Эльвира должна плакать, ну или, как минимум, страдать в глубине души. Но, как она ни старается, не получается вызвать ни единого чувства по поводу утраты. Сердце молчит, как молчало всегда, когда мать была жива.
Боковое зрение улавливает два женских силуэта — кажется, подруги матери. Одна наигранно всхлипывает, вторая равнодушно рассматривает гроб.
Больше никого, что ли? Сколько Эльвира себя помнит, мать каждые выходные устраивала вечеринки с толпами народа. Теперь же она отправляется в последний путь почти в одиночестве, провожаемая тремя людьми. Даже папаша не удосужился прийти — впрочем, совсем не удивительно.
- А это кто? - доносится до Эльвиры.
- Там? - одна из женщин мгновенно перестает всхлипывать и указывает на Эльвиру. - Ее дочка. Явилась, не...
- Я не про нее. Кто этот блондин?
Эльвира поворачивается и тоже его видит. Молодой мужчина, лет двадцать семь, может, тридцать. На фоне этих змеюк, разодетых в меха и жемчуга, его скромный костюм еще сильнее бросается в глаза.
- А, это ее подстилка, ты наверняка слышала про него. Аннетт и так и этак пыталась сделать его похожим на человека, а он, видишь, даже одеваться нормально не научился. Из деревни вытащила, а деревню из него — нет.
- И правда, деревенщина. Интересно, что же она в нём нашла?
- Может, без одежды он получше выглядит.
- Да ладно, ты правда думаешь, что они спали? У нее же там наверняка всё засохло. Сколько ей было — пятьдесят или больше?
- У таких, как Аннетт, и на седьмом десятке не засыхает. Может, она и померла вовсе не в аварии, а во время этого самого.
Смеются. Эльвира резко разворачивается и снимает солнечные очки.
- О, Элен, - одна из змеюк тут же прячет зубы. - Хорошо, что ты пришла.
Эльвира молча окидывает ее холодным взглядом. Та криво улыбается, но в глазах мелькает страх.
Больше никто не издает ни звука. Гроб опускают, и каждый подходит, чтобы бросить по комку земли. Первые в очереди — подруги матери, обе стараются отделаться побыстрее и вытирают наманикюренные пальцы. Следующая — Эльвира. Разжав пальцы, она некоторое время глядит вниз, как будто надеясь увидеть в разрытой земле ответы на не заданные вопросы, пока из-за спины не раздается покашливание.
Эльвира отступает. Блондин, которого змеюки назвали деревенщиной, медленно зачерпывает комок земли и пристально смотрит в могилу, а затем падает на колени и беззвучно рыдает. Свежая земля забивается под аккуратные ногти, белые розы, судорожно сжатые его руками, становятся черными.
Она очень любила розы.
Кто-то из похоронной бригады осторожно оттаскивает блондина в сторону. Экскаватор засыпает землей последнее напоминание об Аннетт Ламарш. Земля, наряды, силуэты — всё сливается в единое черное пятно.
Это конец. Для всех них — Эльвиры, материных подружек, даже для ее любовника — остаются возможности, потому что они живы. Для Аннетт Ламарш больше возможностей нет.
Одна из женщин что-то хочет сказать, но ее заглушает блондин, рыдающий уже в голос. Все красивые речи, заготовленные остальными, будут бессильны против его горя — настоящего горя. Из всех присутствующих только он действительно пережил утрату. Только он мог любить эту женщину, неспособную на любовь.
А она, родная дочь — не смогла.
Картинка перед глазами Эльвиры расплывается. Только увидев потеки туши на пальцах, смешавшиеся с могильной землей, она понимает, что плачет.
Кто-то протягивает бумажный платок. Не в силах поблагодарить, Эльвира вежливо кивает.
- Желаете присесть?
Эльвира оборачивается и, с трудом сфокусировав взгляд, видит еще одного мужчину. Мозг, утомленный однообразной картиной, с энтузиазмом выискивает любопытные детали. Дизайнерский пиджак, белоснежный шарф, знакомый голос. Не это ли..?
- Мы недавно общались по телефону. Марк Шнайдер, к вашим услугам.
- Адвокат.
- Именно. Позвольте, я заберу вас.
- Но еще не...
- Прошу. Я вижу, в каком вы состоянии.
- Ладно, - Эльвира бросает платок в урну. - Здесь я всё равно больше не нужна.
***
В закусочной, куда ее притащил Шнайдер, ужасно воняет. Масло, разлитая газировка, тряпки, которыми недавно протирали стол — из этого могла бы получиться идеальная газовая атака. Странно, что раньше Эльвира ела фастфуд минимум раз в месяц, но никогда не обращала внимания на запахи.
- Готовы сделать заказ? - на последнем слове официантка не сдерживает зевок.
- Двойной эспрессо, - Шнайдер даже не смотрит в меню. Ну конечно, культурные ребята вроде него притронутся к фастфуду только под страхом голодной смерти. И то не факт.
- Мне тоже, - Эльвире отчего-то ужасно хочется есть, но не настолько, чтобы обедать в этой помойке.
Волна из кондиционера доносит новую вонь — чьи-то мерзкие духи, и Эльвиру едва не выворачивает наизнанку. Шнайдер любезно протягивает упаковку мятных конфет.
- Спасибо, - отвратительный привкус постепенно уходит, разум проясняется. - Теперь, если не возражаете, перейдем к делу.
- Да, Эльвира, конечно, - Шнайдер выдает дежурную улыбку и раскрывает портфель.
По радио играет старая-престарая песенка про деньги. Эльвира тоже улыбается — она любит качественно подобранные саундтреки.
- Итак, согласно завещанию вашего деда...
- Завещанию деда? Насколько мне известно, всё его имущество должно было перейти к матери.
- Однако он передал права наследования вам, минуя ее, и по закону завещание имеет приоритет. Ваша мать сознательно держала вас в неведении относительно наследства, пытаясь получить право на него через суд, но рассмотрение дела затянулось на несколько лет. Поэтому теперь наследницей «Ламарш Энтерпрайз» и всей недвижимости являетесь вы, Эльвира.
- Не я, мистер Шнайдер, а Элен Моррис. Которая, как вам должно быть известно, официально умерла.
- Как и то, что вам не менее официально удалось воскреснуть, - Шнайдер снова выдает эту невероятно раздражающую светскую улыбку. - Именно поэтому я здесь, Эльвира. Сейчас, когда другие наследники отсутствуют, у вас появился второй шанс.
- Но в завещании не мое имя, верно?
- Частично верно, но...
Официантка возвращается, молча ставит чашки на стол и уходит, пожевывая жвачку — клубничную, судя по запаху. Эльвира морщится, вспоминая последнюю встречу с клубникой.
- В завещании указано не только имя, но и степень родства, Эльвира. В свое время мистер Ламарш сделал генетическую экспертизу для вашей матери. Мы же можем сопоставить ее материал с вашим, и тогда вы станете потенциальной наследницей первой очереди.
- Конкретнее, мистер Шнайдер. Я получу наследство или всего лишь стану в очередь за ним?
- Это во многом зависит от вас, Эльвира, - Шнайдер делает медленный глоток. - Завещание мистера Ламарша гласит, что в права наследования вы сможете вступить сразу, как только у вас появится близкий родственник мужского пола.
- Близкий родственник? - запах кофе почему-то вызывает тошноту, мешая Эльвире сосредоточиться. - Значит, я получу наследство только в том случае, если у меня вдруг с какой-то стати обнаружится брат — то есть, никогда?
- Нет, Эльвира. Подразумевается та семья, которую вы создадите сами.
- То есть... Ну, конечно, - хмыкает Эльвира. - Он даже с того света пытается найти мне мужа, как я не догадалась. Так вот, мистер Шнайдер, если это обязательно, вынуждена вас разочаровать — замуж я не собираюсь ни сейчас, ни в ближайшие лет пятьдесят.
- Это не обязательно, Эльвира, - манера Шнайдера вставлять ее имя через каждую реплику начинает раздражать. - Дети тоже считаются родственниками.
- Спасибо, что просветили, мистер Шнайдер. Однако вынуждена вас снова разочаровать — в мои планы совершенно точно не входит...
В глазах темнеет. Солоноватый привкус во рту, поселившийся там с первого глотка кофе, становится сильнее.
- Эльвира, вам нехорошо?
- Всё в порядке, - с трудом выговаривает Эльвира. - Мне нужно отойти.
Почти на ощупь Эльвира двигается к туалету. К тому времени, как кабинка освобождается, уже не может сдержать приступ тошноты.
Проклятая забегаловка, думает Эльвира, умываясь. Этот Шнайдер — ужасный жмот, если потащил ее в такое заведение. Даже кофе здесь настолько мерзкий, что от него буквально выворачивает наизнанку.
Но ведь ее никогда не тошнило от кофе — даже от того пойла, что продавалось в больничных автоматах. Эльвира шутила, что кофеин течет в ее жилах вместо крови, поэтому путь донора для нее закрыт. Частые ночные дежурства, а позже и дневные бдения после превращения сделали кофе неизменной частью ее жизни, поэтому ни о какой аллергии и речи быть не может.
Итак, она сегодня ничего не ела, кроме плазмы, ничего не пила, кроме капельки того эспрессо. Вчера тоже ничего особенного — те куриные крылышки были позавчера, но отравление наступает гораздо быстрее...
Стоп. Ведь у вампиров не бывает потребности в человеческой пище. Как, в таком случае, получилось, что она съела целое ведро жареной курицы? В последний раз Эльвире хотелось нормальной еды во время беременности. Неужели опять?
На столе снова ждут мятные конфеты. Эльвира игнорирует их, бросая поверх пару купюр за кофе.
- Мне нужно идти. Я перезвоню.
- Подождите, Эльвира. Возможно, это не мое дело, но мне показалось, что ваше состояние...
- Мистер Шнайдер, - перебивает его Эльвира. - Я понимаю, к чему вы клоните, однако всё равно не собираюсь заводить ребенка. Тем более, ради наследства — это как-то непорядочно по отношению к нему, не находите?
- Почему же непорядочно, Эльвира? Вы дадите ему гораздо больше, чем может дать среднестатистическая мать. В вашем распоряжении будет дом, собственное предприятие, а также достаточно средств для безбедного существования. В крайнем случае, если не захотите обременять себя заботами о ребенке, сможете нанять обслуживающий персонал или отправить его в школу-пансион.
- Ага, как мои родители. Они тоже думали, что достаточно завалить меня игрушками и спихнуть на нянек, чтобы выполнить родительский долг. Интересно, маме тоже посулили кучу денег за наследника?
- Это мне неизвестно, Эльвира. Однако в случае, если у вас родится...
- Не родится, - отрезает Эльвира, резко поднимаясь. - Я достаточно ясно сформулировала свои планы.
- И всё же я предлагаю вам подумать, Эльвира, - летит ей в спину.
Эльвира уже почти у выхода, но внезапная мысль заставляет остановиться.
- Мистер Шнайдер? - возвращается к столику. - Если я... не смогу получить наследство, кому оно достанется? Отцу?
Только не говори, что ему, думает Эльвира. Слишком щедрый подарок для этого старого козла.
- Нет, Эльвира. Ваш отец — наследник третьей очереди.
- Третьей, - задумчиво повторяет Эльвира. - Подождите, если он третий, кто же второй?
- В завещании не указано имя, но... - Шнайдер копается в бумагах, - в этом случае право на наследование перейдет... к следующему по старшинству внуку.
- Поня... Секундочку, что значит «следующему по старшинству»? У мамы не было детей, кроме меня. И у дедушки не было детей, кроме нее. Или..?
Шнайдер сосредоточенно разглядывает кофейное пятно на столешнице.
- Мистер Шнайдер?
- Так было написано в завещании, - он протягивает бумаги. - Можете сами...
- Меня не интересует эта юридическая муть! - взрывается Эльвира. - Меня интересует, что там за следующий по старшинству внук, к которому относится эта строчка.
- Мне это неизвестно, Эльвира. Я знаком только, скажем так, с официальными членами вашей семьи.
- Значит, где-то есть и неофициальные. Почему бы вам не познакомиться еще и с ними, мистер Шнайдер? Вы же представляете интересы всей семьи Ламарш, верно?
- Эльвира, - Шнайдер комкает уголок портфеля. - Простите, но это не входит в мои должностные обязанности. Я адвокат, а не частный сыщик.
- О, не скромничайте, - Эльвира усмехается уголками губ. - Судя по тому, как вы нашли меня практически на том свете, ваша специализация очень и очень широка. Не так ли, мистер Шнайдер?
- Эльвира, - выдавливает из себя Шнайдер. - Поймите меня правильно, но... я не проделал бы весь этот путь, не будьте вы первым претендентом на наследство. Зачем искать следующего в очереди, когда у вас больше шансов?
- Это еще не факт, - Шнайдер пытается что-то сказать, но Эльвира останавливает его движением руки. - Допустим, я сохраню беременность, но... Что, если у меня не родится мальчик?
- Эльвира, ну вы же... сравнительно молодая женщина, - Шнайдер неловко улыбается. - Вы можете попробовать родить еще одного, усыновить, или, в крайнем случае, выйти замуж. На это у вас примерно два года — достаточный срок, чтобы уладить все... сложности.
- О, всё понятно, - фыркает Эльвира. - Вы тоже из тех, кто считает долгом каждой женщины выскочить замуж и наплодить сопляков. Скажите, мистер Шнайдер, вы случайно не носили на генетическую экспертизу собственный материал? У вас с моим дедом столько общего, что, вполне вероятно, именно вы — тот самый загадочный родственник.
Шнайдер снова притворяется ветошью. Кажется, таких сложных клиентов у него отродясь не было.
- Ладно, - наконец говорит Эльвира. - Я буду держать вас в курсе. А сейчас простите, мне пора.
- До встречи, Эльвира.
Шнайдер прячет бумаги и утыкается в свой кофе. Даже не предлагает подвезти, какой прогресс.
***
- Расслабься и не дергайся.
- Грант, твою мать, - раздраженно сопит Эльвира. - Можно поаккуратнее?
- Мужику своему это скажешь, - парирует доктор Розмари Грант, продолжая осмотр. - Как будто впервые у гинеколога.
Эльвира шипит и пялится в потолок. Очень хочется закрыть глаза, но нельзя — когда один канал восприятия неактивен, другие работают на полную мощность. Хотя куда уж мощнее.
Ну же, успокойся, командует она самой себе. Это всего лишь еще один врач, кому как не тебе это знать.
Ага, подает голос кто-то изнутри головы, мы уже это проходили. Тогда — помнишь? — тоже был всего лишь врач. Который всего лишь избавил тебя от досадной помехи, да?
- Предположительно семь недель.
- Семь недель чего?
- Как маленькая, ё-моё, - Грант шуршит ручкой. - Недель беременности, разумеется.
- Но это невозможно! Семь недель назад у меня никого не было, там может быть максимум три.
- Значит, тебе повезло пережить непорочное зачатие.
Эльвира ругается и резко встает с кресла, едва его не снеся.
- Ну конечно, - Грант даже не поднимает глаз. - Сейчас скажешь, что это всё не вовремя, и лучше аборт. Угадала?
- А ты, конечно, будешь читать долбаную лекцию в защиту прав биомассы. Угадала?
- Элен, - Грант наконец встречается взглядом с Эльвирой и отводит глаза, увидев ее реакцию. - Вот никак не привыкну к твоему новому имени. Короче, я понимаю, что всё это некстати, но ты хотя бы подумай. Недавно приняли закон о более длинном декрете, причем... для обоих.
Эльвира красноречиво приподнимает брови.
- Папаши, значит, нет, так и поняла. Но ты хотя бы о себе подумай, а? Пара лет за счет государства — это вам не хвост собачий. Я же вижу, тебе самой надоела эта больница. Отдохнешь, родишь, а потом, может, вообще примут закон о пожизненном содержании одиноких матерей. Нет, ну а что? Этот новый президент повернут на рождаемости, так что стоит подумать.
- Еще я не сидела на шее у государства.
- Ну и зря. Я бы посидела, будь на твоем месте.
- Ты не на моем.
- Ну уж прости, дорогая. Не всем так повезло с фертильностью, как тебе.
- Да уж, повезло, как утопленнику, - Эльвира резко застегивает брюки, рискуя сломать молнию. - Ладно, можешь приберечь свои лекции до следующей встречи. Я подумаю.
***
Эльвира выходит из метро, не разбирая дороги, и почти сразу в кого-то врезается. Первое, что она видит — тёмную кожу и голубую рубашку, так похожую на полицейскую униформу.
Эльвира сама не осознаёт, как уже вопит во всю глотку. Прохожие оборачиваются, оборачивается и тот мужчина.
Ей требуется пара мгновений, чтобы заметить ошибку. Это не Клыкманн. Просто еще один негр в голубой рубашке.
- Идиотка, - бросает он и продолжает путь как ни в чём не бывало.
Эльвира прижимается к стене, переводя дух. Действительно, идиотка. С чего она взяла, что Клыкманн будет разгуливать по центру города средь бела дня? Зачем вообще было так пугаться, разве он единственный из бриджпортцев с тёмной кожей?
Но, чисто теоретически, Клыкманн ведь может быть где-то рядом?
Эльвира приходит в себя лишь тогда, когда оказывается на пороге квартиры. Быстро поворачивает ключ в замке и настороженно оглядывается. Никого нет, даже Владимира. Он просто сбежал вчера вечером. Оставил, правда, телефон с тревожной кнопкой, но Эльвира не собирается привлекать внимание таким дешевым способом.
Ладно, сама хороша. Умудрилась закатить скандал из-за носков мимо корзины, забыв, что перед этим Владимир провел на ногах целый световой день и вернулся совсем никаким. Но это случилось почти сразу после того, как Эльвира спустила в мусоропровод все носки Клыкманна, которые нашла. Владимир мог бы понять и не провоцировать. Ну или хотя бы не сбегать после того, что она ему наговорила.
Ладно, после такого очень сложно не сбежать. Разумеется, Эльвире не следовало называть его свиньей, а потом срываться в истерику, вспомнив Клыкманна. Даже соседский пес возмутился, что уж говорить о Владимире.
Подумать только, она устроила отвратительную сцену, достойную мыльной оперы, из-за каких-то носков. Небось и в этом виноваты проклятые гормоны.
- Кем бы ты ни был, - обращается Эльвира к пока еще плоскому животу, - от тебя одни проблемы.
Она сама не замечает, как засыпает, и просыпается уже на закате. В квартире по-прежнему ни звука — Владимир до сих пор не вернулся. Это начинает беспокоить.
Эльвира тянется к телефону, но в последний момент передумывает. Что она скажет? Что увидела мужика, отдаленно похожего на Клыкманна, и едва не наделала в штаны, испугавшись собственной фантазии? Может, Владимир и проникнется, но возвращать его таким способом слишком жестоко.
Она снова берет телефон, но уже для вызова такси. А чуть позже выходит из машины рядом с «Драконом».
***
Эльвира сразу замечает ее.
На крыльце маячит разноцветное пятно, в котором при детальном рассмотрении угадываются куртка Владимира и какая-то азиатка в халате, флегматично смакующая длинную сигару. Не похоже, что Владимир на старости лет завел привычку делиться одеждой с бедными.
- Эй! Где Шлик?
- Что? - азиатка хлопает глазенками, слишком активно, чтобы выглядеть искренней. - Не понимать.
- Всё ты понимаешь! - рявкает Эльвира. - Где он?
- Нет, нет, - стряхивает пепел и пытается проскользнуть в подъезд. - Я не знать. Не понимать.
- Хватит держать меня за дуру! - Эльвира хватает ее за руку. - Шлик у тебя, я спрашиваю?
- Нет Шлик, - лепечет азиатка, побледнев еще сильнее. - Шлик не знать.
- Так и думала. А ну, прочь с дороги, пока не прибила!
Азиатка шарахается в сторону, забыв, что еще секунду назад не понимала симлиша. Эльвира несется по лестнице и одним махом вышибает дверь.
- Что за... Эль?!
- А ты кого ожидал увидеть?
- Уф, - с лица Владимира уходит напряжение. - Я думал, копы.
- Те копы, что курят внизу в твоей куртке поверх халата? Оригинальная униформа, скажу я вам.
- Эль, успокойся, - Владимир наконец подходит к ней. - Это всего лишь хозяйка квартиры.
- Я так и поняла, - Эльвира хмыкает. - Дай угадаю, в договоре об аренде прописано, что она обязана собирать оплату исключительно полуголой? Или вообще голой?
- Да с чего ты...
- А с того! - взрывается Эльвира. - Штаны хотя бы застегни для приличия.
Владимир обреченно опускает глаза.
- Значит, я права. Пока я там боюсь высунуться из дома, ты тут кувыркаешься с этой.
- А в чём проблема, Эль? - голос Владимира звучит уже более уверенно. - Тебе не нравится, что я смею интересоваться другими женщинами?
- Да трахайся с кем хочешь, мне пофиг, - выплевывает Эльвира. - Но ты обещал защищать, а сам свалил, оставив меня в опасности.
- На случай реальной опасности у тебя есть телефон с тревожной кнопкой, - Владимир отворачивается к зеркалу, нарочито старательно причесываясь. - А что свалил, так ты, дорогая, сама меня выгнала. Забыла уже?
- Я не... - Эльвира осекается, вспоминая. - Я не это имела в виду.
- Правда? - отражение Владимира приподнимает брови гораздо более театрально, чем это сделал бы настоящий Владимир. - Что же ты имела в виду, говоря, что не намерена жить с такой же свиньей, как Клыкманн?
- Я погорячилась. Понимаешь, это всё... гормоны.
- Гормоны, - задумчиво повторяет Владимир. - Помнится, когда-то ты говорила, что человек отличается от животного как раз умением всё это контролировать.
Эльвира не успевает ничего сказать. Дверь снова распахивается, заходит та азиатка. Точнее, первым заходит визг, высоте которого позавидовала бы даже Мария с ее консерваторским вокалом.
- Ага, - спокойно отвечает Владимир. - Всё сказала?
Азиатка запускает в него курткой и снова верещит, теперь намного громче.
- Да уймись уже, - Владимир страдальчески зажимает уши. - Вот, прогуляйся по магазинам.
Не глядя, открывает кошелек и сует ей купюру. За эти деньги можно выкупить весь ассортимент местного магазинчика вместе с продавцом. Но азиатка, не оценив щедрости, швыряет презент в лицо Владимиру, сопроводив очередной тирадой на своем тарабарском.
- Дорогуша, - тон Владимира становится угрожающим. - Если вдруг забыла, твое... м-м-м, предприятие существует только благодаря мне. Не очень умно злить того, кто защищает тебя от плохих ребят, да?
Азиатка шумно выдыхает, но наконец затыкается. Демонстративно поворачивается к шкафу и вываливает оттуда одежду, столь же демонстративно срывает халат и бросает его в сторону Эльвиры. Та даже не успевает разозлиться, занятая раздумьями о том, сколько нужно рук, чтобы обхватить эту корму.
- Ушла, - Владимир выдыхает. - Так что ты хотела сказать?
- Прости меня. Пожалуйста. Я не хотела, чтобы так вышло.
Владимир всё еще не смотрит на нее. Быстро, не давая себе шанса передумать, Эльвира делает шаг вперед и обнимает его. Уткнувшись в спину, не видит лица, но чувствует руки, нежно сжимающие ее собственные.
- И ты меня прости, Эль.
- Ты правда хотел уйти?
- Конечно, нет. Я собирался прогуляться, пока ты не успокоишься, опомнился уже на набережной. А там увидел копов.
- Ничего себе. Неужели за тобой?
- Как-то не хотелось проверять. Рванул сюда и на всякий случай решил пересидеть до вечера.
- Или перележать, - не удерживается Эльвира, кидая взгляд на разобранную постель.
- Эль, - Владимир высвобождается и наконец смотрит ей в глаза. - Давай не будем об этом, хорошо?
- Ага, давай не будем, - Эльвира понимает, что сейчас наговорит лишнего, но не может остановиться, будто накрепко пристегнутая к тележке на американских горках. - Давай забудем, что ты сбежал к какой-то шлюхе, когда я могла быть в опасности.
- Ты как будто меня не слышишь, - Владимир опускает голову. - Я думал, вправду хочешь помириться.
- Я хочу! - выкрикивает Эльвира, чувствуя, как щиплет в глазах. - Но... Не понимаю, что со мной происходит, точно этот паразит во всём виноват.
- Какой паразит, Клыкманн? Он снова приходил?
- Да нет же! - Эльвира уже не сдерживает рыдания. - Этот паразит внутри. Я залетела.
Владимир молчит, и это пугает еще сильнее. Эльвира сползает на пол, рыдая уже в голос.
- Эль, - слышно, как Владимир опускается рядом. - Ты уверена?
- Еще как. Я сегодня была у врача.
- И... что ты собираешься делать?
- Понятия не имею. Хотела аборт, но... узнала, что могу получить наследство, если в ближайшее время рожу мальчика. Представляешь? Этот старый пень даже с того света умудряется мною командовать.
Эльвира снова заливается слезами. Владимир наконец обнимает, и она с новыми силами рыдает ему в плечо, но уже не чувствует себя настолько несчастной.
Если он рядом, значит, не всё так плохо.
- Эль, - шепчет Владимир. - Это, конечно, не мое дело, но я помню, как тебе было плохо после аборта. Так, может, не стоит мучить себя снова?
- В том-то и дело, - Эльвира шмыгает носом. - Мэттью я любила, но была вынуждена избавиться от его ребенка. Клыкманна ненавижу, но именно от него, получается, мне выгоднее родить. Какая ирония, а, Влад?
- Может, не ирония, а второй шанс.
- Второй шанс сделать что? Пустить жизнь под откос, но теперь не только свою?
- Я так не думаю. Эль, правда, ты лучший человек из всех, кого я знаю. А хорошие люди плохими родителями не бывают.
- Спасибо, - Эльвира вздыхает. - Но всё равно я сомневаюсь, что справлюсь одна.
- Ты не будешь одна. Я помогу, чем сумею. Только скажи, я и жить с вами буду, если надо.
- У тебя же проблемы с полицией, разве нет?
- Они не будут вечными. И, знаешь, Эль, это всё вообще неважно. Важно лишь твое будущее и... - Владимир косится на ее живот. - И тех, с кем ты захочешь его разделить.
- Ладно, - Эльвира осторожно поднимается, и Владимир протягивает руку навстречу. - Я подумаю.
***
- Влад, - задумчиво произносит Эльвира, потягивая плазму. - Как думаешь, много у меня шансов родить теплокровного?
- Мне казалось, из нас двоих медик — ты.
- А ты вампир. И наверняка у тебя есть знакомые вампиры.
- Есть, но ни у кого из них нет теплокровных детей. Да и тяжело это, наверно — воспитывать потенциальную еду, - в ответ Эльвира закатывает глаза. - То есть, я хотел сказать, что теплокровные дети более уязвимы, они могут болеть и всё такое.
- Можно подумать, вампирские дети стопроцентно здоровы.
- Но с выживаемостью у них получше. Вспомни хотя бы Хэмлоков и что им пришлось пережить.
- Ох, не говори о них, - Эльвира морщится. - Значит, мой ребенок получится вампиром?
- Разве это плохо?
- Не знаю, - Эльвира делает новый глоток и с удовольствием отмечает, что тошнота наконец отпустила. - Мои воспоминания о Маскараде всё еще живы.
- Маскарада больше нет, Эль. Мир с каждым годом всё больше и больше пригоден для вампиров, в том числе детей. Глядишь, к тому времени, как он вырастет, уже будут спецшколы, а то и университеты. Поэтому не вижу причин отказываться от этого ребенка. Ты же сама его хочешь, я прав?
- Возможно.
Может, всё не так плохо, как кажется? Воспитывать ребенка одной непросто, но она не первая и не последняя, другие как-то справлялись. Пока средств достаточно, чтобы обеспечить комфортную жизнь обоим, в крайней случае можно найти подработку. Да и Владимира не стоит сбрасывать со счетов — если обещал помогать, значит, сдержит слово.
Трудности, конечно, неизбежны, но какая разница, если у нее будет ее сын, ее маленькая копия, ее будущее? Ее Виктор. Он не повторит судьбу того Виктора, потому что родится вампиром и по умолчанию будет неуязвим для многих человеческих напастей. Потому что она будет защищать его с самого начала и до конца.
Эльвира представляет себя в ожидании, окруженную горой товаров из детского магазина и нежно поглаживающую живот, как те матери из женской консультации. Не хочется, конечно, бросать работу, но она всё равно возьмет этот отпуск, чтобы посвятить себя малышу и дать ему самое лучшее.
Иначе просто не может быть.
- Слэйер, - зевает в трубку доктор Грант. - Ты на часы вообще смотрела?
- Извиняюсь. Эта ваша электронная регистрация, как всегда, работает через одно место. Запишешь меня завтра на приём поближе к вечеру?
- А донести свой королевский зад до регистратуры ты, конечно, не могла, - язвит Грант, но всё же скрипит ручкой. - Зачем я тебе понадобилась, если не секрет?
- Ну, как зачем, встать на учет, получить всякие там направления на анализы и рекомендации по питанию. И таблетки от токсикоза, если можно.
- Ага. Значит, всё же решила рожать?
- Вроде того. Пара лет отдыха мне не помешает.
***
Эльвира задумчиво разглядывает горку круассанов на тарелке. Как же давно она не ела человеческой пищи. И еще бы сто лет бы к ней не прикоснулась, не будь маленького существа внутри.
Ирония в том, что это существо обожает всё, что терпеть не может Эльвира — молочный шоколад, выпечку, джем и прочие сладости-гадости. То, что совершенно не полезно для растущего организма. Когда она поделилась сомнениями с Грант, та лишь отмахнулась — ешь, мол, что хочешь, всё неправильное выйдет естественным путем.
Как хорошо, что «неправильное» наконец перестало выходить. Хоть какая-то польза от Грант — ее стараниями токсикоз ушел, и Эльвиру больше не выворачивает от каждого запаха.
- Привет, - рядом подсаживается Дювель. - Ты сегодня без кофе, что в лесу сдохло?
Поразительная наблюдательность, хочет сказать Эльвира. Она уже целый месяц без кофе, как вовремя Дювель заметил.
- Оно его терпеть не может.
- Понятно, - тянет Дювель. - Линда, когда носила двойняшек, вообще ничего не могла есть, кроме воды с лимоном. То и дело сбегала с рабочего места сама знаешь куда. Детишки из очереди, кто постарше, спрашивали мам: а чего это тетя доктор мотается в туалет всё время, тетя доктор заболела? Ну я и объяснял, типа, она так всех вас любит, что захотела и себе малыша, вот он и сидит теперь в пузе. От родителей мне, конечно, не хило прилетало — ломаю, типа, хрупкую детскую психику, они же в этом возрасте должны думать, что их, типа, аист приносит. А тут какой-то медбрат смеет рассказывать правду, айайяшеньки.
- Да ты просто монстр.
Дювель смеется. Эльвира тоже на секунду улыбается.
- Как там приемная?
- Осваивается потихоньку. Уже даже играют вместе. Нет, правильно Линда сделала, что не стала меня слушать и взяла девочку. Был бы пацан — точно подрались бы с Сабриной, она у нас девка боевая.
- Ага, - кивает Эльвира, намазывая джем.
- Но всё равно как-то грустненько, что у меня нет сына, - не унимается Дювель. - Слушай, может, ты родишь пацана и мы, это, породнимся?
- Разбежался, - хмыкает Эльвира. - Во-первых, еще неизвестно, кто там, а, во-вторых, разница в возрасте не смущает?
- Ой, фа лафно, - мычит Дювель, не переставая жевать. - Кстати, давно хотел спросить, а папаша-то кто?
Эльвира хмурится и со звоном бросает нож на поднос.
- Я не хочу об этом говорить.
- Да брось, вся больница только об этом и трещит. Девки из регистратуры уже пари зафигачили. Это же тот красноглазый, да? Не просто ж так он тебя всё время подвозит.
- Угадал, - впервые Эльвире проще соврать, чем сказать правду. - Иди и скажи девкам из регистратуры, если еще раз про меня вякнут — он отстрелит каждой башку и скажет, что так и было.
- Всенепременно. Слушай, может, купить тебе нормальной еды, а то чего как эта?
- В дом еду неси, а не мне. Давай, иди уже, а то чего как этот.
Некоторые люди совсем не меняются, думает Эльвира. Даже отметив юбилей свадьбы и заведя трех дочерей, Дювель до сих пор не теряет надежды ее склеить.
***
- Влад, только честно. Я толстая?
Владимир закатывает глаза.
- Опять двадцать пять. Ты не толще, чем обычная беременная. И хватит уже об этом.
- Обычная? Хотела бы я знать, где ты видел...
- Эль, успокойся.
- Нет, скажи.
- Ты не толстая. Ты самая красивая.
Владимир пытается обнять, но Эльвира отшатывается.
- Вот опять. Каждый раз это говоришь, даже когда я выгляжу ужасно. Может, ты просто жалеешь меня?
- Может, ты просто драматизируешь? Все беременные полнеют, зачем вообще из-за этого переживать?
- Затем, что мой зад обвис еще сильнее, чем раньше. Скажешь, нет?
- Кажется, ты говорила, что это естественно.
- Говорила, - печально вздыхает Эльвира. - Но от этого не легче.
***
- Все теплокровные такое едят?
- Не-а, - отзывается Эльвира, закусывая очередной селедочный рулет арбузом. - Только такие чокнутые беременные, как я. Это ты еще не видел соленые огурцы с вареньем, которых он захотел сегодня утром.
- Уверена, что это мальчик?
- Иначе не может быть. Кстати, что там за пакет в коридоре?
- А, точно, - спохватывается Владимир. - У меня кое-что для вас есть.
На стол садится плюшевый медвежонок-вампир. Всё при нём: гигантские клыки, старомодный плащ, пафосное выражение морды — этого парня точно возьмут в ужастик без проб.
- Ну, что сказать, - усмехается Эльвира. - Очень актуально.
- Думаешь, у тебя там вампир?
- Уверена. Уж очень быстро растет.
***
Ну разве можно было в здравом уме назвать детский интернет-магазин «Пуфыстым Кволиком», думает Эльвира. Видимо, из всех остальных беременных мозг выходит еще на стадии токсикоза, иначе к чему этот шепелявый идиотизм? Даже Линда Дювель, посоветовавшая магазин, согласилась, что название на редкость дурацкое.
Ассортимент, впрочем, неплохой, да и цены получше, чем в оффлайне. В прошлый раз, зайдя в «Беби-бум» после получки, Эльвира едва не лишилась чувств при виде ценников. Даже если она получит то самое наследство сразу после родов, еще минимум три месяца им придется питаться одним воздухом. Малыш возмущенно толкнулся в знак подчеркнутого несогласия, чем укрепил Эльвиру в решении не оставлять там ни симолеона.
Эльвира кладет в корзину несколько голубых комбинезонов, такой же конверт, детскую кроватку и большую упаковку подгузников. Подумав, добавляет еще и самолетик.
- Это всё твое, Виктор, - обращается она к животу. - Тебе же нравится?
Вопреки ожиданиям, малыш никак не реагирует.
***
- У вас девочка.
- Что? - Эльвира подскакивает. - Вы уверены?
- Абсолютно, - врач протягивает распечатку. - Вот, можете сами убедиться.
Эльвира разглядывает картинку на бумаге, косясь на монитор. Увы, эмбрион женского пола, ни с какой стороны не похожий на мальчика.
- Может, мне лучше... прийти позже? Может, плод еще вырастет?
Ничего у нее уже не вырастет, сама себе отвечает Эльвира. Глупо было надеяться, что всё обернется так просто.
- Надеюсь, вы не собираетесь прерывать беременность?
- Это уже не ваше дело.
Поразительно, как пара минут может всё изменить, думает Эльвира. Только что это был ее билет в светлое будущее, ее любимый мальчик, ее Виктор, а теперь всего лишь эмбрион женского пола без имени и будущего.
Значит, так выглядит наказание за грехи. Всевидящему было угодно преподнести урок именно в таком виде, чтобы прониклась даже Эльвира, обменявшая хиленькие ростки веры на профессиональный рост.
***
Эльвира стоит на пригорке посреди какого-то поля. Непривычно яркое солнце слепит глаза, не давая понять, где именно она находится. Солнечный шар висит почти у самой головы, будто люстра. Кажется, что еще немного, и можно будет его потрогать.
Эльвира протягивает руку, чтобы проверить догадку, но не успевает. Откуда-то снизу доносится тонкий смех, и по холму взбегает мальчик. Очень похож на...
- Виктор, - шепчет Эльвира. - Как ты сюда попал?
Он даже не замечает ее, продолжая бежать навстречу солнцу. Достигает вершины и прыгает, с каждым движением поднимаясь выше и выше, а затем медленно исчезает в светящемся шаре.
- Виктор!
Крик разносится эхом по окрестностям. Эльвира не понимает, куда делся Виктор, но догадывается, что он туда не хотел.
Она испугано оглядывается, но рядом никого нет. В изнеможении Эльвира опускается на землю, готовая зарыдать.
Снова детский смех. По холму карабкается другой мальчик, гораздо меньше. Его черты кажутся знакомыми, неужели это ..?
Солнце теперь ниже, уже над самой головой малыша. Он приподнимается на носочки и тянет ручки к светилу.
- Нет!
Не успевает. Маленькое тельце растворяется в лучах.
Эльвира рыдает уже в голос. На секунду прекращает, чтобы вдохнуть, и снова слышит топот.
По холму бежит девочка. Она не похожа ни на Виктора, ни на того малыша, даже на саму Эльвиру не похожа. Черные волосы, темная кожа, широкий нос — в общем, полная копия...
Солнечный шар еще ниже. Притаился в засаде, готовый схватить новую жертву. Девочка подпрыгивает и взлетает, медленно двигаясь навстречу солнцу.
Эльвира выставляет руки вперед раньше, чем успевает осознать. Девочка хныкает, вырывается и продолжает тянуться к солнцу.
- Нет. Тебе туда нельзя.
Девочка внимательно смотрит на нее. Только сейчас Эльвира видит, что у ребенка красные глаза.
- Мама? - неожиданно четко произносит малышка.
Эльвира молчит.
- Мама, - девочка улыбается. - Ты же меня любишь?
Солнце медленно гаснет. Эльвира осторожно проводит пальцами по коже ребенка и нащупывает одеяло.
Что б их, эти беременные гормоны. Даже поспать нормально не дают.
Эльвира с усилием переворачивается на другой бок — живот еще не очень большой, но уже создает неудобства. Медвежонок, подаренный Владимиром, укоризненно смотрит с комода.
- Хватит пялиться, морда клыкастая.
Отворачивается, но всё еще не может прогнать из головы картинку с красноглазой девочкой, до жути похожей на Клыкманна. Девочкой, которую она спасла.
Эльвира ворочается еще несколько минут в безуспешных попытках заснуть, а затем вскакивает с кровати и хватает ноутбук. Кролик на логотипе все еще шевелит по-поросячьи розовыми ушами, внизу крутится очередное супер-предложение.
Эльвира открывает корзину и, собравшись с духом, удаляет оттуда все голубые одежки и самолет. А затем добавляет те же вещи, но зеленого цвета, и одно красное платьице.
техничка
1. Технически Владимир вселился уже после родов, но по сюжету он уже распаковал вещи и никуда не собирается уходить. Поэтому техничка слегка забегает вперед.
2. Хобби "кино и литература" прокачано до максимума (ради чего нам, как видите на скрине, пришлось вывернуться наизнанку) и официально признано семейным. Оно не предопределенное (предопределенное – наука, но меня как-то не вдохновляет держать семь поколений у телескопа с риском получить внеплановое прибавление в семье), поэтому только полбалла.
3. Еще у нас 44 друга семьи — плюс 10 баллов и один избыток. Неплохо
бонусы