Джеймс
Джеймсу нравилась новая семейная жизнь. В первом своём браке он, быстренько распрощавшийся с отчим домом, так и не вкусил всей "прелести" совместного проживания с чьими-нибудь родителями сейчас же как никто понимал важность этапа отделения. Стало на два порядка легче дышать даже когда они ещё не переехали, а только приняли решение. Пусть размеры прошлого дома и поражали своими масштабами, всё равно незримый дух присутствия накладывал свой отпечаток на их отношения и на саму Кам.
Камилла совсем изменилась. Собираясь на ней жениться, Джеймс предполагал, что берёт под опеку маленькую, хрупкую, так тонко чувствующую, настоящий деликатный белый цветочек с розоватыми прожилками, будет нежить её, накрыв хрустальным колпаком собственного возраста и опыта и наслаждаться её молодостью и спонтанностью, тем, что она просто есть. Сейчас же по прошествии каждого из немногих отмеряющих срок их брака дней он видел, как она меняется, потихоньку вырастает из трепетности юной девушки, словно из кружевных платьицев и, как ни странно, такой она нравилась ему больше.
Она тонкой, гибкой лозой молодого дерева поднимала голову, раскрывала крону, выпрямляясь во весь рост. Прежде склонённая нет, не невзгодами, мягкостью и безмятежностью родительского лона сейчас тянулась к небу, прорываясь в мир.
Он смотрел и восхищался исподволь рождающимися в ней переменами, поневоле заражался бьющей через край энергии, силой то ли припозднившейся молодости, то ли искренней увлечённости новым бытиём.
Его любовь, всё ещё немного отеческая, ещё подёрнутая лёгкой поволокой превосходства расцветала с каждым днём всё ярче. Если раньше ему нравилось как она к нему относится, сколько влюблённых взглядов дарит, как нежим раскрытыми объятьями собственной чистой души, то сейчас он всё больше проникался ею самой и не уставал благодарить небеса, что успел всё-таки на ней жениться и не отвратил от себя окончательно.
Тем не менее всё чаще бросал на себя взгляд в зеркало с неудовольствием отмечая расползающиеся словно трещины по стеклу морщины да провисшие кое-где дрябловатые мышцы. Хвала небесам, что то ли умеренность, то ли излишне нервная конституция избавили его от столь частого спутника мужчин его возрастной группы - брюшка, впрочем, что касаемо остальной внешности, он то и дело окидывал себя критическим взглядом и что уж там, несколько нервничал, когда возле жены появлялись молодые мужчины.
- Кого я вижу, Камилла! - двинулся к ним однажды некий до зубовного скрежета приторный хлыщ, обладающий, правда, такой бьющей через край энергией молодой уверенности, что Джеймсу тут же захотелось сгрести Кам в охапку и утащить подальше от такого образчика мужской красоты, - Я слышал, ты вышла замуж. Поздравляю. А на свадьбу никого из наших не позвала-а. Фрустрируешь дружеские связи, а? - подмигнул ей тот, а Джеймс чуть не лопнул от натужных попыток не дать дружелюбной светской улыбке смениться злобным оскалом.
- Да ладно тебе, Освальд, - отмахнулась Камилла, успокаивающе поглаживая предплечье любимого (уж она-то сразу почувствовала, что тот накаляется) - у нас была скромная семейная церемония. Кстати, мой муж Джеймс Кёртис, а это, - улыбнулась она Джеймсу, - Освальд Бейт, мой бывший сокурсник.
Бывший сокурсник окинул взглядом нахмурившегося спутника Камиллы и в каждом из его глаз Джеймс прочитал написанную аршинными буквами фразу "надо же какой старый".
- Ты кого-нибудь из наших видишь? - обратился к Ками мистер "я не одобряю твой выбор", - Ой, а слышала про Рене? У неё же неплохая практика была, помещение снимала при больнице, успешно принимала, а потом такое случилось, такое! Как-то стало известно, что она не умеет держать язык за зубами, представляешь, позвонила жене своего клиента, рассказала, что тот ей изменяет, а у них то ли четверо, то ли пятеро детей было, уже не помню. В общем, буча случилась огромная, развод, муж-обманщик приходил к Рене с пистолетом!
Тут заинтересовавшийся Джеймс вскинул брови, нет, он рассказал, конечно, о случившемся Шону исключительно, чтобы предупредить друга, но никак не ожидал, что история мало того, что станет общеизвестной, так ещё и обрастёт столькими из пальца высосанными подробностями.
- Невероятно, - всплеснула руками Камилла, судя по игривым чёртикам в глазах, ситуация её откровенно забавляла, - А что было дальше? И что делала жена?
- Жена там та ещё, - обрадованный неподдельным интересом слушателей парень с энтузиазмом продолжил жестикулировать, добавляя рассказу экспрессии,
- Сама приревновала мужа к Рене, побила ей окна камнями, решила, что её благоверный с ней и изменял. В общем, нашей с тобой общей знакомой пришлось уехать, после такого скандала мало кто рвался ходить к ней на приём, никому не хочется, чтобы их сокровенные тайны стали достоянием общественности. Она вроде бы в Санлит уехала, но не поручусь.
С трудом сдерживающая смех Камилла покивала.
- А ты сам как? Где устроился? Не женился?
- Ты же знаешь, что в моём сердце только ты, - широко улыбнулся и приложил руки к груди Освальд, а Джеймс снова напрягся, - А с работой прекрасно, занимаюсь исследованием стрессов, на днях перебираюсь в Бридж, меня забирает ЕИИС, - горделиво вскинул подбородок он.
- Единый Исследовательский Институт Симмерии, - пояснила Джеймсу Кам и крайне уважительно глянула на сокурсника, Джеймс же, напротив, нахмурился ещё больше.
- Да, я такой. А знаешь, давай к нам, а? Хочешь? - загорелся Освальд, - В моём отделе как раз есть вакансия, ничего не обещаю, но словечко за тебя замолвить могу, ты же на курсе была одной из лучших. Ну, после меня, конечно, - шутливо захихикал он.
- Нет, - с заметным сожалением Ками покачала головой, - не сомневаюсь, что там занимаются крайне интересными вещами, но компания Джеймса находится здесь, - тут подбоченившийся Джеймс бросил на парня взгляд "Понял, не то что твои бицепсы, подумаешь", - да и у нас двое детей.
- А, ну да, - уже утративший интерес Освальд покивал, скользнул в последний раз взглядом по Джеймсу и принялся торопливо прощаться, - ну ладно, я побежал. Увидишь кого из наших, передавай привет.
А потом сделал то, что разом выбило весь воздух из единственного джеймсова лёгкого, обнял его жену. В присутствии законного мужа. Джеймс так оторопел от несказанной наглости, что успел только кулаки сжать, да вдохнуть поглубже, чтобы как можно более чётко высказать наглецу, куда ему пойти, по какой дороге и вообще как называются такие как он, но тот уже сам отлип от Камиллы и, не оборачиваясь, удалился восвояси.
- У вас психологов принято обниматься посреди улицы при законном муже? - едва сдерживаясь, прошипел Джеймс.
Камилла удивлённо взглянула на него, а потом ни капли не испугавшись хихикнула в кулачок.
- Ой, прости, я как-то не подумала, что ты не в курсе. Дело в том, что ревновать скорее должна была бы я, но мне тоже беспокоиться незачем, ты не в его вкусе.
Джеймсу непросто давалась перестройка с одних эмоций на другие, и пусть от сердца отлегло, ведь угрозы этот молокосос не представлял, но в то же время его собственный неуспех почему-то задел.
- Почему это я не в его вкусе? - проворчал он, - Слишком старый, что ли?
- Скорее слишком мужественный, - Кам взяла его под руку, чтобы идти дальше, - Освальд всегда встречался с теми парнями, в которых есть что-то девическое. Да ив нём самом что-то такое есть, он для нас с девчонками был лучшей подружкой.
Такое положение дел Джеймса устроило. Инцидент можно было бы считать и вовсе исчерпанным, но всё-таки кололо, тёрло по сердцу мелкой наждачкой его собственное несоответствие Камилле по внешности и возрасту, усугублявшееся тем, что она, оправившись от пережитого снова, как и раньше расцвела, в то время как по нему, прежде довольно неплохо выглядевшему отчётливо было видно, что дело приближается к пятидесяти.
Ещё из плюсов можно было назвать то, что видя её отражение в ребёнке, ему всё больше нравилось проводить с ним время. Джеймса одинаково умиляли как отображавшиеся в малыше черты его самого, так и унаследованные им от Камиллы. Ещё, как однажды малодушно признался он сам себе огромную роль играла вынужденная немота сына. Да, задумываясь о его будущем Джеймс немного переживал, представляя как тому будет сложно, но прямо сейчас, избавленный от обычных младенческих переходящих в ультразвук воплей он блаженствовал, слишком хорошо припоминая, что творилось совсем недавно.
Нет, ребёнок вовсе не стал ангелом с крылышками, которого ничто не тревожит и ничего не может поколебать его безмятежного настроения, он, как и другие дети плакал, когда был чем-то недоволен, кривил подковкой крошечные губки, тряс кулачками, сопел маленьким своим носиком, но из-за беззвучности всего происходящего всё это рождало в Джеймсе лишь умиление и стремление как можно быстрее выяснить и устранить досадную помеху, чем в раздражении скрыться от заклинившей сирены.
Этим он, кстати, отличался от Камиллы, никогда и жестом не выказывавшей неудовольствия от младенческих криков, когда малыш ещё был на них способен и которая в тысячу раз более тревожилась о дальнейшей судьбе сына. Джеймс же решил не беспокоиться сослагательным наклонением, а заботиться о настоящем, которое хоть и не полностью было безупречно, но делало его счастливым гораздо больше, чем когда-либо прежде.
Отгадка))) Освальд сделан с Даники)))
Камилла
Да, дело, с переездом, конечно, затянулось. Пересмотрев множество вариантов, мы с мужем решили подыскать абсолютно новый, не обременённый никакой историей дом, благо из-за отвоёванных у пустыни земель в Лаки начался строительный бум. Но абсолютно новый автоматически означает совершенно пустой, бетонная коробка с ячейками, в лучшем случае, облагороженная обоями, которые, скорее всё равно, придётся переклеивать. Не говоря уже о мебели, сантехнике и прочем. Джеймса это останавливало, но меня нет, я уговорила его доверить мне наполнение и когда мы определились с самим зданием, я с упоением принялась за работу.
Заполучив план будущего дома, я неспешно продумала всё, что там должно быть, а потом как угорелая носилась по магазинам и многочисленным сайтам, просматривая, прикидывая и покупая. За столь непродолжительное время крайне вдохновлённая я далеко продвинулась в хитростях профессии декоратора и, по совместительству строительства, правда, в последнем чисто теоретически. Зато Джеймс, как оказалось, разбирался в вопросе не в пример лучше меня (что, учитывая направленность его компании неудивительно), то и дело мягко поправляя мои наполеоновские планы касаемо перепланировки. Да, если подумать логически, то, конечно, не стоит ничего делать с несущей стеной, сейчас я это понимаю, но тогда, в пылу азарта я была готова на какие угодно эксперименты. Хорошо, что общался со строителями муж, а то, чувствую, они бы сошли с ума, пытаясь воплотить мои фантазии в жизнь.
В частности мы разделили довольно большую детскую на две (на этом настоял Джеймс). И вместо огромной лоджии сделали два маленьких балкона и комнату для Эжени. Обстановку своей спальни она выбирала сама, как мне показалось, польщённая тем, что это отдали ей на откуп и хоть по стилю комната выбивалась из общего, но ведь Эжени там жить, а не мне.
Когда все приготовления подошли к концу, и мы готовились переселиться окончательно, строительной лихорадкой вдруг заболел Мирослав. До этого печально прохаживавшийся по нашему стремительно пустеющему крылу теперь он пришёл к решению, что и им нужно переехать, в конце концов, дом слишком огромен для них троих. Его останавливало только то, что вздумай Карина вернуться, то будет убита, увидев в их доме чужих людей.
- Неужели ты думаешь, что наша дочь нас не найдёт? – улыбнувшись спросила его мама, - Мы же с тобой самые незаметные личности в городе, совершенно никто нас не знает. В крайнем случае она уж точно догадается поискать тебя в больнице.
Аргумент был принят и Мирослав занялся поиском нового жилища для вдвое сократившейся семьи.
Мы же, наконец, переехали. Когда последние вещи были пристроены по своим местам, мы, порядком уставшие от суматошных недель, прохаживались по комнатам, выходили, смотрели на дом снаружи и пытались осознать случившееся.
- Теперь только мы, - муж нежно коснулся моих губ и я, поймав собственное заколотившееся сердце где-то в районе горла, ответила на его поцелуй.
Потом потекли будни. Первое время я, на протяжении последних месяцев прочно занятая до самой последней минутки, отдыхала от бешеного ритма жизни, но спустя каких-то четыре дня заскучала. Бродила по новому дому, нянчила детей и думала, думала, думала…
Люблю Джеймса. Как ни странно, вкравшаяся в наши отношения разрушительная нота, буквально взбаламутив их до самого фундамента, сделала наши чувства крепче. Я словно проснулась от сладкого, безмятежного сна, взлелеянного всеми сказками мира о вечной любви, которая однажды возникнув, так и длится на протяжении всех отведённых вам лет.
И вот что странно, мою детскую уверенность в нерушимость уз принца и принцессы не поколебали ни три брака моей матери, ни собственные запутанные недоотношения с Рикардо. Нет, Рик просто был назван неправильным принцем другой принцессы, случайно забредшим из соседней сказки, а мама и вовсе дожидалась своего суженого, которому вздумалось побродить как следует по белому свету прежде чем покориться неизбежному своему счастью.
Но когда появился Джеймс, я решила, что всё, конец сказки близок, треволнения за которыми интересно следить рассказчику благополучно закончатся, и впереди нас ждёт лишь наполненная любовью вечность, незыблемая и нерушимая. Потому что как может быть иначе, ведь это сказка, а ни одна сказка не была продолжена после финальной фразы "и жили они долго и счастливо".
Теперь я, конечно же понимаю, что реальная жизнь имеет крайне мало общего со сказкой.
Впрочем, это к лучшему. Мне кажется, что моя любовь к Джеймсу стала ощутимо глубже, ведь теперь я любила именно его: взрывного, гневливого, быстрого на слова и действия, но в то же время бесконечно искреннего и нежного, его, а не иллюзорный образ насильно втиснутый моей рукой в лживо-пряничные рамки несуществующего принца.
Я люблю его настоящего и понимаю, почему раньше меня не слишком увлекали телесные взаимодействия, полноте, в каких сказках дело заходило дальше поцелуев, всё большее всегда было скрыто целомудренной пеленой неизвестности, потому что не время верящим в сказки касаться вниманием следующих этапов.
Нет, сказки конечно же не плохи. Для пятилетней девочки сказка - лучшая аллегория поджидающей её взросления реальности, для двадцатипятилетней - яд иллюзий, розово-блестящие глухие шоры, способные опрокинуть её карету в бездну.
И моя жизнь чуть не рухнула в бездну, безжалостная волна реальности едва не превратила в осколки мой леденцово-бархатный домик вечной, сказочной и несуществующей любви, но я всё-таки нашла в себе силы отринуть сказку, выбросить прочь из своего сердца...
и вырасти.
И теперь, что символично, мы с ним, с настоящим, лишённым накривь прилепленного ярлыка "принц" Джеймсом выбрали новый дом и новую жизнь.
Теперь всё наладилось, моё положение жены кажется устойчивым, а его глаза счастливыми, казалось бы можно отправить в анналы памяти ту историю, но нет, она то и дело колет меня остриём страха. Я опасливо принюхиваюсь к его рубашкам, прежде, чем отправить в стирку – не пахнут ли чужими женскими духами. Не пахнут, но я всё равно не успокаиваюсь, не убеждают меня ни отсутствие длинных волос или следов косметики на его одежде. Каждый раз, когда вечером у него звонит телефон я напрягаюсь и даже то, что он никогда не выходит из комнаты, чтобы поговорить меня не успокаивает.
Мне страшно, что однажды всё повторится, что заботливо пестуемая любовная идиллия снова окажется чем-то столь дешёвым, как копеечная ярко разрисованная ярмарочная безделушка на картонке лоточника.
Да, я каждое утро переживаю острый приступ страха, когда целую его перед выходом на работу, ведь там он увидит её. Это ведь была не случайная интрижка со случайной женщиной с которой они больше никогда не встретятся, нет, он видит её каждый день, общается с ней, может даже вызывает к себе в кабинет, чтобы побранить за какую-то оплошность, а она?..
Что она? Подмигивает ли ему заговорщически, дескать, что ты раскричался, прямо-таки проблема, поцелую и всё пройдёт. Задевает ли иногда бедром, когда проходит мимо? Отпускает ли только им двоим понятные намёки? И кто знает, не совершит ли он во второй раз, то что уже было.
Я много раз задумывалась, что будет если всё-таки совершит и каждый раз приходила к выводу, что это будет последнее в наших отношениях. Несмотря на ребёнка, несмотря на мою любовь, несмотря на какие угодно смягчающие обстоятельства, в первый раз я ещё могла простить, потом – нет.
Частенько посещали мысли, не должна ли я держать руку на пульсе, исподволь контролировать его периодическими звонками или просмотром телефона и переписок, но каждый раз отметала эти способы. Во-первых, это унизительно прежде всего для меня, а во-вторых, я же помнила собственные чувства, когда он подозревал, что Китос не от него. Да и не толкну ли я его тем самым в объятья другой, дескать, раз меня и так подозревают, так чтоб не понапрасну.
Но в то же время всё равно изводилась. Да, я возобновила психологическую практику, стали появляться клиенты, но их было не так много, чтобы полностью заполнить день, да и, честно признаться, немного разочаровалась в консультировании, эта работа не так увлекала меня как раньше и хоть для профессионального выгорания мне нужно было бы проработать ещё минимум лет восемь, занятием этим я не горела.
Вконец истерзавшись, я пришла к совсем уж бредовой идее – посмотреть на неё воочию. То есть приехать к нему на работу, поглядеть на сотрудниц. Не то чтобы я ожидала, что на одной из женщин тут же зажжётся надпись «та, которую ты ищешь – я», но может как-нибудь станет понятно, в конце концов, нельзя сбрасывать со счетов так и не изученное шестое чувство.
Я подспудно боялась, что вычислю её, боялась и хотела этого одновременно. Что дала бы мне идентификация её личности? Не знаю, может быть возможность понять, возможность сравнить, возможность посмотреть ей в глаза. А может и возможность дать ему возможность нас сравнить? Сейчас, пока он ещё так влюблён, пока быт не затянул нас в пучину безвременья, пока наш несколькомесячный брак не обернулся наскучившей рутиной.
Мы с Китосом приехали без предупреждения. Я просто вышла из машины, взяла малыша на руки, толкнула двери офиса и взялась за ручку двери его кабинета, минуя разулыбавшуюся при виде малыша секретаршу (средних лет, кстати, что меня порадовало).
- Ой, миссис Кёртис, - спохватилась она, - там совеща…
Не задумываясь, откуда ей известно моё имя, когда мы ни разу не встречались, я решительно потянула на себя дверь и уже через секунду была внутри.
Чем прервала Джеймса, что-то рьяно доказывавшего какой-то брюнетке в чёрном платье, он скривился, недовольный тем, что его прервали, глянул в мою сторону, чтобы узнать, кто же этот вломившийся нахал и через секунду уже расплылся в улыбке.
- Приве-ет, - подошёл к нам, но тут же встревожился, - Что-то случилось?
- Нет, всё в порядке, просто были рядом, решили зайти к тебе в гости.
Его лицо снова расслабилось, он повернулся к уже растерявшим всякое рабочее настроение сотрудникам, приобнял меня за талию, чем не преминул тут же воспользоваться Китос, ухвативший его за волосы.
- Ну, думаю, дальше совещаться смысла нет.
Ну да, попробуй тут сохрани серьёзность, когда все вокруг разулыбались, засюсюкали, распространяя тонны умиления и благожелательности, глядя на довольного малыша, который тут же принялся всем махать ладошкой и даже неловко отпускать не так давно выученное некое подобие воздушных поцелуев. В отличие от Майка второй мой сын очень компанейский.
- Это моя жена Камилла, если кто не понял, - стал представлять меня окружающим Джеймс, - это Китос Аллен – наш сын. А это, - указал он на не принимавшего участия во всеобщем любовании малышом, сидящего поодаль мужчину, - мой заместитель Брендон Ринд.
Заместитель сдержанно мне кивнул.
- Финансовый директор Вайолин Ринд, - женщина в чёрном платье разулыбалась ещё сильнее и подмигнула Китосу, который от такого внимания радостно захлопал.
- Черрил Айнт, - указал он на молодого мужчину рядом, - глава юридического отдела.
- Очень приятно, - улыбнулся он нам с малышом.
- Анессина Заль, - представил он активно всплёскивающую руками даму в летах, - менеджер по персоналу.
Потом пошли другие сотрудники, начальник отдела маркетинга, отдела продаж и отдела рекламы, а потом мы вышли в общий зал, куда высунулись любопытствующие подчинённые, ранг которых милостиво освобождал их от совещаний. У меня немного закружилась голова от такого обилия лиц и улыбок, но Джеймс поддерживал меня за руку и я благодарно ему улыбалась.
Что касаемо первоначальной цели я так ничего и не достигла. Вряд ли это Анессина, ей на мой взгляд было около шестидесяти, не думаю, что это может быть она. Вайолин Ринд я отмела по той причине, что здесь работал её муж, не будет же она прямо под его внимательным прищуром крутить роман с шефом. Было ещё две женщины Пола и Ненси, но одна из них работала совсем недавно, так что просто не успела бы побывать в длительной связи с Джеймсом, а вторая… не знаю, совершенно не вызывала у меня никаких тревог на свой счёт. Девушек с производства и рядовых сотрудниц я в расчёт не взяла, подумав, что будь среди них она, за такое длительное время он уж точно перевёл бы её на должность повыше.
Был ещё один момент, который значительно добавил мне уверенности, это сам Джеймс. Он с такой гордостью представлял меня своим многочисленным сотрудникам, так лучился счастьем, что я поверила – мы единственные в его сердце. Это меня совсем успокоило.
- Так здорово, что вы приехали, - сказал он мне в машине по дороге домой, - приезжай ещё.
- Мы же весь рабочий процесс вам сорвём, - рассмеялась я, - Китос мастер перетягивать внимание на себя, - малыш в подтверждение вышесказанного захлопал ладошками по моим коленкам.
- Ну и пусть, нужно же иногда отвлекаться.
- Джеймс, - я задумчиво накрутила локон на палец, - у меня тут возникла идея, может я не просто так буду приезжать к тебе на работу, а по делу? Бесплатный приём психолога, чем плохо. Во многих компаниях оплачивают абонемент в спортзал или бассейн, а у вас будет другой бонус, эксклюзивней.
- Эммм… - замялся он, - не думаю, что из этого что-нибудь выйдет. Вряд ли кто захочет ходить к жене директора жаловаться на жизнь.
- Я же буду соблюдать конфиденциальность.
- Не думаю, что они в это поверят, - усмехнулся муж, останавливая машину поблизости от супермаркета, - посиди с Китосом, я схожу за… соком, а то закончился.
- А с соком порядок, мы днём гуляли и купили.
- Ну тогда просто посиди, - улыбнулся он, - хотел сделать сюрприз, но детали не продумал.
Он вышел из машины и вошёл в стеклянные раздвижные двери, а я всё ещё обдумывала идею. У сотрудников же могут быть затруднения не только на работе, а мой хоть и не слишком обширный опыт показывает, что к психологу в основном идут с личными проблемами, так что попытаться точно стоит, вдруг получится.
Карина
Собираясь утром на работу, я задумалась во что бы одеться. Услышав фразу сиятельного о какой-то новой должности я, естественно, подумала, что мне будет предложена карьера в должности менеджера по поддержании чистоты, то бишь уборщицы, но потом решила, что не будет же он повторяться. Что-то он мне приготовил, весь вопрос что именно.
С одной стороны, какая, собственно, разница, приходи на работу там узнаешь, а с другой, как теперь на работу эту одеться? Если надеть чего похуже, вдруг он заявит с ехидной своей улыбкой, дескать, будет снимать меня в рекламной фотосессии прям в том, что на мне сейчас; вырядиться получше - вот тут точно меня наградят ведром и тряпкой.
Оденусь похуже, тренировочная дерюга из казематов как раз подойдёт. А с собой возьму что-нибудь запасное. Благо деньги позволяют, могу смело выбросить в мусорник любой объект своего платяного шкафа.
И не прогадала. Как выяснилось, шеф действительно не повторялся, поэтому вместо предполагаемой карьеры уборщицы мне досталась уж никак не предполагаемая карьера сантехника. Впрочем, ротация эта никак меня не испугала, наоборот, показалась довольно забавной.
Старший сантехник, которому меня сбагрили, конечно, хмыкнул себе под нос, окинув мою девичью фигурку, закатил глаза и проворчал что-то о разжижении мозгов у начальства, отправившего вместо смышлёного паренька гламурную фифу, которая только и может, что кофе приносить да ресницами хлопать. А ещё даже попытки не предпринял ввести меня в курс дела, лишь указал презрительно в сторону подсобки, буркнув, что весь инвентарь там, впрочем, даже эта информация наверняка будет лишней, потому что я, к гадалке не ходи, просижу весь день в телефоне, боясь намочить хоть один наманикюренный пальчик.
И выдав сию благословенную тираду, исполненный достоинства, словно девственница-пансионерка, удалился в неизвестные дали, решив, что на сегодня достаточно потрясений.
Насчёт телефона не так уж был и неправ. Вначале я им пользовалась от нечего делать, а потом, получив заявку на ремонт, так и шныряла пальцем по страницам, чтобы делать было чего. Храни небеса интернет, поисковики, а также подробные инструкции по починке всего чего придётся, воспользовавшись которыми даже такая гламурная девица как я может не только справиться с прокладкой (резиновой, а не той, что вы подумали), но и заменить прохудившуюся муфту.
Узрев меня с шведским ключом третьего размера, а также воочию убедившись в закрытии мной двух заявок новый шеф недоверчиво хмыкнул, но через пару секунд уже справился с собой и, пожевав губами, буркнул, что из меня может всё-таки получится сделать человека. После чего почтил приглашением на увлекательный квест под названием "сборка смесительного узла с последующим его подключением к магистральному трубопроводу".
В целом работка оказалась непыльной (оцените весь сарказм данной фразы) и если была задумана в качестве наказания, то к желаемому результату не привела. С ногтями, конечно, пришлось распрощаться, беспощадно пустив в ход ацетон и маникюрные ножницы, а потом и прикупить самый жирный какой только был в продаже крем, чтобы хоть как-то смягчить постоянно обретающиеся в перчатках с тальком руки. Но если не считать последнего, сиятельный оказал мне неоценимую услугу, не знаю как быстро бы я, предоставленная на работе сама себе, слетела бы с катушек, а сейчас у меня банально не было времени тосковать по Линноэрту. Оставшиеся немногие свободные часы я всё равно тратила на Мирантель.
Сам патрон однако совершенно не жаждал почтить меня своим визитом, дабы воочию убедиться в моих страданиях. То ли ждал пока дойду до кондиции, то ли рассчитывал, что бухнусь перед ним на колени, умоляя простить меня и вернуть вожделенную должность представительницы офисного планктона, то ли просто-напросто потерял интерес.
В последнее я, впрочем, не верила. Троллить кого-то и не интересоваться результатами троллинга? Да ну, Жани-Шелть вовсе не такой альтруист. Нужно просто ждать кульминации.
И я ждала. Ждала, потому что нужно же было чего-то ждать, держать у себя перед носом хоть какую-нибудь морковку, которая заставляет каждое утро подниматься с кровати, а вечером туда падать, послушно закрывать глаза и стараться уснуть, не перебирая бесконечно образы любимого лица навечно вытатуированные на внутренней поверхности век.
И я дождалась. Спустя месяц моей славной работы в новой должности на протяжении которого я далеко продвинулась не только в изучении новой профессии, но и навела порядок в прежде разбросанных по подсобке инструментах на телефон мне понятно от кого пришло краткое, но ёмкое сообщение "Зайди". Ну да, компьютера-то у меня теперь нет. Хотя если так подумать, мог бы и по трубам азбукой Морзе постучать.
Пожалев, что засорившийся унитаз я починила позавчера, а не двадцать минут назад (было бы здорово явиться к нему в перчатках и пожать руку) я, прихватив с собой для демонстрации рабочего рвения паяльник с цилиндрическим нагревателем дерзко вскинула подбородок и отправилась навстречу судьбе.
Судьба встретила меня сидя за рабочим столом, неспешно окинула взглядом с головы до ног, а потом даже снизошла до того чтобы изъять и задумчиво покрутить в руках паяльник.
- Не годится, - наконец перешёл к вербальной коммуникации он, а я, не удостоив реплику ответом с интересом принялась разглядывать сиятельного.
Я уже привыкла, что Жани-Шелть выглядит всегда одинаково. Его одежда всегда была жутко презентабельной и дорогой, но никогда не отличалась разнообразием, его сегодняшний наряд был всегда точно таким же как вчера, позавчера, ранней весной и в прошлом году. Хотя я подозревала, что пиджак, брюки, рубашка и другие предметы гардероба наличествуют вовсе не в единственном экземпляре, наверняка их не меньше двадцати, просто вся его одёжка одной модели, чтобы не морочить голову выбором. Ну так вот, что касаемо внешнего вида шеф всегда был одинаков: в одном и том же костюме, с одним и тем же выражением лица и энергетику излучал традиционную: смесь насмешки и опасности. И ещё он всегда выглядел не то что превосходно - ослепительно, чем полностью оправдывал стандартное уважительное обращение.
До сегодняшнего дня.
Теперь в нём появилось нечто новое, едва заметное, впрочем, оставляющее довольно ощутимый след, подтачивая изнутри его существование, которое доселе казалось довольно безмятежным. Не могу сказать, в чём конкретно это выражалось, то ли в слегка наметившихся тенях под глазами, то ли в изредка проскальзывающей нервозности в движениях, то ли в смутном, едва уловимом ощущении нестабильности в его прежде монолитном образе.
Впрочем, даже если изменения и были, они прошли лишь по периферии, никак не затронув основы, поэтому уж через секунду мой патрон иронично осклабившись, осведомился, не чистила ли я только что отхожих мест, потом поднеся к губам мои пальцы, легонько их поцеловал и даже сподобился выдать комплимент моей рабочей одежде.
- Пусть клип девушек с перфораторами был популярен много лет назад, думаю, сними кто тебя с вантузом наперевес успех имел бы оглушительный. Впрочем, ты здесь вовсе не поэтому, вон в том углу другая униформа, - кивнул он в сторону дивана, - переодевайся, на всё про всё десять минут.
Я скептически приподняла бровь, проследовала в указанном направлении и приподняла бровь во второй раз. По сути мне предлагалось не одеться, а раздеться, новая униформа представляла собой ничто иное как несколько переплетённых тесёмочек, наверное задумывавшийся как комплект белья, но явно не дотягивающий до оного из-за того, что исполнители жутко поскупились на ткань.
Интересно, в каком качестве он собрался меня использовать? Впрочем, ждать раскрытия придётся недолго.
Облачилась я прямо в его кабинете, не предприняв попыток уединиться в ванной, можно подумать дражайший начальник ещё не изучил меня вплоть до самого последнего волоска в труднодоступном месте. Правда, к вящему моему неудовлетворению сеанс стриптиза не отвлёк его от созерцания какой-то ерунды на экране ноутбука.
- Готова? - патрон наконец оторвался от архиважного своего дела, окинул меня взглядом из серии "не фонтан, но деваться некуда" а потом встал и вышел из кабинета не забыв закрыть за собой двери.
Боится, что я сбегу?
Всё понятно, значит сейчас кого-то приведёт и будет шокировать тем, что в комнате наличествует ещё одна полуголая девица. Посмотрит, согласится ли она на продолжение в таких условиях. А за браслетик? А за браслетик и колечко? А если добавить ещё и серёжки, то редкая сотрудница, которая и за так была бы не против устоит перед таким соблазном.
Скучно. Неужели ему интересно забавляться столь примитивным образом. Или эскапада рассчитана не на неё, а на меня.
Додумать мысль я не успела, события пошли развиваться. По запланированному мной сценарию, правда, с некоторыми нюансами.
Нюансом оказалась личность несчастной, я едва удержалась от того, чтобы не присвистнуть, похоже Жани решил пойти с козырей, потому что притащил Рилу-Тан, ту самую гламурную снобку-блондинку, благодаря которой ему некогда удалось меня задеть. Ну надо же. Когда-то я была столь неопытна, что могла всерьёз выйти из себя из-за такого пустяка как чужая красота.
- Милаш, ну зачем же сюда? - капризно дула губки она, - ты забыл что-то взять? Зачем оно тебе, когда есть я? Я столько ждала нашей встречи, думала, мы поедем куда-нибудь, ты извинишься за то, что столько пропадал, а ты...
- Высокочтимая, просто не мог дольше ждать, - с так хорошо знакомым мне придыханием произнёс он, обнимая уже поплывшую девицу за талию, - нижайше прошу прощения на коленях, - томно выдохнул ей в ухо, проводя пальцами по точёной шейке.
Я невольно ею залюбовалась, до чего же она всё-таки красива, так смешно, что меня когда-то это волновало.
- Ты пропал на целый год, - всё ещё якобы обижаясь, она слегка сбивалась из-за участившегося дыхания.
- Разве? - притворно удивился он. - Не может быть! Я много работал, чтобы купить достойный тебя замок на морском побережье. Как бы я мог припасть к твоим губам без этого? - тем временем подол несчастной жертвы был задран донельзя, явив обнажённую белизну безупречного бедра.
- Зачем же тебе замок? - тихим томным голосом, закрыв глаза, пролепетала она.
- Чтобы сделать тебе предложение, высокочтимая. Не приводить же такое сокровище как ты в мою убогую халупу.
Я внутренне хмыкнула, припомнив его двухэтажную "халупу" неподалёку от моря.
- Но почему не звонил? - небеса, до чего глупо требовать каких-то объяснений, позволяя ему делать всё, что захочет, в частности, стаскивать платье.
- Не мог отвлекаться, стоило мне хоть раз тебя увидеть, и я бы забросил все дела, чтобы только целовать тебя.
Её губы расплылись в победоносной улыбке, а я иронично поджала губы, дивясь зачем же якобы мудрой природе понадобилось помещать в столь красивую головку столь завалящие мозги. Даже странно, что кто-то верит хоть одному слову пропавшего на год.
Хмыкнула я, надо признаться, очень вовремя, она в томной неге приподняла веки, но уже в следующую секунду распахнула их на полную и, глядя на меня, прошипела:
- Что она здесь делает?
- Кто? - якобы удивился сиятельный, - Ах эта... Ну ты же сама говорила, что такие как она для тебя вроде мебели, вот пусть и побудет маленьким таким торшерчиком.
- Но... но... - не могла так быстро справиться с новыми обстоятельствами и всё ещё не сообразила, что этот лин ей не по зубам, - но я не хочу, чтобы она здесь была! - выдав столь убийственный аргумент, она выпрямилась, всем своим видом демонстрируя непоколебимость.
Я в который раз хмыкнула, скрестив руки на груди.
- Высокочтимая, - шептал ей на ухо Жани-Шелть ни на миг не прерывая зрительного контакта со мной, - просто не обращай на неё внимания. Кто она? Без меня она никто, всё, чего добилась в этой жизни случилось лишь благодаря мне.
Мои губы иронично искривились. Подумаешь, открыл миру истину. Я, дорогой Жанчик, ещё вообще ничего не добилась, но действительно добьюсь благодаря тебе, Правда таким способом, который тебе точно не понравится.
Рила-Тан была почти освобождена от одежды, Жани-Шелть всё ещё не сводил с меня лукавых, но чертовски внимательных глаз, а я всё ещё сидела на его столе, невозмутимая, насмешливая и смотрела на них.
- Любимая, - лил лживый мёд в её уши, - ты - самая прекрасная, самая красивая, самая упоительная женщина на свете.
Всё её сопротивление (надо признаться довольно вяленькое) тут же заглушалось поцелуями, а осторожные толчки слабых рук - объятьями и вскоре она оказалась раз - раздетой, два – в его цепких руках и три - прикрывающей его тоже не обременённое набедренной повязкой тело.
Когда он приступил к тому, чему намеревался, мы с ним всё ещё были сцеплены взглядом.
Я не отводила глаз, Было в этом что-то жутко неправильное, но в то же время притягательное. Что-то от подпольных заговорщиков, тайных шпионских вылазок, которые мы предпринимали с Линноэртом, что-то от того вечера, когда он при мне целовал Ими-Мин дочку главы цесарок.
Я на краткий миг вспомнила огненные сполохи ревности, обжёгшие тогда мне сердце, и снова оказалась под неумолимым водопадом осознания, что Лина больше нет.
Прикрыла глаза и резко отвернулась, стараясь не расплескать уже зародившуюся в глубине глаз влагу. Предприняла для этого все известные мне способы: внутреннюю ругань, сравнения с истеричкой, глубокий вдох и даже увесистый тумак по запястью, но ничего не помогло, слёзы всё-таки прорвали ненадёжную оборону сомкнутых век и зазмеились прерывистыми струйками по щекам.
Он заметил мои слёзы. Остановился, бросил тут же принявшуюся возмущаться Рилу-Тан в одиночестве и шагнул ко мне.
- Ты что делаешь? Вернись сейчас же! - визжала она.
- Убирайся, - отмахнулся он, внимательно разглядывая моё лицо.
- Псих! - она совершенно взбеленилась, - ты ещё за это заплатишь? Слышал?
Она что-то ещё шипела, одеваясь, но мы даже не повернулись в её сторону, я только слегка вздрогнула от оглушительного хлопка дверью.
Он держал меня железными пальцами за подбородок, а я, уже не стесняясь, рыдала. Это был один из обычных приступов слёз, которые, конечно, стали гораздо более редкими, чем в первый день, но на нет ещё не сошли.
Наконец, у меня получилось прекратить извержение, и я не без усилий разлепила слипшиеся верхние и нижние ресницы.
Он больше на меня не смотрел, нет, взгляд был по-прежнему устремлён прямо в мои глаза, но он точно видел не меня, а что-то чрезвычайно важное в глубине собственного мира. Лицо было напряжено до такой степени, что подрагивали скулы и мне, если честно, стало не по себе. Он моргнул, бросил на меня трудночитаемый ошалевший взгляд и уже через секунду впился мне в губы.
Мне не хотелось. Не хотелось смешивать свою скорбь с его поцелуями, не хотелось играть и не хотелось, чтобы он со мной играл, мне хотелось оттолкнуть его, и я попыталась это сделать.
После третьего пинка, не возымевшего ровным счётом никакого результата, я предприняла четвёртый, гораздо более ощутимый, на что он, наконец, отреагировал, отстранился и закрыл глаза, не размыкая, впрочем, сжимавших меня рук.
Потом отпустил, безвольно сбросив кисти.
Я машинально на два шага отшатнулась и застыла.
Ситуация была странной, он голый, я почти, мы в рабочем кабинете, практически без света, одни в огромном здании, если не считать охранника на входе. Стоим, молчим, дышим и я по каким-то загадочным причинам чувствую себя хозяйкой ситуации. Сейчас я круче него, я, ковыряющийся в трубах сантехник в корпорации, которая безраздельно принадлежит ему, в эту секунду чувствую себя устойчивей.
Он отвернулся, будто сломленный побрёл к дивану и обессиленно рухнул. От удивления едва не раскрыла рот. Я его переиграла? Правда?
Внутри родилось ощущение, что это вовсе не игра, сначала почувствовала пьянящее торжество победы, но уже в следующий миг оно пропало, сменившись…
Сопереживанием?
Не знаю, что с тобой случилось, но что тебя так подтачивает, Жани-Шелть?
Несовершенство, уязвимость, и даже (нет, я никогда бы не решилась произнести это ему в лицо) случайная слабость родили во мне щемяще-острое чувство близости, я подбежала к нему и провела ладонью по взмокшим спутанным волосам.
Лучше бы я этого не делала. В ту же секунду стало ясно, что бы там мне ни показалось в неясном отблеске свечей, он всё ещё хищник, с которым лучше не шутить. Поднимает голову, сквозящая из глаз ненависть буквально пригвождает меня к месту, с силой отталкивает мою руку и встаёт.
Придуманное мной ощущение собственного превосходства бесследно исчезает, будто предрассветная дымка. Он снова тот же холёный, уверенный в себе тигр-одиночка, вижу как всё его тело подбирается и наливается мощью. Я осторожно делаю несколько шагов назад, хватаю сваленную в кучу одежду и выскальзываю за дверь.
Меня трясёт, поэтому я ещё долго стою там.
Он не пошёл за мной, изнутри кабинета не доносится ни звука, впрочем, это ни о чём не говорит, там очень хорошая звукоизоляция. Одевалась я в лифте, пока он неторопливо двигался вниз, а через несколько секунд уже вдыхала морозный уличный воздух. Я ничего не поняла, но уносила с собой смутное ощущение, что сегодня стала свидетелем чего-то важного, только не поняла, чего именно.