[Irene]

От автора

И снова всем привет!))
Во-первых, как вы, наверное, уже заметили, у нас новое оформление, за которое необъятное спасибо волшебнице Алиссе, которая сотворила своими золотыми ручками просто настоящее чудо Каты для записей Арианны, которые теперь не совсем подходят по цвету и стилю, будут приведены в порядок в ближайшее время, мне просто очень хотелось побыстрее выложить эту красотищу)
Теперь про нижепредставленный бонус. Здесь вы увидите две зарисовки из жизни отдельных персонажей, один маленький экскурс в прошлое и ответы на два пусть третьестепенных, но непроясненных вопроса: что случилось у Эндрю и Женевьевы, а также права ли была Селина, когда шипперила Джастис и Рида xD Также здесь непривычно мало скринов – мне хотелось побыстрее отснять все это дело и было решительно лень снимать так, как я снимаю обычно)) Я очень надеюсь, что это не испортит впечатления) И еще переустановка игры как всегда не могла пройти без потерь, на сей раз пострадала гостиная-кухня Леоны и Стеллана. Я постаралась подобрать похожие по стилю вещи, но все равно, давайте представим, что Леоне просто скучно жить в одной и той же обстановке и она каждый месяц меняет отдельные предметы интерьера xD
Пожалуй, не найдется нынче на планете более мейнстримного оформления для записей/династийных кнутов/прочих ништяков, чем тамблеровские кружочки, но мне все равно нравится)) Спасибо villain, которая принесла к нам на форум эту замечательную идею^^ Истории открываются при клике на соответствующие картинки))
Приятного прочтения и просмотра, надеюсь, вам понравится ^_^

1. Леона

Молодые девушки и парни, жаждущие славы и хороших ролей, проходили тщательный фейс-контроль для платных вечеринок матушки, показывали себя в выгодном свете, всячески подлизывались и прыгали перед Леоной, искали к ней подход.
- 3.26 «Сужающийся круг»

Леона удобно откинулась на спинку мягкого кресла, с видом хозяйки жизни обозревая холодно-серый зал для приемов, охваченный мерным гулом голосов. Гостей на сей раз было много: по всему помещению рассосались расфуфыренные девицы, ухоженные женщины постарше и мужчины в костюмах. Между столиками и диванчиками, как вьюны среди камней, лавировали официанты в таких же серых, как стены, одеждах.
Зал ей не нравился: даже не хотелось вспоминать, сколько она выложила за эти кошмарные голографические цветы – писк моды, - стулья причудливой формы и абстрактные рисунки на потолке. Будь ее воля, заказала бы традиционный бордовый бархат на столы и гортензии вдоль стен – но тусовка бы не поняла, в последний месяц все как помешались на футуризме.
Рядом с Леоной сидел малыш Майкл и уже целый час поднимал ей настроение шутками про гостей и рассказами со своих последних проб. Говорил комплименты, которые наивно считал оригинальными, но Леона прощала Майклу недостаток опыта и фантазии – он ей нравился. Мальчишка напоминал щеночка Эндрю, но при этом не заискивал перед ней, в отличие от десятков других, разливающихся сахарными потоками лести. Да и взгляд у Майкла был внимательный, цепкий, вызывал невольную симпатию. Леона плохо умела видеть сущность человека по внешности, тут ей обычно Стеллан помогал, но такой взгляд знала прекрасно – умный мальчик, знает, что почем.
Актер из него никудышный, о чем Леоне позавчера сообщил Стеллан, пренебрежительно называвший Майкла ее новой карманной собачкой. Но разве кто-то посмотрит на драматические таланты, когда у него такие фотогеничные мускулы и такое фактурное скуластое лицо, не говоря уже о магнетизме? Леона ловила себя на том, что сама часто засматривается на Майкла, хотя красивых мужчин у нее было столько, что они вроде как уже давно должны перестать ее впечатлять. Мальчик жаждет попасть в бриджпортскую тусовку и занять там место – и для этого ему нужна роль в «Хранителях камня». Леона неделю назад договорилась с Натали, что он ее получит, но еще не нашла время обрадовать юного друга.
- Ой, там были окна во всю стену, они выходили прямо на джунгли. И кровать, о Боже, вы бы видели эту огромную кровать с покрывалом из шиншиллы и еще такой гидромассажный душ, тоже с видом на джунгли, я думала, я там просто… – разливалась Пенни Шоу, силиконовая шалава, которая все еще надеется, что олимпийские прыжки из постели одного продюсера к другому приведут ее к успеху. – Отель, конечно же, пять звезд, лучший в Таиланде, и…
- Еще бы не лучший, - невольно вырвалось у Майкла, из голоса которого пропали его обычные манерные нотки. – А то вдруг подумаем из ее описаний, что она проводила выходные в клоповнике для дальнобойщиков.

Леона издала мелодичный смешок, глянув на собеседника из-под ресниц и невольно задержав глаз на пухлых губах, а также крепких плечах, плотно обтянутых рубашкой. Комментарий ее, правда, немного покоробил – разве нельзя было сказать просто «мотель», а не… Вот это ей в нем однозначно не нравилось: она помнит, конечно, что Майкл родился в семье инженеров из Твинбрука, но зачем вообще говорить о таких гадостях? Ну ничего, со временем перестроится.
- Подлей мне вина, - она подняла одну руку с бокалом, второй расправляя платье.
Сделала глоток и закрыла глаза, осязая спиной мягкую обивку кресла; не то уже начала пьянеть, не то действовало присутствие сидящего рядом молодого мужчины, но она чувствовала, как ее плотным теплым коконом окутывает умиротворение. Леона любила разбирать по штришкам свою нынешнюю жизнь и осознавать, что у нее сейчас все более чем прекрасно. Арианна выросла, стала самостоятельной и уже не так нуждается в заботе и внимании матери, прогрызать путь наверх лестью и интригами тоже не нужно, а все страсти остались в прошлом. И хотя Леоне до сих больно вспоминать Ричарда, она знает, что с ним, как ни крути, она бы так не ужилась, как со Стелланом. Пусть и по каждодневным баталиям такого не скажешь, та же Рене поражается, как ее подруга умудряется вот уже пять лет терпеть этого тирана. Но Леоне в глубине души даже нравился отвратительный характер ее мужа – он держал в тонусе и помогал выпускать пар. Правда, она скорей бы жабу съела, чем призналась в этом Стеллану.
В конечном счете ведь абсолютно все упирается в комфорт и здравый расчет.
- Смени фамилию, Майкл, - сказала она, не открывая глаз.
- Что?
- Фамилию поменяй, говорю, - повторила Леона, поворачиваясь к нему и загадочно улыбаясь. – Я не вынесу, если увижу ее в титрах «Хранителей». Уж не обижайся, но более провинциального имечка, чем Майкл Смит, я в жизни не слышала.
Мальчишка застыл с приоткрытым ртом, непонимание в глазах постепенно сменялось ошарашенностью. Леона усмехнулась – для нее было особым удовольствием наблюдать, как на всех этих лицах появляется счастье и бесконечная благодарность. Даже у таких вроде бы гордых да прагматичных мальчиков, как Майкл.
- Леона, ты… ты невероятна, - он взял ее руку и наклонился; от прикосновений его губ к тыльной стороне ладони по ее телу легонько забегали мурашки. – Ты просто потрясающая. Ты просто не передать какая потрясающая. И… знаешь, ты ведь всегда можешь рассчитывать на меня.
Стоп. Леона нахмурилась, наблюдая, как в его глазах и улыбке вместе с этими словами появлялось что-то новое. Хотя, как новое, она прекрасно знала, что это за взгляды такие.
- Ты понимаешь, что я имею в виду?
Еще бы не понять. Ну вот, а казался ведь умным.
Она словно ковырнула ногтем подарочную упаковку с расписной рекламой и увидела совершенно посредственное содержимое.
Майкл все еще сжимал ее ладонь в своей, но тело уже не отзывалось – напротив, Леона ощущала, что ладонь у него слегка влажная, чего она не любит, да и вообще он ее больше не впечатлял. Его намеки, конечно же, льстили, мальчик мало того, что симпатичный, так еще и младше на четверть века, но…
Глупая карманная собачка. Разве непонятно, что если уж она собиралась размениваться на актеришек, она бы по пунктам расписала, сколько стоит его роль, еще при первом знакомстве? Не говоря уже о том, что испанский массаж от ребят с Рочестер Стрит более чем удовлетворял ее потребность в разнообразии тактильных ощущений.
Сплетен, наверное, наслушался – недавно Нелли послала вон из своего круга целую компашку из троих юных молодцев, потому что они вежливо отказались, когда она захотела тряхнуть стариной и развлечься сразу со всеми. Хотя на самом деле молодцы теперь работают барменами в клубах, выкинутые из тусовки, потому что хотели подставить свою благодетельницу.
- Не совсем, - сахарным голосом отозвалась Леона, растянув губы в снисходительной улыбке. – Давай-ка ты мне лучше канапе вон с того стола принесешь. С авокадо и креветками, только не забудь.

2. Эндрю и Женевьева

По ней фиг поймешь, что она чувствует, вроде бы она подпустила его поближе, а тут вдруг опять равнодушие и серые глаза становятся похожими на льдинки. Даже когда Женевьева окончательно прониклась, оценила, привязалась и подпустила его к себе, он все равно опасался, что завтра ей захочется снова стать ледяной глыбой.
- 2.17 «Заплатите за услуги»

Сегодня прошел год, как они с Женевьевой развелись.
Эндрю никак не мог привыкнуть жить один в квартире на востоке Рорин Хайтса – их города с их местами, в котором оставался лишь потому, что можно было чаще видеть дочь. Не привык видеть равнодушные глаза своей теперь уже бывшей женщины, привозящей к нему маленькую Мадлен, вести неловкие светские разговоры. Дочурка, любимая принцесса, жила бы с ним, будь его воля, но он признавал, что Женни права: там удобней со школой, да и Мэдди всегда была ближе к матери.
Он до сих пор не устал задаваться вопросом, как так получилось. Хотя ответ ему был известен.
Просто Эндрю никогда не знал свою жену. Всегда с трудом угадывал, что скрывает ее ироничный голос, холодный изучающий взгляд, в котором лишь смутно можно разглядеть тепло, когда Женни весела, умиротворена или счастлива; общая отстраненность, ореол извечной недосягаемости вокруг ее облика. Когда она была недовольна, или хотела от него чего-то добиться, или не соглашалась с его доводами, она так чеканила каждое острое отточенное слово, что Эндрю как-то против воли прятался в панцирь, повинуясь невидимому давлению. Спокойному давлению – но ничуть не слабее по силе, чем любая взрывная истерика Леоны. И Женевьева это чувствовала, что не прибавляло ему очков. Он не мог взять над ней верх, как ни пытался, и ему всегда было проще и легче отойти. Не убеждать ее, сделать, как он считал нужным, только когда она не видит.
Никого не напоминает?
«Та же Леона, только в профиль» - ехидно прокомментировала их отношения его сестра.
Их точки соприкосновения были весомы – дочь и бытовуха, где они во многом сходились, - но Эндрю все равно порой удивлялся, как прожил с этой женщиной целых десять лет.
В карьере они были равны, здесь не распушить перья. И он всерьез опасался, что не сдержится и начнет ей изменять, чтобы хоть немного утвердиться, когда в свое время увлекся малышкой Арианной. Оказалось, зря опасался, ничего страшного здесь нет – какую-то пару раз, с глупой гусыней, тающей от его мускулов и денег, с которой можно убедиться, что он все еще не растекся в сопли.
Когда Женни сказала, что бросает его ради коллеги, с которым встречалась за его спиной больше года – он не поверил. Вспылил, в первый раз с удовлетворением замечая за ее треснувшей ледяной коркой растерянность, обвинял в предательстве, в том, что она не думает об их дочери. Она разоралась в ответ, хотя прежде никогда не повышала на него голоса – было не нужно. Истерила, что ей надоело абсолютно все решать самой, что он никудышный мужчина, вспомнила все его проколы, даже деньги Леоны приплела. Дескать, уже тогда ее дернуло, хотя мама-адвокат и объяснила, что к чему, но как-то это нечестно со стороны Эндрю. Дернуло ее, как же, правда, не помешало в свое время балдеть на террасе отсуженного летнего домика.

Может звучать странно после всего вышесказанного, но он чувствовал к ней благодарность. Нехилую благодарность – в конечном итоге он рад, что она была в его жизни, хотя они и многое делали неправильно. В конце концов, она подарила ему дочь, да и неизвестно, где бы он был сейчас, не отшей она его тогда в клубе, заставив таскаться за ней почти год и влюбиться. Так бы, наверное, и продолжал катиться на дно вслед за Леоной.
А ведь сейчас он тоже катится. Бездумно заливается пивом, уныло утыкается вечерами в ящик или праздно шляется по клубам. Предается депрессии, перематывает их воспоминания, форму теряет, ведь тренироваться лень.
Десять лет жизни не выкинешь. Но прошел, мать его, год, Женевьева наверняка скоро с животом гулять будет, счастливая жена и мать, а у него все отходняк. Может, хватит?
- Салют, Пит, так что там с капоэйрой в Лаки Палмсе, вакансия еще не занята?

3. Роуз

- У тебя довольно нестандартные представления, как можно удружить преподавателю, Джастис, - хмыкнула Арианна, глянув на блондинку. – С лапушкой Гордоном другое не работает?
- 3.24 «И снова в небо»

Рид, например, сегодня от души придирался к почти каждому будущему бакалавру инженерных наук, часто не по теме. В результате на его единственную дипломницу Джастис обрушился буквально шквал вопросов – блондинка, наверное, была очень благодарна своему любимцу.
- 3.29 «Пройти этап»

На площади возле общежития, залитой закатным светом, тусовалась компания четверокурсников авиационного института. Все они оставили позади многие месяцы зубрежки, убитых нервов, кофеиновой зависимости и ночных бдений за чертежами, моделями и кодами. Потому у фонтана царил безудержный пьяный восторг – хотя главная вечеринка по случаю защиты дипломов назначена на завтра. Почти бывшие студенты заливались пуншем и пивом, заваливали соцсети радостными селфи и с гиеньим смехом примеряли на себя мантии и шапки.
Одна только Роуз Джастис не принимала участие в тусовке. Она сидела на подоконнике в своей комнате на втором этаже и пряталась за шторой, ведь одета только в шорты и лифчик. Нервно выкуривала одну сигарету за другой, чувствуя, как пальцы постепенно отпускает мелкая дрожь. Ее подруга Джун Риши была внизу и громко визжала, скандируя вместе со всеми кричалки. А еще прижималась к Пабло Гонсалесу – так, словно он обмазан суперклеем и от него при всем желании не отлипнешь. Еще бы, подумала Роуз, со злорадством подмечая, что бразильца не слишком радует такое близкое соседство его сокурсницы. У Джун, бедняжки, столько времени не было мужика – тут и с очкариком Брэнтли перепихнись, не то, что с красавчиком Пабло, никто бы не удивился.
Полосатая блузка и короткая юбка, в которых Роуз защищала диплом, небрежно брошены на кровати. Прическа из собранных в хвост светлых кудрей потеряла форму, а на щеках оставались следы потекшей от слез туши.
Роуз сделала еще одну глубокую затяжку и закашлялась; раздраженно потушила окурок и прицельно отправила полупустую пачку в корзину для бумаг. Нет, хватит так нервничать, она никогда столько не курила, да и вообще редко курила – не хватало еще кожу испортить.
Какой же козел, снова и снова повторяла она про себя. Гордон Рид – вероломный и напыщенный лживый козел, который посчитал, что как только она закончила учиться, можно просто забыть про нее. Забыть уже сегодня с утра, когда он бомбардировал ее сокурсников дополнительными вопросами, и даже не подумал, что потом все научруки то же самое навалят на нее. А она же плавает в этих тупых навигационных системах – неужели он не помнит? Она же говорила ему, что боится критики Нильсена, неужели нельзя было сдержаться и не забрасывать эту сучку Ользон кучей придирок, как бы она его не бесила?!
После доклада Роуз чувствовала себя так, словно ее изрешетили пейнтбольными пулями – но это еще цветочки по сравнению с тем, что Гордон устроил ей дальше.
Вечно с этими мужиками все через задницу.
Роуз не везло в личной жизни. Хотя она и не понимала, почему ей никак не попадется настоящий мужчина, который любил бы ее и ценил. Но все они воспринимали ее как куклу, которая годится только для секса, и у которой вообще нет чувств. Не говоря уже о том, что стоит только раз им дать, и от них уже не дождешься элементарных знаков внимания. Зачем вести ее в «Версаль», если можно засесть в опостылевшей общаге и заказать пиццу? Зачем слушать о ее проблемах, замечать, что она нуждается в его силе, заботе, помощи, когда по телеку идет футбол? Зачем вообще уделять время прелюдии и ласкам, когда можно просто раздеть и…
Она, конечно, посматривала взглядом охотницы на преподавателей – все-таки взрослые солидные мужчины, многие симпатичные – но до Гордона ей никто толком не нравился. Нет, тот же Льюис лапочка, но он такой семейный, Роуз умилилась, когда столкнулась с ним как-то на улицах кампуса, и посмотрела, как он обнимает свою жену и держит за руку дочь. На Нильсена, страшно вспомнить, она тоже засматривалась, но он оказался высокомерным ублюдским занудой.
Но Гордон был другим. Он красавчик, конечно, но сначала Роуз кокетничала с ним, лишь следуя давно отработанной тактике – для хороших отношений и легких оценок. Но потом пообщалась с ним ближе, когда он неожиданно позвал ее на джаз-фест в Эвансдейле, где они шикарно провели время и продолжили вечер у него дома. Не сказать, что в их отношениях все было идеально - они в основном сидели дома, Гордон почти никуда не выводил ее гулять, хотя можно было бы потусоваться по местечкам в пригородах, раз уж нельзя палиться в Юнивер-Сити. Но с другой стороны, Гордон знал, что женщины любят цветы и комплименты, и был хорош в постели, и эти два фактора уже выгодно отличали его от многих ее бывших.

Не говоря уже, что он такой умный, столько интересного знает – Роуз порой по-детски восхищалась им, мало, конечно, понимая, что он говорит, но это звучало так убедительно и мудрёно, что было понятно, что он имеет в виду что-то классное. И он просил взамен всего лишь одно: чтобы она была с ним и всячески радовала его. Ну и чтобы, конечно же, не говорила никому, все же отношения со студентками не поощряются на кафедре.
И Роуз не признавалась даже Джун – подруга, может, и догадывалась, но доказательств у нее, как и у вечно все вынюхивающей рыжей стервы Куомо, не было. И конечно же, Гордон помогал ей писать диплом – словом, Роуз была счастлива, и начинала допускать самонадеянные мысли, что ей наконец-то выпал удачный билет.
Хотя в последние недели Гордон стал каким-то странным: отмазывался от свиданий, мотивируя работой, лишний раз неохотно занимался с ней сексом, порой даже покрикивал на нее, но быстро заглаживал вину поцелуями. Роуз даже мысли не допускала, что он может всерьез к ней охладеть – только не после всех его обещаний.
А сегодня все закончилось.
Она распсиховалась в преподавательской – перед тем благоразумно убедилась, что рядом нет свидетелей, - обвиняла его в том, что он даже не подумал, каково ей будет защищаться после всех его выкидонов.

Ожидала увидеть раскаяние и сожаление, но вместо этого в прозрачно-зеленых глазах Гордона вдруг вспыхнула ярость.
- Как же ты достала! – в сердцах рявкнул он, так, словно это было единственным, что крутилось у него в голове, пока она высказывала ему свое недовольство. – Чтобы я еще хотя бы раз связался с хоть одной студенческой юбкой! Выслушивай ее бабьи бредни, хочется уже послать нахрен, но никак, а то эта тупая… Вы забываетесь, мисс Джастис, - вдруг отчеканил он, словно взяв себя в руки, глядя сверху вниз на ошарашенную и растоптанную его словами Роуз. – Я же сколько раз говорил вам – не смешивать личное общение с учебным процессом. И если вы оказались не в состоянии ответить на вопросы препо... Нет-нет, Рози, перестань, - моментом сменил он тон, наткнувшись взглядом на дрожащие губы девушки, но та не разглядела в его глазах чувства вины, лишь страх. – Забудь, что я тебе только что наплел, я просто устал, твои сокурсники вконец меня вымотали. Давай мы просто…
- Да пошел ты! Видеть тебя не хочу!
Роуз выбежала из кабинета, глотая слезы.
Она знала, что Гордон правда думает о ней именно так, как думает – но не знала, что теперь делать. Хотелось выплакаться Джун, но Роуз была уверена, что обязательно увидит тень злорадства на ее лице – подруга всегда ей завидовала, и в последние полгода они отдалились. С Джун теперь только и можно было, что списать, да Ользон с Нильсеном пообсуждать.
Мельком захватив мыслями этих двоих, Роуз снова ощутила злость и обиду – хотя сначала не поняла почему, она всегда лишь сплетничала о них, костерила, да и Ользон бесила своей зажратой смазливой рожей, не более. Сладкая, блин, парочка. После одной из фоток, выложенных на публичной страничке той вертолетной школы – на фотке они вдвоем очень мило готовили рыбку на гриле, - у Роуз и Джун не осталось никаких сомнений, каким именно местом Ользон пишет свой замечательный диплом. И они еще так общались после защиты, датчанин чуть пылинки с этой фифы не сдувал, пока Роуз сходила с ума от усталости и разочарования. Да так внимательно наблюдал за ее докладом, в то время как Гордон на Роуз даже толком и не смотрел. Да, вот в чем дело.
Все они просто сволочи.
Единственной ложкой меда в этом бесконечном океане дегтя было то, что наконец-то все закончилось.
Роуз вдруг едва не подскочила, пронзенная внезапным осознанием; глаза раскрылись.
Университет же закончился. Она уедет домой в Барнакл Бэй, и всем будет безразлично, что какая-то студентка Роуз Джастис крутила шашни с Гордоном Ридом, преподавателем авиационного. А он здесь останется. Ему здесь еще работать. И ему это расхлебывать. Он говорил, что место здесь хорошее.
Роуз моментом воодушевилась, чувствуя, как внутри забурлила энергия. Нацепила на лицо улыбку, вскочила с подоконника, убрала бардак на полу и пригладила растрепанные волосы. Взяла ватный диск со средством для снятия макияжа и привела заплаканное лицо в порядок. Потом взяла телефон, сняла его с беззвучного, решительно не обратила внимания на кучу пропущенных от Гордона и нашла в контактах номер своей приятельницы Мари Данвич – действовать надо быстро.

Эта девушка, ассистент профессора Моргана с их кафедры, часто тусовалась со своим шефом, хваля его домашнее вино, обсуждая вопросы науки и перемывая кости всем коллегам. Профессор Морган, по рассказам Мари, был тем еще болтуном и сплетником – особенно когда напьется.
- Мари, приве-е-ет, - пропела Роуз в трубку, перебирая содержимое шкафа. – Не занята? Как дела, что нового, как сынуля? Ой, диплом нормально защитила, мне все равно больше чем «достаточно» не нужно. Слушай, у меня тут полный капец на личном, я так расстроена, - Роуз тяжело вздохнула. – Зайчик, мы бы не могли с тобой где-нибудь поболтать?..

4. Ларс

…Нильсен непонимающе взглянул на Дормера – ладно Элайза, первая девушка Ларса, которой он отдал четыре года жизни…
- 3.27 «Семья»

Не отними учеба в лётном колледже столько внимания, сил и времени, Ларс гораздо быстрей бы понял, что сейчас, в свои двадцать лет, он бы никогда не обратил внимание и уж тем более не связался с Элайзой Таппенс.
Но четыре года назад она показалась ему очаровательной. С нежным личиком, зелеными глазами, круглыми и широко распахнутыми – такой разрез делал взгляд чистым и кристальным, словно заглядывающим в душу. Кажется, именно этот взгляд зацепил его тогда, шестнадцатилетнего, заставив делать первые в жизни попытки всерьез, а не в шутку или на спор, ухаживать за девушкой. Впрочем, юному Ларсу повезло, Элайза была неприхотлива и радовалась, как ребенок, любому знаку внимания – будь то горные цветы, серебряный кулон или просто уместный комплимент. Еще Элайза отличалась покладистым и нежным характером, прекрасно готовила, терпеливо ждала его из колледжа. Практически не гуляла, когда у него учебные будни, ограничиваясь лишь посиделками на кухне с подружками. Элайзе казалось, что с ее стороны будет некрасиво развлекаться, пока Ларс так далеко и так занят: бороздит небеса, выкладывается на тренировках и боевой подготовке, сутками штудирует книги, чтобы достигнуть наилучших результатов на тестах. А еще порой сбегает с территории колледжа с товарищами, чтобы купить сигарет и пунша и посмотреть на девиц в ближайшем поселке – хмыкал про себя Ларс; ночами напролет, бывает, играет в карты.
Он упустил тот момент, когда влюбленность рассеялась и он просто привык к факту наличия постоянной подружки. Приятно же, когда после тяжелой изматывающей учебы тебя раз в одну-две недели железно ждет компания девушки, да еще и такой заботливой.

Элайза стала его тихой гаванью, где можно расслабиться за ужином, лаской и массажем – но жизнь и душа Ларса были там, в колледже, среди самолетов, товарищей и военной дисциплины.
Да и к самой Элайзе он в последние месяцы охладевал: широко распахнутые глаза стали казаться несколько глупыми и наполненными поразительной наивностью, в которой уже не было ничего очаровывающего. Она только и делала, что вышивала, как его мать, за цветочками смотрела, да собиралась закончить курсы дизайна, в котором ничего не понимала. С ней не о чем было лишний раз разговаривать, и она не вызывала в нем особых эмоций. Ларс особенно хорошо это понял, сравнив ее с Ханной – гитаристкой с горящим взглядом, с которой они сначала играли хиты на вечеринке у Дормера, затем до хрипоты спорили о книгах, и он очень старался не показывать виду, что впечатлен ее умом. А потом Ларс едва сдержался, когда Ханна сама опрокинула его на диван; зря он ей не ответил, конечно – Элайза бы никак не узнала, а узнай, не поверила.
В последний семестр лётного колледжа родители Элайзы с чего-то стали все чаще заводить разговоры о свадебных обедах, да и мать Ларса недвусмысленно намекнула, что была бы рада видеть в невестках эту скромную семейную девочку, которая так преданно его ждала. Ларс не понял, что вообще происходит – но четко осознавал, что такой расклад его ничуть не устраивает и в жизни пора что-то менять. Он стремился продолжить образование в Юнивер-Сити, у него была масса амбициозных планов, и разве имеет смысл взвешивать на себя этот багаж? Связывать судьбу с простушкой, с которой он виделся раз в неделю и у которой главная цель в жизни – осесть дома за спиной мужа, родить троих детей и посадить фруктовый сад? А еще Дормер только и грезил, как получит заветные погоны и улетит на два месяца в Исла Парадисо, где тепло и океан, травка и пляжные клубы, лучшие игровые автоматы в стране и, разумеется, куча фигуристых аборигенок. И Ларс признавал, что его очень даже тянет потратить часть своих сбережений на этот беспредел.
Элайза, однако, недолго страдала – уже через год вышла замуж за другого курсанта-лётчика, на курс младше Ларса.

...

Здесь нет эпиграфа, потому что получилась легкая семейная сцена, обрисовывающая отношения этих двоих xD

5. Арианна и Стеллан

Где-то посреди подготовки к защите диплома Арианна ощутила, что нервы на пределе. Кропотливая работа с мелкими огрехами, поиск шустрой программы для демонстрации моделей, разработка плана доклада и реализация оного, не говоря уже о бешеной беготне с документами (как будто электронных подписей нет!), заставляли хвататься за голову, когда она осознавала, сколько еще нужно успеть до дедлайна. Психанув и последовав примеру Гейла Бенсона, махнувшего к миднайтовским фьордам, Арианна улетела на выходные к матери и отчиму, чтобы ненадолго сменить обстановку.
Они со Стелланом как раз пересматривали новый фильм, снятый под его продюссурой, когда позвонила тетя Фрея. Стеллан включил громкую связь, чтобы та смогла поделиться новостями также и с племянницей: дядя Тео как раз проходил обследование у кардиолога в госпитале.
- Все нормально, жив пока его клапан, лечиться и свести к минимуму физические нагрузки, а то со своими велопоходами совсем распоясался, - недовольно проговорила тетя, и Арианна невольно улыбнулась. – Стеллан, ты не знаешь, куда пропала Леона? Я дозвониться не могу, надо показать ей кое-какую вещь.
- На приеме, телефон отключила, - спокойно отозвался тот. – Если очень срочно, ее карманная собачка может ее к тебе подбросить. Собачку Майклом зовут, - с непроницаемым лицом пояснил Стеллан, ухватив боковым зрением не понимающую Арианну.
- Ну… ладно, - после небольшой паузы ответила Фрея. – Ари, милая, а как твои дела, как институт?
В преувеличенно радушном голосе тети слышалась едва ощутимая натянутость – Фрея общалась так со своей племянницей еще с того старого конфликта с переездом Шэрон. Хотя думалось, причина не только в этом, ведь тетя недавно сама признала, что самостоятельная жизнь в Юнивер-Сити пошла ее дочке на пользу.
- Когда получу диплом, скажу, что с институтом у меня все прекрасно, - усмехнулась Арианна. – Потому что он закончится. А у вас как дела, Руди часто приезжает?
Она спросила это больше для поддержания разговора – итак знала из переписки с братом в фейсбуке, что он навещает родителей раз в пару недель.
Рудольф закончил бакалавриат за три года, затем начал стартап и с треском прогорел по неопытности. Это заставило его несколько поумерить свои амбиции, вернуться из Штатов домой и устроиться младшим научным сотрудником в группу биотехнологий в Бриджпорте. Мечты о собственном бизнесе Руди не оставил, но второй свой проект, с позиции Теодора, он должен уже открывать за свои кровно заработанные средства, а не за родительские, раз уж так хочется.
- Дела хорошо, Руди буквально вчера уехал, жаль, что вы не пересеклись. Ну… вроде поболтали, пошла я утку готовить, до встречи.
Попрощавшись с тетей, Арианна одним большим глотком допила апельсиновый сок, подставляя лицо струям прохлады от кондиционера. За окном, несмотря на спускающийся вечер, царила предгрозовая духота – такая, что носа на улицу высовывать не хотелось. Стеллан поставил на кофейный столик бутылку с вязким и темным, как нефть, ликером – неудобоваримой феерией трав и специй, в список которых Арианна вчитывалась, наверное, минуты три.
- Так на чем мы там остановились? – спросил отчим. – Ах да, я понял, что с тобой не так, - цепкий взгляд пробежался по кофейному столику. – Всего лишь сок и мороженое? А куда же подевалась всякая дрянь, которой ты себя обычно пичкаешь?
Арианна усмехнулась. В свое время она в качестве легкого стеба демонстративно хрустела чипсами и запивала их слабоалкогольным миксом или разливным пивом из ближайшего фастфуда, пока Стеллан с видом дегустатора-эстета смаковал очередной замудренный и качественный напиток.

Сколько бы он не говорил, что только полный идиот может счесть ее поведение троллингом, его лицо все равно едва заметно кривилось, когда он слушал, как весело шуршит пакет с картофельными кругляшами или стучит банка с ароматизированной жижей, и это было забавно.
- Или ты наконец-то поняла, что убить желудок ради оскорбления моих эстетических вкусов – не стоит того?
- Нет, я просто чипсы уже давно покупала, и не тянет, - не исключено, что повлиял Ларс, который принимался читать длинные шуточные морали, стоило Арианне слово сказать о вкусности вредной пищи. – Извини, облажалась, надо было приготовить лягушачьи лапки.
Стеллана передернуло – земноводных он не переносил в каком бы то ни было виде.
- Ты, кажется, рассказывал, что «Рокот волн» не сильно оценили, - Арианна кивнула на экран со смешно застывшим лицом главного героя на стоп-кадре. – Что там писали?
- Было дело, - хмыкнул Стеллан. – Предпочли потоптаться по сюжету и мнимому пафосу персонажей, вместо того, чтобы отметить символизм и качество визуальной части. Не знаю, как другие, но лично я не воспринимаю критиков, которые не в состоянии увидеть суть за своими субъективными представлениями, как все должно быть, - вопреки спокойному, хоть и не допускающему возражений тону и непроницаемому лицу, в глазах Стеллана на секунду вспыхнула уязвленность. – Таким только пикапы и хвалить, которые в полнолуние оборачиваются автоботами.
- А мне нравятся пикапы, - сказала Арианна, расслабленно потягиваясь. – Автоботы тоже.
- Даже не сомневался, - бросил отчим.
- Да ладно, почему ты так носишься? – вскинула она бровь. – Можно подумать, не те же критики недавно вознесли до небес твою же «Ангельскую скверну». Какой толк с визуальной части, ну красиво, и в чем смысл? Это тебе такая манера близка, а остальные видят и недостатки. И да, персонажи ужасные, все правильно. Это не только мое мнение, мы недавно общались с Ларсом… - она запнулась, и глаза Стеллана сверкнули.
- А-а, это который твой прекрасный и удивительный? – она метнула в него уничтожающий взгляд. – А он чего?
- Тоже согласился, что бессмысленные диалоги, куча лишних сцен, вставленных для эффекта, слитый финал и совершенно непонятно, зачем и куда все происходит. Совсем как в том сериале про мужика, который готовил кулинарные шедевры из человечинки. Просто признай уже, что ты неудачно вложился, больше, значит, не надо.

Стеллан скривился, словно его пронзила зубная боль, и отпил свою нефть – но от Арианны не ускользнуло на секунду мелькнувшее согласие в его глазах.
- И… ты ладно, но матери про него при случае не говори, хорошо? – тихо попросила Арианна. – Про Ларса. Как зовут, и вообще. Мне не хочется, чтобы она его нашла где-то в базах данных и копалась.
- Не вопрос, - бесстрастно отозвался отчим; прошло около пары минут, в которые он отрезал край у неизменной сигары и раскуривал ее, а затем спросил. – Он мой соотечественник?
- Датчанин, но переехал в Хидден-Спрингс еще в детстве.
- Судя по тому, что у тебя и раньше прорывалось, мозги у него, похоже, есть, - сказал Стеллан так, словно сам не верил, что говорит это о ком-то, кто нравится его падчерице. - Познакомишь нас когда-нибудь. Если у жены уведешь, конечно.
Арианна устало прикрыла глаза; метать в собеседника стоило уже не взгляды, а что-то более материальное. Желательно поувесистее.
- Порой удивляюсь, как моя мать с тобой живет. Я бы тебя уже давно отравила.
Стеллан осклабился, дыхнул ароматным дымом и щелкнул пультом. Скривившись, переключил на другой фильм, к которому критики уже не придирались.

Бонусные скрины