- Это я, Эль, - с трудом долетает сквозь темноту.
Эльвира узнает голос и хочет ответить, но губы, словно впитавшие в себя стеклянную крошку, отказываются подчиняться. Удается лишь всхлипнуть, и слезы обжигают израненную кожу.
- Прости, - шепчет Владимир, бережно промокая ее лицо. - Я опоздал.
Отяжелевшие веки не способны даже на малейшее движение. Эльвира с ужасом думает, что осколки могли попасть в глаза, и поэтому боится открыть их.
А может, она уже открыла глаза, и эта темнота — всё, что им теперь доступно? Эльвира не хочет верить, что могла ослепнуть, но слишком боится проверять. Она читала про человека, который после операции на глазах описывал врача как брюнета с зелеными глазами, а тот оказался голубоглазым блондином. Психологическая защита, так ведь это называется? Он не хотел признавать, что видит только темноту.
- Мне нужна кровь, - наконец выговаривает Эльвира.
- Бери.
Эльвира тянется к запястью Владимира и кусает как можно сильнее, впервые не думая о последствиях для него. Теперь остается только ждать, пока подействует регенерация.
Если она подействует.
- Как ты узнал?
- Твой телефон был выключен. Ты никогда его не выключаешь.
Эльвира снова пытается нащупать опору. Под руку подворачивается аккумулятор от разбитого телефона. Какая ирония.
- Постарался кое-кто другой.
- Я его убью.
- И снова сядешь.
- Мне плевать.
Эльвира не успевает ответить. В коридоре слышатся шаги, и она в ужасе замирает. До тех пор, пока не слышит скрежет соседского замка и заливистый лай.
Хвала Всевидящему, это не Клыкманн.
Бешено колотящееся сердце разгоняет кровь с удвоенной скоростью. Страх боли сменяется страхом неизвестности, и Эльвира медленно начинает открывать глаза.
- На тебе тот же бирюзовый свитер. Он висит мешком и ужасно тебе не идет. Я права?
Только не вздумай мне врать, думает Эльвира. Даже из жалости. Тем более из жалости.
- Я понятия не имею, что мне идет, а что...
- Твою мать, Шлик! Просто ответь, права ли я насчет цвета и формы.
- Права, а почему...
- Отлично, - выдыхает Эльвира. - Полка в прихожей покосилась?
- Да.
- И возле входной двери лежит здоровенный осколок.
- Я сейчас его уберу.
- Да дело вовсе не в этом,- из голоса Эльвиры наконец исчезает напряжение. - Я сама себе проверяла зрение.
Владимир наконец улыбается. Да, одно это стоило того, чтобы открыть глаза.
- Дай свой телефон, я вызову полицию.
- Эль, ты серьезно? После всего, что он сделал, ты просто возьмешь и сдашь его копам?!
- А у меня есть выбор?
- У тебя есть я.
- И я не хочу тебя потерять. Дай телефон.
- Ну а дальше-то что? Если Клыкманн вернется, ты будешь держать его за ручку до прибытия полиции?
- Его и так будут держать, только не за ручку. Номер машины, координаты телефона — всё это сыграет против него. Поэтому, если у Клыкманна есть хоть капля мозгов, он захочет сбежать.
- По-твоему, это хорошо?
- По-моему, это единственный способ от него избавиться.
- Единственный способ от него избавиться — вот.
Владимир показывает на низ свитера, под которым угадывается оружие.
- Даже не думай.
- Серьезно, Эль? Мне показалось, или ты его защищаешь?
- Не его, а тебя, идиот. Трупу не предъявить обвинения, понимаешь ты это или нет? Пока Клыкманн жив, полицию интересует именно он, если откинется — будут искать убийцу. Выйдут на тебя, ты снова сядешь — этого хочешь?
- Да мне на...
- А мне нет. Ты мне нужен на свободе.
- Я правда тебе нужен?
- Правда. Дай телефон, наконец.
***
Тишину нарушает звук поднимающегося лифта, а затем тяжелые шаги.
- Это он, - шепчет Эльвира. - Готовься.
Предчувствие не подводит. Уже в следующую секунду ручка двери поворачивается, и на пороге возникает Клыкманн.
- Какой сюрприз, - он расплывается в улыбке, заметив Эльвиру с пистолетом. - Будем играть в бандитку и полицейского? Что ж, я тебе подыграю.
- Закрой рот, Клыкманн. И про пушку забудь.
- Серьезно? - он ухмыляется, но не убирает руку с кобуры. - Боишься, что я выстрелю?
- Это тебе нужно бояться. Скоро здесь будет настоящая полиция, и, если ты попытаешься хотя бы дыхнуть в мою сторону, никакие погоны тебе не помогут.
- А как насчет тебя, дорогуша? Думаешь, вооруженное нападение на полицейского останется безнаказанным?
- Не глупи, Клыкманн. Ты сам прекрасно знаешь, на чью сторону встанет суд, если в деле замешаны вооруженный мужчина и пострадавшая женщина. Я скажу, что ты напал на меня и угрожал оружием, а это, - Эльвира одним пальцем показывает на лицо, - послужит отличным доказательством. Когда снимут побои, твоя вшивая должность станет отягчающим обстоятельством.
- Если их снимут, - Клыкманн хищно улыбается и шагает вперед, держа перед собой пистолет. - А их могут и не снять, если тела не будет.
- Хочешь пожизненное, да? - Эльвира из последних сил пытается сохранять спокойствие. - Пол деревянный, кровь не ототрешь, мусоропровод слишком узкий. А увезти ты меня не успеешь, за твоей машиной уже хвост.
- Дрянь! - ревет Клыкманн, бросаясь навстречу Эльвире. - Да как ты...
- Полегче, дружище. Тут есть свидетели.
- Шлик, - шипит Клыкманн, озираясь. - Ну, сейчас мы поговорим.
- Только не будь многословным. Каждая пуля, которую выпустишь, будет уликой против тебя. Всё еще хочешь поговорить, Клыкманн?
- Я могу ее убить.
- Не успеешь. Зато она успеет отстрелить тебе бубенцы, а я — башку, и суд нас оправдает. Хочешь убедиться?
Клыкманн, шумно дыша, смотрит то на Эльвиру, то по сторонам. Издалека слышится визг, в котором Эльвира с облегчением узнает полицейскую сирену.
Клыкманн ругается, разворачивается и убегает. Владимир наконец вылезает из шкафа.
- Уходи, - шепчет Эльвира.
- Как же...
- Достаточно моих показаний. Беги, тебе лучше не встречаться с полицией.
Сирена верещит уже над самым ухом. Владимир всё еще не движется с места.
- Почему не уходишь?
- Лучше снова сесть, чем видеть тебя такой.
***
Дверь закрывается, выпуская полицейских из квартиры, и Эльвира обессиленно опускается на стул.
- Наконец-то всё закончилось.
- Не закончилось. Этот, - Владимир ругается, - всё еще жив.
- И что ты предлагаешь? Убить его своими руками?
- Не обязательно. Я могу отправить своих людей, они не оставят следов. Ну правда, Эль, зачем ты его жалеешь?
- Ладно, - Эльвира поднимается и направляется в ванную. - Делай что хочешь, только, пожалуйста, не загреми снова в тюрьму.
Владимир не отвечает, сосредоточенно прислушиваясь к чему-то. Эльвира тоже напрягает слух и улавливает негромкие шаги под дверью. На полицию не похоже.
Не сговариваясь, они бросаются к двери. Владимир замирает сбоку с пистолетом наперевес, Эльвира вглядывается в глазок.
- Всё в порядке, - шепчет она. - Это Кэтрин, соседка.
- Теплокровная? Что она тут забыла посреди ночи?
- Сейчас узнаем.
- Эль...
- Стой здесь.
Эльвира резко распахивает дверь. Кэтрин вздрагивает от резкого звука и неловко замирает.
- Что ты здесь делаешь?
- Прости, - мямлит Кэтрин. - Я недавно брала зарядку для телефона, и... Ну, я же знаю, что ты не спишь в это время.
- Можешь оставить себе, мне она больше не нужна. Ты только за этим тут шатаешься посреди ночи?
- Ну... Еще я слышала шум и хотела узнать, всё ли у тебя...
Эльвира выступает вперед. Кэтрин ахает, увидев ее лицо на свету.
- Узнала?
- Я...
- Да-да, ты очень хотела помочь, но было тяжело поднять задницу даже для того, чтобы позвонить в полицию. Я правильно поняла?
- Эль, успокойся, - неожиданно подает голос Владимир. - Она ни в чём не виновата.
Эльвира медленно выдыхает. Действительно, зачем было на нее орать? Кэтрин — обычная трусиха, как большинство людей. На словах они герои, готовые нести добро и защищать слабых, а на деле предпочтут пересидеть в безопасном месте, лишь бы не попасть под раздачу. Стоит ли удивляться?
- Если это всё, можешь идти.
- Да, - Кэтрин неловко кивает. - Простите за беспокойство.
- Зря ты к ней вышла, - качает головой Владимир, как только дверь закрывается. - А если...
- ...если бы там был Клыкманн, каким-то волшебным образом ухитрившийся спрятаться за худенькой спинкой Кэтрин, да? Влад, ты параноик. Мы сделали всё, чтобы он сюда больше не заявился, успокойся уже.
- Я не успокоюсь, пока сам его не найду.
- Ладно, делай что хочешь. А я пойду спать.
Эльвира укладывается в постель, наблюдая за неловкими попытками Владимира устроиться на диване, совершенно не предназначенном для сна. Не преуспев в лежачем положении, он откидывает голову на спинку и замирает в такой позе.
- Готова поспорить, завтра будешь умолять меня о массаже. Ну, как в тот раз, когда ты потянул спину.
- А было здорово, - с воодушевлением отзывается Владимир. - Если ты снова согласишься, я готов повторить.
- Ну уж дудки. Иди сюда, ляжешь нормально.
- Не могу же я...
- Шлик, чёрт побери! - не выдерживает Эльвира. - Я видела тебя без всего, когда лечила, я не раз засыпала на одной кровати с тобой. Чем еще ты можешь меня удивить?
- Ну, возможно всякое.
- «Всякое» перестало меня удивлять после первой ночевки с мужчиной. Ложись, не выделывайся.
- Как скажешь.
Владимир плюхается рядом и поворачивается спиной. Эльвира хмыкает, но повторяет позу.
- Знаешь, Шлик, почему я тебя сюда пустила?
- Почему же?
- Ты не храпишь.
- Надеюсь, это не единственное мое достоинство?
- А ты, я посмотрю, напрашиваешься.
- Вовсе нет.
- Вовсе да. Спокойной ночи.
- И тебе, Эль.
Эльвира быстро засыпает, но уже через полчаса просыпается, чувствуя холод. Неудивительно, ведь эта туша утащила на себя всё одеяло. Ну, зато не храпит.
После третьей неудачной попытки отвоевать хоть сколько-нибудь значительный кусок одеяла Эльвира оставляет церемонии. Вместо этого она, пользуясь тем, что Владимир перевернулся на спину, просто укладывается на него. Владимир сквозь сон обнимает Эльвиру, и она впервые за эту долгую ночь чувствует покой.
***
Эльвира всегда терпеть не могла ложь. Особенно, когда лгать приходилось ей самой. Когда звонил дед, а мать просила ответить, что ее нет дома. Когда отец тайком курил на балконе и брал с Элен «честное слово» не рассказывать матери. Да что там, вся их семья была ложью с самого начала, а ее попытки говорить правду считались дурным воспитанием. Именно поэтому, покинув родительский дом, Эльвира всегда старалась быть честной, порой до безобразия.
Ирония в том, что именно сейчас Эльвире снова приходится лгать — на этот раз о том, что всё в порядке. Разумеется, всё в самом настоящем беспорядке — беспокойная ночь, утро в полицейском участке, плюс лицо, на котором еще сильнее проявились старания Клыкманна, — но Эльвира просто не имеет права пойти на работу в таком виде. На словах все всё понимают, но, по факту, общество никогда не позволит женщине появиться на людях такой, как она выглядит сейчас. Не позволит даже сказать, что ей паршиво и хочется отсидеться дома, нырнув под одеяло с кофейником и коробкой конфет...
Стоп, какие конфеты? Эльвира ведь никогда не любила сладкое, да и обвисший зад не способствует излишествам. С чего это вдруг ей захотелось этой приторной гадости?
- Эль, - тихий голос Владимира прерывает размышления. - Ты уверена, что хочешь сегодня на работу?
- Я уверена, что должна.
- Тогда я подвезу. И это не обсуждается.
- Ладно. Дай мне десять минут.
Уже через две из комнаты доносится грохот упавших книг. Ну разумеется, этот Мистер Ни-секунды-без-дела опять что-то снес своими неугомонными лапищами. Эльвира надеется, что хотя бы полка осталась на месте.
- "В этот день шел дождь. Ангелы плакали, когда небеса решили, что мы не будем вместе", - выразительно читает Владимир, но тут же теряет весь пафос, захлебнувшись смехом. - Это точно твое или тебе подбросили?
- Положи на ме... - Эльвира осекается, увидев неровную стопку книг, грозящую вот-вот свалиться. - На стол. И одевайся уже, я готова.
- Есть, командир, - шутливо салютует Владимир.
Он не сбавляет игривого настроения, даже стоя на площадке перед лифтом. Эльвира догадывается, что сейчас последует вторая серия подколов, но неожиданно слышит звон стекла.
- Это у Кэтрин, - резюмирует она. - Я проверю.
- Ты же на работу опоздаешь, - бурчит Владимир, но всё равно следует за Эльвирой. - Зуб даю, она всего лишь уронила чашку.
- Ага. Мои соседи, наверно, говорили то же самое вчера ночью.
Эльвира не отпускает кнопку звонка, пока дверь не распахивается. Кэтрин выглядит так, будто только что проснулась — мятая пижама, мятое лицо. Похоже, у нее сегодня выходной, повезло девчонке.
Или..?
- Что это?
Кэтрин быстро прячет руку за спину, но Эльвира уже увидела кровь.
- Ничего страшного, - голос Кэтрин звучит слишком уверенно для только что проснувшегося человека, но недостаточно уверено — для правды. - Просто порезалась.
- Ага, случайно. Десять раз. Покажи руку.
- Но я...
- А я врач. Руку давай.
Кэтрин тяжело вздыхает, но подчиняется. Вся ее рука испещрена красными полосками, кое-где застряли осколки.
- Пинцет есть?
Кэтрин непонимающе смотрит.
- Понятно. Идем ко мне.
***
Капли крови переливаются в лучах заката, превращая блюдце с осколками в подобие шкатулки с драгоценностями, которые в буквальном смысле добыты кровью. Эльвира ухмыляется собственному воображению и продолжает работу. Кэтрин сидит с закрытыми глазами, пытаясь изображать смелость, но не очень успешно.
- Знаешь что? - наконец произносит Эльвира, справившись с очередным осколком. - Врачебная этика, конечно, запрещает так говорить, но это самый тупой способ самоубийства, который можно было придумать.
- Я не пыталась себя убить, - оправдывается Кэтрин, морщась от очередного прикосновения. - Я хотела сделать себе больно.
- Не замечала за тобой мазохистских наклонностей.
- Здесь другое. Я хотела почувствовать что-то достаточно сильное, чтобы заглушить боль в душе. Не получилось.
- Ну, разумеется. Если б получилось, твоим врачом был бы патологоанатом.
Кэтрин молчит. В блюдце ложится новый осколок.
- Что у тебя случилось? - наконец спрашивает Эльвира.
- Валери меня бросила. Почти сразу после нашего выступления. Сказала, что давно любит другую, представляешь? Как будто всё, что между нами было, ничего не значит!
- Я так и думала. И ты решила, что самым умным будет полдня рыдать, а затем побиться об зеркало и загнать осколки себе под кожу.
- Легко судить других, когда у тебя всё в порядке.
Пинцет нечаянно сжимает кожу больнее, чем положено. Кэтрин вскрикивает.
- Ты правда считаешь, что у меня всё в порядке, да? Может, мне смыть тональник и показать, насколько всё в порядке?
- Прости, - Кэтрин опускает голову.
- Ты была в соседней квартире, - не унимается Эльвира. - Ты всё слышала. Ты, в отличие от меня, имела доступ к телефону. Но почему-то полицию вызвала не ты.
- Я боялась.
- Я тоже. Поэтому я тебя понимаю.
- Но не оправдываешь.
- Ты тоже не оправдываешь ту девчонку, к которой ушла твоя Валери. Хотя она, по сути, ни в чём не виновата.
- Ну, конечно, - горько усмехается Кэтрин. - Никто ни в чём не виноват, кроме меня. Мне уже это сказали.
- Валери сказала?
- Она тоже. Остальные пытаются быть деликатными, но имеют в виду именно это.
Эльвира вынимает еще один осколок. Кажется, последний.
- Ты тоже думаешь, что я сделала глупость, влюбившись в нее?
- Если подумать, жизнь сама по себе — череда глупостей и набитых шишек. Иногда очень болезненных. Иногда и буквальных, взгляни хотя бы на меня. Я — ходячая иллюстрация отношений, которых быть не должно.
- Сочувствую, - Кэтрин вздыхает. - Надеюсь, его посадят.
- Надеюсь, его пристрелят, - Эльвира сжимает горлышко баночки с антисептиком. - Всё, я закончила, можешь идти.
- Спасибо, Эльвира, - Кэтрин наконец улыбается. - Ты очень много сделала для меня.
- Не стоит благодарности. Если станет хуже, иди в больницу, не затягивай.
В тот день Эльвира впервые опоздает на работу, но ничуть об этом не пожалеет.
***
Полочка в коридоре снова на месте, висит даже ровнее, чем раньше. Место разбитого зеркала заняло новое. Комнату наполняет аппетитный аромат кофе, перебиваемый не менее аппетитным запахом курицы из фастфуда, которой вдруг захотелось Эльвире — в общем, почти идиллия. Не прошло и недели, а всё уже выглядит, как раньше.
Вот только «как раньше» уже не будет.
- Занятное кино, - комментирует Эльвира, кивнув на экран, где смазливый татуированный мужчина и неприлично красивая женщина используют барную стойку не совсем по назначению.
- Это «Ярость», - отвечает Владимир. - Очередной фильм про спецагентов.
- Серьезно? - Эльвира едва не давится куриной ножкой. - Интересные у них представления о ярости.
- Это про женщину, которой дали задание пасти вон того, - Владимир показывает на экран. - Не про эту, про другую. Она так увлечется, что даже выйдет за него замуж.
- Неудивительно, - хмыкает Эльвира, наблюдая, как возрастной рейтинг происходящего на экране постепенно повышается. - Как же можно устоять перед таким... заданием?
- Зря смеешься. Дальше у них будут... не самые, скажем так, здоровые отношения.
- Кстати, о птичках. Ничего не слышно про Клыкманна?
- Нет. Я поднял всех своих людей, но он просто исчез. Залег на дно, небось.
Картинка сменяется, и на экране возникает другая женщина, наблюдающая за этой парочкой через камеры. Эльвира вздрагивает, на секунду представив, что и Клыкманн может за ней следить.
Может, никуда он не сбежал? Сидит небось в какой-нибудь норе, выжидая удобного момента. Может, Владимир прав в своей паранойе?
В дверь кто-то звонит, заставляя Эльвиру подпрыгнуть. Владимир моментально срывается с дивана.
- Это опять та теплокровная, - докладывает он, глядя в глазок. - Кроме нее вроде бы никого нет.
Эльвира, облегченно выдохнув, открывает дверь. На пороге — действительно Кэтрин.
- Привет, - улыбается она, как всегда, смущенно. - Я тут, можно сказать, вообще не ориентируюсь, где какие магазины, и...
- Ближе к делу.
- У тебя есть... эти, резиновые..?
- Есть, конечно. Сейчас принесу.
Эльвира вытирает масляные руки, затем выгребает содержимое прикроватной тумбочки и вручает Кэтрин. Та заметно краснеет.
- Это... что?
- То, что ты просила, плюс смазка. Вроде бы со вкусом клубники, но точно не помню. Только не говори, будто не знаешь, зачем оно.
Лицо Кэтрин становится похожим на переспелый помидор.
- Вообще-то, - наконец произносит она, стараясь не смотреть на упаковки в руках Эльвиры, - я имела в виду резиновые перчатки. Мне нужно почистить... сантехнику.
Эльвира не успевает ответить. Из лифта появляется знакомая фигура и направляется к двери Кэтрин.
- Кажется, твоя уборка отменяется, - Эльвира кивает на гостя, узнав в нем Джулиана. - Может, эти резинки всё же актуальнее?
- Н-нет, - Кэтрин пятится в сторону своей квартиры. - Зайду в другой раз, спасибо за помощь.
Владимир беззвучно смеется. Эльвира снимает с тюбика крышку и пробует содержимое.
- Действительно, клубника. Вот чем я ударилась, когда это купила? Терпеть ведь не могу...
Внезапный приступ тошноты не дает закончить фразу. Перед глазами начинают мелькать разноцветные точки, и Эльвира медленно, держась за стену, двигается в ванную.
- Эль, - голос Владимира доносится откуда-то издалека. - Ты слышишь меня?
Эльвира с трудом кивает. Мир постепенно обретает четкость.
- Что случилось, Эль?
- Понятия не имею. У меня никогда не было аллергии на клубнику.
- Может, та еда испортилась? - Владимир кивает на полупустое ведро с курицей.
- Может. А может, испортилась именно я.
- Как это...
Новый телефон заливается какой-то мерзкой мелодией, перебив Владимира.
- Слушаю.
- Мисс Мо... - мужской голос на другом конце провода запинается. - Эльвира?
- Это я. Слушаю.
- Вас беспокоит Марк Шнайдер, адвокат вашей семьи.
- Моей семьи? У меня нет семьи.
- Семьи Ламарш. Меня нанял мистер Джонатан, ваш дед.
- Моя дед давно мертв, - отрезает Эльвира. - Я не поддерживаю связь с семьей, поэтому не понимаю, зачем вы мне звоните.
- Да, Эльвира, я помню, - голос в трубке остается спокойным. - В своё время вы собирались отказаться от наследства, но сейчас, скажем так, ситуация изменилась.
- Как она могла измениться, интересно? Всё имущество деда после его смерти перешло к матери, при чём тут...
- Именно поэтому я и звоню вам, Эльвира. Ваша мать скончалась, примите мои соболезнования.
- Нет, - выдыхает Эльвира. - Этого не может быть, ей даже шестидесяти нет. Я недавно общалась с ее врачом, он сказал, что всё в порядке.
- Ваша мать погибла в автокатастрофе. Экспертиза установила, что виной происшествия было... нетрезвое состояние.
- Да что за чушь вы несете! - выкрикивает Эльвира так громко, что отзывается соседский пес. - Моя мать никогда не была алкоголичкой. Она не могла сесть за руль пьяной.
- Мне очень жаль, Эльвира. Но это правда.
Всё погружается в тишину, прерываемую только тяжелым дыханием Эльвиры.
- Послушайте, - это снова Шнайдер. - Мне крайне неловко вас беспокоить, но теперь единственная наследница — вы.
- Мне не нужно наследство.
- Но на похороны хотя бы придете?
- Когда?
- Послезавтра. Нам нужно обсудить...
- Спасибо.
Эльвира сбрасывает вызов, а затем снова видит разноцветные точки и темноту.
_______________
* Фильм «Ярость» — конечно же, отсылка к династии Томпсон. Фьюри, в третьей параллели ты звезда)
** Ламарш — девичья фамилия матери Эльвиры, подробнее см. здесь.
техничка
Если кто-то еще не понял, что в этой династии техничка и сюжет — две большие разницы, вот подтверждение. В игре Клыкманн няшный детектив, на досуге пописывающий бездарные книжечки для взрослых, а Эльвира светило экологии. Эколог из нее, конечно, как из слона балерина, но я, вопреки сюжету, оставила эту работу ради облегчения симской и собственной жизни — как ни крути, лучше сутки раз в неделю, чем пять рабочих дней подряд
(сказал фрилансер 
).
