Полуденное солнце проникло под закрытые веки, но вместо того, чтобы открыть глаза, я недовольно простонала и зажмурилась сильнее.
От яркого света глаза вдруг защипало так, словно их бросили вариться в солёную воду на медленном огне. Я поморщилась и сквозь сон притянула к лицу ладонь. По сравнению со лбом, влажным и холодным, рука показалась обжигающей, и я резко одернула её, всерьез опасаясь получить ожог.
Глаза открылись сами собой. Я выдохнула. Реальность загружала текстуры и набирала резкость также медленно, как старый компьютер в попытке запустить игрушку с встроенной виртуальной реальностью. Когда я открыла глаза в следующий раз, наша кухня выглядела точно так же, как и всегда. Во всяком случае, с пола. С разделочного стола молчаливо и сурово взирала кошка Кэнди. Бабушке с дедушкой так и не удалось отучить её от возлежания на не предназначенных для этого поверхностях, и в конечном итоге, они попросту сдались, перестав обращать на неё внимание. В голубых глазах Кэнди отчетливо читалось осуждение, которое я благополучно проигнорировала и резко приняла сидячее положение.
Расплата за содеянное последовала мгновенно: перед глазами все поплыло мерзкими коричневыми кругами, а желудок сдавило спазмом. Мгновенно прижав ко рту ладонь, я осмотрелась по сторонам и остановила взгляд на кадке с фикусом неподалеку.
«Только не блевануть, только не блевануть, только не блевануть, не блевануть, не блевануть, не блевануть! Нет-нет-нет-нет-нет!»
Прислонившись спиной к дверце кухонного шкафчика, я прикрыла глаза и доверилась тому, что приняла за инстинкт выживания. Инстинкт выживания рекомендовал быстро дышать через нос и ни в коем случае не совершать резких движений. Я послушалась, опасаясь даже думать, чем оказался бы чреват вдох – а тем более, выдох – через рот. Поверхностное дыхание отогнало дурноту, а вместе с ней улетучилось и сопутствующее чувство неконтролируемой паники. Снова без опасений вздохнув полной грудью, я прижала горячие ладони к холодному и немного липкому от выступившего холодного пота лицу.
- Флора, тебе плохо? – раздалось откуда-то справа, и в первую секунду я испугалась, что всё-таки поймала «белку» и слышу голос Кэнди.
«Всё, допилась», - ехидно прокомментировал внутренний голос, и я осторожно отвела ладони от лица. Воображение тут же во всех подробностях обрисовало перспективу провести летние каникулы в центре реабилитации с последующим принудительным посещением собрания анонимных алкоголиков. К счастью, всё оказалось не настолько плохо.
В лицо обеспокоенно всматривался какой-то парень. Потом слегка потряс за плечо и спросил что-то ещё, одновременно пытаясь поймать мой блуждающий взгляд, но я лишь качнула головой и притянула к себе голые колени. Тот же инстинкт выживания подсказывал, что разговаривать сейчас не стоило, а единственная посетившая мысль была о том, что незнакомому парню ужасно не подходили его глаза. Печальные и влажные, они делали его похожим на щенка Бассет-хаунда и вступали в резонанс с внешностью лесного эльфа из онлайн игр. Кухня снова куда-то уплыла, голос парня стал доноситься как из длинной трубы, а сам он бестолково засуетился с удвоенной силой.
- Что мне делать?! Флора, ответь, если слышишь! Флора!
Поднять руку оказалось намного тяжелее, чем казалось, но я всё же справилась и указала пальцем в противоположный угол кухни.
- Аптечка.. – ему пришлось склониться, чтобы разобрать хриплое сипение, в которое превратился мой голос, - … в нижнем ящике.
Я прикрыла глаза, казалось, всего на секунду, а когда очнулась, белый ящик с красным крестом на крышке уже стоял рядом. Порывшись в лекарствах, я выудила пачку «Алказельцера» и мощное лекарство с непроизносимым названием – от отравления.
- Дай воды, - голос оставался всё таким же сиплым, а парень – услужливым и быстрым.
Растворив две таблетки «Алказельцера», я запила ими другое лекарство и принялась ждать эффекта. Если память не подводила, действовать оно должно было начать в течение десяти минут. Я снова провалилась в полузабытье, а когда проснулась, наконец, почувствовала себя человеком. Незнакомый парень сидел в той же позе, но встрепенулся, когда увидел, что я пришла в себя.
- Тебе лучше? Или плохо? Я не понимаю, скажи что-нибудь!
- «Что-нибудь», - тут же процитировала я героиню одного фильма. Он, судя по озадаченному выражению лица, отсылки не понял. Я махнула рукой, - всё нормально, мне лучше.
Такая забота с его стороны немного озадачила – я сильно сомневалась, что даже родные бабушка с дедушкой в такой ситуации отнеслись бы внимательнее. А этот искренне переживал. С другой стороны, скорее всего, он просто опасался, что я могла откинуться прямо на полу кухни, и не горел желанием потом объяснять полиции, что не имел к этому никакого отношения. Это объяснение звучало вполне логично, и я обрадовалась. Вернувшаяся способность рассуждать намекала, что не все клетки моего мозга погибли вчера ночью, и это внушало надежду.
Теперь, когда парня удалось рассмотреть получше, я окончательно убедилась в бредовой мысли, что его глаза совершенно ему не шли и смотрелись настолько чужеродно, что наводили на мысль о кривой обработке в фотошопе. Он был обладателем субтильного телосложения, лица «сердечком» и короткой прически с удлинённо челкой, типа «пикси». Шустрые светлые - в идеале, имеющие миндалевидную форму - глаза превратили бы его в ожившего персонажа фэнтези.
- Слушай, - лишь когда я к нему обратилась, пришло запоздалое понимание, что понятия не имела, как же его всё-таки звали. Обижать парня не хотелось, и нужное обращение нашлось само собой, - малыш, а ты вообще откуда здесь взялся?
Малыш моргнул и подчеркнуто внимательно посмотрел мне в лицо. Я нахмурилась, тут же решив, что он смотрел на вскочивший прыщ на лбу или ещё какое-то безобразие. Разгадка пришла в тот момент, когда я посмотрела вверх и обнаружила свою майку свисающей с люстры у нас над головами. Стало быть, он изо всех сил старался быть джентльменом и не пялиться ниже. Учитывая, что для чего-то я эту майку вчера сняла и уснули мы с этим парнем пьяные в дым на кухонном полу, такое рыцарское поведение с его стороны умилило и заставило улыбнуться. Увидев, куда я смотрела, малыш покраснел, тут же снял майку и вручил её мне.
- А ты совсем не помнишь?
«Я и тебя не помню», - пронеслось в голове, и я осторожно покачала ею из стороны в сторону. Оставалось надеяться, что его ответы хоть немного помогут пролить свет на эту историю.
- Вы с друзьями были в клубе и пили, кажется, текилу. Метрами.
От упоминания метров текилы меня снова замутило, но обрывки воспоминаний вчерашнего вечера возникли перед глазами яркими всполохами. В клуб мы приехали уже никакущими, и кому принадлежала гениальная идея залиться сверху текилой, ещё предстояло выяснить. С другой стороны, я имела смутное подозрение, что гениальная идея принадлежала мне самой.
- Потом ты забралась на сцену и начала петь…
Это тоже было похоже на правду. Если заведение имело хотя бы отдаленное подобие микрофона, пройти мимо него было выше моих сил. Особенно в состоянии, как выражалась наша классная руководительница, «изменённого сознания».
- А потом чуть не упала, но я тебя поймал, - немного смущенно добавил малыш, - и ты предложила отдыхать уже с вами. Ну я и.. согласился. Проясняется что-нибудь?
Я уверенно кивнула, не желая его разочаровывать. В действительности же, блэк-аут оставался блэк-аутом, и я не помнила, ровным счетом, ничего из того, что он говорил. Это навело на определённые мысли.
- А ты не помнишь, я только пила или… было что-то ещё? – девять из десяти людей в этот момент бы поняли, что речь о наркотиках, но малыш, очевидно, был тем самым десятым. Он непонимающе поднял брови, и я нетерпеливо добавила, - порошки, какие-то стимуляторы, что-то в этом духе?
Вместо ответа он извлек из кармана джинсов половину ярко-зеленой таблетки, на которой, в свою очередь, была изображена половина морды мультяшного медвежонка, и всё резко встало на свои места.
- Одну часть ты съела сама, а второй поделилась со мной, но я никогда не пробовал такого и.. не стал, - как бы оправдываясь за то, что не захотел употреблять экстази, пояснил малыш.
Таблетка перекочевала обратно ко мне. Положить её было некуда, а выбрасывать жаль, и я не нашла ничего лучше, чем спрятать её под искусственными камешками в кадке с фикусом неподалёку. А отряхнув руки, снова встретилась взглядом с малышом и, на всякий случай, менторским тоном добавила:
- Наркотики – это плохо. Если кто спросит, ты ничего не видел, а я тебе ничего не давала. Договорились?
Он медленно кивнул, и я весело подмигнула в ответ. Интересно, знал ли он, что в эту самую секунду стал соучастником преступления? В школе нас постоянно пугали, что хранение, а тем более, употребление наркотиков – подсудное дело с очень серьезными последствиями как для самого «наркомана», так и его ближайшего окружения. С другой стороны, я не могла вспомнить ни одного случая с реальным привлечением к ответственности. С теми, кто попадался на курении травы, обычно просто велись долгие разговоры за дверьми кабинета школьного психолога.
- Ты куда? – моментально поинтересовался малыш, когда я поднялась на ноги и принялась разминать затекшие от лежания на полу конечности.
- Пойду поищу своих подруг, - взгляд снова скользнул по его узким плечам, выпирающим острым ключицам и видневшимся из-за пояса джинсов бедренным косточкам. Судя по виду, последний раз он ел пару лет назад. – А ты это… если голодный, не стесняйся, найди что-нибудь в холодильнике.
Малыш явно хотел спросить что-то ещё, но я уже поспешила прочь из кухни.
И надо сказать, всё оказалось куда лучше, чем в прошлый раз.
Никаких выбитых стёкол, залитых непонятно чем стен и прожженного сигаретами ковра в гостиной. Всего-то пустые пивные банки, сложенные в кучу на полу, и огромное количество спящих в самых неожиданных местах нетрезвых тел. Пока я направлялась в коридор через столовую, умудрилась насчитать три тела под обеденным столом, одно на полу за барной стойкой, одно на диване в прихожей и ещё одно под диваном, но с декоративной подушкой под головой. Какой-то девчонке, судя по виду, было не очень удобно спать на ступеньках лестницы, и прежде чем подняться на второй этаж, я сходила в гостиную за пледом и мимоходом её укрыла.
Страшно хотелось пить, но перспектива спускаться обратно отозвалась легким головокружением. Со второго этажа лестница казалась неожиданно крутой, и я подумала, что приключений на сегодня достаточно. Проснуться после дикой вечеринки целой и невредимой, в собственном доме и так было огромной удачей, и я не испытывала никакого желания дёргать судьбу за яйца ещё раз.
Знакомый со школы лежал лицом прямо на покерном столе и никак не отреагировал, когда я осторожно приподняла его за голову и убрала фишка из-под лба. Идеально круглый синяк уже начал наливаться лиловым, и я захихикала, представив, какими новыми прозвищами бедолага мог обзавестись в самое ближайшее время. Из ванной доносились какие-то странные звуки, которые могли значить всё что угодно. Я прибавила шагу и распахнула дверь, мысленно молясь всем богам, чтобы на месте оказалась хотя бы ванна. Но к тому, что увидела, жизнь меня абсолютно точно не готовила.
Посреди ванной сидел белый пеликан. Настоящий, мать его, пеликан, сердито расправляющий крылья и щелкающий огромным клювом! Я замерла как вкопанная, больше в ужасе не от самого факта наличия дикой птицы в доме, а от того, что у нам каким-то образом вчера удалось его украсть. Пеликан зашипел, и я резко дернулась в противоположную сторону. У кого-то точно должно было быть объяснение происходящему.
- Джиджи!!! – заорала я внезапно прорезавшимся голосом, совершенно не заботясь, что для мирно спящих поблизости крик такой громкости мог обернуться сердечным приступом.
Никто не отозвался. Я набрала воздуха в легкие, чтобы заорать ещё раз, как дверь моей комнаты скрипнула, и в коридор выплыла одетая в мою пижаму Джиджи. Как и всегда, сияющая и красивая, словно провела неделю на курорте СПА, а не пила как чёрт и развлекалась без сна всю прошлую ночь. Все без исключения знакомые, когда-либо отдыхавшие с ней, придерживались мнения, что Джиджи ведьма: у неё никогда не было ни алкогольного отравления, ни тяжелого похмелья, а её кожа, волосы и одежда выглядели идеально даже после самой дикой вечеринки. Раньше я тоже считала её ведьмой, ровно до тех пор, пока однажды не увидела, сколько сил и времени она тратила на ежедневный уход за собой.
- Чего кричишь? – спросила она, лениво перешагнув через спящую у книжной полки знакомую. А подойдя ко входу в ванную, точно так же замерла на пороге.
- Что это за фигня?! – истерически указала на пеликана пальцем я.
- Кажется, это пеликан, - неуверенно пробормотала Джиджи, и я круто развернулась к ней всем телом.
- Да ну, серьезно, что ли?! Какого хрена в моей ванной делает пеликан, и Джиджи, богом клянусь, если ты скажешь «стоит», я…
- Он окольцованный, - прервала она и указала пальцем вниз, а я осеклась на полуслове. Небольшой ремешок сливался по цвету с оранжевой лапкой, и заметить его оказалось не так-то просто. – Значит, он из зоопарка. Афигеть, мы украли птицу…
Пеликан снова грозно зашипел, мы с Джиджи синхронно завизжали и тут же захлопнули дверь в ванную.
Я прислонилась к двери спиной, и некоторое время мы смотрели друг на друга молча. Я думала, она как-нибудь прокомментирует наличие птицы из городского зоопарка в моей ванной, но вместо этого Джиджи прыснула и покачала головой.
По паспорту её звали Джемма Джиневра Гресбек, и каждый первый, кто жил в Америке последние десять лет, узнавая её первое имя, понимающе улыбался. Сериал «Миднайт Лейк» триумфально завершился почти семь лет назад, и бешеная популярность, которой он пользовался всё время показа, само собой, не могла не отразиться на моде на детские имена. Сначала детские сады, а затем и школы постепенно начали заполняться многочисленными Викториями, Августами, Клэрити и Асторами. В одной только нашей параллели десятых классов насчитывались четыре Виктории и два Виктора. Навскидку я могла вспомнить ещё, как минимум, двух знакомых обоего пола названных точно так же. Бабушка говорила, что имя Виктория несколько лет подряд держало первое место в списке самых популярных имен для девочек, и я совсем не была этому удивлена. Всеобщее помешательство вокруг не нуждалось ни в каким других подтверждениях. Первое имя Джиджи было точно такой же данью моде на «Миднайт Лейк», с разницей лишь в том, что назвали её не в честь персонажа, а в честь Джеммы Кэссиди – бессменной исполнительницы роли Виктории Спенсер. Вторым именем, по словам матери Джиджи, та была обязана своему проходимцу-отцу. Отец Джиджи заверял её мать, что всю жизнь мечтал назвать будущую дочь Джиневрой – как свою бабушку, к которой был искренне привязан всю жизнь. Горячие заверения, впрочем, не помешали ему исчезнуть в неизвестном направлении немногим позже рождения такой долгожданной дочери.
Джиджи не нравилось ни одно из её имён: первое было слишком избитым, а второе она считала старческим. В итоге, она просто сократила оба имени до первых букв, и, с тех пор, не отзывалась ни на что другое. И в конце концов называть её так стали даже некоторые учителя.
- Ну и видок у тебя! Барную стойку, что ли, лицом протирала?
- Не только лицом и не только стойку, - делано-мрачно отозвалась я, но, не удержавшись, тоже захихикала. – Помнишь что-нибудь со вчера? У меня после второго метра текилы провал в памяти. Говорят, чудила.
- А когда ты не чудила? - весело поинтересовалась в ответ она, но потом всё-таки задумалась. – Я всё помню примерно до-о… твоего эпичного выступления, потому что потом нас попросили удалиться из клуба, а дальше всё как в тумане. Может, Ким помнит? Она, вроде бы, занимала спальню на первом этаже.
Идея была здравой, но я все равно страдальчески застонала. Перспектива спускаться обратно, по-прежнему, нисколько не воодушевляла, но ничего другого не оставалось.
- Вот помяни мое слово, - сварливо отозвалась я, когда снова подошла к лестнице, - когда вырасту, установлю здесь эскалатор, как в торговых центрах.
- Тогда уж лифт, чего мелочиться, - хмыкнула в ответ Джиджи и взяла меня под руку, - или телепорт.
- Или телепорт.
Джиджи оказалась права, Ким и правда заняла бывшую мамину спальню. Выяснили мы это, осторожно постучав и приоткрыв на пару сантиметров дверь. Не имело никакого значения, в чьем доме ночевала Ким – врываться к ней в спальню было чревато серьезными травмами, и это не было художественным преувеличением. С тех пор, как она однажды спросонья недрогнувшей рукой запустила настольной лампой в голову незадачливого визитёра – да, так, что бедолага потом в перевязке пару недель ходил – все твердо уяснили, что вламываться без стука не стоит.
- Ким, - шепотом позвала Джиджи, - ты нам нужна, вставай.
- Сейчас буду, - сонным голосом отозвалась она из-под одеяла, и мы уселись ждать.
Дверь в мамину спальню снова отворилась минут через пять, но первой на пороге возникла не Ким, а довольно улыбающийся и сыто потягивающийся Дэмиан. Они с Ким встречались пару недель, и по её замыслу, вчера должны были, наконец, «консуммировать», отношения. Чисто эстетически мы с Джиджи Дэмиана одобряли – он был симпатичным, белозубым и хорошо смотрелся в футбольной форме, что в глазах Ким оправдывало небогатые умственные способности.
Сама Ким появилась чуть позже. Мы с Джиджи тут же вытянули шеи, чтобы заглянуть ей в лицо, а когда заглянули, тут же непонимающе переглянулись между собой. Ким выглядела не столько расстроенной, как если бы вчера ничего не вышло, сколько разочарованной. Кислое выражение лица не нуждалось в ремарках, все было понятно и без пояснений. Ей не понравилось. Смерив нас быстрым взглядом, она также коротко закатила глаза и показала оттопыренный мизинец. Джиджи хихикнула сразу, а до меня дошло парой секунд позже. Мальчик-с-пальчик, значит.
- Ким, я в магазин съезжу, тебе что-нибудь привезти? – обратился к ней сияющий, будто начищенный симолеон, Дэмиан, и мне мгновенно стало его жаль. Он ведь понятия не имел, что их с Ким «отношения» доживали последние часы.
- Ничего не нужно, спасибо, - сдержанно ответила она ему, а потом красноречиво посмотрела на нас.
Это взгляд означал «надо поговорить срочно!», и я сразу поднялась с дивана.
- Пойдем покурим?
Чон Ким Джун была завершающим членом нашего легендарного трио. Легендарность заключалась в том, что трех более непохожих друг на друга людей было сложно даже представить. Все без исключения новые, как и многочисленные старые знакомые не уставали задаваться вопросом, каким именно образом общий язык удалось найти избалованной и проблемной мажорке, типичной «школьной королеве» из подростковых фильмов и ответственной, слегка полноватой кореянке, больше всего на свете мечтающей стать модельером. Ответа не было ни у кого из нас, но я твердо знала, что подруг лучше уже не найду.
Семья Ким эмигрировала в США всего пять лет назад, примерно в то же время мы с ней и познакомились. Помню, я очень удивилась, когда узнала, что английский – не её родной язык. Даже в двенадцать лет она разговаривала чище многих носителей языка, а к нынешнему возрасту продвинулась в изучении и владении настолько, что время от времени использовала словесные обороты и выражения, о которых я вообще понятия не имела.
Мы были на полпути к выходу на задний двор, как меня снова окликнул неизвестно откуда возникший малыш.
- Флора, телефон звонит!
Плохое предчувствие возникло от одного только взгляда на телефонную трубку у него в руках. На домашний обычно звонили со школы, из полиции и от психолога – я не могла припомнить ни одного случая, когда звонки на стационарный телефон заканчивались для меня чем-то хорошим. Откашлявшись, я нажала на кнопку принятия звонка и поднесла трубку к уху.
- Весенняя резиденция благородного и древнего семейства Томпсон, её светлость леди Флоренция у аппарата.
- Флора, вот объясни мне, старому человеку, одну вещь, - без приветствий и расшаркиваний недовольным тоном начал дедушка, - как так получается, что до тебя дозвониться сложнее, чем до приемной президента, дай Левкоев ему долгих лет жизни?
- Привет, - как можно более беззаботно улыбнулась я в трубку и приложила указательный палец к губам. Люди вокруг замерли, - я просто на улице была, а мобильный заряжается наверху где-то. Как дела, как ваш санаторий?
- Даже не спрашивай, - мрачно отозвался дедушка. – Внезапная санитарная проверка обнаружила на кухне какую-то дрянь, типа опасной плесени, и всё закрыли на карантин.
- Нифига себе! – воскликнула я и тут же максимально невинно уточнила, - получается, вы вернетесь уже сегодня, а не в понедельник?
- А что? – тут же поинтересовался в ответ дедушка, и я прикусила губу. К счастью, допытываться он не стал. - Не знаю, когда мы будем. Менеджеры бегают с безумными глазами и на вопросы отвечают невпопад. И на ресепшене уже часа полтора маринуют. Съездили отдохнуть…
Я хотела попробовать аккуратно уточнить время прибытия ещё раз, но дедушка заговорил снова:
- Бабушка хочет тебе что-то сказать.
Из трубки донеслось какое-то шевеление, и мгновенье спустя я и правда услышала немного усталый голос бабушки.
- Надеюсь, когда мы приедем, от дома ещё останутся стены? Привет.
- Ну ты что, мы же договаривались, больше никаких диких вечеринок, - окинула взглядом спящие ровным слоем по всей гостиной тела я. – Вы сами там как, не заразились этой дрянью?
- Вроде бы нет. Но кухня не работает со вчерашнего дня, так что питались подножным кормом, а ты знаешь, как твой дедушка реагирует на фаст-фуд.
Дедушка недовольно заворчал на фоне, и я слабо хихикнула.
- Расскажи, чем ты занималась, - немного настороженно спросила она. Я точно знала, что отвечать честно нельзя ни в коем случае, - опять, наверное, куда-то умотала на всю ночь и вернулась на рогах, да?
- Не-е-ет, - бодро соврала я и тут же перевела тему, - да ничем особенным не занималась. Позвала Ким и Джиджи, посидели…
- Ким с вами? – тут же оживилась бабушка и настороженность пропала из её голоса, - дай ей трубку, пожалуйста.
Трубка перекочевала к Ким, и я рухнула на диван, чувствуя, как гора с плеч свалилась.
Бабушка с дедушкой с самого первого дня знакомства с Джиджи почему-то относились к ней с прохладцей. Когда я была младше, то некоторое время всерьез думала, что это потому что она была из неполной семьи. В итоге, конечно, причина не самого теплого отношения оказалась в том, что бабушке с дедушкой казалось, будто «эта вертихвостка», как они её называли, оказывала на меня дурное влияние. Это, конечно, было неправдой, но разубедить их у меня так и не вышло. С Ким же всё обстояло с точностью до наоборот. «Приличная азиатская девочка» вызвала у них и доверие, и симпатию чуть ли не с первой ложки. Ким всегда казалась им ответственной и рассудительной, не то что собственная «внучка-балбеска». Поначалу мы смеялись, что дело было в очках и серьезном выражении лица, пока, в конце концов не поняли, что примерно так все и было. Бабушке с дедушкой отчего-то было невдомёк, что ответственный вид никогда не мешал Ким развлекаться с нами на полную катушку. Одно время я даже пользовалась их отношением и, когда нужно было спросить разрешения на что-то, что они изначально разрешать не собирались, притаскивала Ким с собой. Бабушка с дедушкой какое-то время действительно на это велись, а потом разоблачили схему. Мне тогда досталось, а отношение к Ким не изменилось ни совсем.
- Здравствуйте, миссис Томпсон, - поздоровалась Ким и пнула в бок какого-то неизвестного парня, который вдруг захрапел во сне. – Какой кошмар, и это в приличном санатории…
Их воркование могло продолжаться очень долго, я не в него особо вслушивалась и, в итоге, практически уснула, как снова услышала голос Ким. Телефонную трубку она уткнула в бок.
- Так, народ, у нас немного изменились планы. Все кто в состоянии идти, подойдите сюда.
Люди начали медленно стекаться из гостиной в маленький кабинет. Джиджи подвинула мои ноги и опустилась на диван, а остальные образовали вокруг Ким полукруг.
- Первая новость заключается в том, что ленивая опохмел-вечеринка, к сожалению, отменяется, - кто-то грустно вздохнул, кто-то пожал плечами, как бы говоря «ну и ладно, чего уж теперь», - а вторая новость в том, что бабушка с дедушкой Флоры вернутся домой через три часа. А это, в свою очередь, означает, что все имеющееся у нас время мы потратим на уборку свинарника, в который превратили этот дом.
От её слов в комнате закономерно поднялся ропот. Я тоже была недовольна – уборка никогда не входила даже в третий список интересовавших меня занятий, а убирать дом именно сейчас, когда только недавно более-менее пришла в себя, не хотелось категорически. Ким молча обвела особо недовольных грозным взглядом, и её лицо приобрело непримиримо-упрямое выражение. Стойка сделалась боевой.
- Потому что мы не свиньи, чтобы оставлять после себя такой бардак, - с нажимом продолжила она, теперь уткнув в бок и вторую руку, - и я прекрасно слышу, что ты там бормочешь, Этель Уильямс. Нет, «бабушка попросила сходить с ней в магазин» - это не причина, чтобы отлынивать.
- Но это правда, - тут же негромко возразила какая-то девочка из первого ряда, - она специально спросила, когда я сегодня освобожусь, чтобы я её отвезла…
- Меня не волнует, - строго отрезала Ким, - если тебе нравится с нами развлекаться, будь добра остаться и помогать. Или это будет последняя наша вечеринка вместе.
Угроза подействовала, и Этель моментально поникла, как будто став ниже ростом. Сил спорить с танком у неё не нашлось, и она бессильно обняла себя за плечи. Присмотревшись, я заметила, как у неё задрожали губы, и тут же прониклась жалостью к бедному ребенку.
- Оставь её, Ким, - вдруг подала голос Джиджи, и только когда в её сторону обратились взгляды всех присутствующих, в том числе и Ким, перестала рассматривать ногти на правой руке и непринужденно повела плечом. – Она же первый раз с нами время проводит и многого не знает, а ты накинулась…
Переведя взгляд с умиротворенного красивого лица Джиджи на маленькое личико Этель, я заметила, что та смотрела на неё как «Свидетели Левкоева» на летающую тарелку. Со смесью легкого недоверия и восторга. Джиджи повернула голову и сама обратилась к Этель:
- В нашей компании принято оставаться и помогать убирать тому, у кого оставались прошлой ночью в гостях, - от неё исходило практически осязаемое живое тепло, а голос лился как патока. Маленькая Этель замерла на месте, как замирает муха, попавшая в смолу. – Ты с нами недавно, поэтому Ким и предположила, что тоже останешься. Само собой, если у тебя есть собственные дела, никто не станет держать тебя здесь против воли. Даже Ким.
Джиджи нежно улыбнулась, обнажив ровный ряд жемчужно-белых зубов, и Этель несмело улыбнулась в ответ. Ким незаметно закатила глаза. Ей всегда доставалась роль плохого полицейского. А я вдруг вспомнила эту девочку. Джиджи недавно рассказывала про какую-то девятиклассницу, которая всю прошлую неделю ходила за ней хвостом и ловила каждое слово. Девятиклассница ей понравилась, и в итоге, Джиджи, поддавшись порыву непонятной щедрости, пригласила её отдохнуть с нами.
- Более того, Этель, - едва услышав ласковый голос, та мгновенно вернула ей пылающий взгляд. – Мы полностью поймем, если тебе пора идти. Никто не будет думать о тебе плохо или смотреть косо. Обещаю.
Джиджи поискала кого-то в толпе, а остановив взгляд на Дэмиане, указала на него ладонью.
- Дэмиан даже довезет тебя до дома.
Отказывать той, кто была с тобой так добра и приветлива, требовало огромного мужества и стальной силы воли. Ни тем, ни другим Этель Уильямс, конечно, не обладала. Помявшись немного, она коротко глянула на все ещё грозно поджимающую губы Ким, а потом перевела взгляд на красивое лицо Джиджи.
- Я думаю.. бабушка не обидится, если останусь ненадолго, - робко предположила она, и выражение лица Джиджи тут же сменилось с умиротворенного на крайне обеспокоенное.
- Ты уверена? Мне бы не хотелось, чтобы у тебя были из-за нас проблемы. Дэмиан может даже довести тебя до дома, если спешишь.
Само собой, наживку Этель проглотила моментально и энергично замотала головой. Так природное обаяние в очередной раз одержало верх над армейскими замашками.
Убедившись, что мятеж был подавлен без применения силы, Ким снова обратила на себя внимание.
- А теперь слушайте, как всё будет происходить. Мы поделимся на три большие группы. В первой буду я, во второй Джиджи, а в третьей… парень, как тебя зовут?
Она обратилась прямо к Малышу, стоявшему рядом с Этель, и тот мгновенно вытянулся по струнке как новобранец перед генералом.
- Том, - пробормотал он, после чего откашлялся и добавил, - Томас.
- Томас, - повторила Ким, - твоя группа отвечает за порядок на переднем и заднем дворе. Моя группа – за первый этаж, а группа Джиджи – за второй. Первым делом, все идем на кухню и в одну руку берем по большому черному мешку, куда будем складывать мусор, а во вторую – тряпку, которой станем всё протирать. У кого-нибудь есть вопросы?
- У меня, заюнь, - я узнала немного медлительную речь Дэмиана и с трудом подавила желание заржать в голос. Джиджи рядом занималась тем же, - а мне чем заниматься?
От «заюни» у Ким челюсть свело до такой степени, что на мгновение под щеками показались широкие азиатские скулы. Впрочем, она быстро справилась с собой.
- Ты обходишь оба этажа дома и будишь тех, кто спит. Если человек более-менее в сознании, ведешь на кухню, даешь мешок для мусора и подряжаешь в помощники. Если нет – грузишь в машину и отвозишь домой. Спящий пьяных тел остаться не должно.
Дэмиан понятливо кивнул, и я всё-таки не удержалась от хихиканья. Люди медленно двинулись в сторону кухни, и тогда Ким обратила взгляд в мою сторону. До этого момента, я ещё лелеяла надежду затеряться в толпе и скрыться под шумок в папином кабинете. Теперь – нет.
- Как-то ты неважно выглядишь, - уже совершенно другим тоном, лишенным стальных ноток, обратилась ко мне она. Я тут же приняла немного более несчастный вид, Джиджи рядом фыркнула. – Пойди поспи на шезлонге, а то у тебя на лице написано, сколько всего ты вчера выпила и под язык положила.
Оспаривать официальное разрешение отдыхать, пока остальные работают, я конечно не стала.
- Слушай, - Ким отошла, но Джиджи всё равно говорила приглушённо, и я подалась к ней ближе. – А с пеликаном что делать?
- Запри дверь в ванную, чтобы никто его не видел. Потом позвоню знакомым с машиной, и отвезем его обратно в зоопарк.
Она кивнула и поднялась на ноги, а несколько смирно ожидающих её девочек едва не запрыгали в нетерпении. Несмотря на свою внешность, на «королеву школы» в том понимании, которое диктовало молодежное кино, Джиджи не была похожа совершенно: она не уводила парней подруг, не занималась травлей, не строила никому козней - в целом, она больше была занята собой, чем окружающими. Впрочем, мы с Ким выделили целых две черты, которые считали «королевскими». Первой была привычка держаться с окружающими приветливо, но при этом слегка отстранённо. С ними она никогда не улыбалась во весь рот и не хохотала до слёз, но поскольку вела себя вполне дружелюбно, обвинить её в надменности не поворачивался язык. А вторую привычку сама Джиджи поначалу отрицала, но в конечном итоге признала. Заключалась она в стремлении собирать вокруг себя стайку обожателей обоего пола, над которыми можно было с чистой совестью царить. Самым забавным было то, что большинство восхищенных девочек или влюбленных в неё мальчиков изначально были настроены резко негативно.
Медленно поднявшись с дивана, я вышла на задний двор и побрела к лежакам у бассейна. Мысли о Джиджи не давали покоя. Из нас троих именно она была абсолютной чемпионкой по количеству навешанных ярлыков: большинство из того, что говорили обо мне, было правдой и поэтому не обижало, а Ким не настолько любила блистать на виду, чтобы вызывать повышенное внимание сплетников. Джиджи, в свою очередь, была чем-то вроде магнита для людей, ограниченных шаблонным мышлением. Сценарий, по которому развивалось абсолютное большинство её знакомств, я наблюдала сотни раз и даже разделила на фазы.
Первая фаза вступала в силу, когда новые знакомые (в основном, женского пола) ни с того ни с сего начинали вести себя с ней высокомерно. Это проскальзывало в немного надменных взглядах и пренебрежительных интонациях, но в целом выглядело невинно. Объективная красота Джиджи деморализировала этих людей настолько, что они тут же уходили в глухую оборону и пытались дать понять, что в отличие от неё «хотя бы умные». Меня такое зашоренное отношение злило, а Джиджи каждый раз искренне веселилась и почти никогда не упускала возможности подыграть. Всю следующую неделю она, как правило, искусственно завышала самооценку новых знакомых тем, что строила из себя ожившую куклу Барби: изящно тупила над элементарными вещами, немного манерно растягивала слова и хлопала накрашенными глазами. А потом вдруг получала максимальные баллы за сложный тест или вступала в оживленную получасовую дискуссию по теме урока и, в конечном итоге, убеждала в своей правоте и оппонентов, и учителя. Шаблоны рвались с оглушительным треском и люди уходили в глубокий шок, не сразу даже осознавая, что произошло. Мало у кого сходу получалось осознать неправоту и признать, что поспешили с выводами – последним таким человеком почти четыре года назад оказалась Ким, и именно с этого началась их с Джиджи дружба – большинство же из первой фазы знакомства моментально попадало во вторую. Признать ошибку было слишком тяжелым испытание для хрупкого эго этих бедняжек, поэтому шаблонное мышление включалось на максимальный уровень мощности и генерировало все более невероятные догадки. Красивая девушка, да ещё и не полная идиотка, по мнению этих людей, была просто обязана оказаться злобной манипуляторшей с рогами и копытами. Именно оттуда и росли ноги мнимого сходства Джиджи с Реджиной Джордж
* главная антагонистка фильма "Дряные девчонки", дьявол в плоти
. Иногда она всё же эксплуатировала этот образ, но оставаться в нём подолгу, по её словам, было скучно. Джиджи нравилось удивлять, но ещё сильнее ей нравилось выворачивать наизнанку стереотипы таким образом, чтобы тот, кто ими мыслил, получал ментальный щелчок по носу и испытывал острое чувство вины за то, что думал о ней так плохо. Маленькая Этель, воспылавшая к Джиджи благоговением и любовью неземной, была идеальным тому примером.
Отовсюду доносились голоса привлеченных к уборке помощников. Кто-то смеялся, кто-то чем-то громыхал, кто-то просто сновал мимо с мусорным мешком наперевес. Я прикрыла уставшие глаза и подумала, что не настолько хотела спать, чтобы уснуть под такой шум. Но я была неправа. Веки словно склеились и отказывались открываться, а журчание фонтана в какой-то момент перекрыло гул голосов. Я уснула.
***
А проснулась от ощущения, будто кто-то облизывал мне лицо. Первой мыслью было, что маразм всё-таки догнал Кэнди на старости лет, второй – что Малыш окончательно потерял страх. Я нахмурилась и открыла глаза, уже заранее представляя, что с ним сделаю – и тут же поняла, что не угадала. Надо мной возвышалась Ким, и то, что я изначально приняла за чужой язык, оказалось влажной гигиенической салфеткой для снятия макияжа. Края когда-то белой салфетки были черными, а лицо теперь казалось чистым.
-Доброе утро, - поздоровалась Джиджи из-за спины Ким, и я обратила внимание, что она успела переодеться в свою одежду.
- Я долго спала? – голос не казался ни хриплым, ни сонным, из чего я решила, что прикрыла глаза буквально на пару минут.
Ким кинула взгляд на наручные часы.
- Почти три часа. Мы закончили убирать и заказали китайской лапши для твоих бабушки с дедушкой. С минуты на минуту должны привезти.
В голове не укладывалось, откуда Ким брала энергию на всю свою бурную деятельность. Я не знала ни одного человека, чья работоспособность бы хоть немного приближалась к её работоспособности. Если бы не Ким, я бы, наверное, уже давно померла в какой-нибудь канаве.
- Афигеть.. – только и смогла произнести я, переводя изумленный взгляд с Ким на Джиджи и обратно, - Я в шоке, правда. Не помню, говорила вам или нет, но, на всякий случай, скажу ещё раз: я вас вообще не заслуживаю и не понимаю, нафига вы со мной общаетесь. Я бы с собой точно не стала общаться.
- Дом у тебя красивый, - невинно ответила Джиджи, а Ким только покачала с неё головой и молча подала мне дымящуюся чашку.
Это явно не был кофе из аппарата на кухне, должно быть, она сварила его сама. От первого же глотка мои глаза окончательно открылись, второй заставил почувствовать себя живой, а третий наполнил энергией.
- Это новая, о которой ты говорила, да? – Ким протянула руку и осторожно коснулась татуировки у меня внизу живота. – Больно было делать?
- Не особо, - пожала плечами я и отставила пустую чашку обратно на стол, - на груди больнее.
- А твои как отреагировали? Сильно ругались? – поинтресовалась с соседнего лежака Джиджи.
Когда я сделала первую татуировку, ту, что на груди, бабушка с дедушкой устроили скандал и почти неделю со мной не разговаривали.
- Не-а, - помотала головой я и улыбнулась на вопросительные взгляды, - когда была у психолога в последний раз, наплела ей, как много для меня каждая татуировка значит. Типа, «вооот, это такая позитивная форма сэлф-харма, когда делаю новую татуировку, не хочется причинять себе вред», и всякая такая лабуда.
Ким фыркнула.
- И она на это купилась?
- Конечно. Для них всех каждый мой разговор «о чувствах» - огромный прорыв. А там я ещё и поплакала немного, и рассказала, что у папы тоже были татуировки. Так что, теперь даже если захочу забиться с ног до головы, никто и слова против не скажет, - я усмехнулась и повела плечами, - ну, чтобы не травмировать бедную деточку ещё больше.
- Вот же дрянь, - беззлобно констатировала Джиджи и взяла дольку грейпфрута с блюда.
- Редкостная, - согласилась я и поднялась с лежака.
Погода стояла по-летнему жаркая и безветренная, и лежать на шезлонге даже под зонтом было очень невыносимо. Пройдя несколько шагов по нагретому солнцем темному настилу, я опустила у края бассейна и свесила ноги в воду. Джиджи вскоре последовала моему примеру, а Ким осталась в тени.
- Расскажи, что там, в итоге, произошло с Дэмианом, - вспомнила я, и Ким мгновенно помрачнела, будто резко вспомнила о срочном и трудоемкой деле. – Неужели настолько плохо?
- Ну, - обстоятельно начала Ким и перенесла вес на руки за спиной, - помните, я показала вам мизинец, когда вышла из комнаты? Так вот, это не преувеличение!
По-хорошему, Ким стоило пожалеть, но мы с Джиджи не смогли сдержать хихиканья.
- Причем, я же никогда не стою с линейкой и не сверяюсь с медицинской нормой! - продолжала бушевать Ким, игнорируя наши смешки, - но мне элементарно нужно с чем-то работать! И, главное, ничто не предвещало! Вы же видели, какой он, как себя вел и как общался..
- В общем, любовная лодка разбилась о короткоствол, - грустно прокомментировала Джиджи. – Ты уже бросила его?
- Пока нет, - призналась Ким после недолгой паузы, - сначала было не до него, а когда я закончила с делами, он уже куда-то умотал. Потом. Но, чтоб вы знали, я до сих пор в шоке от такой подставы. Человек, по имени Дэмиан должен быть прекрасным принцем, а не.. непонятно кем.
- Так он и есть принц, Ким, - снова подала голос Джиджи, а когда Ким обратила на неё взгляд, не удержалась и снова захихикала. – Только маленький.
Наш с ней нежный гиений смех разбудил спящего в кустах соседского кота, и тот испуганно метнулся обратно к соседскому дому.
- От девственницы шутки про члены смешнее вдвойне, - с каменным лицом изрекла Ким. Я видела, скольких сил ей требовалось, чтобы заставить себя не улыбаться, но в итоге, она всё-таки не сдержалась и засмеялась с нами.
На смех из кухни показался малыш - в одной руке держа Кэнди, а в другой пачку кошачьего корма. Умилительное зрелище не оставило меня равнодушной, и я ткнула Джиджи в бок, чтобы взглянула тоже.
- А, поклонник твой новый, - улыбнулась Ким, посмотрев в том же направлении, что и мы. – Хороший он, мне понравился. Нервный немного, правда.
-Под конец мы всех отпустили и заканчивали сами, а этот уходить отказался и помогал нам до последнего, - подтвердила Джиджи. – У вас с ним что-то было? А то он такие пылкие взгляды кидает в твою сторону, что мне аж жарко становится.
- Вряд ли, - пожала я плечами. - Я хоть проснулась в одних трусах и почти ничего не помню, но этот малыш не похож на кого-то, кто бы воспользовался беспомощным состоянием леди для своих гадких целей.
- Особенно, если до этого леди употребила намного больше спиртного, чем её нежный организм был готов вынести, - закивала Ким. – Но он тебе как вообще, нравится?
Я склонила голову набок и снова посмотрела на малыша. Он не почувствовал взгляда на себе и продолжил заниматься своими делами. Именно таким положительными и хорошо воспитанным скромникам я нравилась всегда, сколько себя помнила. Их тянуло ко мне со страшной силой, несмотря на почти постоянное присутствие рядом Джиджи. Миленькие благовоспитанные мальчики были единственной категорией людей, которые практически без исключений предпочитали ей меня. Раньше я думала, что всё дело в духе авантюризма и «опасной» харизме, которыми, как мне казалось, я обладала. А потом взглянула на себя трезво и поняла, что, должно быть, воплощала в себе всё то грязное, порочное и мерзкое, отчего благовоспитанные матери этих невинных ангелов велели им держаться подальше. По-своему, они были правы, но тактику избрали не очень, ведь всем прекрасно известно, что больше всего внимания уделяется именно тому, что сильнее всего запрещалось. Я знала это по себе.
К счастью интеллигентных матерей, их интеллигентные сыновья не особенно мне нравились. В них, конечно, было свое очарование, но любви Джиджи к пажам я не особо разделяла.
- Малыш и малыш, - неопределенно качнула головой я, снова кинув на него косой взгляд, - девочкой он был бы симпатичнее.
Насчет интеллигентных девочек был совершенно другой разговор, но интеллигентные девочки, в отличие от мальчиков, предусмотрительно держались от меня подальше. К сожалению. В этот момент малыш склонился над миской с кормом, и Джиджи с Ким, как по команде, снова повернулись в его сторону. Джиджи прищелкнула языком, безмолвно намекая, насколько хороший открылся вид. Ким, судя по виду, была с ней согласна.
- Ну, ты всё равно подумай, - произнесла она, неотрывно рассматривая его немигающим взглядом, - хорошие парни на дорогах не валяются.
Малыш распрямился и попытался украдкой обернуться в нашу сторону, но вместо этого напоролся на три немигающих взгляда и чуть не выронил пачку с кормом. Джиджи приглушенно хихикнула, на что я слабо толкнула её в бок и поднялась на ноги. Стоило, наверное, что-нибудь на себя надеть, а с другой стороны – он ведь уже видел меня почти голой, так что какой смысл.
- Спасибо, что остался.
Я остановилась у плетеного кресла и пару секунд наблюдала, как он пытался придумать, куда день руки. В итоге, сцепил перед собой в замок.
- Нет проблем, - просиял малыш, - мне не сложно. Классная вечеринка. У вас так всё время?
- Ага, - краем глаза я заметила, что Ким с Джиджи даже не пытались сделать вид, что не подслушивали, и немного понизила голос чисто из вредности. – Приходи ещё, сможешь убе..
- Можетсходимкуданибудь? – внезапно перебил малыш и так вытаращил свои щенячьи глаза, будто сказал что-то ужасное, за что я его непременно должна убить.
- Можем, - легко согласилась я, - Но, Томми, ты должен кое-что знать обо мне. Мы можем вместе тусоваться, можем развлекаться, можем даже спать, но это всё. Всё что по части отношений и взаимных обязательств – не для меня. Окей?
Выражение смятения на его лице, наверное, было заметно из космоса. Он молчал совсем недолго, немного смущенная улыбка вернулась немного раньше, чем он заговорил. Я правда не понимала, для чего этому хорошему и чистому мальчику кто-то типа меня. Такие искренне хорошие мальчики должны встречаться с искренне хорошими девочками, жениться и рожать прелестных детей.
- Я понял, да. Дашь свой номер?
***
Изначально в мои планы входило попросить либо Ким, либо Джиджи (ну лучше конечно Ким) остаться ещё ненадолго, чтобы покрасить мне волосы. В этот раз я собиралась перекрашиваться из голубого в канареечно-желтый, и прокрасить задние пряди было особенно важно. Но у Ким были дела, а Джиджи хотела выспаться перед ночной сменой на работе – они и так спасли меня сегодня, и просить ещё об одном одолжении не хватило наглости. В итоге заниматься покраской пришлось самой, и уже на промежуточном этапе стало понятно, что что-то пошло не так. Из-под плёнки и полотенца выглядывали однозначно оранжевые корни, а ни о какой желтизне не шло и речи.
- Флора, спустись, пожалуйста! – позвала с первого этажа бабушка, и я поскакала в гостиную.
Либо дом действительно был приведен в идеальный порядок, либо бабушка с дедушкой слишком устали с дороги, но у них не возникло даже подозрения, что ещё утром всё здесь напоминало ночлежку для малолетних алкоголиков. Заказанная Ким китайская лапша пришлась очень кстати, и настроение бабушки с дедушкой быстро пришло в относительную норму. Я была только рада.
И бабушка, и дедушка очень изменились со смерти родителей. Обычно старение родственников происходит незаметно, особенно если видеть их каждый день, но это был не тот случай: мои бабушка с дедушкой постарели за считанные дни. Я хоть и была маленькая, но очень отчетливо запомнила как, однажды спустилась к завтраку и застала на кухне полностью поседевшего дедушку и какую-то пожилую женщину, очень отдалённо напоминающую мою прежнюю бабушку.
Бабушка полюбила подолгу гулять одна, часто плакала и почти перестала улыбаться. В тот год, когда погиб папа, а маму объявили пропавшей без вести, я почти не видела её с сухими глазами. Дедушкино чувства юмора сделалось резче и намного жестче, а сам он – намного молчаливее и угрюмее. Если раньше в его шутках проглядывалась теплая ирония, то теперь он всё чаще поливал окружающих ядовитым сарказмом. Окружающие относились с пониманием. Внутренняя перемена произошла не так резко как внешняя, и поначалу мне казалось, что однажды они придут в себя. А потом им позвонили и попросили прилететь на опознание мамы.
- Чего ты хотела? - с последних двух ступенек я спрыгнула и уткнула руки в боки. Бабушка рассказывала, что лет до четырех именно таким эффектным образом я появлялась везде, куда меня звали.
На её лице мелькнула слабая улыбка, и я улыбнулась в ответ.
- Это, я так понимаю, твое? – жестом фокусника из-за спины бабушка достала лифчик. Тот самый, без которого я проснулась этим утром и который так и не смогла найти. Не без труда сделав удивленно-радостное лицо, я кивнула и как можно более невинно спросила, - а где ты его нашла? Весь дом перерыла, пока искала.
- В хлебнице, - изогнула бровь бабушка, а я поняла, что увернулась от пули примерно как герой фильма «Матрица».
Дедушка сделал телевизор громче, и голос новостного диктора разнесся по всему первому этажу нашего дома.
-… жертвой злоумышленников на этот раз стал городской зоопарк. Руководство зоопарка «Блоссомпорт» заявило о пропаже самца американского белого пеликана . Вольер птицы не был ни вскрыт, ни каким-либо образом поврежден, и версия о том, что пеликан мог улететь сам, отрицается. Представители зоопарка настаивают на краже и уже обратились в полицию. Подробности у нашего корреспондента…
- Кому может понадобиться красть пеликана? – негромко спросила бабушка, и дедушка сделал звук телевизора тише. Мне тоже было очень интересно узнать ответ на этот вопрос. – Он уже улетел, наверное.
- Далеко в любом случае не улетит, им крылья подрезают, - хмыкнул дедушка. – Малолетки какие-то, скорее всего.
- Почему сразу малолетки? – тут же встрепенулась я и сцепила руки на груди, - можно подумать, великовозрастных дебилов вокруг мало.
Бабушка согласно кивнула, и дедушка пожал плечами. На экране возник номер телефона, на который представители зоопарка просили звонить, если пеликан вдруг случайно найдется. Случайно пеликан найтись не мог никак – за уборку на втором этаже отвечала Джиджи, и её многочисленные «пажата» должны были вернуть его по месту проживания быстрее, чем она вообще об этом упомянула.
- Что это за звук? – вдруг спросил дедушка.
Мы с бабушкой переглянулись, и я прислушалась. Несколько секунд ничего подозрительного не происходило, а потом со второго этажа донеслось шлёпанье, и я оцепенела.
Шлёп. Шлёп-шлёп. Шлёп-шлёп. Шлёп.
С каждым этим звуком мое сердце падало всё ниже, пока не рухнуло в районе копчика. Бабушка с дедушкой непонимающе хмурились и переглядывались, а я медленно, очень медленно поднялась с дивана и предусмотрительно отошла ближе к лестнице.
- Прежде чем вы что-нибудь скажете – обещаю, я могу всё объяснить!
Бабушка медленно изогнула бровь, и я сделала ещё шаг назад. Белый пеликан спрыгнул с последней ступеньки точно так же, как это сделала я несколько минут назад.
***
- Ну и короче как-то так… - я перевернулась со спины на живот и сдула со лба дурацкую апельсиново-оранжевую прядь. – Теперь я наказана и сижу в комнате до тех пор, пока они не придумают подходящее наказание.
- Удивительно, на самом деле, что они так разозлились, - после небольшой паузы произнесла Ким, - я имею в виду, что ты и похуже вещи делала. Вспомни, когда им пришлось тебя несколько часов из полиции вызволять. А тут пеликан.
- Ещё и живой, - поддакнула ей Джиджи, а я была согласна с ними обеими.
Этот долбанный пеликан полоскался в нашей ванной, не погиб, даже не пострадал и задорно щелкал клювом на приехавшую за ним службу безопасности зоопарка. Но бабушка с дедушкой всё равно отреагировали резко: у меня забрали карманные деньги, запретили выходить из дома и встречаться с друзьями и уже третий день не разговаривали. Стояло начало июня, и сидеть взаперти совсем не улыбалось.
- Если хочешь, приходи ко мне на работу, когда они лягут спать, - предложила Джиджи, и я сначала покачала головой, и только потом подумала, что она не могла меня видеть. – Сегодня среда, управляющего нет.
- Не, я не могу, - я вдохнула и перевела взгляд с шарообразных люстр на синтезатор, - дедушка сказал, что это было последнее китайское предупреждение. Ещё один косяк с моей стороны, и никакого музыкального лагеря.
О поездке в музыкальный лагерь я мечтала с тех пор, как только узнала о нём в начале года. Провести две с половиной недели в Калифорнии, занимаясь одной только музыкой – было похоже на рай. Мысль о музыкальном лагере грела меня и заставляла повиноваться даже самым идиотским запретам и правилам, которые устанавливали бабушка с дедушкой. Они, в свою очередь, прекрасно об этом знали и пользовались в качестве крайне эффективной воспитательной меры.
- Тихо! – прошептала я и прислушалась. С лестницы донеслись шаги, - кто-то идет, потом перезвоню!
Дверь бабушка распахнула как раз в тот момент, когда я спрятала телефон в складках одеяла. Разговоры по телефону в запрете на общение не оговаривались, но уточнять я побоялась. Постаравшись принять наиболее непринужденную позу из всех мне известных, я послала бабушке вопросительный взгляд. Её выражение лица показалось странным.
- Я разговаривала с Хелен, - начала она, и мой желудок сделал подобие сальто. Я ничего не имела против тёти Хелен, но елейный бабушкин тон не предвещал ничего хорошо. – Она сказала, что Сара через несколько дней собирается ехать в другой город на дневной семинар «Академии женственности», но ехать одной ей не хочется.
- Конечно, не хочется, - буркнула я, - Сара в принципе неспособна делать что-либо без присмотра.
- Зато ты у нас самая самостоятельная, - скрестила руки на груди бабушка и прислонилась к дверному косяку, - а раз так, значит поедешь вместе с Сарой и будешь принимать участие в семинаре.
Сначала мне показалось, что я послышалась. Или что до сих пор под кайфом от того экстази с вечеринки.
- Ты что, серьезно? – наконец-то выдавила из себя я, после почти целой минуты густого молчания. – Я поеду к этим сектантам с этой дурой Сарой?
- Это твое наказание за похищение птицы из городского зоопарка. Откажешься – про музыкальный лагерь можешь забыть, - жестко припечатала она, и я прикусила нижнюю губу.
Ну почему все должно складываться именно так??
- А, и ещё, - нехорошо улыбнулась бабушка, но теперь мне уже было всё равно. Хуже всё равно уже ничего быть не могло, - можешь даже не пытаться сбежать оттуда. Везти вас и туда, и обратно вызвался Дэвид. Он как раз скоро приезжает.
Могло.