- Ммм, как же хорошо, - томно потягиваюсь я на своей не самой удобной кроватке, которая за последние несколько месяцев успела стать родной. Никогда до этого у нас в доме не было двухъярусных кроватей, о которых порой так мечтают дети во многодетных семьях. Самое интересное, что именно таковой мы и считались, но всегда хватало места, чтобы не прибегать к подобным решениям, экономящим место.
В общаге же каждый квадратный метр был дорог, а потому кровать наверху, а рабочее место внизу было достаточно популярным интерьерным решением, в частности в моей комнате.
Неужели сегодня воскресенье? Это как же я упустила возможность порадоваться вчера вечером, что сегодня можно спать?
Медленно и вальяжно слезаю с кроватки на землю, словно только что проснувшаяся кошка, даже успеваю потягиваться, и меня переполняет радость: наконец-то можно заниматься ничегонеделанием.
Для студента нет большей радости посреди семестра, чем осознание, что не нужно бежать сломя голову в универ, а есть возможность наконец-таки позаниматься своими делами.
Непослушные волосы вновь спутались после мытья и стали выглядеть сухими, словно солома. Такая рыжая, гниющая солома. Уже, наверное, миллион раз пожалела о том, что в тот злосчастный день я имела неосторожность согласиться со стилистом и поменять цвет волос. Если раньше я и горя не знала, практически ничего с ними не делала, и хватало лишь мытья на скорую руку, так теперь полтумбочки было забито всякого рода маслами, масками, бальзамами и прочими неведомыми помазульками. И все ради одного – чтобы не выглядеть, как какое-то чмо. Почти через месяц после окрашивания я зареклась раз и навсегда больше никогда не портить свои волосы. Но каждый раз, когда они начинали отрастать, я беспощадно травила их краской вновь, чтобы никто и не подумал, что я не рыжая. Здесь меня блондинкой еще не видели, ну, за исключением Уолденов.
В зеркале вижу отражение уставшей девушки, которой впервые за последнее время удалось выспаться, или хотя бы попытаться. Внезапно в голове проносится воспоминание о вчерашнем вечере: я, комната, фонарь, дедлайн… Вроде бы успела. Но черт, дедлайн же был в четверг, что означает… О, нет! Черт! Твою ж матушку! Сегодня не воскресенье…
Осознание произошедшего прогоняет из разума остатки былого наслаждения, и голова становится чистой, как стеклышко. Важная лекция, сегодня очень важная лекция. Лерой Крам не терпит опоздавших: он имеет привычку выставлять их за дверь, а на экзамене гоняет по тем самым вопросам, которые студент пропустил. Говорят, еще ни один опоздавший не сдал с первого раза. Но у нас с ним особые отношения, я у него в «любимчиках».
Скидываю в сумку первые попавшиеся тетрадки и ручки, валяющиеся на столе еще со вчерашнего дня, почти что смахиваю свой научный эксперимент в виде муравейника, над которым работала уже несколько месяцев, собираю волосы в конский хвост, самая нелюбимая прическа, зато мгновенно делается. Вроде бы похожа на человека. Смотрю на часы – лекция еще не началась, но пока доберусь до аудитории, он успеет приметить мое отсутствие. Общага слишком далеко: у хорошего жилья свои минусы, дорога занимает примерно минут 20-30, в то время как некоторым лишь достаточно спуститься на пару этажей вниз. В такие моменты я готова жить вместе с тараканами, лишь бы не опаздывать на лекцию к Краму.
По рассказам старшекурсников я представляла себе дряхлого старикашку, такого противного и шепелявящего. Также обязательно представляла, как он плюется, когда разговаривает, и как трясутся его руки, каждый раз, когда ставит очередному студенту «неуд». Только таким мне представлялся Лерой, да еще и имя такое дурацкое.
Каким де было мое удивление, когда на первой же лекции перед нами предстал высокий темноволосый мужчина, примерно лет тридцати, с раскидистыми кустистыми бровями, тонкими губами и черными, как угольки, глазами. Казалось, что у него не было зрачков, и вообще во всей его внешности было что-то демоническое, но в то же время манящее. От его взгляда студентки одновременно и таяли, и прятались по углам от страха.
Я же была среди тех, кто в тайне его побаивался, но вида сильно не подавал. Также если бы выдался шанс, я бы была не прочь сходить с ним на свидание. Нет, это была не влюбленность, а что-то другое. Он был мне симпатичен, наверное, примерно такого мужчину я представляла в качестве своего будущего мужа…
Услышав за дверью его громкий хрипловатый голос, я решила, что есть шанс прокрасться незамеченной, потому что он так увлечен своим рассказом. Думаю: тихонько открою дверь, бесшумно проберусь к ближайшей парте, наверняка на ней где-нибудь да сидит Хиллари, у которой хоть что-то да можно будет попросить. Она хоть и не самый прилежный студент, но конспекты вести старается, особенно у Крама.
Вроде бы план казался неплохим, ровно до того момента, когда я все же переступила порог аудитории. Студентов было немного, примерно треть потока: лекция была внеплановая, о ней сообщили буквально вчера, видать остальные не пришли или все же проспали, как и я, в прочем.
Дверь предательски заскрипела, о моем появлении узнали буквально все, кто находился внутри. Лица людей были не утешающими – сегодня Крам был явно не в духе.
На его лице была зловещая гримаса, его всего аж перекосило. Казалось, что демон вот-вот выпрыгнет наружу и сожрет нас всех с потрохами, меня в первую очередь.
- Распинаешься тут перед вами, а что в итоге? Ни одного стоящего исследователя из вас не выйдет, нет ни ума, ни мотивации, - Лерой кричал громко, даже микрофон был не включен, а стены содрогались от его голоса. Скажу честно, что мне стало страшно в тот момент, потому что было и так понятно: экзамен я не сдам, но что бы случилось в следующую секунду было бы сюрпризом в любом случае.
Раз, два, три… Думаю, что пора бы сдвинуться с места, а то застыла как вкопанная на месте, где меня особенно видно. Но не тут-то было, препод замечает меня своим зорким соколиным глазом, и выражение его лица мгновенно меняется, он даже не выглядит таким злым и пугающим, но я-то уже понимаю, что хуже уже не будет.
- О, посмотрите, сама мисс Кассиопея Броньяр решила посетить нашу с вами лекцию сегодня, потому что, наверное, посчитала, что она будет полезна для ее будущей карьеры. А что, проходите мисс Броньяр, садитесь, мы вас так ждали.
Ненавижу, когда он так делает, причем это уже не в первый раз. Некоторые смеются, что он ко мне неровно дышит, другие считают, что он просто нашел козла отпущения, на котором можно отыграться и спустить свой пар, одной лишь мне непонятно, что происходит. То в коридоре он здоровается первым, то пропустит в очереди в кафетерии, когда на пару опаздываю, то отчитывает перед всем потоком. Уже бы определился, что ли.
Опустив глаза, я пытаюсь пройти к парте, за которой уж расположилась моя одногруппница Хиллари, с которой мы неплохо так сдружились. Ничего не сближает двух людей, как обсудить третьего. Так вот этими третьими обычно были наши тупенькие одногруппницы и злющие перподы.
Смотрю, Хиллари спит сладким сном: неудивительно, почему Крам такой злой – половине аудитории совершенно все равно на то, что он пытается до них донести. Конспекта сегодня не видать, придется просить кого-то еще. Только собираюсь усадить свою пятую точку на стул, как голос Крама вновь пугает и меня:
- Мисс Броньяр, ну что же так далеко-то? Мне было бы куда приятнее, если бы вы расположились прямо передо мной, смог бы любоваться вами, как аккуратно вы ведете конспект…
Серьезно? Любоваться мной? Да пошел ты к черту, козел.
Естественно, молча иду к первой парте, а в душе тихо ненавижу его и уже представляю, как незаметно подливаю ему волшебного эликсирчика, который он надолго запомнит.
Сажусь, достаю тетрадку, ручку. Он вроде как успокоился и перешел к теме, как и должно было быть. До недельных каникул осталось совсем чуть-чуть, нужно только переждать этот момент и сдать контрольную у него. И дальше будет легче. Голова болит неимоверно, я закрываю глаза, пытаюсь настроиться на продуктивную работу, нужно просто потерпеть. Я обязательно со всем справлюсь.
Помнится мне, как было тяжело в самом начале: я ничего не успевала, было необходимо как минимум еще несколько часов в сутках, причем которые тратились бы не на сон, а на прочие работы. Казалось, их было нескончаемое количество. В школе я обожала математику, тут ее тоже было выше крыши: линал, матан, дискретка и так далее. Если с практико й я еще легко справлялась, то теория не давалась мне вообще: все эти доказательства, буквы, неведомые символы не давали покоя мне по ночам. Сколько слез было пролито, сколько сил было положено, но в итоге я все сдала, не на «отлично», но сумела даже оказаться в первой десятке на потоке.
Так уж случилось, что еще одна моя старшая кузина Шаста, дочь Лианны и Эдварда, тоже учится на моем факультете. Шаста старше меня на два года, и к моменту моего поступления перешла на 3 курс. Не знаю, что было бы, если бы не она. Сестра оставалась со мной допоздна в библиотеку, пыталась вбить в мою тупенькую головушку хоть что-то, а если бы не ее конспекты, то так бы и осталась я на первой сессии с неудами и прочей дребеденью. В детстве мы виделись нечасто, и общались не сильно близко, лишь когда приезжали к ним погостить на море в Исла Парадисо, там, кстати, и я родилась, только совсем ничего не помню. Шаста оказалась той еще активисткой, была старостой группы и участвовала во всех университетских мероприятиях – и когда она только все успевает? Мне бы так!
А еще я до сих пор вспоминаю момент, отложившийся в моей памяти надолго. С того момента, как мы с Кевином расстались, мы практически не виделись и не разговаривали. Как мне казалось: с глаз долой - из сердца вон. Думать о нашем расставании было некогда: университетская жизнь поначалу засосала меня с головой, в общагу я приходила только спать. Но как только мероприятий для первокурсников стало меньше, а учебы больше, я стала много времени проводить в нашей библиотеке - там было легче сконцентрироваться на заданиях, было меньше отвлекающих факторов.
Учебы у Кевина было тоже хоть отбавляй, учились мы хоть и на одном факультете, в университете пересекались редко, а зато в общежитии неловких встреч было не избежать. Для себя я решила, что не буду букой и попытаюсь нормально общаться, но не тут-то было. Больное самолюбие Кевина, как брошенного парня, постоянно не давало покоя ни ему, ни мне. Даже Сантана никак не могла на него повлиять, говорит, что он слишком сильно на меня злится, ждет первого шага, которого я не собиралась предпринимать.
Так однажды я сидела за очередной работой, как внезапно он подсел ко мне. Ну как ко мне, недалеко от меня. И хоть свободных мест было много, он сделал именно так.
- Знаешь, Кассиопея, говорят, Краму больше блондинки по вкусу... А ты вроде как из них, только прячешься под маской рыжих-конопатых... - так язвительно это звучало, что мне стало до глубины души обидно.
- Нет-нет, ты не подумай, я же хочу как лучше, советом помочь, исключительно как старший товарищ, - ненавидела его за этот сарказм. Было такое чувство, что парень ужасно ревновал меня ко всему, что движется, но пытаться меня вернуть даже не собирался.
Его действия были мне крайне непонятны, вроде бы все взрослые люди, а он все еще в какие-то игрушки играется. Я уже было хотела поговорить с ним обо всем, что происходит между нами, но потом он вновь выдавал что-то непонятное, и я откладывала этот разговор «на потом».
- А ты что, Броньяр, блондинка, что ли? Натуральная? – отозвалась Мэй Чанг. Если бы меня спросили, что больше всег мне не нравится в университете, я бы назвала ее имя. Более противного и неприятного человека в своей жизни я еще не встречала: мелочная, заносчивая, вечно лезущая не в свое дело, злая сплетница и так далее. Порой я представляла, как рублю ее топором, или же она сгорает дотла от моего пламени. Она уже не раз проводила целый день в хорошо известной всем комнате благодаря моим магическим зельям, но все никак не унималась.
- Хотя что, ты ему и такая сойдешь. Сходи в его любимый бар на набережной, он там часто вечера коротает, бедный, нет у него никого. А так ты придешь, скажешь пару ласковых, поработаешь одну-две ночи, и все, удача у тебя в кармане. А главное, всем студентам легче станет, и у тебя оценочка хорошая!
- Ой и идиоты же вы, - одариваю их неодобрительным взглядом, забираю ноут и удаляюсь в свою комнату. Там точно уж лучше, чем здесь.
Ладно Мэй дура конченная, хотя не хочет такой казаться. Но Кевин? И он туда же?
Когда-нибудь, я обязательно разрешу все свои проблемы и недомолвки с Кевом, ужасно неловко оставлять все как есть, потому что он мне все еще небезразличен, и мое сердце разрывается от боли, когда я понимаю, что все действительно плохо, и мы находимся на тропе войны. И в мире не хватит ромашкового чая, чтобы успокоить меня. А пока... Пора на занятия, больше опаздывать я не хочу.
