Farin Urlaub Racing Team - Niemals
текст/перевод
Ubi culpa est ibi poena subbesse debet
* *(лат.) где есть вина, там должна быть и кара
Глаза слипались, когда я вдохнула, наконец, глоток полного книжной пыли воздуха. Сто лет здесь не была, казалось, хотя всего два месяца прошло. Сознание отчаянно не хотело воспринимать даже тот минимум информации, который я от него потребовала - всего-то найти нужную книгу на одной из полок. Пёстрые корешки мигали и переливались перед моими зрачками, и так уставшими от обилия цвета, пока я не выхватила взглядом знакомый белый переплёт. И в этот момент, кажется, по-настоящему проснулась.
"Книгу Нины" я уже видела однажды. Даже листала, когда Инесент с горящими глазами принёс её мне для подготовки к докладу. О Кассандре Пророчице там было предсказуемо немного, а "Книги Кассандры", что лежала теперь прочитанной в моей сумке, тогда даже не было в библиотеке; поэтому мне удалось уговорить его не брать ни строчки из этой, как я тогда выразилась, ереси.
Но сейчас Кассандра меня больше не интересовала. Пресвятая Нина и её жизненный путь - вот что теперь было моей целью. Я пообещала себе, что не стану воспринимать на веру всё, что там написано, но разглаживая одну за одной чистые, словно только из печати страницы (нечасто же её здесь читали!) я ощутила знакомую дрожь во всём теле. Сейчас-cейчас, это точно было где-то здесь....
"...также высказывает мнение, что исторический прототип Нины вовсе не был так непорочен, как воспеваемый мортемианами образ. Ранние мортемианские тексты этот факт подтверждают; в частности, в сохранившихся отрывках "Жизнеписания Святых" содержится эпизод, в котором княжеская дочь Нина Кальенте вступает в порочную связь с Доном Лотарио. Возможно, именно этот поступок сподвиг её отказаться от мирской жизни и посвятить себя служению, дабы спасти свою душу и вымолить прощение за совершённый ими грех..."
Я бросила читать. Сердце предсказуемо заколотилось, хотя я ведь себе обещала. Мортимер, да что же это такое. Глаза больше не слипались - всё тело охватила отрезвляющая бодрость, словно я была на энергетиках; хотя именно в этот момент мне больше всего хотелось погрузиться в свой сон обратно.
****
Доктор Лайз постукивала пальцами по столу, пока просматривала результаты моих обследований. Звук раздражал, но я не решалась ей об этом сказать. Наверное, не хотела выглядеть ещё более издёрганной истеричкой, чем была.
Я неплохо разбиралась в медицинской терминологии - видит Мортимер, у меня были на то причины - и, наверное, легко могла бы вынести себе вердикт сама, просто заглянув в папку заранее. Но нет, я никогда так не делала. Я всегда приносила заключения в этот кабинет, и ждала, пока Лайз сама озвучит мне приговор. Не знаю, почему - наверное, хотела оттянуть неизбежное.
Чтобы хоть немного отвлечься, я оторвала взгляд от бумаг и перевела его выше, на её лицо. Мне никогда не приходило в голову спрашивать, сколько ей лет, но за все эти годы у меня сложилось впечатление, что она вообще не менялась. Кукольная, почти детская красота застыла в её чертах.
Совсем иначе было, например, с мамой - с возрастом она вся стала словно резче. Скулы заострились, тело стало суше, и даже меньше как будто - в то время как Лайз всё оставалась такой же фарфоровой. Тем более странной казалась эта её особенность, если учесть, что по характеру она была далека от сказочной феи.
- Половой жизнью живёшь? - спросила вдруг она без всяких предисловий, и я вздрогнула.
Её кукольные глаза смотрели теперь на меня в упор, от чего я мигом напряглась. Это был взгляд врача на своего пациента, а не пастора на согрешившего прихожанина, и, конечно же, её вовсе не нравственная сторона этого вопроса волновала. Но я всё равно почувствовала себя так, будто меня лицом окунули в кипяток.
- Нет. Да. То есть...- сбивчиво заговорила я, - это было всего один раз.
Уголок её губ пополз вверх.
- Предохранялись, я надеюсь?
- Не знаю. Не помню, - я тряхнула волосами, и спасительные пряди упали на моё пылающее лицо.
Лайз вздохнула. Если небеса не разверзлись тогда в поезде, и на мою голову не свалился брошенный всеми святыми булыжник, то сейчас определённо был для этого самый подходящий момент.
- Сандра, послушай меня очень внимательно сейчас, - снова начала она, - я хочу, чтобы когда дело дойдёт до второго раза, ты об этом не забывала. Договорились? Парни твоего возраста не всегда достаточно для этого ответственны, поэтому думать об этом придётся тебе. Поверь, тебе это в тысячу раз важнее об этом помнить, чем любой другой девушке.
Я похолодела. Внутри затрепетало что-то, но мне сложно было идентифицировать это чувство. Оно странным образом не вписывалось ни в один из известных мне шаблонов.
- Я не могу забеременеть, - зачем-то напомнила я, - вы же сами мне говорили.
- Шанс небольшой, но есть. За двадцать лет, что я занимаюсь больными танафазией, было целых два случая беременности у пациенток. В первом - внематочная, во втором - замерший плод на шестой неделе. Чтобы ты не питала ложных надежд, скажу, что обе не дожили до тридцати. И мне очень не хотелось бы такой участи для тебя.
Трепещущее чувство усилилось, и я нервно сжала кулаки несколько раз, чтобы чем-то его перекрыть. Что же это, Мортимер? Неужели надежда ощущается именно так?
- Мне нравятся твои результаты, - продолжила Лайз, и я снова на неё уставилась, - я даже думаю, ближайшие лет десять тебе можно больше не экспериментировать с поддерживающей терапией, потому что это лучшее, на что я могла рассчитывать. Но я надеюсь, тебе в голову не пришла светлая мысль совершить героический поступок и броситься познавать счастье материнства, потому что даже если тебе удастся зачать, выносить у тебя шансов нет вообще. То есть, ни единого. Ресурсов твоего организма едва хватает на тебя, и их тем более не будет достаточно для развития плода. Беременность может тебя убить. И обязательно убьёт, если ты позволишь ей случиться. Всё поняла?
- Да, - я заторможенно кивнула.
- Тогда я запишу тебя к гинекологу на этой неделе, - Лайз вновь зашелестела бумагами, и напряжение немного меня отпустило, - и, Сандра. Ещё кое-что.
Я кивнула ещё раз, давая понять, что внимательно её слушаю.
- Через два месяца я возвращаюсь в Дергию, - сообщила она, - поэтому наблюдать тебя больше не смогу. Это не должно тебя слишком беспокоить, потому что испытывать на тебе новые методы лечения больше нет необходимости. Просто продолжай делать, что делала, а со временем, возможно, на рынке появятся новые препараты, которые помогут тебе на более серьёзной стадии болезни.
Я ничего не ответила, но выражение лица, похоже, выдавало меня с потрохами. Потерять Лайз, что курировала меня с младенчества, казалось чем-то эквивалентным как минимум концу света.
- Не волнуйся, - тон её несколько смягчился, но сейчас это больше нисколько не помогло, - просто отдай карту своему будущему лечащему врачу. И не забывай проходить обследования хотя бы раз в месяц, ладно?
- Ладно, - повторила я.
- Тогда можешь идти.
Лайз явно не была расположена к долгим беседам, и мне ничего не оставалось, кроме как направиться к выходу. Только у самой двери я вдруг остановилась и снова повернула к ней голову.
- Вы не расскажете папе? - выпалила я, - ну, о том, что я...
И запнулась. Придумать приличный конец предложения мне так и не удалось, но Лайз ухватила мою мысль раньше, чем у меня получилось бы её сформулировать. И улыбнулась.
- Не расскажу.
Облегчение захлестнуло меня, и в какой-то момент даже задавило тревогу, пышным цветом распустившуюся у меня в груди. Она снова выползла на первый план, когда я вышла из здания СНЦ, вместе с тем самым чувством трепета, о котором мне почти удалось забыть. И только в тот момент я поняла вдруг, что это было за чувство - с надеждой у него, конечно же, не было ничего общего.
Это был самый настоящий, первобытный животный страх.
****
Я зачем-то размешала кофе, как будто там был сахар. Уставилась на тонкую молочную пенку, и подумала - вот же дрянь. Конечно, я пообещала себе отказаться ещё и от молока, но в последний момент просто не смогла себя заставить произнести официанту "чёрный без сахара".
Рут подпрыгнула от нетерпения, когда он поставил перед ней огромный поднос с пирожными, но я даже смотреть себе на них запретила.
- И вот почему ты ничего не ешь? - заныла она, перекладывая себе на тарелку самый большой и аппетитный кусок; я сглотнула, - опять на диете? Или Святая Инквизиция запрещает?
"У меня епитимья".
- Просто не хочется, - буркнула я, - а Святая Инквизиция уехала в восьмую параллель.
- Навсегда?!
Я подняла глаза и усмехнулась. Надежда в её голосе отчего-то повеселила.
- Нет, конечно. Просто у него отпуск до начала учебного года.
Рут пожала плечами, мол, хозяин - барин, и принялась за еду. Она отчего-то не могла просто сидеть и есть спокойно - ей обязательно нужно было поёрзывать на стуле и болтать под столом ногами, то и дело задевая мои. Мне потребовалось усилие, чтобы не огрызнуться.
Погода радовала, как никогда - синее небо без единого облачка нечасто радовало жителей Риверхилла, что, по заверениям местных духовников, было свидетельством погрязания города в грехах и разврате. В другой раз я обязательно бы воспряла духом, но после жаркого летнего солнца Такемицу эти едва тлеющие лучи казались не более чем жалкой подачкой.
На самом деле, я никогда не была склонна к таким вот резким перепадам настроения, поэтому понятия не имела, как справиться с состоянием, что вдруг накрыло меня сейчас. Пока Дэвид был рядом, я была как никогда воодушевлена - даже, кажется, гордилась своим невероятно смелым и таким нехарактерным для меня поступком. Стоило ему уехать, как я опять скисла. Остаток того дня я провела в университетской церкви, повторяя строчку за строчкой "Благословенной Нины", пока не перестал ворочаться язык. В другой раз я обязательно бы почувствовала себя лучше, но не в этот, Мортимер. Не в этот.
Я всё же поднесла чашку ко рту и сделала глоток, чтобы в тот же момент наткнуться на счастливо-возбужённый взгляд Рут. И едва не поперхнулась. Конечно, молчание в течение целых десяти минут было для неё чем-то из ряда вон, и приходилось только на те редкие случаи, когда ей хотелось, чтобы я расспросила её о чём-то сама. Поймав мой взгляд, она, очевидно, решила, что большей заинтересованности от меня ждать не придётся, поэтому начала первой.
- Сандра, - торжественно сказала она, - всё было просто волшебно!
Ах, ну, конечно. Их с Тайлером благополучно свершившийся переход на новый этап отношений. Мортимер, пусть она избавит меня от подробностей.
- Ты знаешь, я думала, мне не понравится. Все ведь говорят, что сначала никому не нравится - но у нас с Тайлером было совсем по-другому. В первый раз, конечно, вышло не очень долго - часа два, кажется, но зато у меня было восемь оргазмов подряд. Или девять, уже не помню.
Да неужели, подумала я, и снова отхлебнула из чашки. Не то, чтобы я вообще собиралась допивать этот дурацкий безвкусный кофе, но мне вовсе не хотелось, чтобы она прочла что-то лишнее на моём лице.
- Я знаю, о чём ты думаешь, - Рут подарила мне нежный покровительственный взгляд опытной матроны, - что я поторопилась, и надо было ждать до свадьбы. Но знаешь, если бы ты почувствовала то, что чувствовала я - ты бы и не подумала меня осуждать.
Меня так и тянуло съязвить что-нибудь, но я вовремя прикусила язык. Конечно, перехода на новый этап у них так и не случилось - это было ясно, как день. Но вздумай я высказать хоть долю сомнений в правдивости её рассказа, вселенская обида не заставила бы себя ждать.
- Это что, серёжки? - сказала вдруг она, разглядев зелёные стразы в моих ушах, - когда ты успела?
- В Такемицу, - я напряглась, - просто проходила мимо тату-салона, и решила, что давно пора их проколоть.
- А говорила, что нигде не была, - хмыкнула Рут.
- Это было в самом конце. Просто не хотела уезжать совсем без воспоминаний.
Конечно, цепочка ассоциаций тут же заставила её скользнуть взглядом к моей руке вниз - к другому ювелирному украшению, которое я прежде носила, почти не снимая. Я сжала руку, проследив за её глазами, но прятать её было уже поздно.
- Сандра, - она смотрела на меня так, будто видела впервые, - ты что передумала?
- Нет, - я мотнула головой, - конечно, нет. Просто потеряла кольцо в дороге. Может, потом новое куплю.
Рут фыркнула, в очередной раз давая понять, что она думает обо всех этих мортемианских дикостях, и вернулась к пирожному. Я едва сдержала облегчённый вздох. На самом деле, кольцо у меня забрал Дэвид - как раз в тот момент, когда я собиралась его выбросить куда-нибудь - но рассказывать об этом Рут я определённо готова не была. Кем она станет считать меня, если я после всех своих моральных отповедей признаюсь, чем занималась в тамбуре поезда Такемицу-Риверхилл всего пару дней назад?
Я в сотый раз огладила мизинец пальцами другой руки - теперь я чувствовала себя словно раздетой.
- Заверните с собой, пожалуйста, - обратилась Рут к официанту, что как раз подошёл к нашему столику.
Тот подхватил на руки поднос, и я придвинула к нему всё ещё наполовину полную чашку остывшего кофе. Последний день этих каникул стремительно заканчивался, и, хотя оставался ещё целый вечер, он вовсе не казался мне чем-то приятным, потому что провести его предстояло в университете.
- Хочешь взять несколько? - спросила Рут, - я же знаю, что ты такие любишь.
Я задумалась на миг, скорее по привычке, но потом решительно мотнула головой. Ну уж нет. Хорошего понемногу.
****
Каким странным стало здесь время. В Такемицу оно определённо было быстрее. Дэвид подгонял его одним своим присутствием, заставлял почти бежать. Здесь же каждая минута казалась словно утонувшей в густом киселе.
И я тоже будто в нём утонула. Даже двигаться сложно было. Прямо сейчас я камнем лежала на кровати среди доставленных мне дежурным писем по внутриуниверситетской почте, и бездумно смотрела в потолок, пытаясь понять, что же мне делать дальше. Большая часть присланного рассылкой отправлялась без исключения каждому студенту - новостные листы, мортемианские брошюры, список необходимых документов для сдачи в этом семестре, и только одно письмо было написано Дэвидом лично для меня. Анонимно, разумеется.
Он сообщал, что вернулся, что очень хочет меня увидеть, и предлагал зайти к нему после установочной лекции, которая как раз начиналась через полчаса. Закончиться она должна была не позже часа дня, и раз уж Дэвид не планировал никаких больше дел на сегодня, весь остаток его дня мог принадлежать мне. У меня голова кружилась от предвкушения, когда я в - какой? десятый? раз перечитывала эти строки, но что-то не давало мне просто написать ему "Хорошо" в ответ.
Стоило пойти, конечно. Хотя бы затем, чтобы не вариться в собственных переживаниях, а выплеснуть их на него. Он выслушает и обязательно скажет что-нибудь такое, что отодвинет все мои тревоги - хотя бы на те несколько часов, что мы будем вместе. Пока он снова не окажется вне моей слышимости, и все эти мысли не свалятся на меня опять.
Я сделала усилие, чтобы дотянуться до ручки, и нацарапала на обратной стороне какой-то брошюры "Извини, я не смогу сегодня. Есть кое-какие проблемы". Вложила в конверт, обозначила адресата, и снова уронила голову на покрывало.
На установочную лекцию я так и не пошла.
****
Мне при поступлении казалось, сложным будет только первый год. Только поначалу меня будут окружать новые имена и лица, а дальше все эти долгие восемь семестров университет станет моей новой рутиной.
Я ошиблась, конечно. Новые лица окружали меня каждый год - переведённых из других учебных заведений студентов здесь всегда хватало, как и первокурсников. Сейчас, пока мы с Рут ждали профессора Грейси в коридоре Северного корпуса, у меня даже голова разболелась от переизбытка загружаемых в сознание образов.
В отчаянном стремлении вцепиться взглядом в какое-нибудь знакомое лицо, я выхватила глазами Инесента в толпе и слегка успокоилась. Он стоял спиной ко мне, поэтому мне можно было разглядывать его сейчас сколько угодно, без опасения быть замеченой.
Он хмуро кивал в ответ на быстрые эмоциональные реплики своего собеседника, в котором я тут же угадала его брата Оливера - того самого, что нелегально работал в баре Дэвида. Инесент мало о нём говорил, и я прекрасно понимала, почему - но мне он почему-то понравился сразу. Опасаясь, что Рут соколиным глазом просечёт тень симпатии в моих глазах, я перевела взгляд влево, где стояла Натали. Бонни с ней, как ни странно, не было, зато был какой-то рыжий парень - услышав, как он рассмеялся в ответ на какую-то её шутку, я тоже усмехнулась. Неужели принцесса снизошла до неграмотного дергийского отребья?
- Рут, - позвала я, - не знаешь, кто это? Рядом с Натали?
- Знаю, конечно, - привычно отозвалась та, - Снай Фокс, мой двоюродный брат. Я не очень его люблю - мутный какой-то, но он очень хорошо знает физику. Два года сюда на курсы ездил. Его бы раньше приняли, но он по возрасту не проходил.
Я хмыкнула. Неужели Рут и вправду могла не любить что-то связанное с обожаемыми Метой и Грегори?
- Я знаю, о чём ты подумала, - продолжила она, - сама не понимаю, зачем она с ним встречается. Может, думает, что будет казаться круче, если станет общаться с кем-то из рыжих.
Это и правда было в духе Натали - начать отношения с кем-то, кого отвергает её ближайшее окружение, просто чтобы продемонстрировать свою непокорность и независимость, но мне отчего-то всё равно стало неприятно.
- Дергийцев вообще много новеньких, - заметила Рут, - больше, чем в прошлом году. Пруденс вчера в честь этого получасовую речь толкнула о борьбе с терроризмом - жалко, тебя не было.
Я пожала плечами, давая понять, что мне нисколько не жалко. Но насчёт количества рыжих голов мысленно с ней согласилась - их и правда было непривычно много. Отвергнутые прочими не столь толерантными учебными заведениями Симленда, они так и тянулись сюда, где провозглашённая мортемианская добродетель не позволяла так же просто сказать им нет.
Мой взгляд скользил с одного белокожего лица на другое точно такое же, пока не остановился вдруг на одном, где рыжий цвет волос и молочно-розовый - кожи перебивался чёрной полосой повязки на глаз. Я машинально дёрнулась и схватила Рут за руку.
- Эй, ты чего?
- Рут, - я кивнула на девушку с повязкой, не в силах отвести взгляд в сторону, - а это кто?
Та проследила за моим взглядом, и усмехнулась.
- Бесс Флетчли и Грач, её любовник. То есть, на самом деле он Эшли Уокер, но, говорят, он одному парню челюсть сломал, за то что тот назвал его по имени, - весело отозвалась Рут, и я невольно зубы сжала от лёгкости её тона, - а тот третий - Дикси Хьюз. Говорят, он тоже с ними, но, по-моему, он слишком миленький, чтобы быть в Хайри.
Я оторвала глаза от рыжей троицы и перевела их на Рут.
- То есть, в Хайри? Откуда ты знаешь?
- Сандра, об этом все знают, - она закатила глаза, - почти все дергийцы - там, просто помалкивают. Ты как будто вчера родилась, честное слово.
- Нужно рассказать Фарберу, - сказала я, - он должен что-то сделать.
- Что сделать? - на этот раз уже она сжимала мою руку, силой удерживая на месте, - думаешь, он не знает? Об этом все знают, только никто ничего не докажет, пока не поймает их с орудием убийства под подушкой.
- И что теперь, - я всё же выдернула ладонь, но с места подняться больше не пыталась, - будем ждать пока они кого-нибудь убьют, как уже убили Кэти и Мерседес Линдон?
- Никто никого не убьёт, - отрезала та, - твоего ненаглядного Инквизитора с толпой стражников как раз и наняли для того, чтобы не допустить ничего подобного. Если бы Кэти не вышла тогда за территорию университета посреди ночи, была бы сейчас жива. А с Линдон никто так и не доказал, что это было не самоубийство.
- А дергийский крест на её запястье? - парировала я, - думаешь, она сама его себе нарисовала?
- Может и сама, - фыркнула Рут, - кто её знает. Многие наши женщины путаются с дергийцами, а потом делают глупости ради них. Не она первая, не она последняя.
Я снова перевела взгляд на Натали, что всё ещё нежно ворковала с пока что совершенно незнакомым мне рыжим затылком Сная.
- Рут, а что насчёт него? - снова спросила я, - он - тоже поддерживает Хайри?
- Нет, конечно, - она рассмеялась, - Мета оторвала бы ему голову.
Мы обе синхронно поднялись, когда профессор Грейси вдруг вынырнул из-за угла, звеня ключами. Рут, конечно, уже потеряла всякий интерес к разговору - теперь её больше интересовало, как бы проникнуть в кабинет одной из первых, чтобы занять лучшие места. А мне так и не удалось оторвать взгляд от смеющейся Натали, ровно до того момента, как она почувствовала это и подняла глаза на меня.
****
Бассейн официально был моим любимым местом в университете Риверхилл. Какое-то время с ним соперничал пустырь у Главного корпуса - мы часто устраивали там пикники, когда позволяла погода - но теперь его стали застраивать, и он мне разонравился.
Здесь же было здорово, отчасти потому, что тут никогда ничего не менялось. Студенты предпочитали в массе своей тренажёрный зал, или, в крайнем случае, любимую Дэвидом полосу препятствий. Часто я и вовсе была здесь одна; для меня даже воду тут стали подогревать до более высоких температур, чем обычно.
Осторожно, стараясь не поскользнуться, я прошлась по трамплину и - впервые в жизни - решилась спрыгнуть вниз. Секунду моё тело летело в воздухе, секунду находилось под водой, пока я не вынырнула вновь и не глотнула воздуха.
Не стоило этого делать, разумеется. С моим здоровьем можно было только очень осторожно спускаться в воду по лестнице, ни в коем случае не мочить голову, чтобы дольше не замерзать, и уж конечно выходить задолго до того, как начнут стучать зубы. Я выплюнула хлорированную воду, которой, конечно, тут же успела наглотаться. Что-то мне подсказывало - я не смогла бы ощутить себя чистой, даже если бы влила всю эту воду, литр за литром, через трубочку себе в рот. Вот бы Дэвид сейчас меня увидел - дрожащую, холодную, с прилипшими ко лбу скользкими прядями - он бы так орал, что у меня поседели бы волосы. Дэвид. Я ведь хуже, чем ты думаешь. Во много-много-много раз.
Тряхнув головой, я подплыла к лестнице и принялась выбираться. Тело недовольно покрылось мурашками, едва покинув уютный водный покров, но я даже не поёжилась. Так мне и надо.
****
- Ну вот ты где, - Рут схватила меня за руку, но та, всё ещё влажная после бассейна, легко выскользнула, - Пруденс убьёт, если опоздаем - а нам в другой корпус, забыла, что ли?
Я побежала за ней по коридору, оборачиваясь вслед шангийским стражникам - всё никак не могла к ним привыкнуть. Теперь их было едва ли не больше, чем американских из восьмой параллели - но не всем из них удалось продлить контракт на работу здесь, поэтому Дэвид был вынужден привлекать лучших из местных, кого мог найти.
Пока бежала, я мысленно перебирала в голове всё, что она могла спросить на первой паре после каникул - таких вещей было немного, да и после лета она была несколько мягче, чем в середине года, но за незнание каких-нибудь простых истин могло сильно влететь даже сейчас. Мне даже почти удалось сложить правильную цепочку мыслей в моей встревоженной голове, но едва я подняла взгляд на лестницу, как в ней снова стало восхитительно пусто. Дэвид спускался, как снежная лавина - быстро, решительно, и прямо на меня. Рут заметила его позже, чем я - но, проследив за моим взглядом, тоже остановилась, как заколдованная.
- Пойдём, надо поговорить, - сказал он мне сверху вниз, стеной встав между мной и ступенями.
- У меня сейчас пара, - ответила я; его глаза снова придавливали меня к полу, как ошалевшая вдруг сила гравитации, - я могу зайти после занятий?
- Нет. Сейчас.
Я похолодела. Этот его тон был хорошо знаком нам обеим. Рут без лишних слов вытащила сумку у меня из рук.
- Я скажу Пруденс, что ты опоздаешь.
- Скажи, что это я задержал, - бросил ей Дэвид, и та, кивнув, полетела к лестнице.
Без неё стало пусто и как-то страшно. Словно она меня сейчас бросила.
- Идём, - Дэвид положил руку мне на предплечье, и я едва подавила дрожь.
За его шагом успеть было трудно, хотя он то и дело останавливался, чтобы открыть дверь в очередную аудиторию. Спустя дверей пять он бросил попытки отыскать пустое помещение, и повёл меня туда, где во время занятий пусто бывало почти всегда - в кафетерий. Усадил меня напротив, и снова смерил взглядом. Сидеть так мне не нравилось - за проведённое в Такемицу время я привыкла находиться рядом, и прижиматься к его плечу, пока он смотрел куда-то в экран телевизора. Я привыкла к его расслабленности. К тому состоянию, когда ему не обязательно было смотреть на меня в упор.
- Рассказывай, - скомандовал он, - что уже успело случиться за ту неделю, что меня не было?
Я медленно выдохнула через рот. Ничего страшного не случилось, он просто беспокоился за меня. От этой мысли внутри потеплело. Сейчас, именно в эту секунду, всё ещё можно было отмотать назад. Можно было бы честно сказать ему, как мне его не хватало, потом сослаться на усталость и дать говорить ему. Позволить увести себя куда-нибудь, где будем только мы, чтобы он сделал со мной что-нибудь, о чём будем знать только мы. И мне обязательно станет легче. Пока он не уйдёт, и всё то, что мы оба совершили, снова не упадёт на меня и не раздавит.
- Бэмби, - он снова заставил меня поднять глаза, - не молчи.
Ну же. Он сказал тебе, не молчи.
- Дэвид, мне кажется, нам лучше не видеться пока, - прошептала я, глядя на него из-под прикрытых век.
- В смысле, лучше не видеться?
Те же самые слова звучали совсем иначе, когда вылетали из его горла. Более низко, более резко. Более жутко. Я снова выдохнула, сцепила руки в замок, просто чтобы что-нибудь сделать. Что мне нужно было ему сказать? Что я чувствую себя виноватой за самое лучшее, что было в моей жизни? Что то, что у нас было - неправильно, потому что мортемианские святые так сказали? Что если мы не прекратим всё это сейчас, то место нам будет - под землёй, рядом с полусгнившими костями Дона Лотарио? Станет ли он меня слушать? Ну, конечно, нет.
- Я просто много думала обо всём последние несколько дней, - сказала я, - и поняла, что я жалею о том, что было. Нам не стоило. Прости.
Я выждала секунду, ожидая получить его голос отдельно от выражения лица, но не дождалась, поэтому подняла взгляд сама. Дэвид смотрел на меня как-то оцепенело, и ничего не говорил. Я сжала пальцы в кулак, и поняла вдруг, что слышу это скрипение пальца о палец - так тут стало тихо.
- Дэвид, скажи что-нибудь, - попросила я, - пожалуйста.
Дэвид шумно выдохнул, как я за минуту до этого, и я подумала в этот момент, что мне страшно. Вот теперь, когда я это ему сказала, вернуть всё назад было уже нельзя. Бесконечная цепь возможностей, что я держала в руках ещё каких-то тридцать секунд назад, сейчас рассыпалась, оставив мне одно-единственное жалкое звено - то самое, что я и заслуживала. Теперь всё что было - закрыто и забетонировано. Теперь всё будет двигаться только вперёд.
- Я тебя понял, - сказал он, - мне очень жаль. Больше не буду беспокоить.
Сказав это, он встал и направился к двери. Не в силах больше вынести эту тишину, я представила, что слышу грохот - как будто большое и тщательно выстроенное сооружение разваливается по камешку от точных ударов молотка по стенам. Куски камня сыпались прямо мне на голову один за одним, пока не покрыли меня целиком.
****
К Пруденс я, конечно, не пошла. Пропускать и установочную лекцию, и первую её пару было черевато неприятностями, но сейчас это было последним, что меня волновало. Пусть хоть исключит меня, если хочет. Теперь - хоть трава не расти.
Я шла в то единственное место, где могла рассчитывать на утешение - в университетскую церковь. Сейчас там тоже предсказуемо никого не было, и я грустно усмехнулась этому факту. Студенты захаживали сюда только во время служб или хотя бы во время пар - считалось, что если кому-либо было необходимо общение со святыми, то он мог направиться сюда в любой момент, и никто не имел права считать это прогулом. Чем многие бессовестно и пользовались, когда оказывались не готовы к занятиям.
На свечу для Нины я на этот раз тратиться не стала. Теперь она и без неё должна была меня слышать. Это для тебя, Нина, я совершила самый сложный и самый правильный в своей жизни поступок. Пускай сейчас у меня дрожали руки, пускай им ещё долго осталось вот так вот дрожать - я это сделала, значит, мне за это и страдать.
Дэвид сейчас, конечно, не поймёт меня. Вот только разве был у него шанс понять? Он рос в далёкой неверующей восьмой параллели, и сам выбрать правильный путь не мог. Это я с детства была во всеоружии. Это было моё бремя. У нас с ним, естественно, больше никогда ничего не будет, но он вспомнит меня, когда поведёт к алтарю другую - чище и лучше меня. И скажет мне спасибо, за то что в своё время увела его с неверной дороги.
Мир, который я урывками видела сквозь промежутки между пальцами, почему-то поплыл перед глазами. В голове так же всё плыло и растворялось - я ни строчки молитвы больше не могла вспомнить, может, поэтому долгожданное облегчение никак не приходило. Я сделала это для тебя, Нина. Надеюсь, мысль об этом утешит тебя, пока я буду думать, как сильно тебя ненавижу.
