«… Людовик XV правил… да, правил 59 лет и умер в 1774 году. Точка».
Я потер затекшую шею, устало откинулся на спинку стула. Подробное жизнеописание одного из французских монархов, с разбором огромного количества дворцовых интриг, непроверенных фактов, больше похожих на выдуманные или просто на сплетни. Периоды правления, видные государственные деятели, семилетняя война, реформы… любовницы… Вдумчивое, старательное изучение всех фактов о достопочтимом монархе, которые только удалось отрыть в библиотечных книгах и страницах мировой паутины.
Титанический труд почти двух недель, несколько исписанных тетрадей и голова, распирающая от вложенной в нее информации. Впрочем, последнее, как и недосып, давно скатившийся до хронического, стали уже привычной нормой жизни.
За последние месяцы в моей жизни произошло не так уж много изменений. Разве что, наконец, удалось распрощаться с порядком надоевшим общим факультетом. Картин рисовать больше не задавали, и уже это вселяло в меня неистребимый оптимизм. Копаться в любовницах и любовниках, когда-то влиявших на поступки разных монархов и исторических деятелей, было иногда немного противно, но любопытно.
Я не сказал бы, что на историческом факультете учиться мне стало намного легче или что преподаватели проявляли удивительное милосердие, но ко второму семестру к объему материала и домашних заданий удалось худо-бедно притерпеться. Поэтому, чувствуя, как растут дырки в моем кармане. В которые куда-то улетают и так не многочисленные деньги, я решил подработать немного, подменяя повара в столовой, а заодно отработать навыки, полученные на лекциях по теоретической кулинарии на практике.
Получалось не так уж плохо. Хотя парочка убежавших каш и подгоревших омлетов в моем пассиве все же имелось. Но отравить никого не удалось, поэтому я посчитал свою работу вполне удачной.
К довольно весомой стипендии за отличную учебу и звание лучшего студента семестра добавилась скромная, зато самостоятельно заработанная сумма. Немного подумав, я приобрел на эти деньги некоторую мебель для своей комнаты, повесил занавески и нетленное произведение бессмертного автора.
Профессор Моника невозмутимо изучила мой честный, но, увы, лишенный оригинальности труд, и допустила меня к экзамену, предложив мне забрать сие великолепие. Ну что ж, какое-никакое, а произвести на нее впечатление мне явно удалось.
Настоящим сюрпризом для меня стал совершенно внезапный звонок. Как передал парень, позвавший меня к телефону, из деканата. Поднеся к уху трубку старенького казенного телефона, я обрадовался, что стойка коменданта стоит как раз рядом с ним, я ухватился за его край, принудительно вернув себя в вертикальное положение.
- Здравствуй Эмиль, надеюсь, ты вполне здоров? Все ли в порядке с учебой? - Но я все еще не верил, что слышу голос именно этого человека. Не может же быть… Столько лет прошло! – Я только сегодня совершенно случайно узнал, что ты, оказывается, учишься здесь, да еще и на факультет, где я работаю. А я ничего не знал! Алло, Эмиль, ты меня слышишь? Алло!
Мне показалось, что у меня сильно нагрелась голова и оттуда сейчас потекут мозги. Это же… Но этого же просто не может быть!
Я мысленно жестко встряхнул себя, заставляя себя успокоиться и хотя бы минимально вернуться к реальности, пока человек, пытавшийся услышать меня на другом конце, не решил, будто прервалась связь и не отключился.
- А… да… я… Мистер Ларсен, я слышу Вас, да! – собственный голос придал мне немного уверенности, хотя отойти от испытанного удивления я еще не успел. На это потребуется еще уйма времени. Возможно даже дней. – Простите. Я просто очень удивлен и даже не сразу поверил, что слышу именно Ваш голос. Спасибо, я здоров…
- Это замечательно, парень! Я рад слышать, что ты бодр и у тебя все замечательно!
- а… как Вы поживаете, мистер Ларсен? Как Ваша дочь?
- Сольвейг учится в школе. У нее выпускной класс, сейчас очень много забот. Выбирает выпускное платье. Знаешь, так все сразу и не расскажешь. Мы же не виделись…
- Одиннадцать лет! – улыбаясь, подсказал я. Перебивать старших не очень красиво, но эмоции захлестывали меня. Немного стыдно.
- Да. Точно… Может быть, встретимся завтра? Здесь, в центральном районе Лэйтона есть уютный ресторанчик. Посидим, нам есть о чем рассказать друг другу. М? Ну как?
Кажется, завтра вечером я планировал заканчивать подготовку к семинару по Экологии… Досадно. Выспаться к семинару у меня точно никак не получится. Получилось бы вообще хоть немного поспать завтрашней ночью.
- Да. Конечно. Я очень рад!
- Замечательно. Жду тебя в ресторане «У мегаполиса» завтра в шесть
И он продиктовал мне точный адрес, чтобы я не смог заблудиться в совсем незнакомом районе города. До этого момента я никогда не покидал студенческий городок, ограничиваясь прогулками от учебных корпусов до общежития. Придерживался далеко не разнообразного, зато хорошо знакомого маршрута.
Как ни странно, таксист не заблудился, не смотря на отсутствие точного адреса, который я записал на первом попавшемся листе, но позднее так и не смог вспомнить каком именно. Я выехал на встречу заранее, чтобы в случае чего не опоздать, но ждать пришлось совсем недолго. Через каких-то двадцать минут напротив главного входа в приземистое, одноэтажное здание затормозил еще один желтый в шашечках автомобиль. Я поспешно перебежал к левой двери и, распахнув ее, снова не поверил сам себе.
Мистер Эрик Ларсен когда-то был достаточно близким другом моего отца, но он вышел в отставку очень рано и уехал из Нортона, когда мне не было еще и семи лет. Позднее я слышал разговоры родителей о нем, поселившемся в столичном Лейтоне. Я помню его дочь, очаровательную малышку с россыпью веснушек и мелко вьющимися волосами, забранные в слишком короткие еще, торчащие, как рожки молодого олененка, хвостики. Сольвейг… интересно, какая она сейчас?
Узнать в седовласом пожилом мужчине старинного друга семьи оказалось не так просто. Да и он, увидев меня через открытую дверь автомобиля на несколько секунд замер и, стараясь скрыть удивление, несколько медленнее, чем мог бы поднялся с сидения.
Но не успела звучно захлопнуться с силой закрытая мной дверца, как он радушно улыбнулся и протянул большую шершавую ладонь.
- Ну, здравствуй! – он не ограничился простым рукопожатием, положив вторую ладонь на мое правое плечо.
- Здравствуйте, мистер Ларсен…
- Профессор Ларсен, - поправил он, задорно подмигивая мне. Он выглядел пожилым человеком, но чувствовалось, что душа осталась молодой. Он сразу показался мне энергичным и деятельным. – Совсем скоро я буду читать лекции по целой веренице прикладных исторических наук. Мы будем очень часто видеться. Но имей в виду, на поблажки не рассчитывай! – он лукаво погрозил мне пальцем. – Возможно, как раз к тебе я буду особенно строг.
Счастливо улыбаясь, я притворно тяжело вздохнул и ответил:
- Уже испугался!
Мы рассмеялись вместе.
- Ну, дай, что ли, взглянуть на тебя!
Он сделался серьезным, даже немного суровым и важно продолжил:
- Эмиль Фредерик Эйлерт. – Выждал минуту, действительно разглядывая меня очень внимательно. Снова улыбнулся – Бог мой! Да ты превратился в настоящего мужчину!
Знал бы он, чем я, «настоящий мужчина» занимался недавно вместе с Рубеном… шишка на лбу, оставшаяся после столкновения с радиоуправляемым вертолетом только недавно перестала торчать. А до этого в зеркало я очень старался не смотреть, чувствуя себя каким-то единорогом.
Мы, наконец, убрались с дороги, направились в здание ресторана. Я впервые в жизни попал в такое место и сильно пожалел, что пришел сюда в такой одежде. Мог бы и костюм одеть, оставшийся еще с выпускного, но вполне еще приличный.
Столики оказались свободны и мы, особо не выбирая, уселись, все это время весело беседуя ни о чем и обо всем.
- Рассказывай, как жизнь? Уже освоился в университете? Как учеба? – спросил мужчина, пока я рассеянно блуждал взглядом по пунктам в меню.
- Все замечательно! Учеба… непросто конечно, но интересно. Кажется, я пока справляюсь. – Я усмехнулся и решил добавить, - Возможно, начало курса по прикладным наукам внесет коррективы в мою успеваемость.
И поспешил запить шутку водой из стакана, сообразив, что смеяться здесь будет не совсем прилично.
Наш разговор прервал подошедший официант и стал расхваливать особенно хорошо получающийся у здешнего шеф-повара чили кон корне.
Я уже было решил согласиться попробовать это, неведомое для меня блюдо, но мистер Ларсен меня остановил, заявив, что к этому блюду нужно обязательно предлагать услуги пожарного гидранта, а изысканный вкус этой еды все равно не удастся распробовать. Он посоветовал мне заказать креветки в соусе, а сам попросил голень цыпленка с овощами.
Когда официант ушел, оставив нам изучать меню, если мы решимся заказать что-то еще и профессор продолжил разговор. Слегка наклонив голову, он многозначительно заглянул мне в глаза и спросил голосом охотника, опасающегося спугнуть добычу.
- Я очень рад видеть тебя в таком хорошем расположении духа. Честно говоря, не рассчитывал увидеть тебя таким. Но рад, рад. Очень рад. Ты сильный молодой человек, Эмиль Эйлерт! – не знаю, есть ли в мире настолько тупой человек, чтобы не понять истинный смысл этой реплики.
Он смотрел пристально, внимательно и с уважением. От последнего я почувствовал смущение, но, следуя заявленным им правилам, оставил эти эмоции при себе. Он знает. Видимо знает обо всем, что случилось в жизни моей семьи за последние годы. Обо всем, что случилось со мной. Но мистер Ларсен не спешил ни расспрашивать меня о подробностях, ни выражать мне соболезнования, из-за чего я немедленно почувствовал благодарность за проявленное чувство такта.
- Я привык справляться с трудностями, - отвечая столь же многозначительным взглядом, медленно проговорил я.
Он сидел, иногда поднося ко рту стакан с водой, смотрел на меня серьезно, как на равного и молчал. Я тоже не знал что сказать, чувствуя неловкость от затянувшейся паузы в разговоре. К счастью, как раз в этот момент официант принес заказанные блюда и пожелал нам приятного аппетита, немного разрядив обстановку. Еще с минуту мы в молчании поглощали еду. После стряпни нашего столовского повара еда здесь показалась мне изумительной, и я едва сдерживал свой аппетит. Глотать еду как молодой кашалот было бы очень некрасиво.
Оставшееся время за ужином мы довольно спокойно и вполне непринужденно беседовали о жизни Ларсенов в Лейтоне, о слабом здоровье миссис Ларсен и досадной тройке по геометрии в аттестате Сольвейг, которая, как ни прискорбно, уже точно испортит красоту документа.
Доев свою порцию, мистер Ларсен погрустнел, задев взглядом свои наручные часы.
- Прости, Эмиль. Мне пора. Я бы еще долго разговаривал с тобой, мне приятно. Но мое свободное время подошло к концу. Печально. Надеюсь, еще увидимся в ближайшее время.
Я заверил, что это будет для меня большим удовольствием. На прощание мистер Ларсен снова пожал мне руку, а потом, совсем по-отцовски, обнял, неловко похлопав ладонью по спине.
Я провожал его немного усталым и грустным взглядом. Он был кусочком из моей прошлой жизни. Той жизни, которая была еще до того как… В которой у меня была семья.
Я опустил плечи, понурил взгляд и прикрыл глаза, стараясь сдержать нахлынувшие, как лавина, эмоции. Простоял так какую-то пару мгновений и безжалостно влепил себе мысленную затрещину. Слабак!
Постоял, по крупицам собирая растерянный оптимизм, заодно оглядел обстановку в ресторане и сразу зацепил взглядом стоящий у стены красивый белый рояль. Идея!
Последнее время чтобы отвлечься и отдохнуть между лекциями я безыскусно мучил стоящее в холле учебного корпуса пианино. Чем сильно раздражал сокурсников, тоже пытающихся отдохнуть от учебы, но благодаря мне им это удавалось гораздо труднее. Однако выразить свое несогласие с извлекаемыми из расстроенного инструмента звуками так и не решались, мучаясь вместе с ним. Зато я переписал на тетрадный листочек ноты незамысловатой мелодии и уже научился играть ее не только двумя пальцами.
Так может совместить приятное с полезным? Может быть, даже накидают мне пару монет?
Когда я вернулся в общежитие, часы уже непреклонно показывали половину десятого вечера. Я спешил, надеясь, если не успеть дописать необходимое к завтрашнему семинару, так хоть подготовить материалы, чтобы утром, может быть, на свежую голову это получилось немного лучше.
Недалеко от двери моей комнаты с рассеянным видом переминалась с ноги на ногу Гвендолин, очевидно сама не уверенная в том, что она тут делает, а возможно и где она это делает.
- Здравствуйте, мисс Хоук! – я приветственно улыбнулся ей. Девушка посмотрела на меня серьезными, даже мрачными глазами.
- Привет! А… я вот…
- Проходила мимо? – предположил-подсказал я.
- Точно! – она тоже улыбнулась, но глаза остались грустными. Растерянными.
- Увы, но мимо Вас пройти абсолютно невозможно! – серьезно, медленно проговорил я, наблюдая, как она теряется еще больше, становясь похожей на сочный, спелый помидор от румянца, выступившего на щеках.
- Как жаль, что мне нужно идти! Я предпочел бы провести вечер более приятно. Вы ведь составите мне компанию в следующий раз? – я осторожно коснулся ее чуть влажной, теплой ладони и поднес руку к губам, понимая, что отвечать мне что-либо от бесконечного смущения девушка не в состоянии.
- Надеюсь, вы извините меня, за мой поспешный уход? – Я поднял взгляд и пристально посмотрел ей в глаза.
И, не дожидаясь ответа, скрылся за дверью своей комнаты. Нет, на сегодня я, как ни прискорбно, больше не способен писать что либо. Я заснул поверх покрывала, даже не раздеваясь и находясь в сомнениях, что, падая, действительно попал в кровать…
. . .
Ну, разумеется, на утро мне пришлось очень сильно пожалеть, что я не дописал материалы для семинара. В спешке, едва успев побросать в рот какую-то пищу, я дописывал их все утро и еще между двумя лекциями. Все это очень нервировало меня весь день, и к вечеру я точно знал, что садиться за какие-либо еще задания глупо. Благо, что запланированные завтра занятия отменились, и образовался внеплановый выходной. Можно было позволить себе такую редкую возможность посидеть возле телевизора в компании приятного человека. Рубен с удовольствием согласился вместе со мной, но сказал, что будет читать какую-то тему по макроэкономике, одно название которой могло бы вызвать у меня истерический припадок, от перспектив разбираться в ней. Правда, это гораздо проще, чем рисовать картину, но, я очень надеюсь: настолько страшные задания остались уже позади.
Читать у него не получалось. Мы и так виделись не очень часто, а возможность нормально поговорить, можно было считать шикарным подарком судьбы, так что перспектив что-либо прочитать у него не было заранее. К тому же «наши» пропустили очередной гол в футбольном матче, и эта проблема занимала Рубена куда больше.
- А что у тебя с Гвендолин? – немного насмешливо спросил он, упрямо не отлипая взглядом от книжных страниц
- С мисс Хоук? – резкий перескок с обсуждения безрукого вратаря и выбранная тема меня несколько сконфузили. – А что у меня с ней? Мы даже почти не знакомы.
Но я зря думал, что он оставит почему-то неудобную для меня тему.
- Брось. Вы целовались. Все об этом знают, - он ухмыльнулся, видя, что я медленно теряю терпение.
- Какая чушь! – я постарался придать моему голосу побольше безразличия и скуки. – Я ей руку поцеловал. Это ничего не значит.
- Издеваешься? – от избытка чувств Рубен слегка стукнул меня книжкой по голове. Удар пришелся торцом, и я временно отвлекся от желания придушить его, постольку от боли из глаз брызнули искры. – Лучше бы ты ее… - он замялся, видимо сочтя, что фраза не подходит для того, кто собирается еще немного пожить. - … в другое место куда-нибудь поцеловал. Наши девчонки и так постоянно провожают тебя мечтательными взглядами, а тут такая галантность. Опасаюсь я за тебя, друг.
Я нервно хмыкнул и постарался еще раз вернуть себе спокойствие. Бегающие человечки на экране телевизора прекратили меня интересовать окончательно. Успокоиться не получилось.
- Рубен, я не общаюсь с девушками. Мне с тобой даже некогда поговорить чаще всего. Что за ерунду ты несешь?
Он снова отвлекся от чтения и пристально посмотрел мне в глаза, видимо прикидывая безопасность следующей фразы.
- Нет, ты действительно ничего не понимаешь, да? Надо же, считал тебя очень умным все время. Мало ли что ты с ними не общаешься! Как это мешает им сохнуть по тебе и мечтать?
- О чем??? - окончательно теряя контроль над собой, рявкнул я, вызвав целый поток ухмылок и совсем уж противное хихиканье, – Рубен, я не знаком с ними! Мне некогда, понимаешь? Я ничего не знаю о них, а они обо мне. Не придумывай всякую ерунду!
- Прекрати бурлить, как вода в чайнике, - он был абсолютно спокоен, чем раздражал меня дальше, – они многое знают о тебе. Достаточно, по крайней мере, чтобы составить некоторое впечатление. А остальное дополнило богатое воображение.
- И кто же им разболтал обо мне?
- Думаешь, я? Один ты такой занятой и серьезный? Ну хорошо, допустим, я не столь усерден в учебе как ты. Просто я слышу разговоры, отдельные реплики. Замечаю взгляды и глупое хихиканье девчонок, когда ты только скрываешься из виду. Они тоже многое замечают. – Он сделал паузу, давая мне переварить услышанное. – Так что у тебя с мисс Хоук? Будешь встречаться с ней? Все думают, что вы уже начали это делать.
- Надеюсь, что «все» не включают в себя саму Гвендолин. Да, я был вежлив с ней. Это просто воспитанность, Рубен. Мне даже в голову не приходило… мы просто знакомые! – Подвел я итог.
- Что-то я сильно сомневаюсь, что твои надежды оправдаются. Но, как правило, они умирают последними, - заявил парень, чем окончательно испортил мне настроение.
Не желая продолжать дико раздражающую меня тему, я опустил голову на диван и больше на провокации не поддавался, стараясь понять, что же там происходит с футболом.
Воспользовавшись тем, что день оказался свободным, я решил посетить местный студенческий каток хорошенько обдумать все, что наговорил мне вчера Рубен. Мне удалось уснуть этой ночью только благодаря тому, что накопленный недосып не оставил мне других вариантов. Очень милосердно с его стороны.
Студенческий каток оказался всего лишь маленькой, залитой искусственным льдом коробкой, смотревшейся на фоне голой земли диковато. Первый снег, выпавший в прошлом семестре, сошел очень быстро, надолго отложив то, что принято называть зимой. Я прибыл туда рано утром, затемно, чтобы не ограничивать себя сильно во времени.
Не смотря на скромность размеров катка, лед оказался качественным, гладким, едва тронутым одинокой елочкой царапин. Может быть, его залили только вчера вечером?
На тему о том, как пялятся и обсуждают меня все девушки общежития, я размышлять не стал. Конечно, девчонки любительницы посплетничать, и мой друг, невольно, мог сильно преувеличить масштабы этого явления.
Вот Гвендолин… Немного подумав, я решил честно себе признаться, что она хоть и хорошенькая, милая, но… я ничего не чувствую к ней, кроме симпатии. Совершенно не той симпатии, которая… Не той. Неужели я допустил ошибку?
Я постарался восстановить в памяти свое общение с ней. Да, старался быть вежливым. Уважительным. Любезным. Разве это дает повод думать что…
Додумать я не успел. Левая нога неконтролируемо проехала чуть дальше, а я уже успел оторвать правое лезвие от поверхности льда. Испытав секундную панику, я взмахнул ногой в воздухе (наверное, это была бессознательная попытка взлететь) и ощутимо шлепнулся на оказавшееся недостаточно мягким место.
Для Гвен то, что произошло между нами, могло иметь гораздо большее значение, чем это было для меня. Эта мысль пришла мне в голову сразу после боли, которую я ощутил в том месте, где мог бы быть хвост, если бы я, конечно, родился собакой.
Я беспомощно посмотрел в затянутое облаками небо. Мечтая как никогда в жизни оказаться неправым.
