[Jana Weber]

Прямо сама собой горжусь - какая я хорошая, и как часто выпускаю отчёты)
Кажется, только написав этот, я поняла, что окончательно оставила Дэна позади и переключилась на Кассандру. Надеюсь, это ощущение ближайшие отчётов тридцать меня не покинет)

И, господа, очень прошу - не игнорируйте саундтрек! Я их нечасто добавляю в последнее время, потому что редко попадаются идеально подходящие песни. Вот тут - просто в десятку. Текст и перевод прилагаю ниже)

Ещё хочу сказать спасибо Сьерре Мадре за бесконечное терпение и помощь <3

IV.7. Блицкриг

Farin Urlaub - Phänomenal egal

текст/перевод

Он перевёлся в нашу параллель, потому что в
восьмёрке он осуждён за удушение маленькой девочки;

Он тут работает, потому что он сын Пруденс;

Он тут работает, потому что он спит с Пруденс;

Он спит со всеми студентками, которые ему нравятся,
а если они отказывают, он заваливает их на зачётах;

У него в шкафу расчленённый труп его бывшей жены;

У него в шкафу статуя Мортимера, над которой он надругался;

Он – неудачный эксперимент доктора Филиппа Прентиса;

Он – дергийский шпион;

Он – посланец Левкоева на грешную землю;

(с) университетские слухи об одном
начальнике отдела безопасности

I. Обозначение стратегических целей

Когда я думаю о Дэвиде Фарбере, я всегда вспоминаю первую из тотенбуржских войн прошлого века. Тогда ведь никто не подозревал об истинной мощи Малого Континента. Их все считали отсталыми неудачниками без культуры, религии, образования и плодородных земель. К несчастью, помимо этого у них всё в порядке было с вооружением, стратегиями и пропагандой. Поэтому Тотенбург они взяли в считанные дни. И долгие годы потом подавляли жалкие восстания, инициируемые полузадушенными, но ещё живо трепещущимися в рыбацкой сети дергийских захватчиков тотенбуржскими активистами.
Фарбера ведь тоже никто не воспринимал всерьёз, когда он только пришёл. Мало своих варваров было, ещё одного позвали – ухмылялись преподаватели. Да куда ему людьми командовать, этот и имя своё без ошибок не напишет – вторили им студенты. Вот только уже через пару дней, когда его люди заполонили университет полностью, и зелень мортимеровых камней померкла перед зеленью их военной формы, все вдруг перестали ухмыляться.

Я открыла дверь в её комнату и тут же, выдохнув, прислонилась к дверному косяку. Она была там. Значит, всё обошлось.
- Ты чего? – Рут приподнялась на локтях, - не спится?
На её щеке красовался след от подушки – значит, она не только что забралась в постель.
«Пришла узнать, не лежит ли сейчас под Риверхиллом твой обезображенный труп»
- Пришла узнать, как прошло твоё свидание, - ответила я, - ты рано вернулась.
Рут потянулась, довольно склонила голову на бок. Ей, наверное, хотелось рассказать.
- Мы недалеко ездили, - пояснила она, - тут есть маленький городок недалеко от университета. Питер научил меня играть в боулинг.
Меня подмывало спросить, не научил ли он её ещё чему-нибудь, но выдавать свой интерес не хотелось.
- Ты что, разбудила меня в шесть утра? – недовольно протянула Рут, глянув на часы, - я, вообще-то, собиралась выспаться перед парами.
- Мне нужна твоя помощь,- призналась я, - сейчас. Пока никто не проснулся.
Она кивнула, показывая, что внимательно меня слушает. Я вздохнула.
- У тебя ещё есть универсальный пропуск?

II. Мобилизация вооруженных сил

Слаженная система Университета Риверхилл, работающая без сбоев уже более шестидесяти лет, вдруг покрылась трещинами с самого основания. Фарбер не игнорировал её, как это делала Мег, и не пытался стать там своим, как, например, Чарли. Он перестраивал систему под себя. Создавал новую систему, с которой уже приходилось считаться остальным.
Он не падал ниц перед ликами святых, не фильтровал речь от нецензурных выражений в присутствии вышестоящих, курил в кампусе. Обращался ко всем на ты. Пруденс не уставала указывать ему на это, тот внимательно слушал и кивал («Ваш язык такой сложный, никак не могу запомнить») но никогда не исправлялся. Фарбер не боялся ни начальства, ни дергийцев, ни Мортимера. Как же это подкупало.

- Сандра, ты что, головой ударилась? – зашипела Рут, воровато оглянувшись, - если нас сейчас поймают, то с позором выгонят обеих. Стражник нас видел, и мог уже сейчас доложить Пруденс, что две студентки направились к её кабинету!
Я включила компьютер. От волнения едва удавалось усидеть на месте.
- Не переживай, - бросила я ей, - стражник решил, что мы пошли в библиотеку. Многие занимаются там рано утром. Всё обойдётся, смотри – она даже пароль на систему не поставила!
Рут выглянула в коридор ещё раз и снова обернулась ко мне. Я заметила, что взгляд её изменился.
- Я знаю, о чём ты думаешь, - сказала она, - о бабушке с дедушкой. Я тоже это помню. Но разве не могло это быть совпадением? Ну не будешь же ты верить теперь во всё, что тебе приснилось?
- Проследи, пожалуйста, за входом.
Папка с данными о студентах обнаружилась быстро. Похоже, ограничив доступ в кабинет, Пруденс ощущала себя в полной безопасности. Глупость, конечно. Но её можно было понять.
Слово «Элизабет» в поисковой строке заставило старый процессор загудеть, и уже через несколько секунд напряжённого ожидания на экране высветились файлы с данными о девяти студентках Университета Риверхилл.
Нервно отбивая ритм ногой под столом, я принялась просматривать каждый, в надежде найти одноглазую дергийку с таким именем. Однако, ни одной одноглазой – более того, ни одной рыжеволосой среди них не было. Я просмотрела каждый файл дважды, но никого похожего на Бесс из моего сна я так и не обнаружила. Мортимер, но ведь такого быть не могло? Она точно находилась в стенах университета – иначе она просто не добралась бы до госпожи Пиджен. Но тогда как?
- Сандра, давай быстрее, - поторопила меня Рут, не поворачиваясь ко мне; её взгляд был устремлён в коридор, - нашла её?
- Нет, - я пролистывала файлы уже в третий раз, уже скорее машинально, - я должна найти её до пятницы. Она собиралась к Пиджен на пару в вечернюю смену.

Рут снова перевела взгляд на меня, забыв, что должна неустанно следить за входом.
- Сандра, - сказала она, - в нашем университете никогда не было вечерних смен. Откуда им взяться сейчас, если все теперь должны быть в своих комнатах в восемь?
Я замерла, не успев пролистать очередной файл до конца. Мортимер. Как же так? Я могла сомневаться до случая с авиакатастрофой, но не теперь. После десятков сбывшихся сновидений – пусть и малозначимых – я слишком хорошо понимала, что могу. Встроенный в мою голову пророческий аппарат не знал осечки. Почему же он подвёл меня теперь?
Конечно, Пиджен вполне могла бы преподавать где-нибудь ещё, но я была уверена, что в другом университете вряд ли был сотрудник с прозвищем Инквизитор и зелёные форменные галстуки.
- Сандра, пойдём, пока не поздно, - поторопила меня Рут.
Элизабет Тёрнер, которую выдал мне поиск, улыбалась мне с маленькой фотографии на экране. Миленькая кудрявая шатенка с ясными-ясными серыми глазами. Я нажала на кнопку, и изображение девушки исчезло. Теперь на чёрном экране не оставалось ничего, кроме отражения моего лица.

III. Укрепление позиций

О нём что только не говорили. Слухи множились день ото дня, от вполне безобидных до самых невероятных. Я не сразу поняла, почему вокруг его персоны поднялся такой шум, как вдруг сообразила, что никто ничего не знает о его частной жизни. Фарбер, при том, что никогда не упускал возможности поговорить о чём-то отвлечённом на паре, почти никогда не говорил о себе. А если и говорил, то парой случайных предложений, которые я тут же складывала в мысленную шкатулку с данными о нём. Туда же я отправляла и всё то, что говорили о нём студенты, предварительно отбросив точно невозможное. В конце концов, отсутствие у него судимости никто не доказал, и я не стала бы отправлять эту версию в утиль, но отношения с Пруденс?!

Я уже полчаса крутилась на третьем этаже Южного корпуса. Мне нужно было увидеть госпожу Пиджен перед парами, иначе я просто не усидела бы на месте. Поэтому я нашла повод задержаться там минут на двадцать. Рассматривала стенд с лучшими выпускниками прошлых лет, пока не выучила все их имена наизусть. С десяток раз перепроверила наличие всех учебников у себя в сумке. Даже немного постояла у кабинета профессора Терренса с группой студентов, делая вид, что мне тоже нужно к нему на пересдачу.
И только тогда выдохнула, когда увидела, как она вместе с Фарбером выходит в коридор. Он что-то ей рассказывал, и в какой-то момент она рассмеялась, схватившись рукой за его плечо, чтобы не упасть. Он рассмеялся вместе с ней, и не подумав отстраниться от её руки. Я напряглась – слух о связывающих их отношениях тоже давным-давно гулял по кампусу. И в него я поверила бы гораздо легче, чем в его связь с Пруденс – Пиджен была лет на двадцать её младше и уж точно красивее. Они явно были очень расположены друг к другу. Значит ли это, что…? Хотя, нет, чушь. Он просто вежлив с ней, вот и всё. И никак её не выделяет, даже если и нравится ей. Нет ведь ничего удивительного, что он ей нравится.

- Ты ко мне? – Фарбер вдруг остановился возле меня, и я растерялась.
- Нет, я…нет, - промямлила я, пряча от него глаза.
К тому, чтобы заговорить с ним, мне всегда надо было морально подготовиться. Сейчас я этого сделать не успела.
- Хорошо себя чувствуешь? – уже серьёзно спросил он.
Проклятье, он так и запомнил меня слабой и немощной.
- Да, - я попыталась улыбнуться, - спасибо.
Тот кивнул и снова обратился к Пиджен, что уже снова приготовилась ловить каждое его слово. Звонок прозвенел, но я не двинулась с места, прежде чем не проводила его взглядом до самой двери. И впервые поняла, что пришла сюда вовсе не потому, что беспокоилась из-за своего глупого сна.

IV. Затяжной старт

Наверное, так и должно было быть. Всё получилось из-за контраста. Я думала о нём, потому что он слишком отличался от всего моего окружения. Так ведь и работает инстинкт познания, кажется – мозг выделяет среди окружающих объектов самый непонятный, тот, для которого нейронные связи не успели создать подходящих шаблонов, и изучает его со всех сторон. В детстве я во все глаза смотрела на медицинскую аппаратуру в СНЦ, сейчас я знала там всё так хорошо, что едва ли замечала.
С Фарбером то же самое – я так пристально изучала его, потому что он был не такой, как я. Он - светловолосый, синеглазый, широкоплечий, как древний воин из Люментуло. Способный, кажется, любого пополам сломать, кто кривое слово ему скажет. Моментально притягивающий к себе каждого, кому хочет понравиться, и отталкивающий всех, кого хочет держать на расстоянии. Благородный рыцарь из Темновековья, убивший не одного дракона, и покоривший сердце не одной дамы.
Я – хрупкая, слабая, почти прозрачная, с бледно-голубыми венами на руках. Подстреленная куропатка, ковыляющая прочь от каждого шума. Девочка, застрявшая в позапрошлом десятилетии. Последняя девственница Торвилля. Первая посетительница лазарета.
Когда я изучу его до конца, как всё прочее, что успела изучить до сего момента, я и про него забуду тоже. Наверное.

Первое кафе на территории Университета с незамысловатым названием «Благословенная Дина» вряд ли поразило бы воображение случайного посетителя из внешнего мира. Но для студентов оно стало неплохой альтернативой опостылевшему кафетерию в кампусе, поэтому всегда было набито битком. Нашей компании пришлось изобрести сложную систему, позволяющую занимать нужный столик заранее – мы сравнили расписание каждого, и по очереди отпрашивались с пар пораньше, чтобы иметь возможность отхватить «наш» стол для остальных.
Когда я подошла туда сегодня, то сразу поняла, что что-то сегодня было не как обычно. Но, как ни странно, я сначала заметила дополнительный стул, а только потом Присси Бергман, что сидела на том месте, которое обычно занимала я.
- Привет, - как-то растерянно сказала я, приземлившись на тот самый дополнительный стул.
- Кассандра, - подала голос Присси, - ты тоже будешь обедать с нами?
Я опешила, но кивнула от неожиданности. Как будто это она принимает меня в свою компанию, а не мы – её. Рут поёжилась, отодвигаясь от неё, но та даже не обратила внимания. Присси у нас не любили. Она всегда была именно моей подругой, и я проводила с ней время всегда отдельно. Глянув на Тайлера, к которому она жалась, я хмыкнула. Ну, конечно. Стоило этого ожидать.
- Мы с Тайлером теперь встречаемся, - заявила Присси, совершенно верно истолковав мой взгляд, - он тебе не говорил?
Я покачала головой. Тайлер сохранял выражение лица каменного божества. Как и всегда, впрочем. Не то чтобы меня так уж это волновало – но неужели он не смог найти себе кого-то получше? Или он, как и его отец, просто сдался под упором достаточно активной девушки, а только потом стал думать, нравится ли она ему?
Он взял её руку в свою, как бы подтверждая её слова, и я подумала, что что-то во всём этом было неправильное.

Рут пододвинула ко мне чашку чая.
- На вот, я взяла тебе. На полноценный заказ всё равно нет времени – Пруденс опять назначила внеочередное собрание.
Чай ещё дымился – рот мгновенно наполнился слюной от его запаха. Что ж, спасибо и на этом.
- Я не пойду, - прокомментировал Чарли, вгрызаясь в стейк.
Рут презрительно глянула на содержимое его тарелки. Тот с аппетитом причмокнул.
- Получишь выговор, - сообщила Рут, - то, что нужно перед зимней сессией.
- Скажу, что делал проект для Гаррета. Я – надежда его курса, и он всегда замолвит за меня слово, - хмыкнул тот, - к тому же я знаю, о чём она будет говорить. А у меня нет желания выслушивать этот бред про тяжёлые времена и дергийскую агрессию.
Рут прищурилась.
- Значит, ты в этой стране не живёшь, и тебя всё это не касается? – вкрадчиво начала она.
Я поняла, что запахло жареным. Некоторые темы в присутствии Рут лучше было не затрагивать, но Чарли обычно плевать было.
- А почему это должно меня касаться? – в его голосе зазвучали нотки раздражения, но говорить он стал тише – не любил спорить, - я же не политик. Пользу я собираюсь приносить как психоаналитик, значит, и интересоваться должен психоанализом, а не тем, что опять натворили власти. Смысл вообще это обсуждать?
- Вот они потому и взяли тогда Тотенбург, олень, - взорвалась в ответ Рут, - потому что все думали «это меня не касается». Если каждый сам за себя, то мы никому не можем противостоять. Это так трудно понять?
- Рут, - подала голос Дейзи и подняла на неё взгляд.
Та тут же притихла. Дейзи смотрела на неё даже не предупреждающе – спокойно. Как смотрела на всех, к кому обращалась. Но именно сейчас почему-то все за столом перестали разговаривать.
- Кассандра, - она посмотрела вдруг на меня, - зимой на Александров День будет бал. Уже решила, с кем идёшь?

V. Наступление

Я хорошо помню, как Рут впервые влюбилась. Многие из её чувств я проживала сама, потому что никогда не имела подобного опыта. Ей тогда было десять, а он был старше лет на пять. Его звали Эндрю, если мне не изменяет память. Высокий такой, худой, несимпатичный. Он подрабатывал в лаборатории моей мамы, и Рут часто увязывалась туда со мной, чтобы посмотреть на него. Не помню, чтобы она хоть раз решилась с ним заговорить, но я хорошо помню, как она потом подписывала его именем все странички в дневнике, и подробно рассказывала мне, как он на неё посмотрел, и какие чувства она в его взгляде прочла. Уверена, она выдумала минимум половину из всего, что говорила, и, наверное, я уже тогда это знала – но я так сильно заражена была этой её влюблённостью, что сама чуть не влюбилась в него.
А ещё я помню, что через пару лет мы с Рут наткнулись на него в магазине, и она его не узнала. Когда я напомнила ей, она сначала долго отрицала, что он ей когда-то нравился, а потом всё же призналась. Сказала, «ну, просто время пришло, и он был единственной подходящей кандидатурой». Тогда я принялась ждать подходящую кандидатуру для меня. Долго же пришлось ждать.

- Сегодня мы поговорим о влиянии, - начала Пруденс непривычно жёстко; не то чтобы раньше она мягко выражалась, но сейчас нотки металла зазвенели в её голосе непривычно рано, - каждому знакомо это слово, и все понимают его значимость. Вначале влияние на нас оказывают родители или опекуны. Мы полностью зависим от них, поэтому принимаем их правила жизни как свои собственные – на этом и строится институт родительства. Позже их частично заменяют учителя в школе – первые наши авторитеты во внешнем мире. Такое же доверие мы позже станем оказывать университетским преподавателям – тем, кого выберем сами. Давайте же посмотрим, кому оказываете доверие вы. Госпожа Пиджен, я прошу вас подняться ко мне.
Та поднялась с первого ряда, где обычно и сидели преподаватели, и послушно пошла к сцене. На лице её застыло выражение недоумения.

- А теперь я хочу обратиться ко всем присутствующим, - невозмутимо продолжила Пруденс, - как вы считаете, благотворное ли влияние на студентов оказывает преподавательница, которая позволяет себе одеваться, как девица лёгкого поведения?
Мы с Рут непонимающе переглянулись. Пиджен и вовсе застыла изваянием, не понимая, как ей теперь себя вести. Сотни изучающих взглядов впились в неё, как оводы, но, кажется, никто так и не понял, где Пруденс нашла аморальность в её внешнем облике. Да, юбка была, наверное, чуть коротковата – не фатально, лишь чуть-чуть короче тех, что составляли нашу форму. Но, наверное, ей бы никто удивлённо не оглянулся вслед, пройдись она в таком виде по улице. Вряд ли кто-то вообще обратил бы на неё внимание.
Разумеется, никто ничего не сказал, хотя Пруденс, должно быть, ждала. Накрывшая её волна нетерпения не могла не вылиться в ещё одну подбадривающую реплику:
- Ну же? Или никто не видит ничего предосудительного?
- Я вижу, - раздалось прямо у меня над ухом; я повернула голову и вздрогнула, увидев Фарбера – как я могла не услышать, что он вошёл? – давай ещё публично камнями её забросаем.
Взгляды дружным строем обернулись к нему, но его это, похоже, мало волновало. В фокусе его внимания находилась Пруденс. Наверное, я тут же умерла бы, подари он подобный взгляд мне.

- Господин Фарбер, - она поджала губы, - раз уж опаздываете, проходите тихо и молча занимайте своё место. Сделайте нам всем одолжение.
- Бекки, сядь, - кивнул он Пиджен, едва Пруденс успела договорить.
Та тут же безропотно спустилась вниз, будто только и ждала его сигнала. И тогда по моей спине впервые пробежали мурашки. Рядом стояла её начальница, ректор, гроза Учёного Совета и страшный сон нерадивых студентов – пред ней разве что чело не преклоняли при встрече. Но послушалась она, тем не менее, Фарбера, который даже опосредованного отношения к её начальству не имел. Послушалась без единого сомнения, как послушался бы рядовой командира взвода. И это меня потрясло.
Он двинулся на неё, быстрым и широким шагом, и пока он не поднялся к ней на сцену, она не сказала ни слова. От шока, думаю – обычно она за словом в карман не лезла. Зато оказавшись с ним лицом к лицу, Пруденс вдруг очнулась от оцепенения – и взорвалась.
- Вы что себе позволяете? – выпалила она. Она смотрела на него, как маленький и злой той-терьер смотрит на добермана. Едва слюной не брызгала.

Я нервно хихикнула. Сейчас, когда они поравнялись, Пруденс едва доставала до его подбородка. Он, наверное, мог бы легко закинуть её на плечо и унести прочь из зала. Все, наверное, были бы ему за это благодарны.
- Я не собираюсь стоять и смотреть на весь этот цирк! - рявкнул тот, - публичная порка за юбку? Ты серьёзно?! Здесь тебе что, охота на ведьм?!
Я едва не подскочила на стуле. В моменты злости его голос звучал не гневно и не разъярённо, как у Пруденс; он скорее был похож на раскат грома.
- Вы забываетесь, господин Фарбер, - процедила та, - вашим мнением по данному вопросу здесь никто не интересовался. Я прошу вас занять своё место и впредь больше не…
- Бекки, иди в машину, - перебил Фарбер, обратив взгляд на Пиджен, - я отвезу тебя домой. Остальные могут расходиться, собрание окончено.
Фарбер резко обернулся в зал, и первые ряды машинально подались назад – их как волной отбросило. Только Пиджен – так же послушно, как и в прошлый раз – поднялась с места и спокойно пошла к выходу, не подарив Пруденс даже последнего извиняющегося взгляда. Я, вместе с остальными присутствующими провожала её глазами, и не могла понять, почему у меня так дико стучит сердце. Это ведь не я стояла там, на сцене, публично опозоренная. Это не меня Фарбер сейчас выгородил, рискуя собственной работой и репутацией. Это не меня он на своей машине собрался отвозить домой, отодвинув все другие, вероятно, менее значимые дела. Но именно тогда я почему-то ощутила безграничное блаженство. Я вдруг всем телом почувствовала то, к чему стремилась, наверное, всю свою жизнь, и чего не могла получить ни от отца, ни от матери, ни от брата, ни от друзей – полную и абсолютную безопасность. Это просто сбивало меня с ног.
Все ждали, наверное, что Пруденс начнёт возражать, но позже я поняла, почему она этого не сделала – большая часть студентов после такого смелого отпора явно бы её не послушались. Она потеряла бы лицо.
- Прошу всех вернуться на занятия, - объявила она, - мы с господином Фарбером закончим разговор наедине.
Я поднялась со стула и двинулась к выходу, едва не задев плечом Чарли.
- Ребекка, - сказал вдруг он. На глазах его была поволока, как всегда, когда он о чём-то думал. Лицо застыло непривычно недвижимой маской. Среди окрашенных самыми разными эмоциями лиц мельтешащих вокруг студентов, он выглядел как-то диковато.
- Что? – отозвалась я, остановившись рядом.
- Ничего, - взгляд Чарли снова обрёл осмысленность; он улыбнулся, легко скосив уголок губ вверх, - красивое имя.

VI. Отражение сопротивления

Что я вообще могла знать о любви? Я никогда её не видела. Выросший из детской дружбы роман Чарли и Дейзи почти целиком был скрыт от моих глаз, Рут была ненамного опытнее меня, а об отношениях своего отца я знала слишком немного. Откуда мне было? До определённого времени я вообще не ощущала себя достаточно взрослой, чтобы интересоваться противоположным полом. А потом оглянулась – и поняла, что опоздала. В то время, как мои подружки уже не с первым мальчиком отправлялись в кино по субботам, я звонила на работу папе и просила отвезти меня в СНЦ на процедуры. Я была проклятой невидимкой. Никто не видел меня, поэтому я тоже никого не видела. Это был маленький городок, где все друг друга с детства знали – и раз уж мне сразу не выпало влюбиться в кого-нибудь из соседей или одноклассников, мне просто не откуда было взять спусковой крючок, при нажатии на который наружу вырвалась бы лавина скопившегося во мне неизрасходованного чувства. Я приехала в Риверхилл чистым полотном, белизну которого легко мог бы нарушить любой непреднамеренный мазок кистью. Поэтому здесь, оказавшись в гуще людей и событий, я оказалась не просто разрисована – меня просто покрыли потоком тяжёлой масляной краски с ног до головы.

- Кассандра?
Мне нравилось смотреть в окно из коридора Главного корпуса. Там был пустырь. Девственно чистая незастроенная земля. Если приглядеться, вдалеке можно было разглядеть сторожку и забор, отделяющий нас от территории госпиталя – но я не любила приглядываться.
- Да?
- Я Инесент. Помнишь меня? Мы вместе ходим на основы мортемианства.
- Помню, конечно. Ты что-то хотел?
Поговаривали, тут собираются строить ещё один корпус. В Риверхилл поступало всё больше и больше студентов с каждым годом, и, наверное, это было оправдано. Даже сейчас нам, порой, не хватало мест в аудиториях – и тогда приходилось рыскать по всему корпусу в поисках свободных стульев. Неплохой, впрочем, повод затянуть начало пары, особенно, если не задаваться этим вопросом до звонка.
- Ты, может, слышала, про бал на Александрову Субботу? Его хотели отменить из-за всей этой ситуации с Хайри, но, кажется, Пруденс всё же расщедрилась в последний момент.
- Кажется, мне о чём-то таком говорили.
- …наверное, тебя уже успели пригласить?
- Пока нет.
- Может, ты согласишься пойти туда со мной?
Метаться между корпусами тоже не очень удобно. Особенно, когда одна пара в Северном, а следующая – в Южном. Бегать после случая на той тренировке я не рисковала, но преподавателям ведь плевать на причины, почему ты опоздал, стоит прийти позже звонка - выговор. На большой перемене ситуация была не лучше, впрочем. Дойти до корпуса я успевала, зато перекусить – нет, поэтому всю пару, вместо того, чтобы слушать лектора, я сидела и вспоминала вкус печенья «Радость желудка» моей любимой кондитерской фабрики «Сладкоежка». После получаса таких медитативных упражнений я почти чувствовала на языке его вкус.
- Конечно. С удовольствием.
- Правда?!
- Ну да.
- Тогда…увидимся у Пиджен, ладно?
- Ладно.
С новым корпусом, наверное, будет проще. Если часть моих пар перенести туда, то я и с ног сбиваться не буду, и аудитории посвободнее станут. Но мне почему-то не хотелось, чтобы там что-то строили. Невзирая на аргументы. Мне слишком нравился страшный и неудобный пустырь.

VII. Капитуляция

Недавно такое произошло.
С нами на начальную военную подготовку ходила Бьёрн – позже её, кажется, в другую группу перевели, или ещё что-то, но этот курс с она не с нами заканчивала. В общем, все знали, что она к Фарберу неравнодушна. Смотрела на него, как на кусок торта. Едва только не облизывалась. Наверное, не она одна – он точно кому-то ещё среди студенток нравился. Но она одна этого не скрывала. Точнее, до определённого момента не объявляла во всеуслышание, а потом как-то пришла к нему на пару вся в слезах – трясется, сказать ничего не может. Он напрягся сразу, спрашивает, мол, что случилось – а она возьми и скажи, «господин Фарбер, я вас люблю!». Вот так прямо при всех. Он тогда так посмотрел на неё, что даже я вся похолодела. И я подумала – никогда не буду такой дурой, как она. Никогда никому ничего не скажу.

Я увидела Рут за нашим столом, едва переступила порог – и выдохнула с облегчением. Сегодня я слишком вымоталась, и отсутствие возможности посидеть на любимом месте за чашкой чего-то горячего совсем подорвало бы мой боевой дух.
- Пойдём заказывать? – она кивнула на длинную очередь у кассы, и я скривилась. Тело, приземлившись рядом на сидение, заныло от мысли, что мне придётся снова вставать.
- Подожди секунду, - попросила я, - дай отдышусь.
Скользя взглядом по многочисленным посетителям кафе, я вдруг остановилась на столике у окна. В первую секунду я даже не могла поверить, что сознание меня не обманывает – но да, это были Питер Баррет и Эльке Траубе. И она выглядела не в пример гораздо более увлечённой, чем накануне, разговаривая с Тайлером.

- Рут, - я кивнула на них, - вы с ним разве не вместе теперь?
- Вместе, - улыбнулась она, - просто мы с ним решили, что пока учимся, не будем ограничивать себя в свиданиях с другими. Мне не хочется надевать монашескую рясу, пока мы даже не помолвлены.
- То есть, он решил, а ты согласилась? – предположила я.
- Зануда, - фыркнула та, - ты поймёшь меня, когда влюбишься.
Я неопределённо повела плечом в ответ – не знала, что ей сказать. Очередь у кассы всё не уменьшалась, хотя столики давно были заняты. Наверняка, кто-то подойдёт сейчас и спросит, нельзя ли к нам присоединиться. Надо сумки положить на стулья напротив. Чтобы думали, что тут занято.
- Я слышала, ты идёшь с Инесентом на бал? – снова подала голос Рут.
Её голос зазвучал оживленнее, но мне её энтузиазм, вопреки обыкновению, не передался.
- Да. Неудобно было отказывать.
Она игриво толкнула меня в бок.
- Так уж неудобно, да? Брось, я же знаю, что ты к нему неравнодушна. Просто он тоже видит, какой ты овощ, и понимает, что пока за шкирки тебя не схватишь, ты не пошевелишься.
- Вовсе нет.
Рут не отреагировала сразу. Взволнованная этим фактом, я обернулась к ней – лицо её было непривычно серьёзным. Она смотрела на меня как-то изучающе. Будто впервые видела.
- Кассандра, - непривычное от неё обращение резануло мне слух, - может, ты к кому-то другому неравнодушна?
Я пожала плечами.
- Может.
Рут прищурилась. Стало вдруг как-то не по себе. Я терпеть не могла, когда она так смотрела. Как будто всю душу сейчас из меня вынет.
- Это…он, да? – произнесла она спустя несколько секунд – медленно, тщательно подбирая слова. Дополнительно уточнять она не стала, видимо – сочла свой вопрос достаточно очевидным. И уставилась на меня, глаза в глаза. Мне потребовалось усилие, чтобы отвести взгляд.
А потом я так же медленно, как она, кивнула. В горле будто был ком.
- Так и знала, что этим кончится, - сказала Рут.
Больше я на неё не смотрела.