Когда-то давно, дед ныне здравствующего лорда решил, что ему необходима собственная летопись. Он имел право так думать, потому что до того как осесть в родовом замке, долгое время рыцарствовал по всему королевству и принимал участие в кипевших тогда битвах и походах. Его знали как Освальда Непобедимого и восхваляли в своих песнях менестрели. Поэтому, когда он вернулся домой и остепенился, то принял решение увековечить историю своих странствий для будущих поколений. Но сам он, к сожалению, за всеми важными делами, так и не удосужился обучиться грамоте, поэтому теперь ему нужен был кто-то, кто мог записать его рассказы. И такой ученый малый вскоре нашелся. Сначала Освальд хотел привлечь к этому благородному делу своего духовника, настоятеля замковой церкви отца Иеронима. Но тот только что пальцем у виска не покрутил, сообщив своему сыну во Христе, что не благое это дело - сказки сочинять. Однако, бравый рыцарь был полон решимости и отец Иероним, подумав немного и пробурчав про себя: “Чем бы дитя не тешилось…”, предложил графу взять себе писаря, который будет ходить за ним по пятам и запечатлевать на пергаменте каждый всплеск могучей мысли. С писарем он тоже ему помог, приведя в замок совсем юного мальчика и отрекомендовав его своим лучшим учеником. Ну, то есть, писать и читать парнишка был обучен. Радости графа не было предела, а мальчик пока с опаской взирал на украшенного шрамами патлатого героя и прикидывал, какие глубокие мысли ему придется заносить в анналы истории.
Этим самым мальчиком и был почивший несколько лет назад отец Гордона и Хезер.
Надо сказать, что за свою довольно долгую жизнь достопочтенный Теофил Одли добился многого. Дни свои он завершил главным архивариусом графа, зажиточным и уважаемым гражданином.
Мемуары Освальда Непобедимого он тоже закончил, хотя уже после смерти героя. Слишком долго пришлось Теофилу редактировать текст, убирать ненужные графские отступления вроде “я послал его в такой-то матери и срубил к таким-то тем-то его такую-то голову”. К несчастью, великий герой был вспыльчив и бранчлив, поэтому изначальные, записанные под диктовку тексты, были пересыпаны нецензурной бранью и проклятиями в адрес бывших врагов. Много лет Теофил чистил записи и переписывал их в хронологическом порядке, составляя жизнеописание графа Освальда Стронгшира.
Сын героя и отец нынешнего графа сэр Гаральд, был гораздо образованнее своего отца и менее склонен к тщеславию. Он был прекрасным управленцем не чуждым тяги к знаниям. Поэтому деятельность Теофила принимал благосклонно и сначала приспособил его к ведению хозяйственных записей, а потом решил, что как просвещенному лорду, ему нужна своя библиотека и человек, который будет отвечать за её наполнение. Так Теофил стал хранителем.
Это оказалось очень по душе мужчине. Он нашел свою жизненную нишу, отдавая всего себя работе по сбору, сохранению и даже порой переписыванию различных литературных трудов.
Через пару лет он женился, будучи уже серьезным, взрослым мужчиной. Женился, как ни странно, по взаимной любви. Потому что кроме как по любви вряд ли кто-то согласился бы взять в дом слабенькую, холеричную девушку двадцати пяти лет от роду. Ханна была именно такой. Чудом было уже то, что она дожила до своих лет, а когда ещё и замуж все-таки вышла, то удивлению соседей не было предела. Но, в целом, такой поступок был вполне в духе странноватого архивариуса. Некоторые едко шутили, что он мол и не заметил за своими книжками недостатков молодой жены.
Как бы там не было, ни пересуды соседей, ни десятилетняя разница в возрасте не нарушали покоя молодой семьи.
Но счастье длилось недолго. За пять лет Ханна родила мужу троих детей. Первой стала девочка, которую назвали Хезер. Она была такой же маленькой и хрупкой, как нежные цветы вереска* весной. Вторым был мальчик, которого не успели даже назвать. Третьим снова был мальчик. Его назвали Гордон, но мать не узнала этого имени. Нарекли ребенка на десятый день после рождения и на седьмой после похорон Ханны.
Теофил остался один с двумя детьми - пятилетней Хезер и младенцем Гордоном. Препоручив детей кормилице и няне, чтобы не сойти с ума от горя, он полностью погрузился в работу. И теперь если он не пропадал весь день в замке, то сидел за рабочим столом в комнате, полностью погруженный в свои занятия.
Время шло, дети росли. Хезер очень рано повзрослела и стала ощущать себя хозяйкой дома.
Когда отпала нужда в кормилице, с детьми осталась только старенькая няня, родственница матери. Она была подслеповата и страдала всевозможными старческими болезнями. Поэтому начиная с десяти лет Хезер, будучи ещё совсем ребенком, добровольно взвалила на свои детские плечики управление хозяйством. Правда, через какое-то время отец, оторвавшись от своих занятий, заметил, что в доме нужна помощь и удосужился нанять экономку. Но тут уже воспротивилась дочь. Она считала себя достаточно взрослой, чтобы самостоятельно управляться с домом, и очень быстро экономка была уволена, а Хезер стала полноправной хозяйкой.
С детства обладая гипертрофированным чувством ответственности, девочка не видела для себя иной доли, как полностью раствориться в семье. Своей главной задачей она считала заботу об отце и брате. Когда старушка Бетти приказала долго жить, Хезер давно уже решила, что нет ей хода из родительского дома и что без неё отец и малыш Гордон просто пропадут. Брата она опекала как наседка. Совершенно бессознательно, стараясь окружить его заботой, из сестры она превратилась в мать. Понимая, что от отца не стоит ждать проявления каких-то родительских чувств, она выворачивала наизнанку свое невинное сердечко, стараясь дать маленькому мальчику то, чего его так жестоко лишила жизнь.
Отец обратил внимание на младшего сына, только когда тому исполнилось семь. Мальчик начал интересоваться что же тот всё время делает, склонясь над столом, и часто тихо заходил в комнату, когда отец работал над очередным мунусуриптом. Тогда Теофил решил, что, пожалуй, стоит попробовать обучить мальчика грамоте. Кто знает, возможно в будущем он продолжит династию. Да и не хотелось ему оставлять свои труды на произвол судьбы. Поэтому Теофил взялся за дело. А когда Гордон научился читать и писать, то потихоньку начал приучать его к чтению серьезных мунускриптов, переписыванию свитков и даже отвел его в замок, чтобы там познакомить со своим детищем - обширной библиотекой.
Надо сказать, Гордон проникся. Где-то с восьми лет, мальчишка добровольно променял все детские забавы на серьезные, взрослые занятия. Теперь приятелям стоило больших трудов залучить Гора в игру. Он нехотя отрывался от очередного фолианта, чтобы минут пятнадцать поиграть на улице, и бегом возвращался к отцу. Устроившись у его ног, рядом с кипой разрозненных бумаг и горой свитков, мальчик погружался в выдуманный мир легенд или в правдивое описание исторических событий. Теофил благосклонно относился к тяге сына к знаниям и старался почаще давать ему что-то интересное и необычное.
К двенадцати годам Гордон стал писцом в графском замке и начал зарабатывать свои первые деньги, помогая управляющему делать записи и составлять отчеты. Не совсем того хотел для своего сына Теофил, он-то растил себе замену, но всё же был рад, что мальчик уже пристроен к делу, а там, глядишь, и дальше пойдет. Гордон же с удовольствием занимался любой, связанной с писательством работой, и продолжал посвящать почти всё свое время книгам. Он даже начал понемногу писать и сам, придумывать какие-то порой смешные, а порой нелепые истории, основанные на кельтских мифах и легендах.
Хезер этого не одобряла. Девушка была набожной, свято верила в бога единого и всемогущего, а всяких фейри и друидов считала суеверием и ересью. Гордон же пытался оправдаться, объясняя что это только фантазии, сказки, совершенно не связанные с реальностью. Но суровая старшая сестра хмурила брови и продолжала называть брата безбожником.
В восемнадцать лет Хезер влюбилась. Джейкоб, сын гончара Слипа стал приходить к ней во снах, а наяву проявлять знаки внимания. Тогда он только поступил на службу в замок. Ему действительно нравилась скромная, хозяйственная девушка и он даже собирался сделать ей через годик предложение.
Но…
Всё вдруг пошло наперекосяк. Тяжело занемог Теофил. Болезнь уже через год приковала его к кровати. Он мучился от болей и слабел с каждым днем. Никто не мог помочь ему. Разных лекарей приглашала отчаявшаяся Хезер, многих присыла граф, надеясь, что они помогут его архивариусу. К несчастью, лекари не умели лечить то, о чем не имели представления.
Гордон взвалил на себя всю работу отца, а Хезер была вынуждена полностью переключиться на заботу о занемогшем родителе. Три долгих, мучительных года умирал почтеннейший архивариус Теофил Одли. Три страшных года жуткая болезнь грызла его изнутри. Забыв себя, Хезер не отходила от постели отца, надеясь, что хоть чем-то сможет быть ему полезна. Она забыла и о брате, и о Джейкобе. Она запретила себе думать о чем-то, кроме выздоровления отца. Она погребла себя заживо рядом с его умирающим телом.
Когда Теофил испустил последний вздох, свобода, которую вдруг ощутила девушка, оказалась ей уже не нужна. Джейкоб давно забыл о ней, теперь его сердцем владела другая. Она не винила мужчину, понимая, что сама закрылась ото всех на три долгих года. Да и ей уже не хотелось ничего, кроме привычного домашнего уклада в родительском доме. И теперь всю себя Хезер посвятила брату. Теперь ему она хотела счастья, находя для себя утешение в боге и любимом занятии.
Гордон же, после смерти отца ушел в себя. Долгое время он был как будто заколдованный и не понимал, что происходит вокруг. Он очень жалел сестру, потому что она упустила свой шанс стать счастливой и обзавестись собственной семьей. Он очень жалел себя, потому что вдруг из мальчика превратился в мужчину, став главой, пусть маленькой, но всё же семьи и хозяином большого дома. Его стремления и желания ограничивались исключительно собственными учеными занятиями и редким общением с соседями. Его работа не приносила особого дохода, но он был под крылом отца и даже не думал о том, что всё может измениться. За три года его болезни он так и не привык считать себя взрослым и самостоятельным. Частично - из-за всеобъемлющей опеки сестры, частично - из-за особенностей характера. Гордон был наивен и беспомощен перед обрушившимся на него внешним миром.
Через год после смерти архивариуса, граф Эдвард предложил Гордону продолжить дело отца. Библиотека пришла в упадок, фолианты запылились, свитки потрескались и начали крошиться. Всему этому нужен был правильный уход и Эдвард, как хороший, хоть и несколько небрежный, хозяин, не мог позволить пропасть тому, что создавали несколько десятилетий его славные предки.
Радости Гордона не было предела! Он, конечно, как и прежде, вел хозяйственные записи для управляющего, получая за это плату. Но теперь ему ещё предложили платить за то, чем он любил заниматься больше всего на свете! Это ли не хорошее начало нового жизненного витка?
Возможно, и для сестры не все ещё потеряно. Она ведь умница, хоть и не красавица. Ну, и что что ей уже двадцать пять? Она все так же полна сил и, кажется, находится в самом расцвете. А какие она ткет гобелены! Какие цветы выращивает в маленьком палисаднике, а потом составляет в букеты!
Гордон считал, что его сестра достойна лучшего, даже несмотря на их частые ссоры и на её попытки полностью контролировать его жизнь. Ведь она и впрямь заменила ему мать, фактически, вырастила его. И, конечно, ей простительно иногда поворчать и поругаться на легкомысленного братца, который всё ещё такой ребёнок.
___________
* Хезер (Heather) - цветок вереска