саундтрек
Настало наше время
Решить судьбу нового дня,
Так встаньте же на колени и молитесь
(с)- Я ещё подумал, - Грегори сложил ещё одну рубашку в чемодан и вновь обернулся к Мете, - нам необязательно делать это быстро. Живота не будет видно ещё месяц, если ты этого боишься.
Мета рассеянно кивает, подняв на него мутные глаза. Она будто только проснулась.
- Мы могли бы всё нормально организовать. Может, родителей пригласить. Ты им ещё не сказала?
- Нет, - она мотает головой, как-то неловко меняет позу – на другую такую же закрытую.
Обхватывает себя руками.
Какое-то время они оба молчат. Грегори складывает вещи в чемодан, Мета буравит глазами его спину. В какой-то момент она делает глубокий вдох, как перед прыжком в воду, и произносит:
- Грегори.
Тот бросает футболку к остальным вещам – бросает, да, не складывает, как обычно – и оборачивается. Он ждал, когда она позовёт.
- Я просто думаю… - Мета мнётся, - может, мы могли бы пожениться в церкви? Только не говори, что я сошла с ума.
Вот и прыгнула. Страшно только в первый момент – когда тело оказывается под водой, уже не до эмоций. Приходится выплывать.
Грегори смотрит на неё, приподняв бровь, а потом издаёт неуверенный смешок.
- Я могу этого и не говорить, - пожимает плечами он, - ты сама это знаешь.
Мета хихикает в ответ, и атмосфера враз перестаёт быть натянутой.
- Просто, - она кладёт руки ему на плечи, - после того, что я сделала, мне хочется…ну, очиститься.
Грегори очень серьёзно смотрит на неё несколько секунд, а потом выражение его лица меняется – на то, которое приобретают обычно лица взрослых, вынужденных отказать любимому ребёнку. Мета ловит это его выражение моментально, прежде чем он успеет сказать хоть слово.
- Только не говори, что я ни в чём не виновата, - говорит она, - я знаю, что виновата, и ты знаешь.
- Мы все виноваты, - вздыхает Грегори, - и те, кто что-то делал, и те, кто просто смотрел. У каждого из нас есть грехи. Если бы я ел себя поедом так, как это делаешь ты, то покончил бы жизнь самоубийством ещё в старшей школе.
Мета фыркает.
- Знаешь, как в мортемианских книгах называют таких, как мы? – спрашивает он.
Та молчит. Смотрит на него так, мол, ну давай, скажи, я же вижу, как тебе не терпится.
- Отступники, - сообщает Грегори, - иногда предатели, зависит от перевода. Всех-всех, только за государственный атеизм. Им плевать, что ты за человек. Важно только, какого цвета у тебя волосы.
- Они имеют на это право, - холодно замечает Мета, - после всего, что они по нашей милости натерпелись.
- Ты думаешь, им станет легче, если ты прибавишь себе страданий? – он привлекает её к себе; Мета сейчас – податливая, словно пластилин; совсем не такая, как обычно, - твоё раскаяние нужно тебе, а не им. Зачем тогда проходить через эту ненужную религиозную процедуру?
Мета вздыхает. Не говорит сразу, кажется, какое-то время даже не дышит.
- Да, ты прав, - произносит она, наконец, и отстраняется.
Грегори снова возвращается к вещам, и, хотя Мета больше на него не смотрит, его напряжённая спина говорит о том, что беседа для него ещё не закончена.
- Знаешь, - говорит он спустя несколько минут, - я думаю, если это важно для тебя – пусть будет церковь. Если ты этого хочешь.
Он оборачивается и ловит её взгляд.
- Нет, - говорит Мета, - наверное, и правда не хочу.
****
Если оценить уровень моей нервозности в тот момент по шкале от одного до десяти, то я получила бы восемь (где девять – зомби-апокалипсис и конец света, а десять – визит в СНЦ к доктору Лайз). Наверное, я с самого утра знала, что опоздаю к Крамплботтом на пару – выходные ушли на курсовую по юнилингу и проекту по литературе с Рут, поэтому о проклятом реферате по этике я вспомнила только вчера вечером, уже лёжа в постели. Тогда этот комок нервов и возник у меня в груди, разрастаясь с каждым новым часом. Не то чтобы я всерьёз собралась прогуливать. Мне было бы слишком тяжело решиться на этот шаг намеренно, и тело, зная хрупкость моей психики, взяло всю работу на себя – нарочито медленно одевалось, торчало полчаса в душе, расчёсывало волосы до зеркальной гладкости. Получившейся в результате трёхминутной задержки на пару было довольно, чтобы разрешить себе эту пару пропустить. Ведь опаздывать к ней, ещё и с несделанным рефератом, было бы самоубийством. Зато у меня было вдоволь времени, чтобы придумать объяснение своему пропуску – и чтобы лучше думать, я купила в столовой пакет моего любимого печенья «Радость желудка» от кондитерской фабрики «Сладкоежка». Конечно, я уже не раз и не два давала себе обещание перестать покупать его, но сейчас был особый случай, и я никак без него не справилась бы, к тому же ходили слухи, что университет снова скоро перестанет закупать его, а мне надо было как следует с ним попрощаться. Я спряталась в укромный уголок возле пока что пустующего кабинета Пиджен и принялась остервенело дёргать за края упаковки, стараясь делать это не слишком громко – я, наверное, умерла бы, поймай меня Пруденс сейчас за этим занятием.
- Думаешь, если потереть, он станет больше? – услышала я за спиной и обомлела. Медленно, как в фильме ужасов, и развернулась и в испуге приложила руку ко рту – передо мной стоял Дэвид Фарбер.
Я перевела взгляд на пакет печенья и покраснела. Мортимер, пошли мне быструю смерть. Пожалуйста.
- Нет, я…я просто…- замямлила я. Язык будто налился свинцом и отказывался шевелиться.
- Давай сюда, - он взял пакет из моих рук и лёгким, но точным движением в момент открыл упаковку.
- Спасибо, - пискнула я, принимая печенье обратно из его рук.
Фарбер был явно только с тренировки – он всегда по понедельникам тренировался утром из-за отсутствующей первой пары, я это знала. На нём были одни джинсы, а с волос на плечи всё ещё капала вода после душа. Наверное, ни один другой преподаватель не посмел бы разгуливать по корпусу в таком виде – но ему был закон не писан.
«Почему он сказал это?» застучало у меня в голове «он думает, я слишком налегаю на печенье?»
Ну конечно, ответила я сама себе. Посмотри на себя, ты же толстая.
- Чего гуляем? – спросил он, вызвав очередное ускорение сердцебиения в моей груди. Я положила руку на то место, где должно быть сердце – как будто это могло как-то его замедлить.
- У меня пара у профессора Крамплботтом. Но мы просто недавно в этом корпусе, и я заблудилась, - сказала я первое, что пришло мне в голову – проклятые щёки, конечно же, тут же наградили меня дополнительной порцией румянца. Ложь всегда плохо мне давалась. Ложь ему – давалась ещё хуже.
- Мне как раз к ней, пойдём, провожу, - невозмутимо предложил он.
Надо было поблагодарить его и отправиться следом, но я не могла двинуться с места. Он никогда не разговаривал со мной вне занятий, и я оказалась совершенно к этому не готова. Я понятия не имела, как с ним говорить. Поэтому я вложила в свой взгляд максимум страданий и мольбы и уставилась на него глазами голодного телёнка.
Он смотрел на меня секунд пять – невозможно долгих секунд, а потом его губы искривила усмешка. Конечно же. Он прекрасно понял, что я ему соврала.
Я нервно сжала пакет, захрустев печеньем внутри. Ты всё сама испортила, Сандра. Он теперь всё ей расскажет. Ты падёшь одновременно и в глазах ректора, и, что в миллион раз хуже – в его глазах, и с сегодняшнего дня твоя жизнь превратится в ад. Надо было идти на пару. Надо было идти на проклятую пару с несделанным рефератом.
- Я скажу, что ты была мне нужна, - сказал, наконец, он, и в первую секунду я даже не уловила смысла его слов, - скажешь потом, помогала разбирать мне бумаги.
- Спасибо, - выпалила я, чувствуя, как камень нервозности внутри начинает плавиться.
- По коридорам только не шатайся, - добавил он, - ещё раз увижу – получишь уже от меня.
Я замотала головой, а потом, сообразив, что делаю что-то не то, энергично ею закивала. Усмешка на лице Фарбера стала шире.
- Я не ем обычно это печенье, - сказала почему-то я, когда он уже развернулся было, чтобы уйти. Понятия не имею, почему – то ли мне захотелось продлить этот разговор на несколько секунд, то ли оправдаться за вредные пищевые привычки, - это просто сегодня так, а обычно – нет, я его не ем.
Я видела, каких трудов ему стоило не рассмеяться в голос – моё лицо по цвету уже напоминало, наверное, дергийский флаг. Если оценить уровень моей нервозности в тот момент по шкале от одного до десяти, то я получила бы одиннадцать.
****
Я замерла на пороге церкви, чтобы оценить ситуацию. Сегодня была суббота – большая часть студентов уже разъехались на выходные, и я вполне могла рассчитывать на то, чтобы слушать сегодня службу в одиночестве. Но мне не повезло – на скамьях уже успела расположиться парочка набожных первокурсниц, перед ними рыжей макушкой светил вездесущий Тобби, а в паре метров от него – Инесент.
Он, спиной почуяв моё присутствие, моментально обернулся. Я улыбнулась и подняла руку в качестве приветствия – сделать вид, что я его не заметила, теперь было бы невежливо. Поэтому я, мысленно дав себе подзатыльник, направилась прямо к нему.
- Привет, - сказал он, когда я приземлилась рядом.
Кивнув в ответ, я обратила взгляд к отцу Петеру, давая понять, что в разговорах не заинтересована. В этом плане на него обычно можно было положиться – он был не из тех, кто приходит в церковь только для вида. Но мы не виделись с самого начала учебного года, и, очевидно, он не собирался упускать возможность вытащить из меня хоть пару слов.
- Давно тебя не видел, - сказал Инесент, заставив меня вновь повернуться к нему, - люблю, когда ты приходишь. Тебя здесь не хватало.
- Почему именно меня? – спросила я шёпотом, просто чтобы хоть что-нибудь сказать.
У него было отвратительное свойство совершенно спокойно говорить о вещах, которые дико меня смущали.
- Потому что ты здесь только из-за того, что действительно веришь, - ответил тот, - в отличие от всех остальных.
Я мельком глянула на Тобби, что не сводил глаз с отца Петера. Наверное, чеканил его слова на подкорку своего мозга.
- А как же Майерс? – спросила я, - думаешь, у дергийца есть какие-нибудь другие причины посещать церковь? Я думаю, его вера – посильнее моей.
Инесент скривился.
- Я не спорю, - вздохнул он, - ему, наверное, и самому кажется, что он – верит. Но я не думаю, что он стал бы мортемианином, родись он в Дергии лет на двадцать раньше. Просто он слишком слаб, чтобы открыто противостоять антидергийской политике здесь, поэтому его психика ищет способ защитить себя. Даже если он сам этого не понимает.
Я вспомнила вдруг своё утреннее видение с Метой, и мне стало как-то неприятно. Какое право он имеет судить, не пробыв в рыжеволосой шкуре ни часа?
- А ты, Инесент? – подала голос я, - ты здесь по какой причине? Чего ищет твоя психика?
Тот одобрительно усмехнулся. В один момент мне даже показалось – сейчас он похлопает меня по плечу за правильно заданный вопрос.
- Безопасности, - ответил он, в конце концов, - и я сейчас не Беллу имею в виду. Церковь всегда была самым защищённым местом в любой деревне. Все знали, чуть что – народ хлынет туда. Поэтому, как ни иронично, но в военное время мирных жителей охраняли не столько святые, сколько предусмотрительно укреплённые стены.
- Неужели, - вставила я, но тот и бровью не повёл.
- Даже сейчас ничего особенно не изменилось. Ты знала, например, что вся охранная система университета сосредоточена именно здесь? Всё, над чем так трясётся Инквизитор, находится в подвале этого здания. Поэтому, если на нас вдруг однажды нападут террористы, рекомендую не уходить от этого места далеко.
- Откуда ты знаешь?
Тот неопределённо повёл плечом.
- Иногда, чтобы услышать что-нибудь важное, достаточно просто не затыкать уши, Кассандра.
С этими словами он вновь развернулся к отцу Петеру и до конца службы не сказал мне ни слова.
****
- Не спи, - я толкнула Рут в плечо, но та и не подумала оторвать голову от парты. Лениво потянувшись, она поудобнее улеглась на свои собственные ладони.
- Папочка обещал свозить меня и девочек на уикенд в Плезантвью, - сообщила она, - хочешь с нами? Он привезёт нас в воскресенье сам на своей машине.
- Конечно, - согласилась я.
Проведя год в фактическом заточении, мы теперь каждые выходные старались куда-нибудь выбираться – просто потому что могли.
- Чарли, ты с нами? – она повернулась к нему, но тот покачал головой.
- Проект по социологии. Буду занят все выходные.
- Зануда, - фыркнула Рут, снова укладывая голову на руки, - это первый год, когда мы можем уезжать без ведома родителей. И ты собираешься провести его весь за книжками?
Чарли усмехнулся уголком губ.
- Я и раньше выезжал, когда мне было нужно. Просто никому не говорил.
- Дядя Даниель подписывал тебе разрешения по первому требованию? - хмыкнула Рут.
- У него не такая уж и сложная подпись, - пожал плечами тот, - поэтому мне не надо было каждый раз ставить его в известность.
Рут возмущённо тряхнула головой, так, что копна рыжих волос покрыла её руки целиком.
- Сколько можно задерживаться? – пробормотала она едва слышно куда-то в собственный локоть, - наверное, Инквизитор заразил весь преподавательский состав вирусом опозда…
Предложение она не закончила, потому что дверь распахнулась именно в этот момент. Рут тут же стряхнула с себя остатки сонливости и вытянулась в струну, поспешно пригладив растрепавшуюся рыжую гриву. Ей всегда удавалось в считанные секунды принимать благообразный вид с приходом преподавателя, чем бы она до этого не занималась.
Я тоже обернулась к двери, и застыла – в аудиторию входила, стуча каблучками, девушка Фарбера из моего недавнего сна.
- Добрый день, - улыбнулась она, заняв своё место за преподавательским столом, - меня зовут Мерседес Линдон, и я буду вести у вас курс Древнесимлендской Истории в этом семестре. Кто-нибудь может мне назвать отсутствующих?
Я впилась в неё взглядом и принялась изучать. Обычно у меня не было такой возможности – Фарбер, как правило, не появлялся с девушками на территории университета. Обычно его видели с ними в городе, и менялись они с завидной регулярностью. Может, если он работает с Линдон, их отношения продлятся дольше обычного?
Спустя несколько минут настойчивого рзглядывания, я пришла к выводу, что она мало чем отличалась от остальных – красивая, ухоженная, старше тридцати. Единственным, что несколько её выделяло на их фоне, было обручальное кольцо. Оно бессовестно поблескивало на среднем пальце её руки, и она ничуть его не стеснялась – во всяком случае, не пыталась спрятать или снять, как сделала бы любая девушка, публично пойманная на измене. Интересно, сняла бы она его, если бы знала о том, что знаю я? Снимает ли она его, когда проводит ночи с Фарбером?
- Ты как будто в облаках витаешь, - пнула меня Рут, заметив, что я едва ли пару строк записала в конспект.
Спохватившись, я принялась за работу, но сосредоточиться на предмете не вышло. Пока Линдон увлечённо рассказывала о войнах между симлендскими княжествами в 450-х, я восстанавливала голове сцену, где она прижимается к плечу Фарбера во время разговора с Пруденс и хихикает в ответ на его шутки.
Я даже не сразу поняла, что она зовёт меня. Как раз прозвенел звонок с пары, и если бы Рут в очередной раз не пнула меня, я бы, наверное, проигнорировала обращение преподавателя вовсе.
- Я догоню, - бросила я, и двинулась к столу Линдон.
«Доигралась, Сандра – будешь знать, как отвлекаться во время занятий» мысленно отчитала я себя.
- Кассандра Хагенштрем, верно? – спросила она, скользя пальцем вниз по фамилиям, - в прошлом году у профессора Терренса ты получила самый высокий балл. Хорошо разбираешься в истории?
- Я бы не сказала, - замялась я.
Та пропустила моё замечание мимо ушей.
- И по религии у тебя хорошие оценки. Может, подготовишь доклад о становлении мортемианства в Симленде на понедельник? Не нужно рассматривать все аспекты – будет достаточно влияния на государство в общих чертах. Семь-десять страниц, если сделаешь ещё и презентацию – я возьму у Фарбера проектор на пару. Договорились?
Услышав знакомую фамилию, моё сердце привычно ёкнуло.
- Боюсь, вам лучше поручить это кому-нибудь другому, - промямлила я, - мне тяжело даётся история, и, мне кажется, я не смогу достаточно хорошо подготовиться.
Линдон снисходительно улыбнулась.
- Давай так. Если справишься хорошо, и напишешь тесты на приличный балл – я поставлю зачёт автоматом. Договорились?
Я кивнула. В конце концов, пять минут позора ради благой цели можно было бы и перетерпеть, вот только…
- Госпожа Линдон, - встрепенулась я, - мне надо будет уехать на выходные, поэтому не могли бы вы подписать мне допуск в библиотеку после комендантского часа? Хотелось бы успеть сделать всё сегодня.
- Разумеется, - кивнула та, потянувшись за бланком, - и, Кассандра…Ремедиос Хагенштрем случайно не твоя сестра?
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что она говорит о Мег.
- Да. С ней какие-нибудь проблемы?
- Я смотрю, она не появлялась на занятиях с начала сентября, - та задумчиво пробежалась взглядом по открытой странице журнала, - дело в том, что мой курс продлится всего шесть недель. Если всё это время она планирует прогуливать, то, боюсь, я не смогу поставить ей больше шестидесяти на зачёте даже при самом блестящем ответе. Передай ей, ладно?
Окинув пустеющую аудиторию взглядом, я вдруг похолодела. Проклятье, Мег. Я ведь целую вечность её не видела.
****
По дороге я едва не споткнулась пару раз – так быстро летела. Мне едва удавалось огибать проходящих мимо студентов, чтобы не сбить никого с ног. Оказавшись у дверей в комнату Мег, я даже остановилась на миг, чтобы отдышаться.
- Кто? – хмуро отозвалась она в ответ на мой настойчивый стук.
- Мег, это Сандра. Нужно поговорить.
- Я занята, - ответила она через несколько секунд, - у тебя что-то срочное, или просто на уши некому присесть?
- Ты пропускаешь пары, - я прижалась ухом к двери, - преподаватели спрашивают про тебя. Может, что-то случилось?
- Ничего не случилось, Сандра, - её голос зазвучал у самого моего уха – очевидно, она тоже подошла почти вплотную, - я просто не хочу никого видеть, поэтому отвали, пожалуйста.
- Мег…
- Сандра, - перебила та, - это личное. Я клянусь, что разберусь со всем, но только…позже. Не надо меня сейчас трогать, ладно?
- Ладно, - ответила я. Внутри неприятно засосало под ложечкой.
- И, это, - добавила Мег, и я вновь прилипла ухом к двери, - ты окажешь мне огромную услугу, если не будешь поднимать на уши Чарли.
- Не буду, - пообещала я, - но я хочу, чтобы ты знала, что всегда можешь обратиться ко мне, если будут проблемы.
- Ой, прибереги эти речи для бедных, Сандра, - за дверью послышался скрип кровати, что прогнулась под её весом.
Воцарилась тишина. Я старалась не дышать, чтобы не упустить ни единого звука, но не услышала больше ничего.
****
Клонило в сон. Тем настойчивее, чем сильнее я старалась вникнуть в содержание книги. В конце концов, я бросила это дело и принялась пересчитывать количество выписанного текста – четыре, пять, шесть страниц. Шесть с половиной – если считать последние два абзаца выводов половиной, конечно. Я не знала, насколько строго Линдон относилась к объёмам индивидуальных работ, а рисковать с новыми преподавателями я не любила – но глаза просто слипались, и я решила, из-за небольшого сокращения ничего страшного не случится.
Всё-таки, мне оставалась ещё и презентация, а за неё вполне реально было получить несколько дополнительных баллов. Подхватив многочисленные бумаги на руки, я направилась в компьютерный кабинет. И только у самых дверей вдруг застыла, сообразив, что там до сих пор горит свет.
Гореть он, определённо, не должен был. На часах уже перевалило за полночь, и вряд ли хоть одна живая душа помимо моей во всём университете горела желанием делать письменную работу в пятницу вечером. Неплохо, если там кто-то из стражников – но если преподаватель, даже наличие разрешения у меня могло не остановить от разборок.
Тихо-тихо я открыла дверь и застыла у входа. Фигура за компьютером не обратила на меня ровно никакого внимания, продолжая стучать по клавиатуре. Несколько секунд мне понадобилось, чтобы узнать в таблице на экране – электронную ведомость, а в сидящей перед экраном девушке – Бонни Баррет. Мортимер, она ведь…
- Бонни, - позвала я.
В долю секунды та закрыла страницу и подскочила со стула. На её лице смешалась целая палитра эмоций – от недоумения до злости. Не будь я такой уставшей, наверное, порадовалась бы этой маленькой перемене в ней.
- Что ты здесь забыла, Хагенштрем? – прошипела она.
Руки её мелко подрагивали, как когда-то у госпожи Кранц. Я молча протянула её разрешение от Линдон, но та едва ли стала в него вглядываться.
- Лучше иди к себе, пока стражники не поймали,- посоветовала она.
Лицо её уже успело принять привычное невозмутимое выражение. Поразительное самообладание.
- Это была ты, Бонни, - я утверждала – не спрашивала; такая как она любую вопросительную интонацию могла вывернуть себе на пользу, - ты подделала оценки в прошлом году.
Бонни сузила глаза. Сморщившийся лоб выдавал напряжённую работу мысли, но я уже видела, что она проиграла. Конечно, мне стоило подумать об этом раньше. Кто ещё мог взломать базу данных, как не гениальная староста, что тянет литературный параллельно с факультетом информатики? Кто как не она снабдила Питера универсальным пропуском? Разве мог он сделать что-то подобное сам?
- О, разумеется, святая Хагенштрем не опустилась бы до подобного, - Бонни горько усмехнулась, -не забывай только, что другим не удаётся получать всё что хочется только прикинувшись больной.
Я подавила вспышку злости.
- Мне хотя бы не нужно фальсифицировать репутацию отличницы, Бонни, - заметила я, - лучше получить в итоге всего один диплом, зато не преступать через заветы Беллы, особенно тот, где говорится об обмане. Ты так не считаешь?
- Думаешь, я стала бы делать это ради себя? – глаза Бонни округлились, - может, я удивлю тебя, Хагенштрем, но, в отличие от тебя, я способна видеть дальше своего носа. Это всё – ради Питера. Если бы не я, его бы выгнали.
- Его и так выгонят, - пообещала я, - вместе с тобой. Когда всё раскроется.
- Не раскроется. Если, конечно, ты не скажешь.
- А если скажу?
Бонни молчала. Секунды три она собиралась с мыслями, и, когда, наконец, была готова сформулировать ответ, дверь за нами вдруг распахнулась.
Мы обе синхронно отскочили на шаг назад, я даже слегка задела её плечом – но та, вопреки обыкновению, не отшатнулась.
Прямо перед нами, зло полыхая взглядом, стояла госпожа Пруденс Крамплботтом. Она медленно перевела взгляд с Бонни на меня, а потом очень чётко и ясно спросила:
- Что вы обе здесь делаете?!
****
Отступникам же от веры мортемианской, кто изгнал Мортимера из сердца своего, да воздастся по деяниям их.
(с) Книга Беллы. Глава пятая: Возмездие