[Jana Weber]

Influence <3

Influence, вау, у меня даже отзыв на работу есть - ещё и такой <33 привет, рада видеть снова: 33

Рада, что впечатления от последнего отчёта ещё свежи - потому что у меня ощущение, что я сто лет назад его писала.

Всё логично, ему надоела роль породистого пса на выставке, и я его полностью понимаю. Таким образцово-показательным детям, как Амери, часто кажется, что их любят не безусловно, как должны любить в семье, а за правильное поведение. И родители это активно поддерживают, закладывая в детскую голову мысль, что он нужен им только хорошим, а в идеале - приносящим семье всякие ништяки, которыми можно похвастаться перед соседями.

Это важная причина, да)) разумеется, на самом деле родители его так вовсе не воспринимают - разве важны его призовые места Исенаре сейчас, когда он в пропасть катится? Но он - поздний и долгожданный ребёнок, которому всегда уделяли слишком много внимания, особенно Бенджамин, у которого до этого детей не было, и он окунулся в родительство с головой.
И подростковые комплексы, желание бунта - своё дело сделали. Просто мне не хочется называть эту причину основной - потому что перекладывать всю ответственность на родителей противоречило бы моему мировоззрению и принципам. Не только как человека, а и как автора) ошибки Исенары и Бенджамина тут безусловно важны, но ключевое тут - выбор личности, т.е. Амери. Никто не попадает в пропасть исключительно из-за обстоятельств, личность рано или поздно делает выбор, и тут он - неправильный. Да, в 12-13 можно было обвинять скорее родителей, но не в 16, я думаю)

Очень понравилось, как Амери на протяжении всего текста вспоминает отца. Видно, что мнение Блейка-старшего много значит для него, что он его уважает даже тогда, когда делает всё наперекор.

Вот я рада, что ты этот момент отметила <3 он тут самый важный, наверное. Амери, что бы не творил, постоянно оглядывается на него. Голос отца в его голове всегда звучал громче, чем его собственный, просто в один момент он стал делать всё ему наперекор. Но тише звучать он не стал)

Исенара и Бенджамин его любят, конечно. Но оба совершали ошибки. В том числе, и были слишком мягкими и понимающими, когда следовало проявить жесткость. За эти ошибки они сейчас и платят)

Развязка истории несколько позже будет - тут я обогнала таймлайн отчетов=( надеюсь, ты не разочаруешься.

Спасибо за комментарий! <3333

У меня для вас две новости, хорошая и плохая

Хорошая - у меня скоро будет новый ноут, скорее всего, даже в этом месяце. Поэтому вскоре вы, надеюсь, перестанете плакать кровавыми слезами, глядя на мои необлагороженные сглаживанием скрины)
Плохая новость - теперь я не смогу сваливать свои косяки на плохую графику
В связи с этим обстоятельством, я пока решила не снимать скрины заранее - но ближайшие отчёт-два, наверное, будут сняты на старой машине.

Отчёт короткий, но главное не размер, а старание!

IV.11. Связь

Мортимер связал нас всех вместе навеки
К истине и правде нас за руку провёл
Светом озарил храм знаний и науки
Для каждого, кто в вере вновь себя обрёл
(с)университетский гимн

Фарбер вываливается из кабинета только спустя десять минут настойчивого стука. Распахивает дверь, что есть силы навалившись на неё плечом, отчего Пруденс моментально отскакивает в сторону. Даже не набрасывается на него сразу, как она это обычно делает. Молчит, как будто даёт ему отдышаться. А дышит он тяжело. И глаза влажно так блестят, как будто у него горячка.
Из-за его спины тут же пытается выглянуть девушка, но тот вовремя преграждает ей путь рукой.
- Господин Фарбер, чем вы там занимались?! - шипит Пруденс; её глаза тоже блестят, но иначе – они у неё собачьи, злые.
Фарбер делано удивлённо вскидывает бровь. Одна из самых любимых его эмоциональных масок, «ты правда не понимаешь?». Почти наравне с «не верю, что можно быть таким тупым» и «как всё достало». Картинно опускает руку, позволяя девушке всё же выскользнуть вперёд и почти поравняться с ним.
- Ну…сексом? – выдает он.

Девушка хихикает ему в плечо, тот ловит её улыбку и улыбается в ответ. Пруденс щурится. Пока их двое – совершенно неважно, что она ректор. Пока их двое – они сильнее.
- Я бы предпочла, чтобы на работе вы занимались своими прямыми обязанностями, если вы не возражаете, - цедит сквозь зубы та, - здесь вам не дом терпимости, на случай, если вы забыли.
- У меня выходной, - напоминает Фарбер; голос его теряет остатки весёлости, а улыбка сползает с лица так же быстро, как и появилась, - поэтому заниматься я буду, чем захочу. Ты что-то хотела или мой моральный облик покоя не даёт?
- До вашего морального облика мне нет никакого дела, - чеканит Пруденс, - ровно до тех пор, пока он никак не влияет на других. Поэтому, если не возражаете, предавайтесь нравственной деградации в одиночестве. Госпожа Линдон, вы нужны мне на кафедре.
- Ей уже есть двадцать один, - хмыкает Фарбер, - отстань от неё, а?
- Дэвид, - та сжимает его руку, - всё нормально.
Пруденс разворачивается и уходит прочь, утащив девушку за собой. Только успевает бросить напоследок:
- У нас не курят, господин Фарбер!
Тот замирает, не успев донести сигарету до рта. Смотрит ей вслед, а когда та скрывается за углом, всё же закуривает. И устремляет взгляд в окно.

****

Ещё некоторое время после пробуждения я продолжала крутить эту сцену перед внутренним взором. Можно было бы просмотреть сон ещё раз – я уже научилась вызывать видения повторно – но смотреть на Фарбера в копании девушки, с которой он спал, мне больше не хотелось.
Однако, по-прежнему хотелось выловить хоть какой-нибудь временной указатель. Наверное, именно этого в видениях мне больше всего не хватало. Я могла в деталях видеть, что произойдёт, как и с кем – но не когда. Увиденное только что не имело для меня большого значения – это не смерть, не болезнь и даже не внеплановая контрольная – но я почему-то всё равно принялась мысленно перебирать кадры этого сна один за другим.
Всё-таки, как правило, мне удавалось найти хоть одну ниточку, связывающую очередной загадочный сюжет с реальностью. Это явно было о будущем – я не знала никого по фамилии Линдон из преподавательского состава, хотя как минимум всех красивых девушек среди них я успела неплохо изучить. Пруденс выглядела как всегда чопорно, Фарбер – как всегда идеально. Даже краска на стенах была как прежде облупившейся.
И только прокрутив картинку немного в сторону, я едва не подскочила от неожиданности – ну, конечно. Почему ни разу мне не пришла в голову мысль скосить взгляд к окну? Там было солнечно, и листья ещё не успела тронуть желтизна – а значит, это было не позднее, чем ранней осенью. И самое главное – на них были капли воды. Дождей за последние дни августа ещё не было, и мы – те, кто прибыл в университет за две недели – не могли дождаться хотя бы небольшой передышки от проклятой жары.
Тряхнув головой, я заставила себя сесть на кровати, свесив ноги. Нужно было ждать.

****

Мне нравилось смотреть на Мег, когда она сосредоточена. Её рука торопливо заносила расписание со стенда в поддерживаемый на весу блокнот, и, казалось, ничто не могло сейчас занять её сильнее. Зрелище было столь же захватывающим, сколь и редким – я знала, что через неделю-другую от него не останется и следа. На её лице поселится привычное равнодушно-беспечное выражение, а на парах она станет мелькать ровно с той минимально необходимой частотой, чтобы её не отчислили. Но сейчас её энтузиазм передался даже мне: я горела предвкушением.
Университет, такой чужой и страшный буквально год назад, теперь казался мне родной стихией. Мне больше не нужно было плутать по коридорам в поисках нужной двери, я больше не впадала в панику от необходимости сделать перед всеми устную презентацию проекта или поработать с кем-нибудь в паре над рефератом. Я предвкушала восхитительно понятный и полностью предсказуемый год. Наверное, как-то так для меня и выглядела идеальная жизнь. За исключением только, пожалуй…
- Сандра? – неожиданно громко позвала Мег, заставив меня вновь сосредоточить взгляд на её фиолетовой макушке.
Ах, ну разумеется. Рано или поздно она должна была заметить.
- Ты дома головой об стену случайно не ударилась несколько раз? – хмыкнула она, кивнув на висевший прямо перед ней список с фамилиями, - на кой ляд ты к Инквизитору записалась? Он тебя заставил?
- Нет.
- Тогда зачем?!
«Затем»
- Просто мне показалось, что будет интересно, - начала я заранее подготовленную оправдательную речь, - программу обязательного курса на первый год писала Пруденс, а здесь – он сам. Мне кажется, у него есть чему поучиться.
- Доминировать и унижать? - Мег обернулась к Рут в поисках поддержки, но та на взгляд не ответила. Напротив, она демонстративно вытащила ручку из пенала и двинулась прямо к стенду. А затем аккуратно вывела своё имя в самом низу списка.
- Рут, - подала голос я, дождавшись, пока она повернётся, - ты же его не любишь.
- Зато тебя люблю, - фыркнула та, - кто-нибудь должен будет соскребать тебя с пола, когда он снова доведёт тебя до приступа.
- Спасибо, - неуверенно отозвалась я. Рут отмахнулась, мол, больно надо делать тебе одолжения, но стук моего сердца всё равно радостно удвоил темп. Идеальную картинку моего славного предсказуемого года дополнила последняя деталь паззла, что возводило степень его предсказуемости в квадрат – и это не могло меня не радовать. Ближайшие десять месяцев мне однозначно хотелось обойтись без сюрпризов.

****

Когда длительность речи Пруденс перевалила за полчаса, я вдруг с удивлением обнаружила, что почти её не слушаю. И этот факт заставил меня почувствовать себя немного виноватой.
В прошлом году я ловила каждое её слово – как слово пастора в своей церкви. Записывала всю выдаваемую ей информацию на подкорку, будто от неё зависело моё выживание. Так оно тогда, наверное, и было. Сейчас же я не могла воспринимать её речь иначе, чем фоновый шум.
Эта мысль смущала меня, я её, можно сказать, даже стыдилась. Так стыдишься, когда узнаешь какой-нибудь постыдный факт из жизни своих родителей, а детская восторжённость и привязанность не позволяет пока сбросить их с пьедестала. Это разрывает надвое. И ты не склеишь себя воедино опять, пока не обесценишь когда-то такую важную родительскую фигуру.
Наверное, если говорить обо мне, как о студентке – то только ко второму курсу я вышла из младенческой стадии своей относительно самостоятельной жизни. Это одновременно и радовало, и угнетало – как порой угнетает взрослых невозможность снова погрузиться в беззаботное детство. Поэтому когда заиграли первые звуки университетского гимна, я испытала изрядное облегчение – всего пять минут бормотания заученных строк себе под нос, и всё закончится.

Гимн я не любила.
Нестройное гудение сотен голосов ничем не напоминало пение в церковном хоре, что раньше было способно вытащить самое сокровенное из меня, что-то такое, о чём я и подумать не могла – что оно есть у меня внутри. Здесь же я словно отбывала повинность – и остальные, судя по количеству отображающегося на их лицах энтузиазма, были вполне со мной солидарны. Разумеется, кроме Мег.
Вот уж кто поистине пел с душой и отдачей, выводя каждую ноту. Только вот слова, вылетающие из её рта, пусть и ложились на мотив, но не имели ничего общего со строками, намертво впечатанные в сознание каждого без исключения студента Риверхилла:

Ректор громким криком каждый день недели
Истину и правду готова объяснять
И за сигарету ректор вас готова
Из ружья во славу Беллы расстрелять

- Мег! – шикнул на неё Чарли – так громко, что несколько человек с переднего ряда недоуменно обернулись, - с ума сошла?! Сейчас она услышит – и нам всем влетит!
Мег, не поворачиваясь, показала ему средний палец и бодро затянула второй куплет. Я занавесила лицо волосами, чтобы спрятать раскрасневшееся от готовности рассмеяться, но Мег всё равно заметила. И улыбнулась мне в ответ.

****

Его руки, пока он возился с верёвкой, напоминали руки фокусников с ярмарки.
Мы с Чарли, когда были помладше, часто посещали такие на Праздник Весны. Я тогда тратила все свои карманные деньги, уверенная, что уж в этот раз я точно пойму, под каким из трёх стаканов находится золотая монетка. Но через несколько минут в глазах начинало рябить, и я опять ошибалась.
Пальцы Фарбера двигались с такой же нечеловеческой скоростью. Я честно пыталась уловить и запомнить каждое движение, но сменяющие друг друга кадры не успевали выстроиться в правильную цепочку у меня в голове и упрямо сливались в мутную кашу.
- Представляешь, что он ещё может делать этими руками? – склонившись к моему уху, прошептала Бьёрн.
Я тряхнула головой и невольно отшатнулась. Та рассмеялась, очевидно, нисколько не смутившись.

Атмосфера на парах начальной военной подготовки изменилась просто разительно – со второго года курс не был обязательным, и стайка запуганных птенчиков, вздрагивающих при каждом слове Фарбера, успела упорхнуть от него ещё весной. Добровольно здесь остались только парочка парней (слишком суровых, чтобы бояться какого-то там преподавателя) и несколько девочек, томно глядящих на него из-под длинных ресниц (сабмиссивная секта – как успела прозвать нас Мег). И хотя формат занятий, не привязанный к написанной Пруденс программе, определённо нравился мне больше, находиться в кругу влюблённых в него дур мне было неприятно. Даже если я ничем, по большому счету, от них не отличалась. Может, именно поэтому.
- Это – дергийский узел, - пояснил тот и поднял связанную верёвку выше, чтобы мы все смогли как следует её разглядеть, - запомнили, как связывать, или мне повторить?
И, дождавшись синхронных кивков, продолжил:
- Надеюсь, то, что я сейчас покажу, вам никогда не пригодиться. Если попадёте к рыжим, лучшее, что вы можете сделать - это заткнуться и не отсвечивать. Будете огрызаться или строить из себя героев, кому сам Лотарио не брат - останетесь сначала без зубов, а потом и без башки. Даже если вам кажется, что вы справитесь - это вам только кажется. Чем тише будете, тем больше вероятность выжить. Узел – крепкий, но если знать как, развязать можно. Справитесь с этим – развяжете любой другой.
Фарбер вновь обернул верёвку вокруг своего запястья.
- Лучшее, что вы можете для себя сделать, когда вас связывают – это напрячь руки, - продолжил он,- так будет проще потом ослабить верёвку. Но так как для этого необходимо хоть какое-то наличие мышц, для большинства из вас это неактуально.
Тобби рядом недовольно засопел, но, к счастью, догадался промолчать.
- Будьте готовы, что свяжут вас крепко. Не стоит рассчитывать, что вас доверят какому-нибудь умственно-отсталому дергийцу - рыжие, без обид - который впервые в жизни видит веревку. Если рядом не будет ничего острого, даже немного растянуть её вам будет сложно. А, и ещё. Это очень важно, запомните – этот узел не нужно пытаться расшатывать. Он рассчитан на крепких военных мужиков, которые точно будут пытаться высвобождаться. Секрет в том, что от попыток расшатать он затягивается только туже. Вы потратите много сил, устанете и окажетесь в ситуации ещё хуже, чем оказались изначально. Поэтому главное, на что вам надо обратить внимание – это перемычка с узлом, которая и соединяет ваши связанные руки вместе. Она, как правило, немного свободнее, поэтому, если дотянетесь до неё большим пальцем, её можно немного ослабить. Быстро это делать вы вряд ли научитесь, но если вам удастся хотя бы пятнадцать-двадцать минут побыть никем не замеченными, это может спасти вам жизнь.
Одним резким движением он снова развязал узел. А потом протянул верёвку оказавшемуся рядом Тайлеру:
- Держи, - сказал он, и, приземлившись на стул, и заложил руки за спину, - покажу наглядно.
Тайлер покорно принялся воспроизводить только что увиденное. И пусть его пальцы не летали так, как у Фарбера, закручивая концы верёвки в петлю, зрелище завораживало – слишком непривычно было смотреть на последнего в такой уязвимой позиции. Я отдавала себе отчёт в том, что это всего лишь обучение, и даже в худшем случае Фарберу не грозило остаться связанным хоть сколько-нибудь долго, но, представив себя на его месте, я ощутила на спине холодок.

Он выглядел вполне умиротворённым. Ни тени беспокойства не мелькнуло на его лице за все двадцать секунд, что он возился с узлом. Освободившись окончательно, он легко сбросил верёвку на пол, заработав ряд восхищённых девичьих вздохов за его спиной.
- Не так уж сложно, да? – усмехнулся он, - кто хочет попробовать?
- Я хочу! – моментально отозвалась Бьёрн.
Но тот скользнул взглядом мимо. Я опустила глаза, полностью сконцентрировавшись на созерцании полового покрытия, но это предсказуемо меня не спасло. Я почувствовала, что он смотрит на меня, ещё до того, как посмотрела на него сама.
- Бэмби, - Фарбер кивнул мне, - иди сюда.
Я торопливо замотала головой.
- У меня не получится. Может, я пока просто посмотрю?
- Получится, - отмахнулся тот,- давай.
Я бросила умоляющий взгляд на Рут, но, судя по её белому лицу, ждать от неё даже моральной поддержки сейчас не приходилось. Приземлившись на заботливо предложенный стул, я послушно заложила руки за спину и попрощалась со своей гордостью на ближайшие двадцать минут. Разумеется, Мортимер не мог просто дать мне насладиться разглядыванием женатого мужчины в течении целой пары. Ему обязательно нужно было снабдить её моей персональной пятиминуткой позора.
Фарбер обернул верёвку вокруг моих рук, и я поёжилась. Он никогда раньше не подходил ко мне так близко, и тем более – никогда специально меня не касался, поэтому, как я ни старалась этого избежать, по всему телу тут же разлился блаженный приторный сироп.
Я должна была нервничать. Как нервничала только что. Посторонний мужчина прямо сейчас крепко связывал мои запястья, и я абсолютно ничего не могла с этим поделать. В его власти было сделать со мной что угодно – о его фантазии разные слухи ходили – но именно сейчас меня это совершенно не волновало. Сладкая патока, в которую превратился мой мозг, отказывалась фиксировать что-либо, кроме прикосновений его рук к моим.
Правда, стоило ему отойти от меня на шаг, как тлетворное влияние его близости на моё сознание волшебным образом испарилось. Я дёрнула руками для верности, и, убедившись, что не могу и двинуть ими без усилий, ощутила в животе плотный комок паники.
- Господин Фарбер, - заскулила я, подняв на него полные мольбы глаза, - я не могу.
Тот скрестил руки на груди, ясно давая понять, что покорно развязывать меня по первому требованию в его ближайшие планы не входит.
- Ну, тогда умрешь, - пожал плечами он, - рыжие не бросятся тебя освобождать, потому что ты их вежливо попросила. Готова умереть прямо сейчас?
«Да»
- Нет, - мотнула головой я, просто потому что он этого от меня хотел.
Фарбер хмыкнул.
- Тогда развязывайся. Знаешь, как дергийцы любят миленьких мортемианских девочек? – он окинул меня взглядом сверху вниз, - как-как, хорошо прожаренными!

Все словно воды в рот набрали – я даже не слышала, чтобы кто-то дышал. Фарбер даже подсказывать мне не торопился – просто смотрел в упор и терпеливо ждал. С трудом отказавшись от возникшей было мысли расплакаться и вызвать у него жалость, я всё-таки потянулась большим пальцем к петле. Связывай меня Рут или, скажем, Тайлер – они обязательно ослабили бы узел для меня, облегчив задачу. Но Фарбер, очевидно, лимит своей доброты на сегодня исчерпал, потому я едва не сломала палец, только чтобы коснуться краешка верёвки.
Фарбер одобрительно кивнул, и я, воодушевлённая этим его жестом, сделала над собой сверхусилие и поддела пальцем тугую верёвку.
- Молодец, - он улыбнулся, и я автоматически улыбнулась в ответ, хотя сустав большого пальца, казалось, лопнет сейчас.
Не без труда растянув петлю, я принялась раздвигать постепенно поддающийся узел, что ещё какую-то минуту назад казался мне таким тугим. В момент, когда я сбросила проклятые верёвки на пол – точно так же, как Фарбер до меня – я была убеждена, что чувствую себя как человек, который выжил.

****

Рут поправила белое кружево и вновь склонилась к зеркалу.
Я ничем не выдавала своё присутствие – просто смотрела на неё, опёршись на дверной косяк. И только спустя несколько секунд наблюдений я вдруг поняла, что на ней – свадебное платье тёти Юльхен с фотографий.

- Тайлер сделал тебе предложение? – спросила я, и та резко обернулась, будто застигнутая за чем-то постыдным.
- Нет пока. Ещё рано, - она накрутила волосы на палец, - сделает где-нибудь на четвёртом курсе, когда я ему скажу. Просто захотелось примерить заранее – ещё не решила, взять его или купить новое.
Я прошла в гостиную и приземлилась на диван. У меня было всего около получаса – потом нужно было в библиотеку, пока не закрылась. Набрать побольше книг с собой, и запереться с ними в комнате до глубокой ночи, пока не начнут слипаться глаза.
- Мы с Тайлером решили перейти на новую ступень отношений, - сообщила вдруг Рут, и я снова обернулась к ней, - ну, не прямо сейчас, летом. Мне не хочется, чтобы в университете нас кто-то застукал.
Я молчала – секунду, две, и Рут обернулась, не дождавшись ответа. В глазах её я прочитала вызов.
- Я знаю, что ты думаешь, - сказала она, - если хочешь продолжать жить в прошлом веке, я не стану тебе мешать, но и осуждать меня тоже не позволю.
- Я и не собиралась.
Рут снова повернулась к зеркалу и нервно стряхнула пылинку с плеча. Теперь она молчала тоже, но даже за несколько метров я ощущала эмоциональный ураган у неё голове. Его искры нетрудно было заметить в её зрачках.
- Я тоже думаю, не надо спешить, - подала вдруг голос Мег, и я только сейчас поняла, что она была с нами в комнате.
Обычно её присутствие чувствовалось сразу – она заполняла собой пространство, а не сливалась с ним, но сейчас она будто потеряла часть своей телесности. Слилась с воздухом.

- Парни только сначала стараются думать о тебе во время секса, просто чтобы ты не сбежала, - продолжила она, - потом им становится лень. Поэтому, если ты уверена, что будет свадьба – жди. Продлишь конфетно-букетный период на пару лет.
Мег говорила очень спокойно – как будто ничего такого в этом не было. Но мы с Рут моментально переглянулись и затем уставились на неё. Что-то было не так, как обычно, и мы обе синхронно это почувствовали.
Раньше Мег не говорила о личной жизни. Какое-то время я думала, ей вообще всё это не нужно. Мы могли говорить о многом, о самом интимном и постыдном, что не доверили бы никому вне нашего тесного семейного круга, но спрашивать её сейчас об этом казалось мне жестким преступлением границ.
- Ты откуда знаешь? – решилась спросить Рут, и я была, наверное, благодарна ей за этот вопрос.
Мег отняла сигарету ото рта и рассмеялась – хрипло так. Совсем как взрослая.
Я скосила взгляд к окну, стараясь избежать неловкости, и сердце тут же сделало кульбит. На землю опускались вечерние сумерки – быстро, как всегда в Риверхилле. Небо начало окрашиваться в розовый, ветки елей тяжело гнулись книзу, а стекло орошали мелкие пока, но частые капли дождя.

<3

Решила показать вам Бьёрн: 3 в галерее выкладывала на днях, но, может кто не видел)