Поэтому для Вильяма не стоял вопрос о том, чем заниматься в жизни и на какие средства содержать семью.
После ухода Уилла из родного дома, отношения между братьями оборвались. Герберт делал вид, будто брата и жены у него никогда и не было, а Вильям просто погрузился в новую жизнь и совсем не хотел вспоминать о старой.
Теперь его основной задачей было обеспечение семьи из четырех человек. А вскоре должен был появиться ещё один жилец в их маленьком домике.
Старшие дети Каролины - Джейкоб и Дженевра, были несколько обескуражены произошедшим. Мальчик и девочка были уже в состоянии понять, что произошло что-то нехорошее, неправильное. Иначе почему человек, которого они с рождения считали отцом вдруг выгнал их из дома и никогда больше не вспоминал? Это вызывало недоумение, но объяснить хоть что-то никто из взрослых так и не удосужился.
По счастью, дети были не меньше, а если уж быть честным, то даже больше, привязаны к дяде Уиллу, который в отличие от отца всегда старался уделить им достаточно времени. Поэтому новый жизненный уклад, новый дом и известие о том, что мама и Уилл теперь будут спать в одной постели, не вызвали у детей отторжение. Хотя Джейкоб первое время ходил хмурый и дулся на дядю, считая его виноватым в таком к ним отношении отца. В общем-то, он был недалек от истины. Но Вильям посчитал неправильным сообщать ребятам, что, возможно, именно он является из настоящим отцом и стоически выдержал сопротивление начинающего взрослеть мальчика. Дженевра и вовсе была рада, что теперь мама не плачет ночами в подушку, а отец не орет на неё за малейшую провинность.
Как бы там ни было, всем пришлось привыкать к новой жизни. А так как перемены явно были к лучшему, и дети и взрослые были вполне довольны и умиротворены.
Вильям открыл небольшую мастерскую и начал делать всяческие деревянные поделки. От посуды до мебели. В годами его мастерство резчика развивалось и совершенствовалось, поэтому теперь он мог попросить за свою работу гораздо больше денег, украсив незамысловатый столик витиеватой резьбой.
Каролина с удовольствием занималась хозяйством. Ведь теперь это был её дом, любимый, выстраданные, в котором она была главой, а не пустым местом.Особенно она любила копаться в земле, на огороде, где ей всегда помогали дети.
За следующие двенадцать лет Каролина родила мужу ещё семерых детей. К несчастью, в живых осталось только четверо.
Дженевра была первой маминой помощницей и опорой. Именно она выхаживала Каролину после очередных тяжелых родов и обнимала её, заходящуюся в рыданиях, после похорон очередного ребенка.
Возможно, если бы не Дженевра, сильная, спокойная девочка, Каролина со многим бы не справилась. Потому что хоть Вильям и любил жену, и за годы не растратил своей к ней нежности, но он все же гораздо легче относился к таким вещам как смерть младенца или болезнь ребенка, считая это естественными и не выходящим за рамки событиями. Такова была суровая правда жизни и с этим ничего нельзя было поделать.
Зато Уилл очень гордился тем, что жена ему рожает исключительно сыновей.
Дженевра была единственной дочерью, рожденной Каролиной. И один бог ведает, как тяжело ей приходилось.
Дженни очень любила мать, Уилла и братьев.Но за свои пятнадцать лет она так устала тащить на себе всё хозяйство, пока мать была то беременна, то приходила в себя после родов, что когда к ней посватался зажиточный торговец бакалеей Трент Тренстон, она согласилась сразу и не раздумывая. Да и возраст уже подходил.
Её старший брат Джейкоб к тому времени уже покинул родительский дом, уйдя в дом жены, Зоуи. Она жила со своим дедом Бертом Флэйтом, в небольшом домике неподалёку от Корнов. Сказать, что Джейкоб влюбился, значило бы слукавить. Он преследовал гораздо более практичные цели. Понимая, что, фактически, не сможет ничего унаследовать от своего родного отца, а у Вильяма итак семеро по лавкам, он решил таким нехитрым способом заполучить кусок земли во владение. Дед был уже стар и немощен,Зоуи в свои шестнадцать занималась хозяйством одна и, конечно, с восторгом приняла предложение видного, работящего парня.
К тому времени, как Дженни только собиралась замуж, у Джейкоба уже подрастал сын и семья снова находилась в ожидании пополнении.
Сказать по правде, Каролину немного пугала перспектива остаться без помощницы. Но она понимала, что другого такого удачного предложения может больше не быть. Состоятельный, бездетный вдовец - не всякой девушке выпадает такой шанс! А что старше на двадцать лет, так это ж разве беда? Наоборот, считай, под присмотром взрослого человека будет дочь. В общем, Каролина, оценив всю выгоду этого союза, дала дочери благословение и уже осенью Дженни вошла в дом супруга, чтобы взять всё хозяйство в свои руки. А через девять месяцев, как по заказу, родила крошку Марию.
Но и Каролина не отставала от дочери. Буквально через неделю после рождения Мэри, она родила ей очередного дядю, малыша, Джаспера. На сей раз выхаживала её Энни Слип, которая и принимала роды, потому что Дженевра и сама была не в лучшем состоянии.
Честно говоря, к тому времени Каролина уже кощунственно просила бога лишить её возможности зачать в дальнейшем. Многочисленные роды износили не только физическую оболочку, но и душу истрепали сильно. Особенно, следующие за половиной родов похороны детей.
Но пока было не понятно, услышал ли её бог. Эх, знала бы она, что неподалеку живёт
женщина, готовая всё отдать за счастье почувствовать внутри себя новую жизнь!
Так или иначе, Каролине пришлось привыкать к отсутствию рядом верной помощницы. Надо сказать, что она даже несколько завидовала дочери. Ведь та была мало того, что хозяйкой большого дома, так ей ещё и не приходилось тащить всё на себе. У неё была экономка и горничная, помогавшая во всех делах. Да и у мужа были работники-мужчины, занимающиеся тяжелым трудом в усадьбе.
А у них были только они сами да четверо разновозрастных сыновей: Джастин, Джеймс, Джон и Джаспер.
Конечно, все мальчики были пристроены к делу, каждый был чем-то занят и имел определенные обязанности. Но Вильям настоял в своё время, что мальчишки должны научиться читать и писать, чтобы в дальнейшем иметь больше возможностей заработать, поэтому ежедневно по несколько часов сыновья проводили в халупе отца Моргана или в церкви, где он служил, постигая азы письма и счёта. В это время Вильям обычно был погружен в работу над заказами, а Каролине приходилось делать всё остальное, не забывая при этом о младшем, Джаспере.
Малыш Перри был болезненным ребенком. Специально для него, отец приспособил большую лохань, которую раз в несколько дней втаскивал в дом и ставил поближе к огню. В ней Каролина купала сына, в тепле, чтобы слабенький мальчик не простудился от сквозняка.
А после и всё остальное семейство принимало ванну в той же воде.
Однажды, правда, эта чудесная задумка чуть не стоила семье жилища. Лохань долго оставалась перед огнем, уже хорошо просохла и хватило одного случайного порыва ветра при открывании двери, как пламя из очага перекинулось на сухое дерево и то моментально разгорелось. Благо, Джастин, старший, увидел и успел залить начинающийся пожар несколькими кадками ледяной колодезной воды.
Каролина же чуть не поседела, вбежав в дом со двора и увидев вблизи огня сонно потирающего глазки Джаспера. Подоспей Джастин на несколько минут позднее и их личное кладбище пополнилось бы ещё одной могилкой.
К счастью, всё обошлось. Отец был горд старшим сыном, мать благодарила его и бога за чудесное спасение младшего сына, а Джеймс и Джон просто с восторгом вспоминали пляшущие языки пламени и суровое лицо старшего брата, в тот момент, когда он тушил пожар.
Надо сказать, что Джастин рос своеобразным мальчиком. Для Каролины, которая не умела ни читать, ни писать, он и вовсе был как невиданное чудище из сказок. Отец недовольно хмурил бровь, понимая, что сыну не интересно продолжать его дело. А Джас всего лишь тянулся к знаниям. Ему было интереснее проводить время у отца Моргана, а не в огороде рядом с домом. После занятий юноша часто убегал к Гордону Одли, с которым они хоть и не были ровесниками, но зато их связывал общий интерес к изучению нового, к чтению и письму. Иногда Джастин даже заговаривал с родителями о том, чтобы отправиться учиться к монахам, потому что тех знаний, которые давал им падре, юноше было уже недостаточно.
Вильям впадал в ступор от таких мыслей сына, потому что был уверен, что если тот уйдет в монастырь, то и сам станет монахом, а это же какие потери для хозяйства! Хотя он сам выступал за обучение детей, при этом считал достаточным научиться более-менее читать и считать, а всё остальное не имело для него практической ценности.
Каролина не знала как относиться к этим сыновьим идеям. С одной стороны, она поддерживала мужа, а с другой ей льстила мысль, что её Джастин, сын бедной сироты, может стать не только ученым человеком, но и, возможно, получить какой-то сан в церковной иерархии. То что сын не собирался становиться монахом, она пропускала мимо ушей, как и Вильям.
Мальчик же не спорил с родителями и старался не обсуждать с ними свои планы на дальнейшую жизнь. Он понимал, что если всё-таки решиться на задуманное, то ему предстоит сложная борьба.
Поэтому пока, все свои идеи он носил в себе, лишь изредка давая родителям пищу для размышлений и постепенно подготавливая их к неизбежному.