BANKS - Beggin' for Thread
Ты не знаешь, во что себя втягиваешь
Тебе следовало бы знать
(с)
Eхtrа formam
* (лат.) без всяких формальностей
Сатоши лил чай словно нарочно тоненькой струйкой. Будь хоть на чуточку тоньше, она превратилась бы в прерывистый ряд светло-зелёных капель, что барабанили бы по дну чашки, а звук отдавался бы мне в темечко. Чтобы сгладить раздражение, я намеренно смотрела не на чайник, а на его лицо. Гладкое, как у младенца, хотя ему лет сто должно было быть, не меньше. И кожа - коричневая, сожжённая солнцем. Моя бы вся слезла давно, вздумай я с таким усердием предаваться солнечным ваннам.
- Знаешь, в чём твоя проблема, Кассандра? - спросил он.
Я отхлебнула из чашки. Знаю. Я смертельно больна. Моё бестолковое тело с каждым годом всё больше изнашивается, и мои родители имеют все шансы пережить меня на пару десятков лет. В этом, Сатоши, моя проблема.
- Ты бережёшь то, что ничего не стоит, - продолжил он, тоже сделав глоток. Звук вышел громкий, и я поморщилась, - а то, что будет тебе всего дороже, уже упустила.
Ветер подул откуда-то с юга - тёплый, жасминовый. Кто-то говорил, что на Восток стоит ехать, чтобы подарить сердцу покой, но моё почему-то с каждой секундой всё сильнее билось.
****
Наверное, минут десять прошло, когда потолок, наконец, перестал крутиться. Пришлось приложить усилие, чтобы понять, где я, и что происходит. Из тумана сначала выплыли мои руки, потом одеяло, в которое они вцепились, затем и вся комната, что досталась мне в нашей новой дурацкой торвилльской квартире. Я снова здесь, там же, где и засыпала.
Выключиться из пространства сна и включиться в реальную жизнь обычно получалось, если рывком сесть на кровати - кровь отливала от головы. В этот раз не получилось. Спина будто приклеилась к матрацу. После нескольких бесплодных попыток, я решила позволить телу оставаться на простынях столько, сколько ему вздумается.
Это был просто сон, вот в чём дело. Не предсказание. Сознание отвыкло видеть просто сны. Уложив этот факт в голове, я расслабилась - просто сон можно было не принимать во внимание. Я забыла, как это - не подвергать каждый сон мучительному анализу сразу же после пробуждения, а просто позволить ему затеряться в ненужных файлах памяти, как сделал бы любой нормальный человек. Всего два года назад я тоже могла себе это позволить, до того как…
Я тряхнула головой и всё же села. Нет, не буду об этом думать. Не в такой день, как сегодня. Уголки губ тут же потянулись вверх при мысли об этом, но я усилием воли подавила улыбку и принялась застилать постель.
Месяц назад, когда Дэвид Фарбер предложил мне поехать с ним в Такемицу, я разрешила себе проулыбаться так всю дорогу домой, а затем стала перед большим зеркалом в прихожей и заставила себя посмотреть на своё отражение. Я разглядывала выбившиеся из косы непослушные пряди, синие вены на шее, бледную кожу - сухую, словно она сейчас трещинами пойдёт - и чувствовала, как сердце возвращается к привычно спокойному для него ритму. Нет никакого повода для радостного возбуждения. Его предложение вовсе не было знаком особого расположения к тебе, глупая Сандра. Ты просто виновата перед ним, и он хочет, чтобы ты загладила вину, взяв на себя часть его работы. А ещё он знает, что ты никогда и ни в чём ему не откажешь, разве можно придумать более удобную кандидатуру? Едва вспыхнувший огонёк надежды погас под щедро вылитым на него потоком здравомыслия, и стало, как ни странно, легче. Это снова я, опять обычная, опять как все, а значит - всё в порядке.
Коснувшись босыми ногами холодного паркета, я поморщилась. В старой квартире всюду были полы с подогревом - папа всегда заботился о таких вещах ввиду моей болезни - но теперь у него больше не было работы, а значит, мы пока не могли себе позволить снять лучшее жильё.
- Доброе утро, - сказала я в папину спину, переступив порог кухни.
Тот дёрнулся, будто я застала его вовсе не за разглядыванием содержимого холодильника.
- Ты сегодня рано, - прокомментировал он, - извини, не успел пока ничего приготовить.
Глядя, как суматошно он пытается отыскать на полках хоть что-нибудь съестное, я усмехнулась. Он очень быстро отвык от своих старых семейных обязанностей, и ему невыносимо сложно было начать привыкать к ним обратно.
- У нас есть хлопья, - он обернулся через плечо, - ты же, по-моему, любила хлопья?
- Точно.
“...когда мне было девять”.
Тарелка звякнула от соприкосновения со стеклянной поверхностью стола. Я без особого удовольствия погрузила ложку в мутно-белую смесь, но есть не хотелось. Краем глаза я покосилась на “Книгу Кассандры”, что покоилась тут же рядом на столешнице. Теперь я всюду носила этот томик с собой, нацепив на него обложку от старого мистического детектива, чтобы избежать лишних вопросов. Для папы, впрочем, подобные ухищрения оказались излишними.
- Что читаешь? - спросил он, едва мазнув по книге взглядом, - снова что-нибудь религиозное?
- Можно и так сказать.
“...но в приличном обществе лучше так не говорить”.
Момент показался мне подходящим, чтобы достать немного смятую от постоянных перечитываний бумагу, и положить её прямо перед ним.
- Ты можешь подписать мне разрешение на летнюю практику?
Интонацию, ровно как и формулировку, я отрепетировала заранее, и знала, что смогу произнести эту фразу максимально непринуждённо. Дальнейшие его вопросы и собственные же ответы я тоже успела продумать, но сейчас, глядя как вытягивается в процессе чтения папино лицо, я уже не была столь в себе уверена.
- Шанг? - папа взглянул на меня поверх бумаги, - серьёзно? Ты собираешься за границу?
Я попыталась улыбнуться. Фарберу по телефону я ещё месяц назад сообщила, что с разрешением не возникнет никаких проблем (у меня дрожали руки, пока я слушала гудки в ожидании его голоса). Вопрос же фактического его получения я, как всегда, отложила на последний момент.
Проблем бы действительно не было, попроси я маму подписать эту проклятую бумагу - вот только не она являлась моим официальным опекуном вплоть до совершеннолетия.
- Это совсем недалеко. Шесть часов на поезде, если не задержат на границе.
- И как ты три недели будешь обходиться без капельниц?
- В качестве временной меры ревасин можно вводить внутривенно каждый день.
- Гостиницу оплатит университет?
- Гостиница не нужна. У моего преподавателя там дом.
- Он всю вашу группу у себя поселит?
- Нет, еду только я.
Папа выразительно поднял бровь. Воцарившася за столом тишина определённо не обещала благоприятного разрешения разговора.
- Практику каждый проходит индивидуально, но это обязательно для всех. Ты же не хочешь, чтобы я месяц работала на каком-нибудь швейном заводе?
Папа отложил бумагу. На его лице не отпечаталось ни единого признака, подтверждающего, что он внял моим аргументам.
- Что ещё за преподаватель?
Скепсиса в папином голосе не различил бы только глухой. Я вздохнула.
- Дэвид Фарбер. Вёл у нас курс начальной военной подготовки. У него командировка в Такемицу, и ему нужна некоторая помощь с документами. Ничего особенного.
- Вот как, - папа хмыкнул, - а лет сколько этому твоему Дэвиду Фарберу?
“Тридцать девять”
- Не знаю. Может, сорок-пятьдесят.
Я вернулась к еде. Будет проще не смотреть ему в глаза, если я буду занята чем-нибудь другим.
- Сандра, - снова сказал папа, - ты понимаешь, что взрослому мужчине может быть нужно от юной девушки в его заграничном доме?
“Если он будет заниматься этим с юной девушкой в своём заграничном доме, я обещаю выйти в другую комнату”.
- Ему нужна помощь с документацией, папа, - сказала я, - не волнуйся, я его знаю. Просто я хорошо училась, и поэтому он решил взять именно меня.
Папа посмотрел мне в глаза. Мне до боли хотелось уставиться в любую другую точку, но я уже пообещала себе выдержать все его испытующие взгляды. В конце концов, успех мероприятия зависел отчасти от этого, хотя я предпочла бы, чтобы он смотрел на бумагу.
Секунды три очной ставки, и он потянулся за ручкой. От облегчения я закрыла глаза.
- Спасибо, - почему-то сказала я.
- Когда ты едешь?
Папа вернул мне бумагу, и я убрала её подальше, пока он не передумал.
- Мне нужно быть на риверхилльском вокзале сегодня к десяти утра.
- Чудесно, - прокомментировал тот, - и я узнаю об этом только сейчас?
Я отложила ложку.
- Бенджи отвезёт меня в Риверхилл, так что, не беспокойся об этом. И я буду звонить тебе каждый день. А сейчас я пойду и соберу кое-какие вещи, ладно?
Папа схватил меня за локоть, прежде чем я успела даже дёрнуться, чтобы встать.
- Просто пообещай мне, что не наделаешь глупостей.
Он смотрел так серьёзно, что меня едва не пробрал смех. Я сто раз обещала себе не покупать больше “Радость желудка”, но у меня никогда не было меньше двух пачек в запасе. Ещё я обещала себе не приезжать в Торвилль до получения диплома, но примчалась сюда в ближайшие же каникулы. Каким-то образом я умудрилась нарушить все обещания, которые давала когда-либо, поэтому на его месте я не стала бы относиться к ним слишком серьёзно.
Но папа всё ещё ждал моего ответа, и я вдруг наткнулась взглядом на тонкое колечко из белого золота, что уже пять лет подряд сжимало мой мизинец. Да нет. Не все.
- Конечно. Можешь на меня положиться.
Я поднялась со стола и направилась назад в комнату, на ходу отряхивая юбку от кошачьей шерсти. Может, стоило скрестить за спиной пальцы?
****
- Гори-гори-гори огнём чёртов Медфорд! - подпевал Бенджи гремящему на всю машину голосу Ричарда Ферри.
Я улыбалась, когда он в запале поглядывал на меня, и стеснялась попросить его сделать потише. Не то чтобы я имела что-то против безвкусной поп-музыки, но сейчас я была слишком на взводе, и каждый посторонний звук добавлял частоты к моей нервной дрожи.
Сейчас я почти жалела, что не попросила папу отвезти меня. Он бы точно настоял на том, чтобы познакомиться с Фарбером лично, чего категорически не хотела я, и поэтому в свое время я заранее озаботилась тем, чтобы отвёз меня Бенджи. Тот был совершенно равнодушен к лицам мужского пола, что оказывались в опасной близости от моего тела, но он был напрочь лишён чувства времени.
Я обещала быть к десяти, а сейчас уже было двадцать минут одиннадцатого, а значит, до отправки поезда оставалось десять минут. О грозящей катастрофе я стала догадываться где-то полчаса назад, и всё это время истерически набирала номер Фарбера - тщетно, разумеется. Голос автоматически вежливой девушки в трубке раз за разом уведомлял меня, что абонент недоступен.
- Не переживай, - сказал Бенджи, - никуда он от тебя не денется.
Я улыбнулась, чтобы он не обижался. Бенджи всегда мне нравился, и всегда много для меня делал. Разве только с пунктуальностью у него были проблемы.
Ну, и с музыкальным вкусом.
- Видишь, мы почти на месте, - он потрепал меня по плечу свободной от руля рукой.
Я вылетела из машины, едва не споткнулась о клумбу - чемодан скрипнул колёсами, когда я дёрнула ручку на себя что есть силы.
- Может, я провожу? - крикнул Бенджи мне вслед, но я махнула ему рукой, чтобы не беспокоился.
Еще с десять беспокойных ударов сделала моя потасканная сердечная мышца, прежде чем я отыскала взглядом нужную платформу и ринулась туда. “Гори-гори-гори огнём чёртов Медфорд” чеканил в моей голове Ричард Ферри, пока я пробиралась сквозь толпу.
Фарбера я заметила почти сразу - в кожаной куртке, с кофе из автомата в руке - и он, конечно, тоже сразу заметил меня. Одет он был значительно теплее, чем обычно - как и все прочие люди на платформе, и я отметила этот факт одновременно с фактом наличия рядом поезда. Тревога отступила, и на меня обрушилось всё это время неосознаваемое чувство холода. Я натянула юбку на колени. Проклятье. Стоило готовиться к этой встрече с прогнозами погоды, а не каталогами модной одежды.
- Вот ты где, - сказал он, когда я оказалась в пределах слышимости, - я уж решил, ты передумала, но опять мне сказать боишься.
- Нет, конечно, вы что, - выпалила я, - простите меня, просто в городе пробки, и…
Я осеклась, когда увидела, что он улыбается. Ах, Мортимер. Ну, конечно он так не решил. Просто ему захотелось выбить из меня порцию пылких оправданий.
- Пошли, а то без нас уедут, - он кивнул в сторону поезда, - разрешение с собой?
- Да, - я вытащила из чемодана смятую бумагу и протянула ему.
На мою попытку вновь схватиться за ручку, он только смерил меня взглядом и выхватил её из моих пальцев. Меня обдало дрожью.
Фарбер двинулся к поезду, и я засеменила за ним. Тело разомлело от отсутствия необходимости возить за собой эту тяжесть, поэтому бросило все освободившиеся усилия на учащение моего пульса и прилив крови к щекам.
Я смотрела в его спину, пока он предъявлял билеты, и сама себе поражалась, потому что совсем не скучала по нему этот месяц. Мне некогда было. Слишком высока была плотность его присутствия в моих мыслях, да и поездка сигналила горящим маяком из недалёкого будущего. Приятно было представлять лучшие моменты того, что мне предстояло, и не думать, что помимо покалывающей в пальцах радости на мою голову обрушится ещё и почти позабытая неловкость.
Разговор, от которого я пулей сбежала в конце июня, снова надо мной навис. Ничто не закончилось и не разрешилось, он всё ещё всё про меня знал. И едва я об этом вспомнила, тут же решила, что за всю дорогу и не подумаю заговорить с ним сама. Более того, я и ему не дам со мной заговорить. Поэтому пока он снимал куртку и раскладывал наши вещи, я уютно устроилась у окна с книгой, которую по легенде псевдомортемиан написала моя более знаменитая тёзка. И погрузилась в увлечённое вдумчивое чтение.
На самом деле, позорная книга затянула меня с позорной первой страницы, но сейчас, сидя напротив Фарбера практически один на один, я поняла, что увлечённость на этот раз мне придётся изображать. Потому что находиться рядом с ним и не посвящать ему всё своё внимание было задачей едва ли выполнимой для неподготовленной к таким квестам меня.
Получалось у меня, впрочем, наверное, довольно талантливо, потому что Фарбер уже спустя минуты две после отправки заподозрил, что что-то не так. И в следующие две минуты он использовал весь свой арсенал методов, чтобы вновь заставить мои мысли крутиться вокруг него, как пыль вокруг солнца: смотрел на меня в упор, хрустел пальцами (я всегда боялась, когда он так делал, и ему всегда это нравилось), обменивался репликами с проходящими мимо пассажирами. Какое-то время мне удавалось держать оборону, но когда я пропустила мимо ушей его такую удачную шутку в адрес проводницы, Фарбер не выдержал.
- Прямо такая книжка интересная? - на тон громче, чем обычно, спросил он.
Я выждала положенную в таких случаях секундную паузу, встрепенулась, как будто только что его заметила, и виновато улыбнулась.
- Извините, просто мне много задали на лето. А я вспомнила об этом только сейчас.
Тот хмыкнул. Я впервые за всё время посмотрела ему в глаза, и очень удивилась, когда почему-то сразу не умерла от этого.
- Пойду покурю. Буду нужен - кричи.
Проследив за ним взглядом, я всё же убрала книгу и уложила голову на собственную сумку у окна. Когда он вернулся, я, как мне кажется, довольно убедительно сделала вид, что сплю.
****
За границей я была два раза, но всем предпочитала говорить, что ни одного. Школьную поездку в Тотенбург на полдня вряд ли кто-то стал бы воспринимать всерьёз, а Сималайские Острова два года назад потеряли автономность, и больше заграницей не считались. У нашей семьи были разные времена, но за верхнюю границу так называемого “симлендского среднего класса” мы никогда не выходили, а значит, и отдыхать дальше средних симлендских курортных городков поехать не могли.
Восток мне был знаком разве что по журнальным картинкам и острым блюдам, которые Фарбер заказывал себе в кабинет, поэтому не могла оторвать взгляда от пёстрых картинок, калейдоскопом сменяющих друг друга за окном машины. За все два года в Риверхилле и семнадцать лет в Торвилле до него я увидела меньше цвета, чем за пятнадцать минут поездки от вокзала к вилле “Убежище”.
Фарбер не выказал ни малейшего трепета выросшей перед ним деревянной махине и всему этому буйному многоцветию. Взгромоздил чемоданы на порог, зазвенел ключами, не глядя бросил их на столик у двери. Смотрел вокруг, как папа смотрел на засорившуюся кухонную раковину. “Вот он, мажор, выделывается” шептала мне на ухо Мег, когда ему случалось при ней проявить подобную небрежность к дорогим вещам - но я видела, что это в нём не напускное. Для него привычны были и дорогие страны и дорогая в них недвижимость. Он, в конце концов, не имел ничего общего с симлендским средним классом.
- Смотри, - Фарбер бросил на стол внушительную стопку бумаг, - это всё нужно заполнить до отъезда. Если что-то не будешь знать - придумай, потому что я тоже не знаю, и вообще, никто это читать потом не будет.
Я кивнула. Заполнять за него документы я умела почти так же хорошо, как месяцами прогуливать занятия.
- Держи телефон. Если позвонят, шли их лесом, и пусть звонят позже.
Мне хотелось спросить, стоит ли послать лесом его жену, если она вдруг вздумает набрать его номер, но вовремя прикусила язык. Фарбер вытащил телефон из кармана вместе с внушительной пачкой банкнот, и я нахмурилась.
- Еды нет, так что если проголодаешься, закажи что-нибудь. Номера оставлю на холодильнике. Район это туристический, и они все нормально знают симлиш, поэтому прекрасно тебя поймут. Хоть и могут прикидываться, что не понимают. Если возникнут проблемы, потом покажешь пальцем, с кем именно, и я проведу ему урок языкознания, - я ощутимо напряглась, и он улыбнулся, - но думаю, всё будет хорошо.
Я снова кивнула, не поднимая головы. Пальцы сами собой забарабанили по коленям. Что угодно - три королевства, тысячу солдат и руку принцессы за то, чтобы больше никогда не смотреть ему в глаза. Каждый раз, когда ему случалось открыть рот, я оказывалась на пороге сердечного приступа, и только тогда исцелялась, когда понимала, что очередная озвученная им реплика - исключительно информационная, и он не собирается обсуждать со мной то, о чём я предпочла бы вечно молчать.
- В общем, осваивайся, - он со вздохом поднялся с дивана; кожу покалывало - наверное, потому что он всё ещё смотрел на меня в упор, но мне было страшно поднять глаза и проверить, - далеко не уходить, с незнакомыми людьми, кроме курьеров, не разговаривать, дверь закрыть на ключ. Буду в девять. Если не будешь спать, можем куда-нибудь сходить.
Буду, конечно - решила я, но всё равно кивнула. Рука дрогнула, стиснула всученный мне телефон.
- Всё нормально? - вдруг спросил он, и я тряхнула головой.
Мортимер. Он ведь мог посчитать меня невежливой.
- Извините, господин Фарбер. Я просто не выспалась.
Взгляд я всё же подняла - расфокусированный, как сквозь запотевшее стекло. Он возвышался надо мной большим чёрно-сине-белым пятном.
- Мы не в университете, поэтому можешь мне не выкать, - голос, кажется, смягчился, но мне сложно было распознать слуховой сигнал, не опираясь на зрительные, - меня зовут Дэвид.
Я не стала возражать, но подумала - ни за что. Дверь за ним захлопнулась, но я ещё с полчаса сидела вот так, глядя в одну точку перед собой.
****
С бумагами я провозилась где-то до семи. Часть из них были порядочно просрочены, как всегда у него - взглянув на дату сдачи заявления о летней практике для студентов, я улыбнулась. Эту часть нашего общения я любила больше всего. Ну, когда удавалось быть ему полезной.
Новизна обстановки сковывала меня - в каком-нибудь привычном месте я, наверное, легко смогла бы отвлечься на что-то другое и даже почувствовать усталость. Но не теперь. Здесь, в чужом доме, пачка документов была единственной знакомой гаванью - поэтому мне даже жаль было, когда пришлось от них оторваться. Засиживаться не стоило. Быть застигнутой Фарбером в гостиной по его возвращении мне не хотелось, поэтому я поднялась с насиженного места и медленно обошла все комнаты до одной. Остановила вещи в комнате, что предназначалась мне, но остановилась почему-то именно в дверях его спальни. Войти я не решилась - у меня, наверное, отвалились бы ноги, вздумай я переступить порог. Но глазами я взяла оттуда всё, что могла - вобрала в себя каждую брошенную им на кровати вещь. Фарбера не было здесь сейчас, но именно здесь я его вдруг почувствовала. И это чувство нравилось мне больше, чем то, что я испытывала сидя в поезде в каком-нибудь метре от него. Здесь не было неловкости и неопределённости, был только его чистый неразбавленный дух. В общем-то, мне всегда гораздо лучше удавалось общаться с людьми, когда их не было рядом.
К деньгам его я, конечно, так и не притронулась - поужинала бутербродами, которые Стефан сделал мне в дорогу. Зато телефон я так и не выпустила из рук. К моему облегчению, никто не позвонил, но ближе к вечеру пришло сообщение. В строке “адресат” значилось - Хелен. Я гипнотизировала это имя взглядом несколько минут, пытаясь задавить жгучее желание открыть и прочесть сначала его, а потом и все остальные сообщения в памяти телефона вместе с историей вызовов. Интересно, думал ли он, что я могу прочесть? Нет, конечно, не думал. И, разумеется, был прав.
Фарбер вернулся раньше девяти, и я вовсе не ждала его в такое время. Едва услышав скрип распахнувшейся двери, я юркнула в постель - даже волосы расплести не успела. Но не уснула, конечно же. Просто лежала в темноте, зажмурившись, и слушала несколько долгих часов подряд его шаги внизу.
****
Я спустилась, когда ещё семи не было. Несколько секунд у меня ушло, чтобы объяснить себе, что я делаю в этой чужой комнате. Моргнула несколько раз, прежде чем глаза привыкли к этому залитому розоватым солнцем пространству. Ещё несколько секунд я позволила себе лежать вот так, без движения, а потом отбросила одеяло и села на кровати.
Шагов слышно больше не было, но, наверное, эта тишина и сподвигла меня начать одеваться так быстро, как будто я куда-то опаздывала. Пока я слышала его там, в гостиной, я ощущала, что хоть что-нибудь в нём могу контролировать. Теперь же у меня было чувство, что и над собой у меня больше нет никакой власти.
По лестнице я спускалась тихо, чтобы ненароком его не разбудить - на жаворонка, бодро воркующего в шесть утра, он явно похож не был. Его и на утренние пары раньше чем через полчаса после звонка ждать не приходилось, и многие студенты не гнушались тоже по утрам к нему опаздывать. Я так, разумеется, ни разу не сделала - мне нравилось приходить раньше всех в ещё пустую аудиторию и долго настраивать себя на предстоящую с ним встречу.
Правда, едва я ступила вниз, как поняла, что предосторожности были излишними - Фарбер уже успел встать, о чём отчетливо свидетельствовал запах дыма сигарет “Брэмбли” в гостиной. Это была единственная марка симлендских сигарет, которые тот, пусть и без особого восторга, но всё же курил, и я могла бы отличить этот запах от сотни других получше опытного курильщика.
Сам он обнаружился на кухне - стоял, оперевшись плечом о холодильник, с зажатой между пальцами сигаретой. Я почему-то тут же забыла, что боялась оставаться с ним один на один. Сознание будто только сейчас вдруг вспомнило, как мало мы виделись за последние четыре месяца, и радостно участило мой пульс.
- Привет, - подал голос он, едва я переступила порог кухни, - чего так рано вскочила?
Он выглядел предсказуемо невыспавшимся. Я почему-то почувствовала себя виноватой, как будто это я его разбудила.
- Привыкла рано вставать, - сказала я и протянула ему телефон, - вот, вы вчера мне его оставили.
Фарбер принял его из моих рук, и я мысленно отругала себя за отвратительный в своей тупости комментарий. Можно подумать, он не помнит, что и кому оставлял.
- Почему не ела ничего вчера? - спросил он, просматривая сообщение.
Я почти пожалела, что всё-таки не прочла его вчера. Теперь у меня вряд ли ещё появится такой прекрасный повод нагло влезть в его частную жизнь.
- Мне не хотелось, - соврала я.
Фарбер закатил глаза. Чувство неловкости, одолевавшее меня вчера в его присутствии, вернулось.
- Одевайся. Поедем завтракать.
Я кивнула и ринулась обратно наверх. “Больше молчать, меньше говорить, больше молчать, меньше говорить” повторяла я себе всю дорогу к двери.
****
Волосы лежали отвратительно. В тщетной попытке хоть немного распрямить их расчёской, я в который раз пожалела, что не расплела их перед сном. Мамино платье тоже висело на мне мешком, но так как все имеющиеся вещи в моём шкафу я сама же забраковала перед поездкой, решила всё же выпросить его у неё. Глядя в зеркало сейчас, я проклинала себя за это, но переодеваться во что-то попроще времени не было - Фарбер, пусть и сам пунктуальностью не отличался, готов был съесть иного за двухминутное опоздание.
Я почему-то ждала, что он как-то насмешливо прокомментирует мой внешний вид, но он не сказал ни слова об этом, когда я спустилась. Пока мы ехали, я успела придумать штук десять отличных шуток о сельских распродажах, костюмах на День Всех Святых и вещах из бабушкиного сундука, но Фарбер почему-то не озвучил ничего похожего вслух.
Ресторан “Канагава” почти пустовал, хотя и был открыт с утра - помимо парочки скучающих официантов, я заметила всего одного мужчину за дальним столиком. Тот тоже заметил нас, и вдруг поднял руку в приветственном жесте.
- Фарбер! - громко сказал он.
Голос резанул сонную тишину Такемицу. У меня в ушах зазвенело.
- Кацумото, - кивнул Фарбер в ответ.
Я ожидала, он подойдёт поговорить с ним, и заранее приготовилась испытать несколько тяжёлых минут в обществе незнакомца, но он не подошёл.
Пробежавшись взглядом по названиям блюд в меню, заботливо подписанных на полуграмотном симлише, я вздохнула. Сколько себя помню, для меня была пыткой необходимость выбрать что-нибудь быстро - обычно, к моменту, когда все уже озвучили официанту пожелания, я только начинала соображать, на какой странице находится то, что я возможно (!) хотела бы съесть. А потом, когда недовольные взгляды в мою сторону переходили критическую черту, я просто называла первое, что приходило на ум, и жалела об этом, едва передо мной ставили тарелку.
- Эспрессо, - кивнул Фарбер подоспевшему официанту и перевёл взгляд на меня, - выбрала?
Я пролистала меню ещё раз, просто чтобы вернуться к первой странице. Рут бы уже закатила глаза, и напомнила мне, что не планирует провести остаток жизни в этом кафе. Сейчас я бы и землю согласилась есть, чтобы не услышать подобных интонаций от Фарбера.
- Мапо тофу, - я указала нужную строчку в меню, потому что не была так уж уверена, что он хорошо меня понимает, - и тоже эспрессо.
- Уверена? - спросил Фарбер, - он острый. Точно хочешь есть такое с утра?
Уже почти протянув было меню официанту, я снова в него заглянула.
- Теперь не уверена.
Ну, вот.
- Помочь? - он внимательно посмотрел мне в глаза, - открой с самого начала.
Я физически ощутила, как тщательно возведённая внутри меня ледяная глыба начинает таять. Я не удивилась бы, если бы услышала звук стекающей на пол талой воды.
Официант вздохнул, очевидно, осознав, что его сейчас ждёт, и Фарбер, заметив это, перевёл на него взгляд. Тот захлопнул рот обратно, так и не успев ничего сказать.
- Торопишься куда-то? - участливо поинтересовался Фарбер.
Официант мотнул головой. Я улыбнулась было, как вдруг поймала на себе другой взгляд - с заднего столика. Кацумото всё ещё был там, и всё ещё смотрел в нашу сторону. Я так и не поняла, на кого из нас двоих - мы сидели слишком далеко. Но малодушно понадеялась, что не на меня.
Усилием воли я заставила себя оторвать от него глаза, и снова уткнуться в меню. Фарбер, подпирая ладонью голову, подробно описывал мне каждую позицию в меню, ледяная глыба продолжала плавиться ручьями, но участившийся пульс так и не снизился до самого нашего ухода.
****
Мы заказали с пол-меню, и домой забрали больше, чем я смогла бы съесть за пару дней. По дороге обратно я придумала ещё с десяток шуток о том, в кого я превращусь, если стану каждый день так питаться, но Фарбер снова не додумался ни до одной из них. Я смотрела ему в спину, пока он отыскивал в связке подходящий ключ, и только когда мы переступили порог, наконец, решилась спросить:
- А кто это был?
- Где?
- В ресторане. Тот шангиец.
- Да никто, - Фарбер отмахнулся, - раньше служили вместе.
Я ожидала более подробного ответа, но тот явно к разговорам расположен не был. Взглянув на часы, он выругался, и рывком снял куртку со спинки стула.
- Буду поздно, - бросил он мне и вылетел за дверь.
Я слушала шум его прокатной машины, пока он не стих, а потом поднялась к себе, и стала перед зеркалом. Ни непослушные волосы, ни мешковатое платье почему-то больше не казались мне такими безобразными, как с утра. Если повернуться под определённым углом, я даже казалась себе ничего.
В этом платье я и упала на кровать. Решила - полежу немного, минут пятнадцать, пока папа не начал в дежурный раз названивать, но сама не заметила, как заснула.
****
Я скользнула взглядом вниз по полкам холодильника, и остановилась на яблоках. В другое время я простояла бы у холодильника минуту другую, раздумывая, что именно взять, но выбором я была сыта ещё с завтрака. Впервые за долгое время меня из спальни выманило не проклятое чревоугодие, а самое настоящее первобытное желание хоть что-нибудь съесть.
- Уже проголодалась? - услышала я и вздрогнула.
Яблоко выпало у меня из рук, и покатилось навстречу стоявшему в дверях Фарберу. Ох, Мортимер. Сказал же, что будет поздно.
Мне удалось схватить яблоко раньше, чем это сделал бы он, но в ту же секунду он перехватил моё запястье. Скользкие пальцы едва не выпустили яблоко снова, а расслабившееся было сердце снова принялось истерически стучать. Я ведь почти смогла себя убедить, что его занятость позволит мне успешно прятать от него глаза до конца поездки. Но что бы там ни было с его делами, прямо сейчас они его, очевидно, не беспокоили. Теперь его делом вполне могла стать я.
Резко рванув запястье на себя, я освободилась от его пальцев, и положила яблоко куда-то на край умывальника. Тот не стал удерживать, но и отходить от меня тоже не спешил.
- Ну, ты чего? - уголок его губ дёрнулся вверх, - я тебя что, съем?
Да уж лучше бы съел. Меньше бы мучилась.
- Мне просто…- я сделала вдох - проклятого кислорода не хватило на всю фразу целиком, - нужно идти заняться документами.
- Подождут твои документы, - он вздохнул, - Бэмби, давай поговорим.
Он был так серьёзен, что я едва сдержала всхлип. Мортимер. Вот и возмездие за мои поднакопившиеся грехи.
Сейчас он с лихвой одарит меня всем тем, что получила от него Бьёрн - вот только мне всё это достанется в стократном размере, потому что у меня не будет бонусов в виде возможности вылететь в слезах из его кабинета, записаться в другую группу или вообще сменить курс. Я была заперта здесь - в его доме, на его территории, отрезанная от внешнего мира толстым слоем чужих людей, чужого языка и многих, многих километров. И моё унижение будет длиться на долгих три недели дольше, чем её. Конечно, сначала я могу начать отрицать - даже наверняка стану. Но потом это будет выглядеть глупо, и я закрою рот. Просто буду слушать его ласковые интонации врача-психиатра, стоять перед ним виноватой школьницей, и глотать слёзы. Он долго будет держать мои руки в своих - ну, чтобы не сорвалась и не сбежала - и убеждать, что ничего плохого в том, что я чувствую, нет, просто он мне совсем не подходит, и я со временем сама это пойму. Потом расскажет, как любит свою жену, и добавит, что я обязательно тоже когда-нибудь встречу такого человека. Может, принесёт мне чего-нибудь сладкого, чтобы не плакала, и я перестану плакать. Ровно до того момента, когда он, наконец, отпустит меня спать, и я проворочаюсь до утра. А затем всё оставшееся до поездки время я буду стараться не впадать при нём в уныние, чтобы не нарваться на заботливое “ну, ты же всё понимаешь”.
Браво, господин Фарбер. Лучшей мести за мои трёхмесячные прогулы вы и придумать не могли.
- Нет.
Я услышала свой голос словно со стороны - гораздо раньше, чем решилась бы сказать ему это слово в лицо. Выражение лица Фарбера с вполне доброжелательного сменилось на несколько напряжённое, и я тоже напряглась вместе с ним. Он такой нравился мне гораздо меньше. Его такого я почти боялась.
- Всмысле нет?
- Я не могу.
- Что не можешь?
- Не могу говорить сейчас, - я зажмурилась; ещё пара секунд такого взгляда глаза в глаза, и мои точно вылезли бы из орбит, - я плохо себя чувствую. Мне нужно на воздух.
- Да ты что.
Фарбер даже не попытался скрыть скепсис. Привычно трепетное его отношение к моему здоровью испарилось, оставив сухую недоверчивость в остатке.
- Всего на полчаса, - попросила я, - мне станет лучше, и я сразу же вернусь.
Он закатил глаза, но всё же сделал шаг в сторону. Оказавшись на свободе, я ринулась к выходу, совершенно забыв об образе тяжело больной.
****
Я уже стала думать, что заблудилась, когда увидела вывеску “Канагава”, и у меня отлегло от сердца. Незнакомая до сих пор радость туриста, который в чужой стране обнаружил здание “МакКорма”, фонтаном разлилась по моему телу.
Нащупала несколько симолеонов в кармане юбки - значит, можно зайти. Конечно, будь Фарбер здесь, он в жизни не позволил мне тратить свои деньги, но Фарбера здесь не было. И я решилась войти.
Конечно, он вряд ли пришёл бы в восторг, если бы узнал, как далеко я ушла - но мне физически необходима была сейчас эта дистанция. Теперь, пока он не нависал надо мной каменной скалой, ко мне снова вернулась способность мыслить трезво, и мозг использовал её на полную катушку. Голова только что не дымилась от скорости перебираемых в ней информационных файлов.
“Гори-гори-гори огнём, чёртов Медфорд” пропел в моей голове Ричард Ферри, и я с ним тут же согласилась. И правда, пусть всё горит огнём. Здесь, вдали от него, решимость билась во мне орлом. Волшебная фраза “я не хочу об этом говорить” непременно спасёт меня. Буду повторять её про себя до тех пор, пока слова не окрепнут до готовности озвучить их ему вслух. Я и так пустила его слишком далеко. Поэтому ему придётся принять, что я не собираюсь пускать его ещё дальше.
Мысль сесть за столик я отбросила - слишком сильны были воспоминания о нашем завтраке здесь сегодня утром, а мне сейчас вовсе не хотелось ощущать незримое присутствие Фарбера рядом с собой. Всё в порядке, всё ещё может быть в порядке. Мне просто нужно подумать обо всём, и я найду выход, как всегда.
Я поднялась наверх, в бар, где было всё-таки чуть менее людно, чем я надеялась. Совсем затеряться здесь было бы сложно, но, в конце концов, разве много внимания могла привлечь очередная туристка вечером в баре?
Бармен вопросительно посмотрел на меня, когда я села за стойку.
- Можно кофе? - попросила я.
Тот кивнул, и я снова отругала себя за неудачную формулировку. Неужели он сказал бы “нет, нельзя”?
Под успокаивающий шум кофе-машины я принялась оглядываться вокруг. В Симленде к пяти вечера здесь была бы уже толпа - но, наверное, здесь обратное было вполне объяснимо. Есть ли такой уж смысл рваться в питейные заведения, если никто и не думал запрещать здесь алкоголь? Очерчивая взглядом непривычно плоские узкоглазые лица, я остановилась вдруг на одном - непривычно скульптурном. Пара тусклых серых глаз тут же в ответ выделили из фона меня, и моё сердце пропустило удар. Сегодня утром я такие уже видела.
Кацумото встал и двинулся на меня диким медведем, безо всяких пауз, и по совершенно ровной траектории. “Привлекать внимание медведей нельзя, даже если они спокойны”, говорил мне в детстве дед, “в любой момент ему что-то в голову ударит, и он кинется на тебя”.
Я так и не смогла стереть эту мысль с лица, когда он приземлился на стул рядом со мной. Будто я его ждала здесь. Мортимер, так, наверное, оно для всех и выглядело.
- Кацумото Сёдзи, - он протянул руку.
Я сделала вид, что не заметила этого жеста. И что из этого фамилия, а что - имя? Как теперь к нему обращаться?
- Кассандра Хагенштрем.
Кацумото усмехнулся - наверное, в ответ на мой зеркально официальный тон. Он смотрел на меня сверху вниз, и, поэтому, наверное, моя попытка выглядеть равной смотрелась смешно.
- Я видел тебя здесь утром с Фарбером, - сказал он, - ты содержанка?
Я вспыхнула. На секунду даже не нашлась, что ответить. Кацумото смотрел совершенно серьёзно, без тени эмоций, и я не могла понять, имею ли право обидеться на это. Он вряд ли собирался меня обижать, но если и был момент, когда было бы уместным встать и гордо уйти, я его уже пропустила.
- Что за глупость, конечно нет, - отрезала я, - мы здесь по работе.
- Вот как, - Кацумото склонил голову на бок.
Снисходительность в превосходной степени. Ему просто сверхнеобходимо было чувствовать себя выше собеседника, я видела это в его выточенном резном лице. Тогда я и подумала - вот так должен выглядеть человек, которого я могла бы ненавидеть.
- Почему ты здесь одна? - спросил он, - поссорились?
Я мотнула головой. Почему он решил, что может задавать мне такие вопросы?
- Нет, конечно. Он занят. Я зашла сюда выпить кофе, но сейчас уже ухожу.
Кацумото схватил меня за руку, не позволяя встать.
- Ты ведь не обидишь старого солдата? - он улыбнулся; руку я вывободила, но с места больше не сдвинулась, - принеси нам “Дракона” семдесят третьего.
Он повернулся к бармену, и тот послушно кивнул.
- Я не пью алкоголь, - сказала я.
Растерянный бармен перевёл взгляд на Кацумото, но тот кивнул, мол, неси. Я открыла было рот, чтобы снова отказаться, но осеклась. Второй раз это будет выглядеть глупо.
- Ну, немного ведь не повредит?
Конечно. Моё мнение изначально в расчёт не принималось, и от этого стало жутко. Я скользнула рукой к карману, чтобы нащупать телефон, но его там не оказалось. Мортимер, вот кто просил меня так далеко уходить?
- Он вспыльчивый парень, - кивнул мне Кацумото, как будто решил продолжить начатый нами разговор, - если ему кто поперёк дороги станет - в порошок сотрёт. Так что ты правильно от него сбежала.
- Я не сбежала, - возразила я.
Кацумото кивнул, давая понять, что услышал меня, но едва ли придал этому значения.
- Я вот как-то стал, - продолжил он, - когда мы вместе служили. Он тебе не рассказывал?
Я замотала головой. Бармен поставил перед нами бутылку вина, и Кацумото принялся разливать его по бокалам. Я к своему даже не притронулась.
Он не был похож на военного; я подумала об этом, привычно просканировав его с ног до головы. Кацумото понял мой взгляд совершенно правильно.
- Да-да, знаю, - он усмехнулся, - прошло много времени. Но ты не смотри так, я получше него тогда был. Хотя вместо папочки со связями у меня были только родительские долги и болезнь детства. Как думаешь, кому из нас сложнее было пробиться в силовые структуры?
Меня подмывало спросить, что за болезнь, но не хотелось вступать с ним в диалог лишний раз. Наверное, он просто выпил. Выпившим иногда хотелось с кем-то поговорить. Сейчас речевой поток иссякнет, и я смогу уйти.
- Я бы и сейчас работал, - продолжил Кацумото, сделав глоток из бокала, - если бы один наш общий синеглазый знакомый не настучал куда надо о моём здоровье. И руководить операцией поручили ему.
Пальцы Кацумото стискивали несчастный бокал до побелевших костяшек. “Представляешь, что ещё он может делать этими руками?” сказала Бьёрн в моей голове. Я похолодела.
- Я вам очень сочувствую, - сказала я, - но мне правда пора идти. Извините.
Я сунула бармену деньги за кофе, но Кацумото вновь схватил меня за локоть. В тусклых серых глазах плескались тёмные воды. Злился он, конечно, на Фарбера, вот только Фарбера здесь не было. Была я.
- Ну, и куда ты пойдёшь? - он вздохнул; взгляд сверху вниз, как на слабоумного ребёнка, - небось и денег без него нет? Я знаю, он может быть обаятельным, но он не так хорош, каким кажется девочкам вроде тебя. Не стоит кидаться к нему, только потому что он первый попросил. Хочешь, сниму тебе номер в гостинице?
Я мотнула головой. Дёрнулась было снова, но в этот раз он не пустил.
- Мне нужно вернуться, - повторила я, - я уже должна быть дома. Он меня ждёт.
- Вызови такси, - кивнул Кацумото бармену.
У меня в глазах уже слёзы стояли, но тот покорно принялся набирать номер на сотовом, едва ли на меня взглянув. От злости у меня свело зубы. Глупая марионетка. Я оглянулась вокруг, но немногие присутствующие если и смотрели на нас, то тут же отводили глаза. Вот и доигралась, Сандра. Сердце заколотилось быстро-быстро.
- Пожалуйста, - взмолилась я, - отпустите меня. Пожалуйста.
- Не волнуйся ты так. Всё будет хорошо, - пообещал Кацумото.
Я зажмурилась. Лишённое зрения сознание заработало быстее, и судорожно стало прикидывать, насколько быстро мне удалось бы вылететь из ресторана, вскочи я с места прямо сейчас. Но тут же отбросило этот вариант, как не оправдывающий риска. Мой локоть всё ещё сжимали его пальцы, а горло - подступающий приступ. Организм уже почувствовал, что происходит что-то не то, и выдал единственную возможную для него реакцию - выключить мне дыхание, чтобы я немедленно прекратила делать то, что так сильно взволновало мой мозг. Я не умерла после обострения в десять, после падения с велосипеда в одиннадцать и пневмонии в восемнадцать, но отчего-то верила, что точно умру сейчас - пока не услышала голос у двери. Кажется, даже немного раньше, чем он прозвучал на самом деле.
- Развлекаетесь?
Лёгкие словно только сейчас позволили мне вдохнуть столько воздуха, сколько я захочу. Перед глазами всё плыло, и мне пришлось несколько раз моргнуть, чтобы зрение немного прояснилось.
Это был Дэвид, там, у лестницы. Он смотрел на Кацумото в упор, и по этому взгляду я тут же поняла, что Кацумото конец. И мне, наверное, тоже конец. В тот момент я чуть не расплакалась от облегчения.
- Друг мой Фарбер! - Кацумото с улыбкой обернулся к нему, - как раз о тебе говорили.
- Руки от неё убрал прямо сейчас.
Голос Дэвид не повысил, но градус напряжения в нём заставил меня вжаться спиной в барную стойку. Кацумото рук не отпустил.
- Да ты не нервничай, - усмехнулся он, - сам же сказал - развлекаемся. Может, лучше спросишь у девушки, с кем именно она хочет развлекаться?
Дэвид не стал спрашивать. Он просто схватил его за ворот рубашки и одним движением впечатал в стену.
Что произошло в следующую секунду, я поняла не сразу. Просто в какой-то момент я оказалась оглушена громким визгом женщины за ближайшим столиком, а тело Кацумото вдруг оказалось на полу. Ещё секунду назад он возвышался надо мной непроходимым барьером, а теперь Дэвид возвышался точно так же над ним.
Бармен крикнул им что-то на шангийском. Кацумото, в тот момент, когда я почти уверилась, что он больше никогда головы не поднимет, сделал неопределённое движение рукой. Кажется, попытался встать, но не получилось. Бармен подскочил к нему, не прекращая говорить, а Дэвид, тряхнув рукой, перевёл взгляд теперь уже на меня. Взгляд был коротким, но он успел сказать мне всё.
- Пошли, - бросил мне Дэвид.
И я пошла.
****
Он остановился за самым порогом. Достал сигарету, принялся шарить по карманам в поисках зажигалки, но крохотный огонёк потух, едва появившись. Выругался, подпалил её ещё раз.
Я остановилась тоже, как поставленная на паузу механическая игрушка, и даже дышать старалась тише, чем обычно. Пару секунд длилась моя борьба с собой, пока я решала, что хуже - когда он злой и молчит, или когда злой и разговаривает, но когда он затянулся и перевёл тяжёлый взгляд на меня, стало ясно, что молчать больше не выйдет.
- Я тебе говорил далеко из дома не уходить?
- Да, - с готовностью кивнула я.
- Что да?! - вскинулся он, - ты взяла и ушла! Вот просил же!
От его псевдоспокойствия больше ничего не осталось. Хотелось упасть перед ним на колени и разрыдаться, и я не сделала этого, наверное, только по одной причине - слишком боялась его злить.
- Дэвид, прости меня, - всё-таки всхлипнула, - прости, пожалуйста, я не хотела.
- Не хотела она, - Дэвид бросил сигарету, - если бы...да твою ж мать.
Осёкся, не сумев сформулировать фразу, выдохнул, снова поднял на меня глаза. Вот сейчас - сначала раздастся гром под ногами...
- Если бы он тебе что-нибудь сделал, я бы его убил. Голыми руками бы на части разорвал, а потом сел в тюрьму. Носила бы мне апельсины в передачках? Что ревешь? Твою мать, а ну посмотри на меня!
Пришлось поднять голову. Перед глазами всё плыло. Потом земля пойдёт трещинами...
- Проблем давно не имела? - выпалил он, - адреналина в жизни не хватает?!
- Нет, - я замотала головой.
- Тогда зачем ты, твою мать, ушла?!
От его голоса зазвенело в ушах. Я зажмурилась - на какую-нибудь секунду, больше мне бы никто не дал.
- Прости, - прошептала я, - просто я испугалась.
- Чего ты испугалась? Меня?
“Да”
- Нет. Дэвид, я…- продолжай дышать, Сандра, - я знаю, как это глупо, я просто растерялась, и не знала, что мне делать. Мне очень стыдно, и я правда не хотела, чтобы так вышло.
Дэвид смотрел на меня сверху вниз, и под этим взглядом мне казалось, что я стала ещё меньше, чем на самом деле.
- Хватит уже бегать от меня, - сказал он, - думаешь, я ничего не вижу?
Голос его стал тише, но у меня, почему-то, даже в горле защекотало от волнения. Земля задрожит, и я тоже задрожу...
- Я знаю, что ты видишь, - всхлипнула я, - и мне за это тоже стыдно, Дэвид. Поэтому я очень хочу попросить тебя больше не говорить со мной об этом, иначе я не смогу говорить с тобой больше никогда.
Дэвид удивлённо вскинул брови.
- Ты сейчас серьёзно?
Я больше не могла этого выносить. В глазах защипало; я отвернулась и отошла к дороге, просто чтобы не смотреть на него больше. Наверное, я ждала, что он снова развернёт меня к себе, и заранее напряглась. Он не стал. Но взгляд его спиной я всё ещё чувствовала.
- Бэмби, как ты думаешь, зачем я тебя сюда взял? - спросил он, - потому что бумажки сам заполнять не умею?
- Я не знаю.
Мне больше всего на свете хотелось обернуться и посмотреть на него сейчас, но я не решилась. Папа говорил мне, что сердце стренджтаунской мыши делает около тысячи ударов в минуту, и на слух это ощущается как беспрерывный гул. Кажется, моё сердце билось сейчас примерно так же.
- Всё ты знаешь.
...и хлынет лава.
Я пнула камушек на мостовую, просто чтобы услышать, как он ударится о каменную кладку, но не услышала. Звуки на улице как отрезало, ничего больше не двигалось, только его грудная клетка за моей спиной вздымалась вверх-вниз - это движение сейчас планету, небось, и двигало (Ты не знаешь его, и не знаешь, на что он способен. Да). Я повернулась сама, чтобы обнаружить Дэвида в полушаге от меня. В глазах всё ещё щипало, никак не получалось успокоиться. Казалось бы, сто раз его уже видела, но будто рассмотрела только сейчас. Так не бывает (Ты сейчас серьёзно? Да). Вокруг так тихо, хотя вечер, и уже должны были все расшуметься, но никто не шумел, как будто все люди умерли, вот только что все ещё были, а теперь больше никого (гори-гори-гори огнём). Он смотрел тяжело, он всегда так смотрел, что меня как будто к земле гвоздями прибивало, сейчас, наверное, тоже пригвоздило бы, если бы он не схватил меня за плечи в последний момент (я сказала ему - Дэвид, я сказала ему - ты) и тогда в груди всё сжалось, я только один глоток воздуха успела сделать, прежде чем его губы накрыли мои.
Ten Sharp - You
примечания 1. Спасибо огромное
Influence за одежду с красивыми мешами рук, а
Innominato - за перекраску прически Сандры в ресторане <3 я всегда говорила, не умеете создавать контент - научитесь заводить правильные связи...)
2. Ресторан назван в честь
этой картины. Он скачанный, как там его назвал автор, я не помню.
3. Шангийская республика - это от названия "Шанг Симла" из тройки.
4. Если вдруг кто забыл, ху из Сатоши -
это одна стомиллионная биткоина можете перечитать предпоследний отчёт Мэри.
5. Название марки сигарет - в честь
этого товарища. Безаргументно, просто он мне понравился)
1. Если кто не заметил - у нас новое
адское ограничение, "Платное образование". На благотворительных началах, т.к. балл мы за него уже не получим, но выполнять начну уже с этого поколения. Деньги отниму чуть позже, и покажу)
2. Пока я тоскую в универе, снова взялась за челлендж 3to2, и решила сгенерировать еще мечту Кассандре и Дэну, раз уж первую мечту я раньше постунивера выполнить не смогу.
Кассандра:
Цитата:
|
3. Паяльщик (-ца). Развить на максимум навыки логики и техники.
|
У Дэна выпало 6 и 6, выберу наверное вот эту:
Цитата:
|
3. Странник(-ца). Собрать все курортные воспоминания.
|
3. Ну, и всё остальное:
имена котят переводятся как Пирожок и Булочка. Не спрашивайте почему, я не знаю
4. А, и ещё +1 балл за текст. 7339 слов. И, ПОВЕРЬТЕ, я этот балл заслужила *вспоминает объем исписанного текста и убегает в слезах*.