Marina and the Diamonds - Teen Idle
текст/перевод
Nada es verdad. Todo está permitido
* (исп.)Ничто не истинно, все дозволено
Все до единого исследователи жизненного пути Пророчицы Кассандры сходятся в одной точке под названием "семейные узы". Расплывчатые формулировки в Книге Беллы, дополненные редкими ремарками нескольких вызывающих доверие жизнеописаний заставляют задуматься, а что же именно подразумевается под "семейными узами", которые Кассандра принесла в жертву своему дару?
(с) здесь и далее - Книга Кассандры, глава тринадцатая: "О договоре"
Я смотрела на его руки. Мне нравилось на них смотреть. Ну, как они засыпают зёрна в кофемолку, как давят на кнопки его мозолистые пальцы, как опускается кисть, заливая воду в резервуар. Каждое движение было отточено многократными повторениями в течении многих лет, и, хотя сам он, конечно же, давно не обращал на это внимания, я видела сквозящее в нехитром процессе заваривания кофе совершенство.
Дэвид был сосредоточен, несмотря на кажущийся автоматизм действий, но раз в несколько секунд он улучал момент, чтобы перевести взгляд на меня. Это был уже другой взгляд, лёгкий. Совсем не им он придавливал моё тело к земле каких-нибудь полчаса назад у ресторана "Канагава". Теперь в нём снова сквозила расслабленность, а я из припадочной идиотки, что едва не довела его до сердечного приступа, снова превратилась в бедную девочку, которую обидел больной на голову ублюдок.
Греться в лучах его вновь вернувшегося ко мне расположения было приятно. Я перестала трястись осиновым листком, даже почти уже успокоилась, и только одна назойливая мысль по-прежнему отравляла моё сознание.
- Дэвид? - позвала я.
Его имя непривычно мягко прокатилось по языку. Д-э-в-и-д.
- Мм?
Он снова обернулся ко мне, и на этот раз взгляд задержал. Моя решимость тут же несколько ослабла.
- Дэвид, мы что...мы теперь...?
- Да, - он кивнул.
"Да". В груди снова заколотилось.
- Тогда могу я кое о чём спросить?
Я закусила губу. Ну неужели этого "да" не было мне достаточно? И могу ли я так просто отказаться от всего, что это "да" способно было мне дать, если вдруг ответ мне не понравится?
- Конечно, можешь.
Дэвид улыбался. Той самой улыбкой, которая моментально вгоняла меня в краску, если вдруг предназначалась мне. Конечно, не могу.
- Кто такая Хелен? - выпалила я.
И тут же пожалела об этом. Мортимер, теперь он будет знать, что я заглядывала в его телефон. Руки влажно заскользили по столешнице, о которую я опиралась.
- А ты как думаешь? - тон Дэвида вмиг посерьёзнел.
- Это твоя жена?
Пальцы не удержались и соскользнули. Я вжалась спиной в стол. Дэвид рассмеялся.
- Это моя сестра, - пояснил он, - Бэмби, думаешь, я привёз бы тебя сюда, будь я женат?
Можно выдохнуть. Слово "сестра" мне нравилось, оно было безопасное. Его голос звучал уверенно, и я немного успокоилась - больше от того как он это сказал, чем от того, что. Дэвид, думаешь, я способна сама строить такие цепочки?
- А как же...
"...Нина?"
- ...та девушка с фотографии? - я снова подняла на него глаза, - я видела её у тебя в кабинете.
Улыбка медленно сползла с его лица. Взгляд моментально потяжелел обратно, и я тут же подумала, что спросила что-то не то. Каких-то несколько секунд он не смотрел на меня и ничего не говорил, и когда я решила, что ничего он уже и не скажет, вдруг ответил:
- Подруга, - голос Дэвида стал глуше, - мы были знакомы с детства, вместе росли. Она погибла три года назад.
Это слово нравилось мне меньше. Сейчас смотреть на Дэвида, как за минуту до этого, больше не получалось. Минуту назад я могла рисовать себе, что есть, каким-то чудом, только я. Теперь же я снова затерялась - если не среди призраков множества его предполагаемых любовниц, то за спиной вполне реальной женщины.
- Ты любил её?
Его взгляд - расфокусированный, мутный - снова обрёл чёткость и остановился на мне.
- Конечно, любил. Она была мне как сестра, - сказал Дэвид.
Я выдохнула снова. Впервые с того момента, как мы зашли на кухню, я ощутила запах кофе и цветов с улицы - они вдруг ударили мне в нос, как будто только сейчас во мне включились все прочие органы чувств, кроме глупого анализаторского механизма в моей голове. Благословенные сёстры - так называла "Книга Беллы" Нину и Дину за их святое отречение от людских пороков. И это выражение, казалось, так пустило в меня корни, что и топором не выкорчуешь. Вот только сейчас я вдруг подумала, что благословенные сёстры - это когда "Нины" не существовало вовсе.
- Из тебя бы вышел хороший следователь, - снова усмехнулся Дэвид, - для полноты образа только лампы не хватает, чтобы в лицо мне светить
- Извини.
Я тряхнула головой, чтобы скрыть смущение - и подрастрепавшиеся волосы послушно занавесили мне лицо. Идиотка. Больше молчать, меньше говорить.
- Ну чего ты? - Дэвид подошёл ближе, и я невольно снова обратила к нему взгляд, - будто первый день меня знаешь. Это шутки у меня такие дурацкие. Можешь спрашивать всё, что захочешь.
Его руки легли на мои плечи, и я с непривычки вздрогнула. Лимит его прикосновений ко мне за день обычно ограничивался контактом рук, когда он передавал мне какой-нибудь документ, и теперь, когда тело получило настолько большую их дозу у дороги возле ресторана, оно целиком уверилось, что сегодня ему больше не на что рассчитывать.
Я сделала глубокий вдох, как перед прыжком в воду.
"Ты знаешь, кто убил Кэти и госпожу Линдон?"
- Кацумото сказал, что ты разрушил его карьеру, когда донёс о его здоровье, - сказала я, - это правда?
Дэвид смотрел на меня сверху вниз.
- Знаешь, что такое биполярное расстройство личности? - спросил он, - тот же маниакально-депрессивный психоз, только звучит красивее. Грубо говоря, психическое состояние человека зависит от того, какая из двух фаз, маниакальная иди депрессивная, в данный момент доминирует, - движением руки он изобразил синусоиду, - Кацумото давал взятки нужным людям, и до поры до времени никто ни о чем не знал, но это не та болезнь, которую можно скрывать. Долго, во всяком случае. А я не мог ему позволить рисковать жизнями людей, чтобы он потом военными подвигами хвастался.
Я кивнула, хотя он ни о чём меня не спрашивал. За одну только тень мысли, что Дэвид способен был из зависти испортить чью-то жизнь, стало до боли стыдно. Захотелось вцепиться в него, как там, у "Канагавы", и хотя он, наверное, не стал бы меня сейчас отталкивать, я отчего-то не решилась.
- Ещё что-нибудь? - он склонил голову на бок.
У меня в пальцах закололо от ощущения вседозволенности. Всё то, что я до сих пор считала для себя закрытым, вдруг оказалось лежащим в каком-нибудь полуметре от меня - только руку протяни.
"Ты знаешь, кто убил Кэти и госпожу Линдон?"
- Нет, больше ничего.
Я снова тряхнула волосами, и выбившиеся из косы пряди снова упали мне на лицо. Руки Дэвида вдруг скользнули ниже по моей спине, став своеобразным "барьером" между мной и ребром столешницы. И когда он склонился, чтобы поцеловать меня, я отпрянула в последнюю секунду.
- Ну, что?
Я слышала по голосу, что он улыбался, но взгляд поднять не решалась. Кровь предательски подступила к щекам.
- Понимаешь, у меня никогда ничего не было с мужчинами.
Сказав это, я всё-таки подняла голову, чтобы наткнуться на его "да неужели" взгляд. Стереть улыбку с лица он даже не попытался.
- И, в общем... - я запнулась, не решаясь произнести фразу до конца, а затем выпалила, - я не умею.
Лицо Дэвида сейчас являло собой продукт нечеловеческих усилий сохранять серьёзное выражение. Я, наверное, упала бы и умерла от смущения прямо на месте, если бы в этот момент он меня не держал.
- Иди сюда, - просто сказал он, - я научу.
Дэвид откинул волосы с моего лица, лишив меня последней хлипкой преграды между моими глазами и внешним миром, и тогда снова притянул к себе. Запахи тут же снова выключились - мне и одной тактильности сейчас было слишком много. Сотни мыслей проносились по моему сознанию ежесекундно, но в тот момент, когда я второй раз за вечер ощутила на своих губах его дыхание, в голове воцарилась абсолютная ничем не разбавленная пустота.
****
На самом деле, в Книге Беллы нигде не сказано прямо, что Кассандра не могла иметь детей. Не стоит забывать о факте устаревания языка, на котором была написана Книга Беллы; некоторые современные исследователи склоняются к тому, что слово "бесплодие" в отношении Кассандры могло значить не фактическую невозможность зачать, а потерю возможного ребёнка...
- Да, теперь хорошо слышу. Привет, пап. Нет, я ещё не ложусь. Да никто меня не загрузил, просто хочу посмотреть телевизор. Конечно, я помню про лекарства...нет, папа, не нужно высылать деньги, мне на всё хватает. Ужинала, да. Нормальная, тут вообще всегда хорошо с погодой, я могу босиком ходить и не мёрзнуть. Да нет, я нормально одета, просто мне кажется, босиком бы тоже не замёрзла...да всё нормально у меня с голосом, просто связь плохая. Нет, никто меня не обижал. Кто меня тут может... Он тем более. Я его вообще почти не вижу, дома только сижу, и всё...одна - нет, не выхожу, конечно. С ним тоже не выхожу, у него времени нет, может быть, потом. Сейчас - нет, он не рядом, он поздно приходит. А у тебя как дела? Да не пытаюсь я тему поменять, просто интересно. Да. Нет. Нет, ничего не случилось. О, Мортимер, конечно, нет. Да почему он должен ко мне...я не перебиваю тебя. Хорошо. Да. Нет. Давай не будем об этом говорить, я же уже сказала, что нет. Я не знаю, у него работы много просто, он со мной почти не разговаривает. Да ничего не случилось. Точно. Всё остальное - да, хорошо, только скучно. Нового?..
Нет, ничего.
****
....есть основания полагать, что у Кассандры всё-таки был ребёнок. В "Тотенбуржской Летописи" находим упоминания некой Кассандры Грузель, что пожертвовала сыном ради обретения колдовской силы. Вполне вероятно, именно она стала праобразом мортемианской пророчицы, разумеется, в несколько изменённом виде...
На следующее утро я решила, что мне приснилось.
В голове было приятно пусто, как после хорошего сновидения, к тому же все те картинки, что моментально замелькали у меня перед глазами, однозначно не могли быть правдой. Во всяком случае, та их часть, что включала присутствие Дэвида.
Например, как мы вчера два часа целовались на кухне, и я выпивала чашку за чашкой заваренного им латте - до тех пор как он не забрал последнюю у меня из рук со словами "тебе хватит, а то спать потом не будешь". Или как мы полночи потом смотрели дурацкие шангийские телешоу, а я лежала головой на его коленях, и смеялась от каждого его комментария. Конечно, было несколько нескромно приписывать создание этих красочных кадров моему сознанию, но и приписать их реальности я тоже не осмеливалась. Меня эта мысль, в общем-то, даже не расстроила - среди ставших уже привычными кошмаров и бытовых предсказаний, такой сон мог претендовать на самое яркое событие моей ничем не примечательной жизни.
Я откинула одеяло, и только когда спустила ноги на пол, почувствовала вдруг запах сигарет "Брэмбли". Покрутив головой в поисках источника, я поняла, что запах исходит от моих собственных волос. И эта мысль меня взволновала.
(этого достаточно?)
Осторожно ступая по тёплому дереву, я принялась спускаться вниз. В доме было тихо, только лестница скрипела от моих шагов. Значит, Дэвид успел уже уйти, и до вечера я его не увижу. Что ж, к лучшему - так я смогу продлить ощущения от сна ещё на несколько часов.
Оказавшись на кухне, я обнаружила на столе целый склад упаковок заказанной из ресторана еды. Здесь бы хватило на небольшой взвод солдат, но, очевидно, всё это сегодня предназначалось мне на завтрак.
(тебе достаточно?)
Я взяла столько, сколько могла унести за раз, вернулась в гостиную и сразу решила, что никакими бумагами заниматься сегодня не буду. И расположилась с книгой на диване. Часы показывали полпервого, и только сейчас я заметила, что солнце за окном висит непривычно высоко. А потом заметила плед на полу, который он принёс для меня из своей спальни. Сейчас было слишком жарко, но я всё равно протянула к нему руку и провела пальцами по мягкой шерстяной ткани.
(тебе достаточно?)
Когда стрелка часов проползла мимо семи, пришёл Дэвид. Как всегда с шумом и дверным скрипом. В руках у него было множество сумок и пакетов, но я даже не дёрнулась, чтобы помочь ему - слишком хорошо знала, что он мне на это скажет.
- Привет, - улыбнулся он мне, с трудом закрыв дверь, - выспалась? Я сейчас приду.
(достаточно?)
Когда он снова ко мне спустился, я всё ещё сидела, уткнувшись в книгу. Больше всего мне сейчас хотелось броситься ему на шею и повиснуть там на весь вечер, но я всё ещё не разрешала себе поверить. Поэтому усилием воли заставила себя снова перевести взгляд на очередную страницу.
Я планировала сидеть так до победного, пусть даже содержание очередной главы больше меня не занимало, но я не учла одного - сидеть с Дэвидом и не обращать на него внимания было мероприятием априори провальным. Какое-то время я скользила по мелким строчкам глазами, слушая его дыхание за спиной, пока он в одну секунду не оказался вдруг рядом со мной.
- Ну, хватит уже читать! - он вытащил книгу у меня из рук и бросил куда-то на стол, - зачем книги, когда есть я?
В один момент он опрокинул меня на диван, и я едва успела схватиться за его спину, чтобы не потерять равновесие.
(тебе достаточно? да)
Смутные образы со вчерашнего вечера вернулись ко мне снова, теперь - в стократном размере. Я выдохнула ему в губы, ощутив его горячую ладонь на спине сквозь тонкую ткань. И поплыла. Сознание пыталось цепляться за реальность, отмечать какие-то детали в окружающей обстановке, чтобы не провалиться совсем - ментоловый запах его геля для душа, мягкость диванной обивки, собственное судорожное сердцебиение, но "выплывала" всего на секунду или две, прежде чем снова позволить потоку унести меня. В один момент я подумала - такое громкое дыхание, неужели Дэвид может так громко дышать? А потом поняла - это я так дышу. Это громкое дыхание принадлежит мне.
Тогда я резко заставила себя сесть и отстранилась. Низ живота свело, и я сжала ноги. Подняв голову, я наткнулась на непонимающий взгляд Дэвида. Моя рука всё ещё упиралась ему в грудь.
- Дэвид, - прошептала я, - прости, я не могу.
- Посмотри на меня, пожалуйста.
Я снова подняла голову, хоть как мне не было страшно. Сердцебиение всё ещё не утихло, и теперь, когда мы просто сидели и смотрели друг на друга, этот звук воспринимался каким-то чужеродным.
- Пока ты сама не захочешь, у нас ничего не будет, - сказал Дэвид, - понимаешь?
Я кивнула; непроизвольно потянулась к кольцу на мизинце, и осторожно огладила его кончиками пальцев. Металл как будто нагрелся.
- Тогда хватит шарахаться от меня чуть что, - он вздохнул, - ловить по углам и насиловать не буду, обещаю.
Я вспыхнула. Дэвид протянул руку и заправил непослушную прядь мне за ухо. И я послушно не дёрнулась. Он ведь не злился на меня сейчас? Нет, не злился.
- Голодная?
"Да"
- Нет, - мотнула головой я.
- Сейчас что-нибудь принесу, - он поднялся с дивана.
Я смотрела ему в спину, пока он не скрылся на кухне. Сидеть на диване одной больше не было так комфортно, как весь день до этого. Сама же, идиотка, всё испортила.
****
В "Легендах и сказках княжеств Великого Континента дообъединённого периода" неоднократно упоминается княжна Александра ван де Керкоф, что заключила сделку с демоном ради обретения дара предвидения - после чего каждая из её беременностей заканчивалась неудачно...
Всю жизнь моё окружение твердило мне, что мужчины - это грязные похотливые животные. Это бесконечно повторяла мне бабушка, об этом постоянно напоминала мне Рут, да и госпожа Брок, что в старших классах читала нам этику семейной жизни, тоже изрядно подливала масла в огонь. Поэтому этот нехитрый факт намертво впечатался в моё тогда ещё детское сознание, и позже я никогда не подвергала его сомнению.
Однако, чем дольше я жила с Дэвидом бок о бок в его доме, тем больше убеждалась, что грязное похотливое животное из нас двоих - я.
Это у меня вскипала кровь всякий раз, как он оказывался рядом, в то время как он мог совершенно спокойно остановиться в любой момент. Десятки раз, сидя с ним вечером в гостиной, я думала - вот, сейчас я провалюсь снова, сейчас я пройду черту, которую мысленно себе нарисовала, и мне станет плевать и на кольцо, и на Мортимера, и на все данные себе и другим обещания. И тогда - всё случится.
Но Дэвид, видимо, черту пересекать вовсе не собирался. Более того - он даже к ней не подходил. Безупречно предугадывая момент, когда моё сознание начинало плыть, он отстранялся и снова утыкался взглядом в экран, пока я тщетно пыталась привести дыхание в норму.
Так было правильно, я это знала. Кроме того - я и ему это объяснила примерно раз сто, убеждая с каждым разом скорее себя, чем его, в своей правоте. Он хмыкал в ответ на мои рассказы о святости перед ликами Мортимера и Беллы, но ни разу не принялся со мной спорить. А ведь ему ничего не стоило сломать меня. Немного давления с его стороны, едва ощутимого, почти символического - и я бы сделала бы что угодно в ответ на любой его намёк.
Он не намекал. В какой-то момент мне стало даже жаль, что нет.
- Кофе хочешь?
Я вздрогнула, потому что совсем не отследила, как он зашёл. Дэвид поставил чашки на стол, и привычным жестом притянул меня к себе. Тело так же привычно отреагировало скачком пульса на его присутствие, хотя он даже ничего не стал делать. Просто устроил свою руку на моей спине, и, взяв пульт, принялся переключать каналы. Какое-то время я просто наблюдала за сверхбыстро меняющимся изображением на экране (как он только успевал понять, что там происходит, если они всё равно говорили на шангийском?), как вдруг без всяких вступлений и переходов спросила:
- Дэвид, ты когда-нибудь убивал людей?
Дэвид тут же оторвал взгляд от телевизора и перевёл его на меня. Я глаз не отвела.
- Да, приходилось. В войну я служил в Тотенбурге.
Это было не то, что я хотела услышать, но я всё равно кивнула. На войне убивать - естественно, и только идиот смог бы упрекнуть его за то, что он защищал дружественное нам государство от дергийских захватчиков. Вот только как можно было назвать то, что происходило у нас в Риверхилле? Это - тоже война? Это - тоже считается?
"Ты знаешь..."
- ...кто убил Кэти и госпожу Линдон?
Я спросила это вслух. Серебрянная ложка выпала у меня из рук, и я наклонилась, чтобы поднять её - а потому совсем не успела увидеть реакцию Дэвида на свой вопрос. Мортимер, я вообще не была уверена, что хочу её видеть.
- Знал бы, посадил в тюрьму, - спокойно ответил тот, - а почему ты спрашиваешь?
"Потому что есть люди, которые подозревают в этом тебя".
- Потому что я вроде как в группе риска, - я прокрутила цепочку с мортимеровым камнем между пальцев, - может, они и меня убьют тоже.
Дэвид фыркнул и покачал головой.
- Никто тебя не убьёт. Пока я там - это они в группе риска.
Я вздохнула и снова к нему прижалась. Его рука, скользнувшая по моей спине вниз, снова вызвала знакомую дрожь, но я будто бы успокоилась. Голос визгливой шангийской телеведущей какое-то время заполонил собой тишину, вместе с мерным стуком моего сердца.
- Я пойду спать, - сказала я и отодвинула чашку.
Дэвид потянулся и убрал ладонь с моей спины, отчего я почувствовала себя неуютно.
- Давай ко мне, - предложил он.
Я застыла на секунду, соображая, что именно он сказал, а потом, всё ещё до конца не осмыслив, чисто автоматически, замотала головой.
- Дэвид, я не могу.
Дэвид улыбнулся.
- Опять Мортимер не велит? Или боишься, что я начну приставать?
- Нет. Я боюсь, что...что это я начну.
Последнее слово за ним я так и не повторила, но он прекрасно меня понял.
- Постараюсь как-нибудь это пережить, - очень серьёзным голосом сказал он.
Я фыркнула куда-то ему в плечо.
- Дэвид, я серьёзно.
Тот пожал плечами и тоже встал с дивана. Обе чашки кофе, похоже, так и остались нетронутыми.
- Ладно. Передумаешь - приходи, - сказал он, направляясь наверх.
"Уже передумала", мысленно ответила ему я. Но, конечно же, никуда не пошла.
****
Историк Альфа Джон Смит в работе "Мортемианство. Правда и вымысел" приводит в свою очередь текст древнесимлендской былины о Касандуеле Готеу - бедной крестьянке, что согласилась принять от колдуньи дар прорицания в обмен на самое дорогое, что у неё есть. Согласно былине, в жизни Готеу не было ничего, чем бы она могла бы дорожить, а потому воспринимала новообретённые способности с восторгом - ровно до того момента, как поняла, что носит под сердцем ребёнка...
- Мне Рут говорила, что в Такемицу убивают дергийцев и делают из их костей ювелирные украшения.
- Что? Кто ей такое сказал?
- Не знаю, она любит сплетни собирать. Но она сказала, что дергийцы именно поэтому никогда на Восток не нападали. Мне вот даже подумать страшно, что можно убить человека ради таких целей.
- Надеюсь, ты в это не веришь?
- Я? Нет, конечно.
- Вот и правильно. Дергийцы ведь всё равно не люди.
- Что?
- Что?
...
- Бу кечи!
- Неа, неправильно. Ты окончание проглатываешь.
- Бу кечи-и?
- Да нет, это же шангийский, здесь самое главное - тон. Второй слог должен быть выше, чем остальные, иначе по смыслу вообще другое слово получится.
- Бу ке-ечи!
- У тебя всё равно все слоги одинаковые.
- Это так сложно.
- Ну, а ты как думала? Шангийский - не самый простой язык. Чтобы тебя начали понимать носители, нужны годы практики.
- А тебя когда начали понимать?
- Меня ещё не начали.
...
- Убери кошелёк, и чтобы я его больше не видел!
- Дэвид, ну можно я хоть один раз за себя заплачу?
- Нельзя.
- Папе просто не нравится, когда я говорю, что платишь за всё ты. Мне кажется, он что-то подозревает.
- Ну, хочешь, я позвоню твоему папе и поговорю с ним?
- Не надо, иначе он ещё больше начнёт подозревать.
- Как скажешь, белая госпожа.
- Ну, мне просто неудобно, что я живу здесь за твой счёт!
- Неудобно - это когда соседские дети на тебя похожи.
- Ну, Дэвид!
...
- Дэвид.
- Мм?
- Пойдём домой.
Личность Пророчицы Кассандры была, безусловно, исторической - в настоящее время этот факт больше не подвергается сомнению. Однако, мораль, которую она собой воплощает, теперь требует переосмысления. Веками её образ подавался как пример избрания неверных приоритетов - девушка, избравшая путь пророчицы, оставив взамен возможность обрести настоящую семью. Но что, если она на самом деле не понимала, на что идёт?
Дэвид не любил, когда я выходила одна. Я и сама не стремилась. Честно говоря, меня поначалу в ужас кидало от одной только мысли, чтобы покинуть дом, не сжав что есть силы его руку.
Но за возможность посетить такемийский храм я уцепилась сразу. Дэвида не особенно интересовали все эти религиозные строения, поэтому он остался ждать меня в машине - да и мне, как мортемианке, в общем-то, не следовало появляться в таких местах. Однако, я всё равно туда пошла.
Остановилась у часовенки, огладила взглядом столбик шангийских символов на деревянной табличке, и бросила золотую монетку - максимум собственных денег, что мне было позволено здесь потратить.
Что для меня - самое дорогое, Сатоши? Что я уже успела потерять? Свой рассудок?
- Госпожа, - обратился ко мне охранник, - если собираться посетить хижину Сатоши, лучше сделать сейчас, пока посещения не закрыться.
- Правда? - я обернулась, - я могу с ним поговорить?
- С кем?
- С Сатоши, - я принялась нервно сминать край своей юбки.
Охранник непонимающе нахмурился.
- Сатоши умереть, госпожа.
Я тяжело выдохнула.
- Мортимер. Когда это случилось?
Тот пожал плечами.
- Точно не знать. Лет двести назад.
****
Я так и не поняла, почему не получалось дышать - запах гари или это опять приступ. Дым бил в нос и в глаза, но я не пыталась закрыть руками ни то ни другое - сейчас ведь просто невозможно было ограничить себе обзор. Я всегда смотрела, поэтому продолжала смотреть сейчас.
Он стоял прямо, и в сравнении с огнём казался ещё меньше, чем на самом деле. Я могла быть относительно спокойной, и даже пытаться дышать, пока он просто стоял, но в какой-то момент он почему-то рванул прямо туда, и я подумала, это ты - самое дорогое, ты всегда для меня - самое дорогое; и закричала.
Несколько секунд я смотрела в темноту, пытаясь выхватить хоть какие-нибудь очертания, пока не распахнулась дверь, и глаза не отправили в мозг безошибочный сигнал - Дэвид. Встревоженная нервная система, успокоенная этим импульсом, почти сразу замедлила сердцебиение и уняла дрожь. Теперь в них больше не было необходимости. Теперь мне больше не нужно было бояться.
Дэвид окинул комнату взглядом, тоже безошибочно выделил в ней меня, и вздохнул.
- Я уж думал, тебя убивают тут, - сказал он, - что случилось?
- Извини. Просто кошмар приснился.
Дэвид закатил глаза и прошёл внутрь. Привычка извиняться перед ним по поводу и без никуда не делась, хоть как я ни старалась выбить её из себя.
Кровать скрипнула под нашим общим весом, и я тут же потянула к нему руки, чтобы в следующую секунду меня окружило его живое тепло. Было странно отмечать это в который раз, но сейчас я снова об этом подумала - Дэвид, даже в самом спокойном его состоянии был громче, чем я. Всё его тело было громче: сердечный ритм, вдохи и выдохи, размеренный стук пульса - каждый из этих звуков кричал о его присутствии, даже если сам он в это время молчал. В этих звуках даже самые громкие проявления меня самой тонули и терялись.
- Ну, что ты, - сказал он куда-то мне в висок, - телевизора на ночь насмотрелась?
Я отстранилась немного, чтобы сфокусировать на нём взгляд, и тут же ощутила, как кровь приливает к щекам. Конечно, я не впервые видела его наполовину раздетым - у него всегда были своеобразные представления о том, в каком виде можно представать перед студентами на паре. Но, наверное в первый раз он сидел вот так на кровати в моей собственной спальне.
И в последний, впрочем. Завтра вечером мы выйдем за порог этого дома, Дэвид возьмёт чемоданы, упакованные всеми без исключения вещами, что могли бы напомнить о моём здесь присутствии, и я отправлюсь за ним на вокзал, оставив здесь только горстку упущеных возможностей.
Или нет. Или я оставлю здесь ещё кое-что.
Я положила ладонь на его шею, и резко потянула на себя. Конечно же, не рассчитала силы, и едва не упала назад на кровать. Дэвид успел вовремя подхватить меня и теперь навис надо мной, упираясь в матрац коленом. Ну, конечно, дурочка. Он же весит больше тебя в два раза. На что ты рассчитывала?
- И вот что ты сейчас делаешь? - спросил он.
Я решила не отвечать. Просто потянулась к нему и поцеловала, впервые - сама. Подумала, сейчас умру, если он не ответит. Он ответил. И я, воодушевлённая его реакцией, подалась ближе. (Нина Благословенная, прими меня в свои объятия, тебе - грехи мои, тебе - раскаяние моё.) Руки дрожали, и мне пришлось сильно напрячь кисть, чтобы провести пальцами по его плечам. Твёрдый весь, как будто из стали, неужели таким может быть обычный человек? (Нина Благословенная, прими меня...) Пускай всё летит в тартары, сейчас мне ничего больше не было нужно, только провалиться бы опять (... в твои объятия...) в состояние отсутствия самоконтроля, как я почти-проваливалась все эти три недели, только теперь так, чтобы на этот раз не вернуться (...тебе - грехи мои, тебе...)
- Бэмби.
(...достаточно). Я с трудом сосредоточила взгляд на Дэвиде. Только спустя секунду душная пелена стала понемногу спадать, возвращая мне постепенно слой за слоем мою старую реальность: смятая подо мной простынь, прилипшая к телу ткань ночной рубашки, руки Дэвида, сжимающие мои запястья. Живые наручники - не дёрнешься и не выпутаешься, пока он не захочет.
Он смотрел на меня очень внимательно и очень ясно, но - Мортимер - совершенно спокойно. Дэвиду не нужно было выплывать. И эта мысль меня сейчас выбила из колеи. Руки в его пальцах-тисках вдруг расслабились - так, что их, наверное, свободно вытащить можно было.
- Дэвид, - позвала я всё ещё хриплым от возбуждения голосом, - ты не хочешь?
Дэвид вздохнул и осторожно отстранился. Сидеть вот так просто с ним рядом казалось теперь странно.
"Ну, конечно, нет. О чём ты вообще думала? Никто не захочет тебя, когда может получить кого угодно другого".
- Хочу, конечно, - прервал он мигом мой мысленный поток, - и очень давно. Но именно сейчас это плохая идея. Я не хочу, чтобы ты думала, будто я отвергаю тебя. Все будет, просто не сейчас.
Я схватилась за его плечо, как привыкла хвататься за его одежду, но рука соскользнула - теперь не удержишь его, теперь даже не попытаешься. Открыла было рот, чтобы что-то сказать - но тут же беспомощно захлопнула челюсть. Ну, нет. Я ведь опущусь ниже уровня пола, если стану сейчас его уговаривать остаться.
- Бэмби, иди сюда, - он притянул меня к себе, и я снова инертной массой к нему прильнула.
В мыслях всё путалось, и только за одну нить в сознании я всё ещё как-то цеплялась - он сказал, нет. У нас ничего не будет.
- Все хорошо, - снова заговорил он мне куда-то в висок, - я просто не хочу, чтобы всё было так. Не когда ты в таком состоянии.
Дэвид снова поцеловал меня, но я едва губы раскрыла навстречу. Тело, что только что послушно следовало каждой моей команде, очевидно, исчерпало лимит непривычных для него действий, и я безвольно уронила руки обратно на кровать. Дэвид всё ещё не отпускал меня, а во мне совершенно не было сил, чтобы демонстративно вырваться из его рук.
- Дэвид, - подала голос я, - я буду спать.
- Спи, - кивнул он, не размыкая кольцо рук.
Я подняла было на него вопросительный взгляд, но голова подниматься отказалась. Тогда я сползла мешком ему на колени и подтянула колени к подбородку. Сопротивление, как всегда, было сломлено, и как всегда - именно моё. Краем сознания я успела ощутить, как он накрывает меня одеялом, прежде чем провалиться в сон.
****
Что, если истинная трагедия истории Кассандры заключается в непонимании избираемого пути? Ведь вполне вероятно, что осуждения в её поступке заслуживает скорее недальновидность и беспечность, и знай она заранее, на что себя обрекает, она, возможно, никогда бы на это не...
Я принялась рыскать в вещах, пока не вспомнила, что сама же положила Дэвиду в сумку свой телефон. В боковом отделении чемодана - ещё четыре капсулы ревасина. В кармане сумки - влажные салфетки. Кошелёк - там же. Сувениры - в чемодане Дэвида; мама очень хотела сувениры. Одежду я уложила в первую очередь, и точно не могла ничего забыть. Ключи и карточки - в кармане рядом с кошельком. Перечислив всё это мысленно в голове, я всё же застыла у двери, хотя и понимала - у меня нет ни единого повода ещё раз подняться наверх.
- Ну, что, готова? - кивнул мне Дэвид.
Я медленно покачала головой из стороны в сторону. Нет, готова я не была. Сейчас подходили к концу всего-навсего три лучшие недели в моей жизни, и, нет, я совсем не была готова их так просто отпустить. Дэвид, совершенно верно расценив мой взгляд, с грохотом поставил сумки на пол, и привлёк меня к себе.
- Не кисни, - сказал он куда-то мне в волосы, - это всего лишь отпуск. В Риверхилле всё будет точно так же.
Я кивнула, но про себя подумала - нет. Там всё будет совсем по-другому.
Дверь скрипнула, зазвенели ключи, со стуком закрылся багажник машины. Заревел мотор. Сначала я планировала всю дорогу до вокзала смотреть в окно - чтобы впитать глазами ещё немного буйного многоцветия - но на часах было полпервого ночи. За опустившейся на землю тьмой едва ли теперь можно было разглядеть прежние яркие краски.
****
Aqualung & Lucy Schwartz - Cold
текст и перевод
...решилась.
Сладости на столе сбивали меня с толку. Мы ужинали два раза перед выходом из дома, и я прекрасно понимала, что не голодна, но мои глаза были, очевидно, глупее, чем желудок. Кофе мне, напротив, не хотелось ни капли. Но я знала, что выспаться мне сегодня ночью не грозит, поэтому вливала его в себя почти через силу.
Шангийская супружеская пара, что расположилась у окна на против, яростно действовала мне на нервы своими криками, пока Дэвид на кривом шангийском не рявкнул на них. Я не поняла, что он сказал - они, наверное, тоже его не поняли, но в его случае громкость всякий раз оказывалась решающим фактором. Сейчас?
- У тебя телефон ловит? - обратился он ко мне.
Я покачала головой, и Дэвид вздохнул.
- Мы в семь утра приедем. Сложно будет такси поймать прямо на месте.
Он тоже потянулся за кофе, и я ощутила укол вины. Благодаря мне он и прошлой ночью не выспался тоже, и ведь завтра ему ещё и на работу. Сейчас?
Сидение скрипнуло, когда он поднялся и принялся искать по карманам сигареты. Выудив мятую пачку из сумки, он направился в тамбур. Я поёжилась. Сейчас было довольно тепло, но Риверхилл вряд ли так же станет баловать меня погодой, а тёплые вещи я, как назло, уложила в самый низ чемодана. Но теперь я ехала именно туда. Из красочного Шанга, где всё можно, в серый Риверхилл, где всё нельзя. Сейчас?
Я дала себе несколько секунд на раздумье, и, в последний раз бегло взглянув на супругов, направилась вслед за Дэвидом. Последнюю станцию мы едва проехали, и не должны были остановиться скоро - поезд шёл на полном ходу, и мне приходилось то и дело хвататься за стены от непривычки ходить по шатающемуся полу. Дыхание сбилось, но я усилием воли заставила себя успокоиться. Нины не было, он сам мне сказал. Я ее выдумала.
- Дэвид, - позвала я, приоткрыв дверь.
Сейчас.
Он обернулся на мой голос и кивнул, мол - что? Я подошла к нему - так же медленно, чтобы не упасть - и схватилась за его руку. Больше здесь особенно не за что было схватиться.
- Что, холодно? - спросил он, обнимая меня свободной от сигареты рукой.
- Дэвид, ты только не говори мне нет сразу, хорошо? - тут же скороговоркой затараторила я, - мне сейчас ничего снилось, и...и я в нормальном состоянии. Поэтому...
Я запнулась. Что говорить дальше, я так и не успела запланировать, просто потому что понятия не имела, какими словами о таком говорят.
Дэвид не сказал мне нет. Он вообще ничего не сказал, просто тут же подхватил меня на руки и вжал в ближайшую стену. Я громко выдохнула ему в губы, едва успев обхватить его руками зе шею. Мне не было холодно, нет. Внутри меня полыхало пламя.
****
****
Мы приехали почти к восьми - лишний час простояли на границе. Непривычно яркое солнце било в глаза, и мне приходилось держаться за Дэвида всю дорогу к такси, просто чтобы понимать, куда идти. Я пробиралась сквозь толпу, зажмурившись от белого-белого света, и постоянно оглаживала кончиками пальцев собственный мизинец - то место, где раньше было кольцо.
примечания - Касандуела Готуа, Александра ван де Керкоф, Кассандра Грузель - это варианты имени Кассандра Гот в иностранных локализациях.
- слово, которое Сандра старательно коверкает в одной из сцен - китайское 不客气 [bù kèqi], означает "пожалуйста", "не за что" или "не стоит благодарности!"