрукские развалины на колесах, и Арианна выслушала пару забавных историй из Африки.
- Как дела у тебя вообще? – осведомился Дормер, глядя на нее сверху вниз.
Несмотря на непринужденный тон, что-то проскочило в нем, напомнившее Селину в кафе, и Арианна удивленно моргнула.
- Вроде бы порядок, а что?
- Ну и порядок, - отозвался вертолетчик тем же тоном и улыбнулся, посвистывая про себя. – Если захочешь, лети до Миднайта, оно того стоит, я тебе доверяю. Правда, там сейчас тусовка в горах, толпища чартеров летает, диспетчеры уже седые, так что внимательней.
- С удовольствием, да только я ненадолго забежала, - усмехнулась Арианна. – В следующий раз, а сегодня прогуляюсь над озером, - легонько хлопнула собеседника по предплечью и направилась к ангарам.
Через десять минут она уже была в воздухе; в ушах раздавался шум винта, верхушки редких деревьев – на уровне глаз, а воздух свистел, прорезаемый металлом. Еще немного, и вязы остались внизу, а припаркованные собратья ее «птицы» стали похожи с такой высоты на маленькие капельки.
Тревоги и сомнения, все еще коловшие ее где-то в груди, вдруг отступили на десятый план под натиском свободы и легкости. Арианна засмеялась и зажмурилась – быстро, на пару секунд, - пропитываясь этим ощущением.
Вырулила в долину, оставив «Уэст» далеко позади; спикировала, несколько раз облетела покрытые зеленью холмы, следя за высотой и местностью, поглядывая на приборы и отмечая изменения. Она уже далеко не раз поднималась в небо в одиночку, но ощущала недостаток опыта и привычки. Это обостряло ответственность и заставляло вкладывать в полет всю внимательность, которую она могла в себе найти.
Как же круто.
Сзади виднелся центральный парк кампуса и общежития Института искусств. Мимо Арианны пронесся еще один «Робинсон», и в наушниках раздалось приветствие мистера Морроу. Обменявшись с педагогом парой фраз, она развернула машину и вскоре вырулила к огромному озеру. Перед ней открылась поблескивающая на солнце водная гладь, которая сливалась со светлым небом где-то на горизонте.
Арианна пронеслась низко-низко. Водная гладь расступалась под нисходящим воздушным потоком, и даже находясь в кабине, она была до дна наполненной воздухом, растворилась в скорости и полете, как будто становясь одним целым с небом, ветром и водой вокруг. И словно это не вертушка летела, а она сама, на крыльях, слилась с машиной, совсем как…
Ларс, который этого больше не испытает.
По сердцу резануло; отвлеклась на секунду, рука на рычаге напряглась, и вертолет накренился, просел. Шасси чиркнули по воде; внутри Арианны что-то оборвалось, и она резко вырулила вверх, выровняла машину; от неожиданности ее трясла дрожь.
Увидела впереди заросший вереском каменистый островок – достаточно большой и плоский, чтобы сесть. И судя по уплотненной полозками траве, которая открылась взгляду, когда Арианна подлетела поближе, в качестве площадки местечко использовалось нередко. Приземлилась – слишком резко, стоило бы мягче и медленней, - выбралась из кабины и медленно, не глядя на виды, направилась к окаймленному буйной растительностью берегу, чувствуя, как внутри плещется горечь.
Она уже не в первый раз думала об этом. Ей было больно за него, лишившегося своей любви и отдушины, и она часто размышляла, смог ли бы Ларс полноценно вернуться в авиацию, даже спустя семь лет – и можно ли найти какой-то способ помочь ему справиться с собой. Но после головокружительного полета тяжесть его потери ощущалась намного острее.
Арианна мысленно видела Дормера, прокручивала все его отрывистые фразы; видела глаза Ларса, сначала вдохновленные, искрящиеся удовольствием и счастьем, а потом темнеющие от гнева и глубинной боли; видела его пальцы, нервно крутящие сигарету.
Неужели она правда волновалась из-за того, что между ними теперь будет?..
Черт, нельзя же так. Не может быть, что это все, что никак нельзя растопить, вдохновить его, сломать эту границу. Которой, возможно, больше и нет, осталось только его собственное неверие и нежелание быть слабым.
Арианна вздохнула; подняла камешек у ног и бросила в воду, наблюдая за расходящимися кругами. Ветер над водой усиливался, теребил бледно-розовые цветы.
***
А потом она вновь пролетала мимо крутых зеленых холмов. И еще не знала, что всего через каких-то полчаса все, что ее волновало в последнюю неделю, окончательно улетучится. Ведь то, в чем она была уверена насчет них с Ларсом, окажется вдруг перевернутым с ног на голову.
Но Арианна еще не знала этого, когда не обнаружила Дормера на вертодроме, чтобы попрощаться. И когда направилась в школу, рассчитывая найти вертолетчика либо в общей комнате, либо на террасе этажом выше, курилке для сотрудников. Внутри не кольнуло в смутном предчувствии, когда она прошла мимо шумной студенческой компании, рассевшейся на диванах в холле и попивающей колу. А затем, миновав автоматы со снеками и напитками в узком коридоре, толкнула ручку нужной ей комнаты, которая оказалась открыта. И увидела, что там никого нет – кроме темноволосого мальчика лет семи-девяти, который то и дело отламывал кусочки от пирожных, придерживая в руках планшет с игрушкой.
- Привет, - поздоровалась Арианна. – А ты случайно не видел мистера Дормера? Он здесь работает, в зеленой футболке такой, с татуировкой.
Кажется, она удивилась, почему ребенка кого-то из гостей «Уэста» посадили в комнату сотрудников, когда на первом этаже две недели назад сделали неплохой детский уголок.
Мальчик повернулся к ней, обнаружив большие и смышленые ярко-синие глаза; осмотрел ее – во взгляде наблюдательность, приправленная типично детским любопытством. Арианне показалось, что где-то уже видела это бледное, резко очерченное лицо и долговязую фигурку.
- Здравствуйте. Он на третьем этаже, разговаривает с мастером, - вежливо ответил мальчик, слегка картавя; приосанился и отложил планшет на кофейный столик. – Но сегодня летает только мистер Морроу.
- Спасибо. Нет, я просто попрощаться, - ответила Арианна. – А… ты почему один скучаешь, ждешь родителей?
Облик юного и почему-то странно знакомого собеседника – и по внешним чертам, и по манере держаться, - вызывал в ней некоторое смятение. Но она пока не могла определить, что ее смущает – это только-только начинало формироваться на периферии.
- Не-а, они далеко, в командировке, - серьезно покачал головой мальчик. – И бабушка с дедушкой уехали. А мистер Дормер мой крестный, привез меня к себе и покатает на вертолете. А вы здесь тоже работаете?
Теперь понятно, почему он сидит в общей комнате.
- Нет, пока только учусь летать у твоего крестного.
В синих глазах собеседника загорелись восхищенные искорки, лицо просияло, что, кажется, вызвало у нее улыбку – что-то ей нравилось в этом вежливом и явно общительном ребенке.
- Ух ты-ы-ы, круто, я тоже хочу летать, на истребителе, как папа.
У Дормера с Ларсом хватает друзей-военных из колледжа, смутно подумала Арианна, ощущая, как странное и неуютное смятение внутри шевелится сильнее.
Наверное, пора было помахать ребенку на прощанье и отправиться на поиски Дормера. Но вместо этого Арианна зачем-то осталась в общей комнате и немного рассказала мальчику о вертолетах; узнала, что ему восемь лет, а также поинтересовалась, часто ли он здесь бывает.
Тот ответил отрицательно и сообщил, что хотел бы приезжать сюда почаще, но нельзя, потому что у крестного хватает работы и он не может каждую неделю его катать.
Затем спросила у мальчика, как его зовут.
- Родрик, а вас?
Родрик?..
Что-что, а это имя она знает.
Значит, это сидящий перед ней ребенок звонил Ларсу в ту субботу? И тот, не услышав звонок за перекуром, торопливо пошел перезванивать; перед глазами Арианны невольно возникла просветлевшая улыбка до этого нахмуренного и погруженного в свои мысли Ларса.
И вот о ком она периодически слышала в их разговорах с Дормером?..
И мальчика она точно уже видела, вдруг вспомнила Арианна, тем же вечером – он мелькнул на одной из фотографий у Ларса, когда он показывал ей снимки с авиашоу.
Ее обдало холодом.
У крестника Дормера смышленые, наблюдательные, любопытные синие глаза – еще совсем детские.
Но это же не значит, что…
- А как зовут твоего папу, может, я и у него тоже училась? – произнес ее голос жизнерадостным тоном, совершенно не вяжущимся с охватившим ее вдруг оцепенением.
- Фамилия Нильсен, а зовут Ларс.
Какой-то крохотной частичкой сознания она уже предугадывала ответ, и внутренне вся пригнулась, сжалась, как будто приготовившись к удару. Но в первые несколько секунд ей все равно показалось, что она ослышалась.
Оглушенная, Арианна приросла к полу, уплывающему у нее из-под ног. Неосознанно впилась взглядом в ребенка, так, как будто видела его впервые; туго и тяжело, словно в замедленной съемке понимала, почему в ней возникло смятение, которое сейчас сменялось смутным узнаванием. И правда же похож, у мальчика такая же осанка, плавные и мягкие, схожие с отцовскими жесты, такие же острые скулы и впалые щеки, а горделиво вскинутый подбородок не совсем похож, более упрямый. И дело не только во внешности, что-то в общем и целом неуловимо исходило от него, как и от многих детей; что не может не ощущаться, если двух людей связывает самая крепкая кровная связь.
Но как он…
Как он может быть сыном Ларса?
Как вообще это возможно?..
Нет-нет, здесь какая-то ошибка, ей послышалось. Этого не может быть, не может…
Черт, да если бы у Ларса был ребенок, разве бы она об этом не знала?!
Какая-то ее часть взревела в протесте, что мальчишка просто пошутил, обманул, имеет в виду кого-то другого. Но здравый смысл тут же резонно рассудил, что зачем, собственно, восьмилетнему ребенку врать незнакомой женщине о своем отце, и разве она знает какого-то другого Ларса Нильсена, летавшего на истребителе и работающего в «Уэсте», и может, хватит…
Когда она наконец осознала всю неотрицаемую реальность открывшегося перед ней факта, внутри что-то оборвалось, ухнув в пропасть. И ее накрыло.
Она потратила последние крохи самообладания, чтобы более или менее спокойным тоном перекинуться с мальчиком еще парой фраз, добавить, что его папа хороший учитель и попрощаться. На автопилоте дошла до холла, не различая дороги; веселые разговоры студентов донеслись до нее словно сквозь километровую толщу воды. Она шла, едва-едва справляясь с овладевающей ею истерикой, и всеми фибрами души молила ни с кем не встретиться по дороге, ни с техниками, ни с мистером Морроу, ни с Дормером – в особенности с Дормером. Выйдя на улицу, практически бегом пустилась по асфальтовой дорожке к парковке, стремясь оказаться в спасительном коконе своей машины. Выровнять дыхание, унять бешено колотящееся сердце, хоть немного успокоиться, хоть немного усмирить бушующее, раздирающее нутро торнадо, от которого хотелось закричать.
У Ларса есть сын.
У Ларса есть сын, снова и снова эхом отдавалось в ее ушах.
Повторялось в щелчке ключа, который повернули ее дрожащие пальцы; в заведшемся двигателе маленькой машинки, в винте пролетевшего где-то над ней вертолета. В голосе ведущей на радио, которое Арианна тут же в ярости выключила.
Сын, заполняло ее назойливым гулом. Этот малыш Родрик – его сын.
Кажется, у нее хватило ума свернуть возле указателя и доехать домой на умеренной скорости по пустым улицам кампуса, не проезжая оживленную трассу. Но саму дорогу она не помнила – размытое пятно из зеленых скверов и однотипных строений.
С грохотом захлопнув входную дверь, Арианна взбежала по лестнице наверх, в свою ванную, залила лицо и волосы холодной водой из крана в безотчетной попытке унять эмоции. Сжала в руках флакончик с мылом, потом отбросила его прочь, смахнув на пол расческу и антисептик.
В зеркале на нее посмотрело совершенно серое лицо.
Не вытирая и не смывая скользкие намыленные руки, она кое-как вышла в кабинет и рухнула на пол у книжной полки, пытаясь прийти в себя. Холодные капельки стекали за воротник рубашки; Арианна непрерывно дрожала, но не от холода, и никак не могла унять эту дрожь.
У Ларса есть сын.
Кажется, целую вечность назад она так же сидела на кухне, ощущая себя, словно плашмя рухнула оземь. И точно так же не могла никуда спрятаться, не могла забыться, убежать от фактов, от...
Почему она не знала?
Почему она, черт побери…
Это же мужчина, которого она считает своим. С которым они знакомы почти два года, с которым она полночи целовалась, с которым провела кучу времени, узнавая, касаясь его души, открывая перед ним свою.
Как так получилось, что у этого мужчины есть ребенок, а она об этом не знала?!
Телефон пиликнул о новом сообщении в мессенджере – в том, где они обычно переписывались с Ларсом. В ней вдруг вспыхнула безотчетная ярость; резко отбросила телефон в сторону, как будто в нем была бомба, и он с шумным шорохом проехал по скользкому паркету, исчезнув под столом.
Нет, не хочу. Если это ты, не хочу. Какого черта ты мне не сказал, что у тебя есть сын?!
Злость на него вскипала, переливалась через край, оборачивалась не меньшей злостью на себя; злость на себя переходила в панику, заставляющую в болезненности съеживаться, не в состоянии охватить мозгами произошедшее.
А в какой-то момент паника сплыла, словно внутри села батарейка; сменилась апатией и какой-то опустошенностью. И Арианна не знала, сколько времени неподвижно просидела на полу, глядя в одну точку, как лунатик.
Не слышала, как открылась дверь кабинета.
- Вот ты где, а я тебя везде ищу.
Арианна медленно подняла глаза на Дайану. Та бросила сумочку на диван, так, что из нее вывалилось почти все содержимое, принялась ходить по комнате, дергая себя за длинный хвост волос, и до раздражения въедливым громким голосом просвещать Арианну, как встретилась с Дормером и послала его, не обращая внимания, что та совершенно ее не слушает.
Да какой к черту Дормер, о чем она?
- А потом он за меня порадовался. Порадовался, представляешь, что я так круто провела время, мол, так и надо, он тоже отжигал в Исле, - Дайана опустилась на ковер рядом с Арианной, обдавая ее резким запахом морских духов. – Ну я и ушла от него, зачем тратить время на мужика, которому с тобой никак, Люсинда права.
Если бы Арианна не была сейчас в таком опустошенном состоянии, она бы услышала нотки обиды и грусти в напускной беззаботности островитянки.
- Ари, ты чего, что с тобой такое? На тебе же лица нет!
Арианна с горькой иронией усмехнулась – да неужели.
- У Ларса есть сын, - не думая, бесцветным голосом произнесла она.
- У мистера Нильсена? Ага, есть, а что?
Арианна медленно перевела взгляд на Дайану; до нее с трудом дошло, что она сказала.
- Т-т-ты… стоп, подожди, ты что, знала?! – в ошеломлении воскликнула она.
- Э-э, ну да, - недоуменно захлопала ресницами островитянка. – Они же ругались с женой. Ну, когда я случайно подслушала их разговор с Гаем, мистер Нильсен злился. Да брось, Ари, я же тебе рассказывала, когда мы днюху обсуждали! – непонимающе сказала Дайана. – А-а, точно, я не договорила, ты меня перебила, и мы стали рецепты думать. Она у него хирург, что ли, он говорил про пересадку спинного мозга… ой, а что, и такой есть? Ну и они вечно ругаются, потому что она про сына совсем забыла со своей работой, та ей гораздо важнее семьи. Они типа договорились отдохнуть за городом все вместе с сынулей, а она потом берет и все отменяет, и вообще у нее вечно командировки через раз.
Арианна, словно вышибленная из седла новыми открывающимися перед ней фактами, вспомнила, как Ларс разозлился, когда она упомянула на лужайке о Леоне, уделявшей ей в детстве мало внимания – она еще удивилась его реакции.
- А о чем еще он говорил? – глухо спросила она.
- Хм, - задумалась Дайана. – Ну, еще мистера Нильсена все это расстраивает, ему хочется все наладить, ведь их сын чаще у бабушки с дедушкой живет и вообще…
Арианна прикрыла глаза, стараясь не слушать, хотя царящий внутри гул заглушал любые внешние звуки.
Как же так вышло?
Это же естественная, неотъемлемая часть человеческой жизни. Даже Дайана в курсе, что у Ларса есть ребенок, почему же он ей ни разу ничего…
И вместе с тем в ней зарождалось смутное подозрение, что ответы всегда были перед ее глазами.
И еще Арианна совершенно не знала, что ей теперь с этим делать.