- Красивое место, - Владимир наконец нарушает тишину.
- Ага, - кивает Эльвира. - Кармелле тоже нравится.
Владимир смотрит на Кармеллу. Та изо всех сил пытается выбраться из коляски или хотя бы поймать одну из бабочек, заставляя его улыбнуться.
- Знаешь, за что я люблю этот парк? - продолжает Владимир. - Он — единственное место в городе, которое дает надежду. Когда на улице мороз, а здесь бабочки, хочется верить в лучшее.
Эльвира улыбается и кивает. Он отвлекся, это хорошо. Отвлекся — значит, не готов, это еще лучше.
- У меня тоже всё это время была надежда. Ты и есть мой парк с бабочками посреди зимы. Поэтому привел тебя сюда. Сама понимаешь, не дело обсуждать такое на кухне.
Он готов. Он всегда был готов к этому моменту, а она не была готова никогда. Даже сейчас.
- Эль, я понимаю, что ты бы этого не сделала, если б не обстоятельства, но... Хочется верить, что тебя ведет не только расчет.
Нет, нет, только не надо падать на колени. Эльвира едва успела обрадоваться, что он в джинсах и куртке, а не в костюме — и это хорошо, ни один нормальный мужчина не сделает предложение в таком виде. Впрочем, когда Владимир был нормальным?
- Я обещаю защищать тебя и всех, кого захочешь защищать ты. Обещаю сделать всё, чтобы ты никогда не пожалела о своем решении.
Бабочка садится на приоткрытую коробочку, трепеща крыльями. Точно так же сейчас трепещет и Эльвира, зная: если протянуть руку, хрупкое равновесие нарушится. Бабочка улетит, а сама она пройдет точку невозврата.
- Выйдешь за меня?
Эльвира смотрит в глаза Владимира и понимает, что прошла точку невозврата очень давно. Сама того не осознавая, подарила ему единственную крохотную бабочку, и та превратилась в целый парк под куполом, которому не страшна никакая погода.
- Да.
Бабочка взлетает. Дрожащие пальцы Владимира неловко надевают кольцо.
Эльвире, не привыкшей носить кольца, кажется, что оно тянет к земле.
***
Кольцо лежит в шкатулке. Владимир, к счастью, не обижается — понимает, что оно там ради безопасности Кармеллы, которая то и дело пробует мир на вкус. Так оправдывает себя Эльвира, чтобы не видеть этой до отвращения символичной мелочи.
Казалось бы, что нового могла принести помолвка в их отношения? Они и так давно делают то, что положено супругам: живут вместе, вместе заботятся о ребенке, вместе разводят беспорядок. Он пользуется ее феном, она — его карточкой. Он отваживает ее навязчивых ухажеров, она следит, чтобы он менял одежду хотя бы раз в неделю. Они так живут уже не первый месяц, и оба считали это неизменным и естественным. До того самого дня.
Теперь, когда их отношения вот-вот станут официальными, Владимир уже не может считаться «просто другом». Никогда раньше Эльвира не выбирала одежду для сна настолько тщательно, как сейчас — ведь теперь они спят не просто на одной кровати, а почти на супружеском, мать его, ложе. Поэтому чисто теоретически Владимир имеет право заявить о супружеском долге. Конечно, он скорее отрежет себе кое-что, но всё равно Эльвира спит в штанах и мешковатом джемпере. Не стоит искушать того, кто и так отдал больше, чем получил.
Теперь, когда они «почти» семья, всё стало сложнее.
Единственная в этой почти-семье, чья жизнь не изменилась после помолвки — Кармелла. Для нее Владимир имеет единственный статус — папа. Второе по популярности слово в ее небольшом лексиконе, после...
- Да-а-ай!
На одной руке Владимира висит куртка, которую он пытается переместить на вешалку. На другой — Кармелла, которая отчаянно пытается привлечь внимание, голося и цепляясь маленькими ручками.
- Я кое-что тебе принес, - умильным голосом сообщает Владимир, с трудом удерживая под мышкой большую коробку с куклой. - Будем играть?
Кармелла радостно смеется и пытается ухватить коробку. Владимир вешает наконец куртку, едва не роняя подарок. Эльвира с трудом сдерживается, чтобы не высказать, как вредно баловать ребенка. Тем более сейчас, когда деньги уходят на лекарство.
- Сначала она будет есть.
Кармелла есть не собирается. Вообще не собирается делать ничего, что заставит отлипнуть от Владимира, и Эльвире приходится, игнорируя возмущенный визг, утащить ее из прихожей.
- Она мне не мешает.
- Ты в уличной одежде, - отрезает Эльвира, - и ботинки у тебя грязные. Я не хочу, чтобы она подцепила что-нибудь еще.
Владимир закатывает глаза, но покорно идет мыть руки. Эльвира тем временем открывает баночку с детским питанием, краем глаза следя за Кармеллой, пытающейся достать пульт со спинки дивана. К счастью, он достаточно высоко.
- Она всегда это ест? - спрашивает Владимир, кивая на баночки.
- Она всегда это не ест. - Эльвира кидает в блендер плазмофрукт, Кармелла наконец отвлекается от пульта и завороженно следит за кусочками, мелькающими в чаше. - Плазму — за милую душу, а нормальную еду — ни в какую. Я смешиваю, но, кажется, она начинает что-то подозревать.
- Может, так и надо? Зачем вообще эта каша или что там...
- Затем, что это ребенок, которому нужны питательные вещества. Педиатр говорит, что она весит меньше нормы, поэтому...
- Да ладно? - прерывает Владимир. - По мне, весит она очень даже.
Усмехается. Теперь глаза закатывает Эльвира.
- Если такой умный, сам ее и корми. Стены потом тоже сам будешь отмывать.
Эльвира уходит в ванную. Собирается хлопнуть дверью, но в последний момент передумывает, чтобы не напугать Кармеллу. Холодные струи стекают по разгоряченному телу, и Эльвира постепенно успокаивается.
Она меня вовсе не раздражает, убеждает Эльвира саму себя. Просто день выдался тяжелым. Солнце слишком яркое, у соседей ремонт, Кармелла отказалась спать после обеда — видимо, шум перфоратора не входит в ее плейлист. Но из-за этого пришлось бодрствовать весь световой день, и Эльвира вот-вот свалится в обморок. А ведь еще нужно покормить эту капризулю — то есть, плюс час без сна.
Эльвира глубоко вдыхает и покидает ванную, но на выходе застает неожиданную картину. Кармелла сидит в стульчике для кормления и даже не пытается слезть, внимательно следя за Владимиром, прыгающим рядом с ложкой наготове. Он серьезно думает, что сможет накормить ее таким примитивным способом?
- Давай еще скажи «ложечку за папу, ложечку за маму, ложечку за президента», - не удерживается Эльвира, наблюдая за его безуспешными попытками. - Это так не работает.
Это вообще никак не работает, хочет добавить она. Но Владимир опережает, подхватывая с пола плюшевого медвежонка и сажая рядом с тарелкой. Уловка срабатывает — Кармелла ненадолго отвлекается от созерцания враждебного пюре, но рот предсказуемо не открывает.
- Караул! - Владимир размахивает плюшевыми лапами и гнусавит дурным голосом, похожим на любительскую озвучку мультика. - Меня атаковало злое пюре, спасите, помогите!
Эльвира собирается отпустить очередной комментарий о сомнительной эффективности подобной мотивации, но в этот момент Владимир хватает ложку и впечатывает в медвежью мордашку. Эльвира не удерживается от смеха. Кармелла обалдело глядит на измазанную игрушку, а затем верещит громче того перфоратора.
- Ну что ты орешь сразу? - не меняя голоса, выдает Владимир, ловко распаковывает куклу и сажает рядом с медвежонком. - Хочешь, можешь с моей женой сделать то же самое.
Кивает на куклу. Кармелла пару секунд смотрит, а затем зачерпывает ладошкой пюре, размазывает по кукольному личику и радостно смеется. Владимир тем временем наполняет ложку и опрокидывает содержимое в рот Кармеллы раньше, чем та успевает понять.
Воцаряется тишина. Почти всегда это означает, что сейчас случится что-то неприятное, но в этот раз обходится. Кармелла, вопреки обыкновению, не выплевывает еду, а глотает и снова смеется. Владимир подхватывает смех, Эльвира тоже непроизвольно улыбается.
- Еще? - Владимир кивает на остатки пюре.
Через несколько минут тарелка пустеет. Кармелла прикрывает глаза и опускает голову на бортик стула.
- Спасибо, - шепчет Эльвира. - Но теперь она грязная.
- Зато сытая.
- Тогда, может, и помоешь ее сам?
Владимир кивает, подхватывает засыпающую Кармеллу и направляется в ванную. Эльвира наконец опускается на диван и закрывает глаза.
Неплохо иметь семью, думает она.
***
- Значит, теперь я смогу получить наследство?
- Да, Эльвира. Сразу, как только заключите брак, всё имущество мистера Ламарша официально перейдет в вашу собственность. И еще, Эльвира, - перед ней ложится очередная бумага. - В настоящий момент статус «Ламарш Энтерпрайз», скажем так, спорный, и вам нужно решить...
- Продам, само собой. Есть предложения?
Шнайдер кивает на документ.
- Опять этот старый пердун.
- Простите?
- Ну, на самом деле не совсем старый. Всего лишь старше меня каких-то лет на семь или десять.
- Брайтмур? - Владимир вглядывается в бумагу. - Где-то я о нём слышал.
- Конечно, слышал, меня ведь хотели выдать за него замуж, - лицо Владимира вытягивается. - Не переживай, ничего личного, чистый расчет. Может, вернемся к делу?
- Да, Эльвира, конечно. Кстати, насколько мне известно, у ваших родителей был брачный контракт, и...
Эльвира выжидающе смотрит на Шнайдера. Владимир барабанит пальцами по столу. Надо подарить ему какую-нибудь головоломку, чтобы хоть чем-то занять руки.
- И я подумал: быть может, вы тоже захотите его составить?
- Да за кого вы нас принимаете?! - Владимир резко опускает ладонь на стол, заставляя остальных вздрогнуть. - Мы что, похожи на тех, кто женится ради денег?
Эльвира горестно вздыхает. Мы и есть те, кто женится ради денег, хочет сказать она.
- О, я не подразумевал ничего подобного, - Шнайдер подобострастно улыбается. - Но, полагаю, вы понимаете, что брак — это своего рода сделка, а любая сделка сопряжена с определенными рисками. Контракт мог бы свести риски к минимуму.
- Эль, - Владимир устало вздыхает и поворачивается к ней. - Ну вот что ответить этому придурку?
К сожалению, «этот придурок» прав. Брак — это действительно всего лишь сделка, особенно в их случае. Неравноценная сделка. Эльвира получит компанию стоимостью в несколько миллионов, кучу денег и дом, а Владимир — всего лишь новую порцию иллюзий. Если кто и рискует, то именно он.
- Мне нравится ваша идея, мистер Шнайдер. Можете обсудить детали, а мне пора.
Оба непонимающе смотрят на нее.
- Простите, Эльвира, - Шнайдер первым нарушает тишину. - Разве вы не будете участвовать в составлении контракта?
- Я полностью доверяю вашему профессионализму. И ему.
Уже в дверях Эльвиру настигает мысль, что следовало остаться. Но нет, у нее и так полно дел, более важных, чем какой-то контракт.
К тому же, Владимиру она действительно доверяет.
***
- Как тебе нравится свадебный салон под названием «Ловушка Ганса»?
Кэтрин улыбается, разглядывая фасад.
- Ты уверена, что хочешь выбирать платье именно со мной? - осторожно интересуется она. - Я ничего не понимаю в моде, да и вообще вкуса у меня нет.
«Да плевать, есть ли у тебя вкус или нет. Мне просто нужен кто-то рядом, чтобы не было так страшно».
- Не скромничай, - Эльвира распахивает дверь. - Заходи уже.
Продавщицы профессионально улыбаются, помогая Эльвире влезть в платье. Так и есть, растолстела от этой дурацкой человеческой пищи. Вот как Кэтрин умудряется оставаться такой тростинкой?
- Красиво.
- Красиво?! Я похожа на гигантский зефирный торт, по-твоему, это красиво?
- Уберите этот ужас. Есть что-нибудь без юбок шириной с автобус?
Продавщица протягивает очередное платье. У этого юбка узкая — настолько, что в ней бедра Эльвиры кажутся шириной с тот самый автобус. Еще и грудь обвисает, просто катастрофа.
- На кого вообще это шьют? Пол-магазина перемерила, и ни одной нормальной вещи.
- Ну почему же? Последнее было... неплохим. Тебе идут открытые плечи.
- Оно прямое. Я в нём совершенно плоская.
Кэтрин с трудом удерживается, чтобы не закатить глаза, и Эльвира прекрасно ее понимает. Ну что поделать, не всем повезло с фигурой.
- Может, вам корсет примерить? - наконец вмешивается продавщица. - Он... корректирует проблемные места.
- Давайте попробуем.
Очередное платье, теперь уже с корсетом, постигает судьба предыдущих. Кэтрин уже даже не пытается вмешаться в процесс, молча глядя сквозь недовольную Эльвиру.
- Это всё, что есть?
Пусть скажут, что всё, думает Эльвира, и они наконец покинут «Ловушку» — до чего же уместное название! Она лучше выйдет замуж в джинсах и свитере, чем снова переживет эту пытку платьями.
- Вообще-то, есть еще одно, - продавщица кивает на дальнюю вешалку. - Но оно из прошлогодней коллекции и...
...уже давно потеряло приличный вид, мысленно заканчивает Эльвира. А еще какая-то свинья измазала его косметикой, поэтому мы, так и быть, готовы сделать скидку, лишь бы избавиться от этого позорища.
- И?
- Оно очень... своеобразное.
- Ну так показывайте, чего ждете?
Платье действительно своеобразно. В такое обычно не одеваются, а раздеваются, но Эльвире нравится. Она уже больше года не носила ничего сексуального и ужасно соскучилась по подобным вещам. Владимир, конечно, взбесится, увидев настолько откровенный наряд, ну и пусть. Эльвира и так постоянно делает только то, что должна, так почему бы хоть раз не сделать, как хочется?
- Кэтрин, мне идет?
- Ну... - выражение ее лица непередаваемо. - Это точно платье, а не белье?
Эльвира смеется, впервые за долгий идиотский день.
- Я так поняла, ответ положительный. Мы это берем, заверните.
***
Кармелла начинает рыдать, едва они поворачивают в сторону процедурного кабинета. Из-за приоткрытой двери чувствуется запах спирта — она уже знает, что так пахнет боль.
Эльвире безумно хочется прекратить всё это. Какая разница, от чего будет страдать ее дочь — от солнца или регулярного издевательства, по недоразумению названного капельницей? Личность Эльвиры разделяется надвое: Эльвира-мать хочет забрать Кармеллу отсюда, спрятать подальше от солнца и сделать всё, чтобы она никогда не страдала, а Эльвира-врач строго запрещает останавливаться. Но разве может быть что-то хуже, чем намеренно причинять боль тому, кого любишь больше жизни?
- Кто тут у нас такой громкий? - нежный голосок Линды пытается пробиться сквозь вопль Кармеллы. - Зачем плачешь, ты ведь такая красивая. Твоему личику не идут слезки.
Кармелла примолкает. Интересно, кому Линда продала душу за умение успокаивать капризных детей?
Хватает, впрочем, ненадолго. Едва иголка входит под ключицу, Кармелла снова закатывает скандал. Эльвира гладит ее по голове, пытаясь успокоить, Кармелла отвечает слабым, но очень красноречивым пинком по колену.
- Что за..? - Эльвира вовремя осекается под испуганным взглядом Линды. - Кого я, к Хамбловой бабушке, родила. В лепешку разбиваешься ради нее, а она...
- Эльвира, - Линда говорит всё так же спокойно, но уже без недавней нежности. - Только не сердись на нее. Малышам сложно контролировать эмоции, но с возрастом это пройдет. Конечно, если такое будет повторяться, лучше обратиться к психологу, но я надеюсь...
- Ну, отлично. У нее еще и с головой проблемы.
- Я так не думаю, - Линда улыбается и тянется за пультом от телевизора. - Кармелла, любишь мультики?
- Ей лучше включить «Стренджтаунскую бензопилу», - комментирует Эльвира, глядя на розового кролика-переростка на экране. - Или сразу привязать, чтобы не убежала с этого шоу мохнатых дебилов.
Через полчаса они покидают кабинет. Кармелла мирно дремлет в коляске или, по крайней мере, делает вид. Эльвира тоже устала и хочет поскорее домой, но ее планы нарушает...
- Ё! - ну конечно, Дювель тут как тут. - А я думал, ты улетела на другую планету, как та зеленая из «Благословенных Холмов».
- Еще раз так заорешь, и сам туда улетишь. Чего тебе?
- Да ладно, чего злая такая? Просто поболтать хотел. Ты, говорят, замуж выходишь?
Так и знала, не стоило приглашать Линду свидетельницей. Можно было заранее догадаться, что она не сможет прийти, но расскажет муженьку, а тот разнесет по всей больнице.
- Ну, выхожу.
- А чего только Линду пригласила, без меня? Я, может, тоже хочу.
- Потому что у нас нет столько еды, сколько ты жрешь.
Дювель громко хохочет. Мне бы его умение смеяться над собственными проблемами, думает Эльвира.
- О, ну ладно, не буду вас объедать. И, это... мне показалось, или ты была с малой?
Эльвира поворачивается и обнаруживает пустую коляску. В ужасе оглядывается по сторонам, бежит по коридору и наконец видит Кармеллу, несущуюся навстречу стеклянной двери.
- Стой! Кармелла, нельзя!
Кармелла успевает затормозить, врезаясь в прохожего. Тот оборачивается. Из Эльвиры как будто выкачивают весь воздух.
- Вот как, - усмехается Клыкманн, рассматривая их. - Не думал, что стану папочкой.
- Не папочкой, а донором спермы, - парирует Эльвира, крепко прижимая к себе Кармеллу. - Дело сделал, теперь проваливай.
- А если нет? По закону я имею право общаться с дочерью.
- По закону ты вообще должен видеть небо в клеточку. Могу это устроить.
- Как и твой дружок. И я тоже могу это устроить.
- Врешь.
- Проверим?
Эльвира молчит, чувствуя ужасающе частое сердцебиение под рукой — слишком частое для маленького вампира. Кармелла вряд ли что-то понимает, но боится, и Эльвира, обещавшая ее защищать, ничего не может сделать.
- Проблемы, мужик?
Между ними встает какой-то тип. Эльвира видит только рыжий затылок.
- Ты вообще кто?
- Слушай сюда. Еще раз протянешь граблю к любой из них, и я эту граблю укорочу. По самые уши. Всё понял, или на примере показать?
Клыкманн ругается сквозь зубы, разворачивается и несется к выходу.
- Спасибо.
Рыжий уже не слышит, быстро шагая в ту же сторону.
***
- Всегда было интересно, зачем теплокровным такие громадные окна, - Владимир кивает на фасад. - Особенно здесь, где столько соседей вокруг.
- Говорят, отсюда вид красивый, - Эльвира морщится, вспоминая дом Мэттью — там тоже были панорамные окна. - Хотя я скорее поверю, что мамочке нравилось наблюдать за соседями. Она всегда любила лезть не в свое дело.
Из фургона выносят очередные коробки. Судя по звону, это бар Владимира.
- Эй, аккуратнее там. Уроните — я сам вас уроню.
Эльвира тем временем разглядывает дом. Думала, что никогда сюда не вернется, тем более, если заведет семью. И вот пожалуйста, грузчики носят коробки, ее жених раздает инструкции, ее дочь пытается расстегнуть ремень на коляске, чтобы тоже поучаствовать в переезде. Картинка из семейного фильма, на которую шутки ради прилепили Эльвиру, как хулиганы подрисовывают усы на фотографиях.
- Сколько здесь спален?
- Три плюс гостевая. Или четыре, точно не помню.
- Отлично. Тогда занимай свою спальню, а я выберу из оставшихся.
- А...
Ее прерывает неудачно споткнувшийся грузчик. В коробке что-то переворачивается, грузчик затейливо ругается.
- Я же просил, осторожнее. И фильтруйте-ка базар, тут ребенок.
«Ребенок» задорно смеется, смекнув, что только что прозвучало новое слово, которым можно потрепать нервы взрослым. Эльвира искренне надеется, что Кармелла не захочет его повторить.
Достаточно и одного порочного человека в этой семье.
***
Последний раз Эльвира выносила такую кучу коробок из родительского дома десяток лет назад. Внутри не было ни мебели, ни бесполезных мелочей, ни даже фотографий — только одежда и обувь. Она уже тогда считала, что привязываться к вещам глупо, но так и не нашла в себе сил расстаться хотя бы с одним из предметов гардероба. Барахольщица, сказал бы на это папа. Конечно, он, оставленный щедрой маминой рукой с одной лишь зубной щеткой, имел право так говорить.
Сейчас барахольщица возвращается в дом, который покинула много лет назад, причем с теми же самыми коробками. И двумя новыми чемоданами с аналогичным содержимым. Хорошо, если Кармелла не унаследует ее вещизма — вон как активно сбрасывает любовно сложенные стопки одежды, расчищая полигон для игр.
- Цяй, - это безапелляционное утверждение, несомненно, адресовано Эльвире. - Дай цяй.
«Цяй» — это кукольный чайный сервиз, который, конечно, уже упаковали. Ну почему ей обязательно нужно устроить из любой игры квест для всех остальных?
- Чай будет завтра. Поиграй с мишкой.
- Цяй, - Кармелла усаживает мишку на коробку и стучит по ней в подтверждение самых что ни на есть серьезных намерений.
Эльвира закатывает глаза, предчувствуя истерику. Но вовремя вспоминает важное дело, которое обязательно нужно закончить до переезда.
- А пойдем к Кэтрин?
- Кэт, - радостно вскрикивает Кармелла, тут же забыв про свой «цяй».
«Кэт» она очень любит. Правда, любовь выражает в папашиной манере — тасканием за волосы и укусами. Кэтрин, как ни странно, терпит.
- Привет. Ты, можно сказать, у меня самый близкий человек в этом городе... ну, после Влада, конечно, - на этой фразе Кэтрин едва заметно хмурится. - И я подумала...
Кэтрин вопрошающе смотрит. Будь на ее месте сама Эльвира, уже потребовала бы прекратить тянуть кота за хвост.
- Короче, будешь моей свидетельницей на свадьбе?
- Ну... Ты точно этого хочешь?
- Точно. Так что?
- Я бы с радостью, но... - Кэтрин осторожно снимает пальчики Кармеллы с собственных волос, - мне нечего надеть. И денег лишних нет.
- Тоже, нашла проблему. Пойдем ко мне, что-нибудь подберем.
Кэтрин примеряет розовое платье, которое Эльвира носила в двадцать. Подумать только, когда-то она любила розовый.
- Нравится?
- Очень. А тебе?
- Тоже. Можешь забрать.
- А ты не...
- Нет. Бери, пока дают.
- Ой, - улыбка на лице Кэтрин резко оседает. - Совсем забыла, я же... несовершеннолетняя. Мне нельзя быть свидетельницей.
- Можно, если есть разрешение от совершеннолетнего родственника.
- Совершеннолетнего... Это мне придется ехать к родителям за подписью, да?
На лице Кэтрин появляется неподдельный ужас. Кажется, кошмарные родственнички — это у них семейное.
- Не обязательно.
- Но у меня нет других родственников.
- У тебя есть я. Что-нибудь придумаем.
Кэтрин так и не узнает, кто подписал ее разрешение.
***
- Мне страшно.
Владимир не отвечает, крепче сжимая ее руку. Теперь Эльвира понимает, почему невесту обычно ведет к алтарю именно отец, а не муж. Если все женихи волнуются так, как сейчас Владимир, поневоле захочешь сбежать.
Эльвира сбежать не хочет, но и не ощущает безопасности, привычной рядом с Владимиром. Впервые она понимает, что он тоже может бояться — возможно, даже сильнее нее.
Чтобы отвлечься, Эльвира разглядывает зал. Ничего особенного, кроме...
Кармелла сидит на руках у какого-то рыжего мужика, которого Эльвира раньше не видела. При взгляде на него так и напрашивается титул «мистер Усы». Мистер Почетные усы, судя по помпезному костюму. Кармелла полностью согласна с титулом, судя по тому, как теребит главную отличительную черту его обладателя.
- Эй, подруга, полегче. Ты мне все усы раздербанишь, а это, можно сказать, второе мужское достоинство.
Эльвира узнает голос. Именно такой был у того незнакомца, спасшего их от Клыкманна, и тот тоже был рыжим. Совпадение? Вряд ли.
- Кто он такой? - Эльвира подталкивает Владимира.
- Лино, мой свидетель.
- Знаешь, ты сейчас ничего не объяснил. Откуда взялся этот твой...
Регистраторша деликатно кашляет, обратив все взгляды на себя. Что ж, пора.
Не дрожать, только не дрожать. Спокойно идти, опираясь на Владимира, затем повторять за ним. Вспышка фотокамеры — разве они нанимали фотографа? — бьет по глазам, заставляя выпрямиться и улыбнуться. Нельзя допустить еще одной ужасной фотографии.
Ручка нервно скользит по бумаге, выдавливая последние чернила — дурацкие госучреждения, на всём экономят. Только бы не...
Владимир молча подсовывает свою ручку. Ну вот, самое страшное позади.
- Теперь можете поцеловать невесту, - нет, самое страшное только начинается.
Эльвира поворачивается к Владимиру и замирает с закрытыми глазами. Как в детстве — если чего-то не видишь, значит, его нет.
Владимир — есть. Она не видит, но чувствует. Он целует по-настоящему, но как-то слишком осторожно, даже неопытно. Тринадцатилетние мальчишки бывают увереннее, чем этот пятисотлетний или сколько там ему. Эльвира не может стерпеть это безобразие и переходит в наступление.
«Ничего личного, дорогой. Просто должен же хоть кто-то показать нормальный пример».
- Я тебя очень люблю, - еле слышно шепчет Владимир.
Каблук скользит на этом дурацком блестящем паркете. Владимир успевает поймать Эльвиру, едва не снесшую стол с документами. Зал аплодирует, фотограф скачет рядом, боясь упустить удачный кадр.
Чувство неловкости, как дальний бестактный родственник, набрасывается и стискивает до хруста костей.
***
Эльвира быстрым шагом проходит спальню, не включая света, сбрасывает опостылевшее платье и открывает дверь ванной. Наконец-таки она может почувствовать себя собой.
Наскоро освежившись, Эльвира возвращается в спальню. Краем глаза она замечает то, чего здесь не было раньше — ее любимые духи на туалетном столике. Последний флакон как раз закончился неделю назад. На секунду Эльвира радуется, а потом мрачнеет: ну конечно, не успел жениться, а уже считает ее собственностью. Указывает, что делать, пусть даже в мелочах.
Ну и пусть. Ведь она подписала договор о взаимных обязательствах, так стоит ли удивляться, что другая сторона требует их выполнения?
Эльвира тщательно наносит духи на тело — ровно столько, чтобы запах не был отталкивающе сильным. Закончив, открывает комод. Столь же неприлично соблазнительный, сколь и неприлично дорогой комплект белья ждал своего часа, и вот этот час настал.
Владимир обнаруживается внизу возле бара. Он стоит спиной к ней, откупоривая бутылку.
Эльвира подавляет приступ раздражения и, не давая себе шанса передумать, обнимает Владимира сзади. Пальцы вслепую нащупывают пуговицы — неудобно, но смотреть ему в глаза еще неудобнее. Владимир тоже обнимает ее, и тоже вслепую. Эльвира вздрагивает, но не останавливается.
Он готов, понимает Эльвира, когда Владимир разворачивает ее к себе и смотрит в глаза. Он готов, а она...
- Ты не хочешь, - Владимир не спрашивает, а именно утверждает.
- Ты же хочешь, - слова даются Эльвире с трудом. - Брак предполагает супружеский долг, и я...
- Ты ничего мне не должна, Эль, - в голосе Владимира слышится раздражение. - Очень жаль, что у тебя другое мнение.
Отворачивается и отходит к окну. Отлично, Эльвира упустила шанс. Теперь Владимир будет думать, что нужен ей только как денежный мешок.
- Но у нас брачная ночь! - непонятно зачем напоминает Эльвира.
- И дом с четырьмя спальнями, - Владимир заканчивает фразу за нее. - Если не возражаешь, я пойду к себе.
Она возражает. Она должна сказать, что возражает, горячо поцеловать его, а затем позволить заняться с ней любовью, в порыве страсти снеся пару бутылок с полок. Так положено себя вести хорошей жене в брачную ночь. Но Эльвира не может заставить себя быть хорошей, поэтому просто смотрит в удаляющуюся спину Владимира.
Увы, она может заниматься с ним чем угодно, кроме любви.
________________
* Свадебный салон действительно так называется. Наверно, именно поэтому я выбрала для съёмок именно его 
техничка
И снова техничка расходится с сюжетом: переехали мы почти сразу после рождения Кармеллы, а свадьбу сыграли еще позже. Не уверена, нужно ли было вычитать деньги с учетом меньшего размера участка, но на всякий случай вычла.
Когда все уже сидели на чемоданах, демиург вдруг подумал, что денег много не бывает. Так Владимир получил свой бизнес. Слева заработок до переезда, справа - после.
И, конечно же, сокровище наше зубастенькое. Ходить она тоже научилась, но скрин потерялся.
бонусы