Они говорят, я сделала что-то плохое
Но почему мне тогда так хорошо?
(с)
Я стояла напротив неё и думала, ну, она же обычная. Слегка подрагивающий подбородок, синеющая венка на шее. Совсем как у нормального человека. Только у меня всё равно почему-то до боли свело зубы.
Пруденс не стала повторять вопрос, но он плотной тучей повис в воздухе, и я, сгибаясь под его тяжестью, сделала шаг вперёд.
- Профессор Крамплботтом...- как здорово, что у неё такое длинное имя, можно собраться с мыслями и придумать достойную её ушей отговорку.
Бонни притихла за моей спиной. Я про себя хмыкнула. Она ведь даже не собиралась открывать рот. Почему всегда я должна была всё объяснять?
- Профессор Крамплботтом, у меня есть разрешение, - я сунула ей в руки смятый клочок бумаги, и она брезгливо принялась его разворачивать, - это от госпожи Линдон. Мне нужно было подготовить презентацию, и она разрешила остаться после комендантского часа.
- И меня вы, разумеется, в известность не поставили, - она снова перевела взгляд на меня.
Я сглотнула.
- Извините. Мне казалось, вы знаете.
Бровь Пруденс взлетела вверх.
- Если вам нужно разрешение, вам следовало сначала озаботиться моей подписью, - она перевела взгляд на Бонни, и я подло, мелочно порадовалась - мне была положена маленькая передышка; ей должно было здорово достаться сейчас, и мы обе этого ждали, - а вам кто выписал разрешение?
Я снова расслабилась, скрутилась обратно, как отпущенная пружина, и это было здорово. Сейчас я была готова снова заснуть наяву под бойкую оправдательную речь Бонни. Теперь, когда Пруденс обратила взгляд на новую жертву, я могла быть уверена, что на моей шее сегодня больше не останется укусов. За девятнадцать лет своей жизни я не узнала лучшего ощущения, чем безопасность.
Речи не последовало. Несколько секунд я была ослеплена своим покоем, и не сообразила, что происходит, но случайный взгляд в сторону Пруденс всё прояснил. Она не требовала от Бонни объяснений, и не переспрашивала, она просто стояла и ждала ответа на поставленный ею вопрос. И это было в сто раз хуже, чем если бы она что-то сказала. Бонни оказалась будто на крюк за рёбра подвешена. Она и звука из себя не могла выдавить. Словно ей не хватало воздуха.
Я позволила себе сосчитать мысленно до трёх - ровно столько времени я себе отмерила на возможность передумать - а потом заговорила сама.
- Госпожа Крамплботтом, у меня был приступ, и я попросила Бонни сходить со мной.
Две пары глаз тут же перестали прожигать друг друга, и впились в меня. Но это было другое ощущение. Теперь я больше не боялась.
- Просто в это время мне было страшно уходить куда-то одной, и я подумала, что в любой момент мне может понадобиться помощь.
- Я надеюсь, когда вам в следующий раз понадобится помощь, вы обратитесь за ней, куда следует, - процедила Пруденс, - благо, в нашем университете нет недостатка в людях с медицинским образованием. На первый раз я не стану уведомлять об этих прогулках ваших родителей, но в следующий раз будьте добры смотреть на часы. А сейчас марш в спальни. Обе.
Бонни не заставила себя долго упрашивать - тут же развернулась на каблуках и зашагала по направлению к двери. Я последовала вслед за ней, но двигаться так быстро я не могла, поэтому довольно скоро отстала. Уверена, она ускорила шаг специально. Поравнявшись со мной ей пришлось бы, чего доброго, сказать мне спасибо.
****
Когда я думаю о милосердии, то всегда вспоминаю Сесиль Доусон.
Мы ездили вместе в летний оздоровительный лагерь, когда мне было семь или восемь - папе на работе давали бесплатные путёвки, и я бывала там почти каждый год. Не то, чтобы я очень хорошо их помнила - в то время, как все прочие отдыхающие сбивались в испуганные птичьи стайки и изо всех сил жались друг к другу, я старалась не привлекать к себе лишнего внимания. У меня получалось.
Сесиль, впрочем, я могла бы и сразу заметить - она выделялась на фоне субтильных болезненных детишек хотя бы даже добрыми семидесятью килограмами чистого веса - но для меня она перестала быть частью безликого фона только по прибытии, когда она споткнулась у порога и слетела с лестницы, упустив свой чемодан. Как сейчас помню все эти безразмерные цветные тряпки, тут же разлетевшиеся по ступенькам, и беспомощно восседающую на асфальте Сесиль - беспомощно, да, и абсолютно недвижимо. Она ведь и не попыталась пошевелиться, чтобы собрать свои вещи, или хотя бы сделать попытку подняться на ноги. Она просто сидела и тянула ручки вверх, пока вожатая не сделала всё это вместо неё.
- Вот же корова, - сказал кто-то из девочек.
Не в лицо, конечно. Это они, наверное, посчитали бы слишком немилосердным.
Сесиль, казалось, была единственной, кто вовсе не замечал своего лишнего веса: за обедом она то и дело подкладывала себе добавки, а перед игрой в волейбол старательно натягивала форменную футболку, что едва не лопалась по бокам. Чуть позже, после ситуации с катанием на ветках ивы, Сесиль стала чем-то вроде местной легенды. Того случая с падением, конечно, уже было более чем достаточно, чтобы получить пожизненный статус ходячего недоразумения, но потом произошло ещё и это, закрепив за ней это почётное звание до конца смены. Папа потом спрашивал, как мы умудрялись перелетать на другой берег озера, держась за ивовые ветки, но, боюсь, он просто плохо представлял, какими дети обычно приезжают в оздоровительный лагерь. Тоненькие пальчики, хватающиеся за ветку, едва ли были толще этой самой ветки - удивляюсь, как нас всех ветром тогда не сносило. Но именно эта болезненная худоба, присущая почти каждому из отдыхающих, позволила нам довольно легко раскачиваться и перескакивать с берега на берег, без малейшего риска угодить в воду.
Разумеется, пока Сесиль не решила попробовать. Каждый из нас, почему-то, был уверен, что она и сама понимает безнадежность этой затеи, но мы, наверное, недооценили чистую незамутнённость её сознания. Она направлялась к веткам бойко и уверено, и в какой-то момент даже я почти было поверила, что у неё получится. Зря, конечно.
Помню, как мы все дружно переглянулись, и у каждого в глазах застыл вопрос: "может, стоит ей сказать?" Но никто не решился. Она ведь могла обидеться, если так прямо намекнуть ей на её вес. А мы были слишком добры, чтобы так расстраивать бедняжку.
Она сорвалась уже через несколько секунд - как раз, когда раскачалась достаточно, чтобы оказаться поближе к особенно глубоким местам. Её белое тело то всплывало, то уходило за мутно-синюю поверхность озера, широкая юбка вздувалась от воды, а сама она отчего-то даже не пикнула.
Потом она всё так же молча двигалась к берегу, уцепившись за шею ринувшейся за ней вожатой, а мы - напуганные и добрые-добрые дети - ждали их на берегу.
****
В зеркале Рут всегда кажется неживой. Пока она застыла в раздумиях над чем-то, сидя в моём кресле, у меня есть несколько секунд передышки. Ещё немного она побудет такой, а потом картинка начнёт двигаться, как какая-нибудь киногероиня на экране после нажатия на кнопку пульта.
Примерно так же всё и происходит в моих снах. Я вижу человека, и знаю, что сейчас он - просто движущаяся фигурка в моей голове. А потом песочные часы переворачиваются, и я отсчитываю время, песчинка за песчинкой, пока эта фигурка не обретёт плоть и кровь в реальности.
Мортимер, ну как же сказать? "Рут, сегодня мне снился сон, и ты должна знать, что..."
- Опять идёшь к своему Инквизитору?
Ну, разумеется. Сердце привычно ёкнуло, как и всякий раз, когда кто-то о нём заговаривал, но моё лицо в отражении осталось беспристрастным. Мысленно я похвалила себя за это.
- Ему нужна помощь с документацией. Он сказал, что просто не успеет сам.
Рут фыркнула. Поднялась с кресла и подошла ко мне. Я нахмурилась. Когда она рядом, беспристрастность сохранять сложнее.
- Он тобой пользуется, - сказала она. Её взгляд скользил по мне через зеркало. Это было немного мягче, чем если бы она смотрела мне в глаза, но кожа всё равно покрылась мурашками, - ты постоянно выполняешь за него его работу. Мы за последнюю неделю ни разу вместе не обедали, потому что ты всё время у него. Он же знает, что ты ему не откажешь.
"Рут, я думаю, тебе стоит знать..."
- Но он действительно не может делать всё сам, - вздохнула я, - университет даже секретаря ему выделить не может, хотя ты сама знаешь, какая у него нагрузка. Тем более, что мне совсем не сложно это сделать, учитывая, как он выгородил меня перед Пруденс.
Рут оторвалась от зеркала и посмотрела на меня по-настоящему.
- Ты просто думаешь, что если будешь ему полезна, то у тебя есть шанс. А его нет. Поэтому, прошу тебя, перестань туда ходить. Иначе самой же будет хуже.
Я сжала губы.
- Это ненадолго. Можем встретится через два часа в кафетерии, - сказала я скорее своему отражению, чем ей.
- Тогда посидим как-нибудь в другой раз.
"Рут, я должна сказать, что у тебя..."
Она уже у двери обернулась, почувствовав моё намерение, но в последний момент я замотала головой, как будто в знак протеста самой себе. Рут не стала допытываться и вышла.
Теперь, когда она произнесла это вслух, закутаться в сладкую пелену иллюзий будет гораздо сложнее - и она это знала. Но всё равно сказала, потому что ей никогда не хотелось быть особенно доброй. Она вообще всегда была лучше меня.
****
На вторую неделю моих регулярных визитов в кабинет Фарбера он показал мне, как подделывать его подпись. В ответ на моё смущение он только закатил глаза - он, мол, не будет слишком сильно переживать, если я без его ведома сдам какой-нибудь отчёт на кафедру военной подготовки. Но я всё равно довольно сложила этот ничего не значащий факт во внутреннюю шкатулочку - как и абсолютно все другие его знаки внимания ко мне.
Например, у меня были его ключи.
- Да, я понял, - сказал он в телефонную трубку, как всегда внезапно ворвавшись в кабинет - я и выдохнуть не успела, - нет, не знаю пока.
Наверное, он с Ниной говорил. У него всегда голос менялся, когда ему звонили не по работе.
- На Рождество точно не смогу приехать, - он махнул мне рукой, и даже улыбнулся, но по глазам его я видела, что мыслями он - в другой параллели, - давай. Я тебя тоже.
Я скисла. Те два часа, что мне ещё предстояло провести в его обществе были омрачены этим проклятым "я тебя люблю" от его телефонной собеседницы. Не то, чтобы это было для меня сюрпризом - но Рут достаточно сделала, чтобы испортить мне это время, неужели надо было добавлять?
- Ты рано. Обедала, я надеюсь? - он моментально переключился на строгий тон, что слегка царапнуло моё самолюбие. Не такой строгий, как со всеми остальными, но без расслабленных ноток, как только что по телефону.
Я замотала головой. Всё равно было здорово, что он спросил. Мне нравилось, когда он спрашивал.
Фарбер поставил передо мной две коробки из ресторана восточной кухни, и, когда я подняла на него вопросительный взгляд, многозначительно на них кивнул.
- Ешь давай. Не хватало ещё, чтобы в обморок хлопнулась. И не делай мне глаза, будто такого не было!
Он достал зажгалку и принялся закуривать, пока я изучала содержимое коробок.
- Что, не любишь такое?
Я, непонимающе нахмурившись, подняла на него глаза.
- Хочешь, я что-то другое куплю?
- Нет, не нужно, - я тут же замотала головой, - я просто никогда такое не пробовала.
...а ещё он приносил мне еду. Я не могла отказать себе в удовольствии признаваться ему раз за разом, что пропустила обед - потрясающе, сколько внимания я могла получить всего одной этой фразой. Он очень скоро выучил все мои предпочтения - даже помнил, сколько сахара мне нужно класть в кофе. Рут сказала бы, что работать за еду - так себе перспектива, и лучше бы я взяла деньгами, но я с некоторых пор предпочитала не делиться с ней такими подробностями. Она слишком плохо умела мне врать. В одиночестве я справлялась с этим намного лучше.
- Да поешь ты нормально, чего за ручку хватаешься? Отчёт от тебя не убежит.
- Секретарь из учебного отдела сказала, что нужно было сдать ещё две недели назад. Она даже ректору хотела на вас пожаловаться, - я сделала как можно более серьёзное лицо, потому что заранее знала, насколько несерьёзно он отнесётся к этим словам.
- Так зачем ты её слушаешь? Молча документы на стол ей кладёшь и уходишь.
- Ну она же со мной разговаривает! Я же не могу просто взять и уйти посреди разговора!
- Можешь.
- Я так не умею.
- Я тебя научу.
Я в какой-то момент даже начала думать, что знаю о его делах больше, чем он сам. Это благодаря моим предупреждениям он перестал опаздывать на советы и заседания. Он смеялся и говорил, что Пруденс теперь кислая ходит, потому что ей больше не к чему придраться. За ним даже перестали бегать сотрудники из разных отделов, с настойчивыми требованиями сдать сто лет как просроченный документ.
Теперь они бегают за мной.
- Причем я же ей сразу сказал, что бумаги у неё. Говорю, мадам, вы бы очки надели и стол свой проверили, перед тем как на людей кидаться. А она знаешь что?
- Что?
- Подняла визг, что я забыл! Адекватная женщина?
- Нет, - хохотнула я, - про неё физики говорили, она их ведомость потеряла, и сказала, что они украли.
- А потом в своих же вещах нашла, как я и сказал ей сразу! Такая незамутненная!
- Может, у неё шизофрения?
Рут может говорить, что хочет, но оно того стоило. Теперь он может спокойно сам подойти ко мне в перерыве и начать что-нибудь рассказывать - не обязательно связанное с работой, чаще что-то, о чём мы говорили накануне. И в моменты, когда я особенно громко смеюсь в ответ на то, что он говорит, я всегда пытаюсь скосить взгляд на обычно въющуюся неподалёку Бьёрн Янсен. Она теперь ненавидит меня. Мортимер, да это же просто прекрасно.
- У нас алкоголь тоже до двадцати одного нельзя.
- У нас вообще никому нельзя. И марихуанну нельзя.
- Так и у нас нельзя. По закону за употребление и распространение уголовное дело открывают.
- Да? Но вы же пробовали?
- Ну пробовал.
- Так вы же сказали, что нельзя?
- Ну так и что?
- В законе же написано, что нельзя!
- Так а в чем проблема? На заборе тоже много чего написано!
Да не думала я ни о каких шансах. Мортимер. Кто бы на моём месте стал всерьёз рассчитывать? У меня и так было гораздо больше, чем я могла мечтать ещё каких-то пару недель назад. Все планы Рут казались мне какими-то мелкими, по сравнению с тем, чем обладала я. Разве могут семья, муж, дети, собственный дом и членство в Клубе Садоводов сравниться с возможностью смотреть Дэвиду Фарберу в глаза целых двадцать секунд подряд, и не отводить взгляд?
- Я все эссе сложила в синюю папку.
Руки медленно-медленно принялись укладывать вещи назад в сумку. Это самое сложное всегда. Ну, когда надо уходить. Невозможно не задержаться хоть на несколько проклятых секунд.
- Ага, вижу, да, - он проследил взглядом за моей рукой, и я тут же принялась напоследок в очередной раз до мельчайших деталей копировать его образ в своё сознание, - вот скажи мне, что бы я без тебя делал?
...да я бы душу продала за это.
****
К пяти в кафетерии было почти пусто. Все давным-давно закончили обедать, а ужинать соберутся не раньше, чем через час, поэтому я могла не рассчитывать на то, чтобы ухватить какую-нибудь приличную еду. Тоскливо скользнув взглядом по небогатому меню, я в конце концов взяла одинокий стакан апельсинового сока и вернулась за стол. Последние два часа я не занималась никакой физической работой - я даже с места почти не вставала, но каждый раз, выходя из кабинета Фарбера, я ощущала отчётливую необходимость сесть где-нибудь и вытянуть ноги. Мозг словно только сейчас позволил расслабиться постоянно напряжённым мышцам. Краешком сознания я успела даже подумать, насколько бестолково я расходую это вечное напряжение. Слишком расточительно.
Едва только я позволила себе растечься по стулу безвольной массой, как краем глаза заметила Роджера Баума, с которым мы пересекались на парах этики и религии. И я тут же напряглась обратно.
Он, конечно, заметил меня тоже, и, к сожалению, вместо того, чтобы просто отвести взгляд, важной походкой направился ко мне. Ну, нет, пожалуйста, только не это.
- Привет, Кассандра, - кивнул он мне и перевёл неуверенный взгляд на соседний стул. Я пожалела, что не догадалась бросить на него сумку, - сок пьёшь?
"Ты смотри, какой догадливый"
- Как видишь, - я пожала плечами, - я на пару минут. Много задали на завтра, совсем нет времени.
- Может, ты в пятницу будешь посвободнее? - Роджер, к моему неудовольствию, всё же решился сесть на проклятый стул, - можем сходить выпить кофе после пар. Что думаешь?
Я скосила взгляд к двери, опасаясь увидеть там Инесента, и тут же отругала себя за это. Я ведь так и не дала согласие на отношения с ним - более того, я не собиралась этого делать - но всё равно чувствовала себя будто верёвками к нему привязанной. Наверное, застукай он меня на свидании с кем-нибудь вроде Роджера, я бы умерла от чувства вины.
- Извини, я буду делать доклад по истории. А потом уеду на все выходные. Может, как-нибудь в другой раз?
- Так я могу помочь, - с готовностью предложил тот, - я хорошо разбираюсь в истории. Какая у тебя тема?
- "Как дать понять болвану, что он тебе не интересен. Практическое исследование", - услышала я за спиной.
Мы с Роджером синхронно обернулись - у моего стула стояла Бонни. И смотрела на Роджера сверху вниз.
- Ты сидишь на моём месте.
- Извини, - вздохнул тот, покорно освободив ей стул, - увидимся, Кассандра.
Я сделала попытку махнуть ему рукой на прощание, но тот едва ли заметил. Мне оставалось только проводить его взглядом до выхода.
Бонни, недолго думая, села рядом и протянула мне тарелку шоколадных оладий. Я тупо уставилась на неё, не сообразив сразу, в чём подвох. Может, хотя бы из соображения безопасности, стоило попросить Роджера остаться и попробовать их, прежде чем есть самой?
- Остались с обеда. Последнюю тарелку взяла, - прокомментировала Бонни, - можешь есть. Я знаю, что ты пропустила обед.
Поколебавшись секунду, я всё же придвинула оладьи к себе и принялась за еду. Я любила оладьи. Но их слишком быстро расхватывали - стоит зазеваться, и останутся только какие-нибудь бобы и пресное риверхилльское рагу.
Какое-то время мы обе не говорили ни слова. Для меня это молчание было, наверное, несколько менее неловким - всё же, я могла отвлекаться на еду. Бонни же ничего не оставалось, как разглядывать столешницу. Её грудь вздымалась вверх-вниз от дыхания.
- Кассандра, я хочу сказать, что благодарна тебе, за то, что ты сделала, - отрезала она, не глядя мне в глаза.
Я еле удержалась, чтобы не расхохотаться. Она сидела передо мной, как будто кол проглотила. Мортимер, ей ведь и кол проглотить было бы легче, чем сказать то, что она сказала.
- Но только не вздумай воображать, что спасла меня, ясно? - она, наконец, посмотрела мне в глаза. Зло и растерянно, - тебя никто не просил этого делать. И без тебя бы обошлась.
Пару секунд я раздумывала, как лучше ответить на эту реплику, но, так и не придумав ничего подходящего, решила не отвечать. И вернулась к оладьям.
Бонни затихла. Начать говорить второй раз ей будет гораздо сложнее, чем в первый, и я не собиралась облегчать ей задачу.
- И я не хочу, чтобы ты думала, что я твоя должница, Кассандра, - сказала она уже мягче, - я ничего тебе не должна.
- Конечно.
Я отправила в рот очередной кусок. Наверное, не стоило закусывать сладостями целую кучу острой восточной еды, но я просто не смогла удержаться. Теперь ещё неделю буду бояться стать на весы.
- Тогда не буду отвлекать тебя, - бросила она, и, рывком поднявшись со стула, направилась к выходу.
Я снова перевела взгляд на тарелку и усмехнулась. С этим миром точно что-то случилось.
****
Ближе к комендантскому часу в коридорах жилого корпуса всегда темно. Это потому что окон нет. С обеих сторон - спальни. Дома мне можно было подсвечивать себе путь мобильным, здесь же я чувствовала себя совершенно беспомощной. Поэтому когда меня вдруг схватили за предплечье и втащили в одну из комнат рывком, мне не осталось ничего, кроме как закричать во всё горло.
- Да не ори ты, - тут же прошептали мне в ухо.
Две сильные руки сдавливали моё тело поперёк, как будто меня в тиски взяли. Я дёрнулась раз или два, пока мозг запоздало не выдал результат беглого анализа говорившего со мной голоса - это была Мег. Мег, всё в порядке, это всего лишь Мег. Она стояла, стиснув меня худющими жилистыми руками-палками и напряжённо дышала мне в ухо.
- Мег, - прошептала я, отдышавшись, - пусти меня.
- Пущу. Только если ты не будешь орать.
Я быстро закивала головой и тут же ощутила, как ослабла её хватка.
- Что случилось? - спросила я.
Та махнула рукой. Скорее скрип кровати, чем мутные очертания в тёмной комнате выдал мне её местоположение. На вопрос она предсказуемо не ответила.
Я нашарила на стене выключатель, и, когда слабый свет лампочки осветил её лицо, я вскрикнула, приложив ладони к лицу.
- Ну просила же, - вздохнула та.
Я моргнула несколько раз, пытаясь навести резкость, но нет - Мортимер, это была она. Она была такой. Прозрачная кожа обтягивала её иссохшее лицо, как крылышко летучей мыши между перепонками. Мне показалось, если тронуть её, она изойдёт трещинами. Фантастическая хрупкость для её фантастически сильного тела.
- Мег, - я пыталась звучать уверенно, но из горла вырвался только слабый хрип, - ч-что у тебя на голове?
- Листья, - просто отозвалась та, - это всё, что тебя интересует?
- Почему у тебя на голове листья, Мег?!
Голос всё-таки сорвался. Я была готова, что она взорвётся - она всегда взрывалась, когда я повышала голос, но она только глаза закатила. Проклятье, как же страшно, когда она такая спокойная.
- Сядь, Сандра. Я всё тебе расскажу. Только не ори и не перебивай меня, а то бесишь прямо.
Я присела на край кровати рядом с ней. Мег потянулась, как после сна - и я почему-то успокоилась. Она любила так делать, и сейчас так делала. Значит, это всё ещё она.
Мег медлила, собираясь с мыслями. Я попыталась заставить себя не пялиться, но просто не могла оторвать от неё взгляда. Как будто сквозь эту тонкую, почти что прозрачную кожу я могла увидеть работу её мозга.
- Помнишь, когда я была маленькая, к Дэну из СНЦ всё время подваливали всякие насчёт меня? - подала голос она, - ну, хотели забрать меня на эксперименты?
Чуть задумавшись, я кивнула. СНЦ, да, эксперименты, да. Мой жадный от паники мозг кипел от готовности впитывать информацию, а потому выдавал её, похоже, с некоторой задержкой.
- Ну, вот, пожалуйста, - она развела руками в делано торжествующем жесте, - всего девятнадцать лет бесплотных уговоров, и им перепало. Меня заразили всеми самыми опасными неизученными заболеваниями на сегодняшний момент - будь на моём месте ты, уже бы копыта отбросила. Но я справилась с большей частью из них. Не со всеми, конечно. Остатки сама видишь.
Я замотала головой.
- Нет, Мег. Не может быть. Папа бы никогда не подписал. И заставить его ты тоже не могла. Я точно помню, что твои силы не работают на родственников.
- На старших родственников, Сандра, - вздохнула она, - знаешь, почему? Защитная программа левкиан. Если бы не она, в роду нарушилась бы иерархия. Поэтому мне пришлось использовать Чарли. Не хвастайся он тогда, как классно умеет подделывать подписи, может, и не было бы ничего.
- Но Мег, - я понизила голос, как будто боялась, что нас может кто-то услышать, - зачем ты это сделала? Они что, заставили тебя?
Мег фыркнула.
- Да деньги нужны были, вот и всё. Что ты, как маленькая, - она отвела взгляд.
Я продолжала жечь её глазами, но она больше не смотрела на меня. Ну, конечно.
- Ты сделала это для кого-то другого?
Она неопределённо повела плечом. И отвернулась к стене. Я открыла было рот, но тут же захлопнула челюсти снова - этой темы мы с Мег не касались никогда. Каждый раз, когда мы подходили к её грани, меня охватывало острое любопытство, но она никогда ни на йоту не пыталась его удовлетворить. Сейчас я знала, что она - скажет. От сознания этого факта у меня, кажется, даже дыхание участилось.
- Я встречалась с Питером Барретом. Можешь не комментировать, - хмыкнула она, - то есть, не официально встречалась, конечно. Он никому не рассказывал. Просто проводили время вместе иногда, когда у него это время было. Я знаю, что ты думаешь, и, твою мать, я тоже так об этом думаю, Сандра, поэтому не надо так на меня смотреть. Я не могла просто взять это и закончить. И когда он однажды пришёл и сказал, что ему срочно нужны деньги, я пошла и достала их для него.
Она замолчала на секунду, чтобы отдышаться, и я не сдержалась.
- Зачем Питеру нужны были от тебя деньги?
- Я не спрашивала, - усмехнулась та, - не думаю, что по-настоящему хотела это знать.
- Почему ты так долго никому ничего не говорила?
Та усмехнулась.
- Боюсь, если бы я в таком виде появилась на парах, у самых внимательных могли появиться ко мне вопросы. Только сырость мне тут не разводи, поняла? - Мег поднялась на локтях, увидев моё лицо, и я поспешно занавесила его волосами, - я же ещё не умерла.
- Это незаконно, - я снова замотала головой, как механическая игрушка, - они должны тебя вылечить. Можно обратиться в суд и доказать, что подпись поддельная. Ты не имела права сама это решать, поэтому не обязана разбираться с последствиями одна. Тебе нужно всё рассказать папе.
- Я уже рассказала, - вздохнула Мег, - сегодня я возвращаюсь в Торвилль. Он обещал вытрясти из них лечение и реабилитацию для меня, но я не очень на это рассчитываю. Поэтому и ты не очень-то рассчитывай, ладно? Только расскажи остальным сама, когда я уеду - не хочу выслушивать нравоучения от Чарли. Мне вполне хватит твоих.
Я вопросительно подняла бровь, и Мег расхохоталась.
- Ну, давай, Сандра. Оторвись. Я же знаю, что тебе хочется.
Мне и правда хотелось. Я даже собралась было всерьёз начать её отчитывать - просто выплеснуть куда-то накрывшую меня волну ужаса, чтобы она не разорвала меня изнутри. Вот только - что бы сделала я, если бы Дэвид Фарбер пришёл ко мне, и попросил достать крупную сумму денег? Что бы выбрала я, если бы пришлось пожертвовать всем ради его просьбы?
- Он не любит тебя, - сказала я.
- Какие ещё новости? - Мег фыркнула, - я в курсе, Сандра, умом не тронулась пока.
- Тогда зачем?
Она, кажется, всерьёз задумалась - наверное, даже попыталась сформулировать честный и искренний ответ, но в последний момент просто отмахнулась.
- Не знаю. Наверное, я слишком добрая.
****
саундтрек
Дора уже, в общем-то, заканчивала смену, поэтому жалкий десяток кабинетов на третьем этаже не вызывал у неё никаких особенно негативных эмоций. Пройтись тряпкой пару раз - и ладно; во всяком случае, что бы там ни было - хуже чернильных пятен на партах этажом ниже всё равно уже ничего не будет.
Ступив на верхнюю ступеньку, она даже испытала что-то вроде облегчения - в её возрасте даже проклятые подъёмы по лестнице уже вызывали одышку. Дора потянулась было за оставленным на лестнице ведром, как вдруг обомлела - прямо перед ней, привязанная за балку к потолку, болталась Мерседес Линдон, милая девочка с кафедры истории и культуры Великого Континента.
Её ноги слегка раскачивались, будто она только что повесилась - даже лицо ещё не успело приобрести отвратительный синеватый оттенок. Однако, в этом не было никакого сомнения - Мерседес была мертва. Дора в онемении приложила руку ко рту.
- Мерси, - прошептала она, не отрывая взгляда от покачивающегося перед ней мёртвого тела, - деточка.
И только тогда она заметила то, что вызвало в ней, наверное, намного больший ужас, чем висящий посреди коридора труп, то, что заставило её выронить из ослабевших рук проклятую тряпку и коротко вскрикнуть, породив целое эхо в пустующих уже коридорах - на белом запястье бедняжки Мерседес алел отвратительно ясный и отчётливый дергийский крест.
Примечания Да, выполнили паршивую овцу) тех. скрины и подробности выполнения - в следующем отчёте, потому что из-за пострадавших данных на старом жёстком диске мне теперь придётся снимать всё заново по воспоминаниям симов.
Про левкиан я подробно нигде не писала - только про синдром - но кому интересно, у
Innominato можно почитать про них подробнее вот
здесь