Остановка затягивалась. Застывший в оконном проеме пейзаж уже давно перестал восхищать – в конце концов, Серена разглядывала его уже добрых полчаса… если не больше.
До этого дня о Хидден Спрингс она слышала лишь мельком. Кажется, кто-то из соседок по комнате общежития была родом отсюда, но как бы Серена не старалась – воскресить в памяти черты ее лица не выходило. Зато получилось вспомнить жеманно-аристократичные привычки, порой доходившие до абсурдной показушности, преувеличенную брезгливость и раздражающе дребезжащий голос.
Тем не менее, многочисленные слухи оказались правдой: Хидден Спрингс и в самом деле был раем для богачей. Серена вдоволь успела полюбоваться и их белоснежными, будто только снятыми с магазинной витрины костюмами, и ими самими, чинно шествовавшими по вокзальной платформе в сопровождении верных камердинеров, пыхтящих позади с неповоротливой тележкой багажа.
Неудивительно, что выросшие в такой обстановке дети даже подумать не могли о том, чтобы мыть испачканную в еде посуду или – о боже! – стирать свое же белье.
Неудивительно, что Серене, всю свою жизнь ютившейся где-то на краю мира в позабытом всеми городишке, нечего было этому противопоставить. Она-то привыкла к совершенно иному положению вещей и даже предположить не могла, что для кого-то сам факт собственного существования – центр всего этого огромного мира. А дойти до такой простой вещи самостоятельно ей отчего-то оказалось безумно сложно.
Из приоткрытой форточки тянуло дождевой свежестью и хвоей. И шорохом чьих-то голосов, неразборчиво смазанных, без единого четкого звука. Так вот как звучит на деле хидденспрингский акцент…
Серена с наслаждением потянулась в своем кресле и, машинально погладив книжный переплет, прикрыла глаза. До Мунлайт Фолза еще совсем немного, приободрила она себя, пара часов плюс коротенькая остановка в Авроре Скайс. Но там всегда и все останавливаются, ведь Аврора Скайс… Аврора Скайс…
Серена вспомнила, как ярко алели воздушные шары на открытках Хелены, небрежно разбросанных по туалетному столику: такие огромные, не чета обычным надувным шарикам – одна корзина чего стоила!..
– Чудесное, чудесное место, – кисло отвечала на все расспросы Хелена. – Климат, сервис – высший разряд. Но никогда, запомни, детка, никогда не соглашайся справлять там свой медовый месяц! Это меня-то никто о таком не мог предупредить. Вот и согласилась, как наивная дурочка. Потому что черт его знает, чего на самом деле этим мужчинам хочется: подарить тебе весь мир или поближе с землей познакомить. Мерзкое, знаешь ли, ощущение. Мерзкое… отвратительное! Так что тверже стой на ногах. Не ошибешься.
Серена на то лишь согласно кивала, не слишком желая еще больше расстраивать Хелену. Мало кому понравится постоянное напоминание о собственных недостатках и уж тем более о фобиях. Подобная бестактность никогда не была в почете, тем более что и сама Серена с удовольствием припрятала бы подобных скелетов поглубже в чулан. Туда, где нет ни тепла, ни света, ни звука, и никто никогда не сумел бы их отыскать.
Интересно, как часто такие скелеты все же вырываются на свободу?
* * *
– Что это?
Вложенный в конверт лист был едва ли исписан на половину. Серена с непониманием вглядывалась в нервно-пляшущие буквы, то и дело залезающие друг на друга, словно перепуганные муравьи, и совершенно не понимала, к чему было это все.
К чему столько сложностей?
Что она должна была понять?
И что же именно этим хотела сказать ей мама?
…Все, что я когда-либо совершила, было сделано для тебя и только для тебя. Ты имеешь все права ненавидеть меня, но пойми – я не раскаиваюсь.
Я буду ждать тебя, моя девочка, у самого старого жителя Мунлайт Фолз. В конце концов, только его я могу назвать своим последним и самым верным другом.
Отправляйся ко мне, дорогая. Отправляйся в Мунлайт Фолз. Я буду считать дни до нашей встречи, потому что ты – единственное, что у меня еще осталось. Единственное, до самой последней капли крови.
И не сомневайся, даже одной ее будет более чем достаточно.
Но не забывайся. И каждый раз, оставшись одной, внимательно смотри по сторонам.
Казначей всегда начеку.
– «Казначей»? – неуверенно повторила Серена. – Это чья-то фамилия?
– Скорее образ жизни. – Дядюшка пожал плечами. Он не старался заглянуть в письмо, как и не пытался ускорить его прочтение, но напряжение, маской замершее на его лицо, говорило слишком о многом.
Даже дядюшка, проведший, по его же собственным словам, так много времени рядом с мамой, не мог предположить, что именно она могла оставить в своем последнем послании.
Неужто здесь могло быть написано и нечто по-настоящему жестокое? Опасное?
Серена опустила взгляд. Перечитала несколько раз – то быстро, то медленно, секунды считая после каждого слова – и снова со вздохом покачала головой.
– Пожалуй, загадки сложнее этого мне еще не попадались, – сказала она. – Даже с софистическими спорами было гораздо… гораздо проще.
– Почему-то я ни капли не удивлен. Позволишь?
Дядюшка протянул руку. Серена помедлила, вновь помяла пальцами тонкий лист и только тогда решилась его передать.
– Это будет нашим секретом, – произнесла она прежде, чем дядюшка углубился в чтение.
– Разумеется, – отозвался тот, поправив сползшие очки.
Он молчал всего несколько минут, но даже их было достаточно, чтобы понять – здесь и сейчас получить ответы на все возникшие вопросы Серене не удастся.
Тем не менее…
– Я вижу для тебя только один выход, – наконец подал голос дядюшка. – Отправиться в Мунлайт Фолз по следам Ребекки. И там уже попытаться все прояснить. Кто этот «старый друг» и почему нужно бояться «казначея». Казначей… Никогда не слышал, чтобы Ребекка так кого-то…
Распахнувшаяся дверь раскатисто громыхнула за их спинами.
– Я не для того, – ласково-медленно пропела Хелена, – весь день торчала за плитой, чтобы вы тут засели вдвоем на весь вечер. А ну, немедленно марш в столовую!
– Что ж, – с притворно-вымученным вздохом, подмигнул Серене дядюшка, – теории вселенского заговора и в самом деле могут подождать. А таких пирогов, как готовит твоя тетушка, нигде на всем свете не сыщешь. И уж поверь мне – я знаю, о чем говорю.
* * *
Воспоминания о последнем ужине дома отозвались внутри легкой тоской. Серена нахмурилась, отгоняя вялые отголоски неуверенного желания повернуть назад сейчас, пока еще не стало совсем поздно.
Хотя разве уже не стало? Ведь она не сможет посмотреть в глаза родных, возвратившись в их дом с пустыми руками. Пусть даже те, Серена ни капли не сомневалась, были готовы принять ее абсолютно любой.
То было делом гордости, поступиться которой Серена не решалась. Многие когда-то точно так же покидали свои семьи и отправлялись в неизвестность. Та же Хелена – по обычаям аристократических семей. Та же мама – по столь жестокой судьбе.
Разве Серена чем-то хуже их?
Да?
Нет?
Возможно?..
Сомнение червями подтачивало изнутри.
Пусть это будет проверкой, негласно решила Серена. Шансом оценить себя на стойкость, разумность и преданность. На все то, чем и принято восхищаться в людях. Быть может, тогда… она сумеет найти в себе и это. Хотя бы крошечную частичку. Ту самую единственную капельку, которой, как сказала мама в своем последнем письме, окажется достаточно для признания.
В общем-то не такой уж и сложный план. Не так ли?
– Простите, мисс, – робко позвал кто-то. – Мисс, вы не спите?
Серена вздрогнула и раскрыла глаза. Перед ней мающейся тенью замерла проводница.
– Простите, – еще раз пролепетала та, – что отвлекаю вас от отдыха, мисс. Но… не будете ли вы против внезапному соседству? Понимаете, в соседнем купе произошел форс-мажор… И мы еще не успели его ликвидировать…
В соседнем купе ехала шумная компания, да еще к тому же и не совсем трезвая. Но Серена этого уточнять в любом случае не стала, лишь слегка приподняла брови, ожидая продолжения столь вымученной речи.
Право, такое усердие даже немного забавляло.
– Пассажир сойдет на следующей остановке, – продолжала уговаривать проводница. – Тихий и неконфликтный, да по нему же видно! А мы… наша репутация… Ну, войдите в положение, мисс!
Ее, видимо, искренне возмущало, что мисс, перед которой уже начали стелиться и так и эдак, все никак не желала в это самое положение входить. Но разве опытные работники не должны ни коим образом показывать свое недовольство? В этом ведь, в конце концов, состоит банальный профессионализм: быть готовой к любым обстоятельствам и уметь перенести их с достоинством. И уж тем более не срываться на не пожелавших сыграть под твою дудочку клиентов.
Серена представляла, как сильно может пострадать эта самая репутация, если кого-то скандального сопроводят в купе, неприбранное после дебоширства. И только искренняя жалость к этому несчастному пересилила соблазн дальше вежливо молчать и улыбаться.
– Пожалуй, ничего страшного не случится, если я скоротаю время поездки с кем-либо еще, – произнесла она и снова раскрыла книгу, не желая более разглядывать покрасневшее от натуги лицо. Бедняжка, кажется, была готова начать молиться всем богам от облегчения. Но вместо этого она, судя по неловкому шарканью, вновь скрылась в коридоре.
Проводница вернулась минут через пять и в этот раз – не одна.
– Вот, располагайтесь! – с довольством восклицала она. – Прекрасное купе, одно из новых. И вид, замечательный же вид!
Боже, какой вид, какая наигранность, какой…
Серена со вздохом перевернула страницу.
– Вид и в самом деле завораживает, – согласился незнакомый голос. Мужской, улыбчивый и очень юный, словно у совсем еще подростка. – Благодарю вас за заботу, мисс. Дальше я сам. К тому же, мы ведь скоро отправляемся? Разве вы не должны так же позаботиться и о других пассажирах?
Подобная доброжелательность смутила бы любого – наверное, поэтому Серена ответа так и не услышала. Зато различила, как щелкнула задвинутая дверь, едва приметная в грохоте вновь пришедшего в движение состава.
Устроившийся напротив сосед молчал. Но Серена чувствовала, как взволнованно часто, будто после бега, билось в его груди сердце. Молодое. Здоровое. И живое.
Человеческое.
Секунды сливались в минуты, тягучие, долгие, неразличимо-похожие друг на друга. Серена увязала в них, будто в трясине, не находя в себе силы дойти даже до конца страницы. Раз за разом приходилось начинать с самого начала, чтобы затем – вновь оступиться.
Это начало раздражать.
– Предпочитаете книги человеческому общению? – добродушно поинтересовался сосед.
У него и в самом деле оказалось юное лицо: все еще немного по-детски округлое, раскрасневшееся, с чуть вздернутым кончиком носа. Уголки губ нервно подрагивали, словно бы ему ужасно сильно хотелось прямо сейчас улыбнуться.
Серена расправила плечи и неспешно потянулась за закладкой.
– Сложно сказать, – осторожно ответила она. – Я люблю книги. Но и людей люблю тоже. Сравнивать их будет немного неравноценно.
– Пожалуй, вы правы, – поспешил ухватиться за эту мысль попутчик. – Тем не менее, многие из моего окружения предпочитают путешествовать «сами с собой», а не «с кем-то еще». Хотя «кто-то еще» у них, конечно же, есть, и, может, он был бы очень даже рад составить им компанию, но…
Он мгновенно смутился и замолк, тревожно обведя языком губы.
Серена непонимающе подалась вперед, оперевшись локтями о подрагивающий столик.
– Но? – словно подсказывая, протянула она.
– Да просто вспомнил вдруг. Один знакомый как-то сказал, что путешествовать нужно только с теми, кого ты любишь. (*) В любых других случаях – ни смысла, ни удовольствия нет. А если так…
– Неужто вы лично знакомы с Хемингуэем?
Его улыбка стала только шире.
– Счастлив бы, да только возможности больше нет. Хотя познакомиться с ценителем его творчества был бы безумно рад!
Серена – к странному, не совсем ясному удовольствию – вновь ощутила себя рыбой, неосторожно заглотившей наживку. Но в этот раз – безумно, безмерно оголодавшей рыбой.
– Навряд ли можно назвать ценителем того, кто просто прочитал несколько наиболее известных произведений, – возразила она. – К тому же, это совсем не мое.
– А что вы читаете сейчас, если не секрет?
Серена замялась.
– Современное готическое направление, – нехотя ответила она. – Магический реализм в реалиях постмодернизма. Тема бессмертия… проклятия бессмертием, если точнее. То, что изначально выглядело благом, в итоге оборачивается настоящей мукой. И героиня…
– Вынуждена переживать всех своих близких, оставаясь при этом вечно молодой и прекрасной? Что-то очень знакомое… А автор случайно не из Твинбрука? У нее еще имя такое… запоминающееся! Как у принцессы из му…
– Впервые слышу. (**)
Порыв воздуха остудил пылающее лицо. Серена замерла, понимая, что, возможно, была излишне резка. Но слова уже сорвались с языка, холодные и колкие, полные явственного намека больше не затрагивать эту тему.
Попутчик осекся и затих. Воцарилось неловкое молчание.
Поезд гремел и гремел. Проплывавшие за окнами хвойные леса постепенно сменились пышными березовыми рощами.
Они приближались к Аврора Скайс.
– Вы знаете, – вдруг произнес сосед, – я сам не большой ценитель Хемингуэя. Кто-то из пассажиров забыл книжку, а я и захватил… Только начал, считай, ничего особенного…
– Мне кажется, вам обязательно понравится.
Последнее эхо обиды стихло где-то глубоко внутри – Серена даже не сразу поняла, что и сама улыбается. Все-таки в этом неловком признании было что-то… что-то сразу подкупающее.
Пожалуй, она была бы совершенно не против рассказать что-нибудь еще. Может, про Хемингуэя. Может, про кого-то другого. В сущности, в этом не было совершенно никакой разницы.
– А куда вы направляетесь? – решилась поинтересоваться она.
– Я? Да так… Хочу сделать круг по континенту. Из дома – домой. Посмотреть, что есть в других местах, пока еще возможность есть. Да и отпуск не закончился. Все равно сидеть на месте – сущая скука. А вы?
– В Мунлайт Фолз.
– Шутите?
Вагон несколько раз тряхнуло. В окне застыла платформа незнакомого вокзала.
– С чего бы мне шутить?
– Так ведь я… оттуда же!
Он привстал на своем месте, неловко подтянув к груди единственный рюкзак, словно собираясь сесть рядом. Но дверь резко отъехала в сторону и в их купе заглянула проводница – в этот раз, слава богу, другая.
– Остановка пять минут. Поторопитесь, если собираетесь выходить.
Она обвела купе проницательным взглядом и скрылась – только тогда замерший напротив Серены попутчик будто бы пришел в себя.
– Жалко, – с неловкой улыбкой произнес он. – Я мог бы вам еще столько всего рассказать! Ну… по крайней мере, гораздо больше, чем о Хемингуэе.
– Не беспокойтесь, – благодушно откликнулась Серена. – О нем я и сама вам при случае расскажу.
Если случай этот, конечно же, выдастся.
Последние минуты ожидания она провела в одиночестве, невольно вслушиваясь, как затихают в коридоре последние голоса. Однако спустя всего мгновение – все пришло в движение.
– Слушай… Слушайте! – на пороге, едва выдыхая слова, стоял тот самый «горе-любитель». – Оуэн. Меня зовут Оуэн. Можно… ваш номер? Я наберу… когда вернусь в Мунлайт Фолз.
В горле пересохло.
Серена накрепко сцепила пальцы и опустила взгляд.
– Прости, Оуэн, – призналась она. – У меня нет номера.
Видеть разочарование на чужом лице отчего-то показалось совершенно невыносимым. Тем более, что никакого, даже самого дешевого мобильного телефона, у нее и вправду не было.
***
Гостиница в Мунлайт Фолз оказалась всего одна. По крайней мере, именно так сказал Серене водитель такси, подвезший ее едва ли не до самого порога. Предпосылок не верить ему у Серены не было, тем более что после поезда она мечтала о банальнейших вещах: расположиться с удобством, принять душ, перекусить, поспать хотя бы пару часов и уж тогда…
Поразмышлять, что же делать дальше.
Обстановка внутри оказалась немногим лучше внешнего вида, но Серена слишком устала, чтобы концентрировать на этом свое внимание. И тем более – искать какое-то другое место. Если оно, конечно же, было…
Едва заметив ее, портье за регистрационной стойкой приветливо заулыбалась:
– Доброго вечера, мисс, – сахарно пропела она. – Номер на одного? Позвольте ваши документы.
Серена кивала и соглашалась, рассеяно отвечая на прочие дежурные фразы. Очнулась она лишь только когда заметила, как странно и ожидающе на нее смотрит портье.
– Ваш би-кард, мисс? (***)
Серена непонимающе переспросила:
– Кард?
– Ну… да. Ваше удостоверение. Могу ли я увидеть его?
– Водительское? Я не сдавала на права…
– Нет же, мисс, – портье округлила глаза. – Регистрационный билет. Вампирский. Вы ведь вампир, я права?
Язык машинально ткнулся в заостренные верхние клыки – сомневаться в собственной принадлежности Серене никогда не приходилось. До этого момента.
Так и не добившись никакого внятного ответа, портье засуетилась еще больше. А после, смущенно выпросив у Серены «секундочку», едва ли не бегом припустила куда-то в служебные помещения.
Она вернулась спустя минут десять в компании уже другой, более опытной на вид сотрудницы.
Едва встав за стойку, та сразу перешла к делу:
– Вы, как я понимаю, проездом в Мунлайт Фолз?
Серена устало кивнула.
– И никакого би-карда у вас отродясь не было?
Снова кивок.
– В таком случае, по уставу мы обязаны ограничить для вас спектр доступных услуг. Помимо этого, стоимость повышается ровно в…
– Но комнату на ночь вы мне хотя бы выдадите?
– Разумеется. Вам полагаются три ночи с момента заселения. После этого, нам очень жаль, но вы не сможете остаться. Без предъявления би-карда, разумеется. Поэтому – озаботьтесь им заранее, мисс. Хорошего вам вечера.
Серена едва удержалась на ногах – до того сильно внезапно свело дрожью колени – и крепче сжала в руке отвоеванный такими трудами ключ.
– Озабочусь, – бесцветно отозвалась она. – Не сомневайтесь.
Вверх по лестнице, вперед и направо. Дверь, запереть за собой. Сесть, нужно сесть.
Вдох-выдох. Вдох-выдох.
Это просто вынужденная мера. Это просто временные сложности. Какая-то карточка, простая бумажка, ну, право, неужто она настолько важна? Она справится. Она обязательно со всем справится.
Хотя вера в это поколебалась от одной только предъявленной расценки.
___________________
* – Я мог бы многое узнать о Майкле Арлене, если бы слушал. А потом, я узнал такое, в чем еще не разобрался.
– Неужели Скотт так несчастен?
– Возможно.
– Бедный.
– Но одно все-таки я узнал.
– Что?
– Путешествуй только с теми, кого любишь.
– И это уже кое-что. (Эрнест Хемингуэй, «Праздник, который всегда с тобой»)
** негласная отсылка к Династии Варделен.
*** Би-кард (B-card/Blood-card) - идентификационный документ, предназаченный исключительно для вампирского пользования. Действителен только на территории Мунлайт Фолз.