Камилла
- Ххххххг, - хрипел Джеймс, пытаясь вдохнуть, и никак не мог этого сделать.
Я вскочила. Он тоже. Бросился к окну, потом к двери, глаза его были расширены от ужаса.
- Стой. Ложись на пол. Быстро, - постаралась достучаться до него я.
Его руки хаотично касались то груди, то шеи, он словно не слышал меня, продолжая метаться и хрипеть.
- Ложись, не трать воздух в лёгких! - изо всех сил закричала я.
Он послушался. Остановился, но попытавшись опуститься, просто рухнул на пол. Я упала рядом, открыла ему рот, заглянула в горло. Оно было широко открыто.
Так, подавиться он не мог, в этот момент ничего не ел и не пил. Спазма нет, почему же он не дышит?
Его глаза потеряли фокусировку и закрылись.
- Эжени-и! - истошно завопила я, и не теряя дальше времени, запрокинула Джеймсу голову и приложилась губами к его рту.
В центре муковисцидоза нас учили делать искусственное дыхание, хотя я всегда подозревала, что учёба эта производилась скорее с психологической, чем с практической целью. Ведь мы прекращали дышать потому что больше не могли делать этого в принципе, а не из-за случайных, обратимых причин. Но тем не менее, когда-то я училась это делать.
Пульс есть, хвала небесам, пульс есть. Не уверена, что хорошо провела бы непрямой массаж сердца. Я не знаю, как именно нужно давить, когда у него всего лишь одно лёгкое, могу сломать ребро, могу повредить сердце, могу повредить лёгкое.
У меня дрожали руки, но я продолжала. Руки - ерунда, главное, чтобы не подвело дыхание.
Вдох в себя, выдох в него, вдох в себя, выдох в него.
- Небеса! - вскрикнула прибежавшая Эжени, - Что с ним?
- Вызывай скорую, быстро, скажи, что это зять мистера Леско, они тогда примчатся пулей.
Я снова припала к его рту. Дыши, дыши, миленький, пожалуйста.
Краем уха услышала что-то лепетавшую дрожащим голосом няню, но не фиксируясь на этом продолжала помогать ему дышать. Пара секунд, чтобы проверить пульс (есть!) и опять дышать.
У меня кружилась голова от гипервентиляции, по-прежнему дрожали руки, но я не позволяла себе отвлекаться. Вдох в себя, выдох в него.
Я до сих пор не помню, сколько сделала таких вдохов-выдохов, казалось, в целом мире не существует больше ничего кроме меня, него и воздуха, при помощи которого я пыталась его оживить. У меня не было времени бояться или переживать, я словно выключила все эмоции, сосредоточившись на одном, единственно правильном порядке действий.
Дыши. Не прекращала внутренним речитативом вдох за вдохом повторять "Дыши".
Дыши, пожалуйста, дыши.
Дыши.
Дыши.
Пожалуйста!
Я превратилась в робота с одной-единственной программой, которую готова была выполнять вечно.
Болели губы, которыми я изо всех сил вжималась в его рот, скользили от пота пальцы, которыми я зажимала его нос, мешали, лезущие в лицо волосы, но я всё продолжала и продолжала.
Я не сразу поняла, что он задышал. Когда воздух вдруг полился в меня, я остановилась, не в силах понять, что не так, почему в отработанном до автоматизма порядке произошло нарушение, но когда он закашлялся и даже поднял дрожащую ладонь к лицу я поняла, что справилась.
Его первый самостоятельный вдох совпал с нестройными шагами парамедиков.
- Была внезапная остановка дыхания, - выпалила я в лицо первому из появившихся, - причина неизвестна, пульс был, сознания не было.
И только после того как его унесли на носилках, расплакалась.
Эжени
После того как Джеймс и Камилла уехали в больницу, напуганная Эжени отправилась к детям. Привычные действия успокаивали, а ей это требовалось как нельзя больше. Ничего не понимающий Китос немного похныкал, помахал руками, покривился, показывая на дверь, что означало досаду по поводу отсутствия хотя бы одного из родителей, но достаточно устал за день, чтобы быстро угомониться и уснуть. А вот Майк преподнёс своей няньке сюрприз.
- Што, - сказал он, помотал головой и произнёс более чётко, - ч-то с Джеймсом, - потом сообразил, что забыл про вопросительную интонацию и добавил, - А?
- Он заболел и поехал в больницу, - машинально ответила Эжени, всё ещё переживая случившееся и пытаясь припомнить, куда она сунула телефон.
Ками может звонить. С этой беременностью и голову свою забудешь, неудивительно.
- Как... куда... - пробормотал малыш и потом уверенно выдал, - чем заболел?
- Ох, я не знаю, в больнице разберутся, - кажется она оставила мобильник в ванной, когда отвечала на смс Жана (этот придурок всё ещё верит, что у них большая любовь, несмотря на нагоняй, который получил от жены).
- Нам нужно поговорить, - вдруг чисто и крайне серьёзно отчеканил ребёнок и Эжени, сама не понимая почему опустилась на пол и уставилась в его пронзительные бирюзовые глаза.
- Это сделал я, - заявил Майк, - ошибся. Не знаю в чём. Ты знаешь?
- Что знаю? - тихим голосом прошептала будто загипнотизированная, послушная Эжени.
- Что сделать с ним, чтобы ты осталась.
- Попросить, - не задумываясь на автопилоте ответила няня, привыкшая открывать младшим братьям и сёстрам основы межличностной коммуникации.
- Хорошо, - кивнул ребёнок, - попрошу. Всё, теперь спать.
Ещё до конца не опомнившаяся девушка переодела малыша в пижаму, уложила в кроватку (его целовать не нужно, только положить рядом книжку, если проснётся пораньше и захочет почитать), вышла из комнаты и только потом пришла в себя и испугалась.
В ушах всё ещё звучало "это сделал я, ошибся".
Она замотала головой, отгоняя наваждение. Глупости всё это, разве мало слышала она детских выдумок, начиная от "я прыгал ночью с крыши", заканчивая "стакан сам полетел и разбился, честно-пречестно". Ребёнок фантазирует, проверяя границы взрослой доверчивости только и всего.
Да, но только слишком серьёзно он это делает. Хотя с другой стороны Майк и сам по себе слишком уж серьёзен, не нужно придавать значения детскому лепету, мало ли что на ночь глядя покажется.
Няня вздохнула, зашла ещё раз в обе детские посмотреть спят ли её подопечные (те оказались паиньками) и она с чувством выполненного долга отправилась к себе. В свою одинокую комнатушку, чтобы лечь на односпальную кровать и, желательно без сновидений, уснуть.
Обдумывая план своей жизни Эжени не учла одной крайне существенной детали, что беременность довольно сильно изменит её саму. Умом она понимала, что во всём виноваты гормоны, но даже понимая, ничего не могла с этим поделать. Ей больше не хотелось быть содержанкой с ребёнком, её приводила в ужас перспектива быть вечно одной и не мочь ни на кого опереться. Вечно отсутствующий на работе отец, как она теперь припоминала, вовсе не вечно отсутствовал, а выполнял очень важную и незаменимую роль - был незримой поддержкой, столпом всего их существования. Да в ежедневных повседневных делах он участвовал крайне редко, да все решения и выводы ей приходилось принимать самой, но стоило случиться чему-то пострашнее, чем разбитая коленка или не купленное молоко, как появлялся папа и всё решал. И ещё он каждый вечер уходил с мамой в спальню и той не приходилось вздыхать, обнимая угол подушки, вместо чьего-то тёплого, родного тела.
Она очень сильно изменилась. Обычной Эжени вполне хватало общения с детьми, она никогда не испытывала потребности поговорить с кем-то близким ей по возрасту, у неё просто не возникало надобности ни обсудить, ни посоветоваться, она всегда знала всё сама, в крайнем случае сверяясь с книгами или интернетом. Беременная Эжени отчаянно тянулась к людям и то ловила себя болтающей с Камиллой, то звонила старшей из своих сестёр, не сбрасывала звонки Жана, а как-то вечером даже с Джеймсом минут пятнадцать беседовала за вечерним чаем. Обычная Эжени всегда твёрдо стояла на ногах, всегда была уверена в себе, в своём будущем и целях и никогда не сомневалась. Беременная Эжени не была уверена ни в чём, даже в самых что ни на есть базовых вещах. Ей то снились кошмары в которых она с огромным животом брела по ночному городу и рылась в мусорных баках, ища чем там можно разжиться, то она принималась судорожно экономить, а однажды проснулась среди ночи с острым желанием совершить набег на хозяйскую кухню, отсыпать себе сахара и круп про запас, даже спустилась для этих целей по лестнице и только, включив свет отрезвела и отправилась досыпать дальше.
Ппри этом она, конечно, понимала, что никакой голод ей не грозит, если не удастся вытрясти денег с Жана, никто не мешает ей просто напросто отправиться домой к родителям. Беременность сильно подубавила гордости и в таком развитии событий девушка больше не видела ничего невозможного, но в нынешнем её положении голос рассудка изрядно ослабел, заглушаемый всеми существующими древними инстинктами и страхами, наперебой стенающими в её подсознании.
А ещё она очень завидовала. Смотрела как Джеймс приходя с работы радостно подхватывает Китоса на руки и завидовала; смотрела как он целует жену и завидовала; смотрела, как Камилла напевает, готовя ему ужин и завидовала, да даже смотрела дурацкую рекламу сока, где счастливая пара обнимала смеющихся детей и завидовала, завидовала, завидовала!
И ещё злилась на Жана, ведь во всём был виноват никто иной как он, а он никак не стремился решать возникшие проблемы. Да, первое время он потихоньку воровал деньги у жены, но потом когда та всё узнала и доступ прикрыла, отнёсся к произошедшему крайне беспечно, продолжил вести себя как ни в чём ни бывало и не делал никаких попыток деньги эти откуда-то достать. Она не прогнала его окончательно потому что ещё надеялась, что он ещё может на что-то сгодиться, но относилась к нему как к младшему школьнику, а не мужчине всей своей жизни.
Эжени надеялась, что по окончанию беременности круговерть гормонов хоть немного уляжется и она сможет вернуться к прежней жизни, прежним принципам и прежней себе, но что-то ей подсказывала, что прежним уже ничего не будет.
Карина
- Жозефина, - загадочно улыбаясь ко мне подошёл Тэри-Нейс.
Я мрачно на него уставилась. Вообще-то поднялась я исключительно для того, чтобы отправиться в уборную, а не вести с кем-либо светские беседы.
- Надеюсь вы не заняты после работы?
Я, собравшаяся подвинуть заместителя плечом и отправиться по месту первоначального намерения, тут же пересмотрела приоритеты. В конце концов, мочевой пузырь у женщин повыносливей, чем у мужчин.
- Конечно, занята, - отрезала я и стала ждать дальнейшего развития событий.
- Чем же интересно, - тут же полыхнул глазами он, - ведь сиятельный в отъезде.
- Так в том-то и дело, - якобы дружески пихнула его в бок я, - пошла на повышение, окучиваю одного лена.
Парень на пару секунд завис, гневно раздувая ноздри, а потом до него, наверное, всё-таки дошло, что я стебусь.
- А не согласитесь ли ради разнообразия провести вечер со мной? - снова нацепил на себя елейную маску небритый.
Тин-Дарен, усиленно делавший вид, что ковыряется в файлах и совсем-совсем нас не слушает, шумно втянул в себя воздух.
- Ради разнообразия можно, - ухмыльнулась правым уголком рта, чёрт, ведь это не моя привычка, - нужно же мне на ком-то тренироваться перед гала-концертом. А сейчас, простите...
И я ловко проскользнула мимо переваривающего мой ответ Тэри и отправилась-таки в дамскую комнату.
- Сучка, - донесся до меня приглушённый дверью возглас.
Я только хмыкнула. Вот интересно, товарищ терпеть меня не может, это невооружённым взглядом видно, но тем не менее зовёт на свидание. Ах почему же, почему же, какая интрига.
Когда я вернулась в кабинет, Тэри-Нейса там уже не было, зато наличествовал смущённый и крайне несчастный Тин-Дарен.
- Лэн Жозефина Ренар... - робко начал он и замялся, я поморщилась.
- Слушай, я понимаю, что субординацию ты впитал с молоком матери, но прекращай меня звать по всем регалиям, получается слишком длинно, можно уснуть пока дождёшься окончания фразы. Зови просто Жозефиной - не ошибёшься.
- Жозефина, - ещё больше понизил голос он и даже обернулся воровато, словно ожидал справедливого возмездия некой карающей десницы из-за столь вопиющего нарушения рабочих порядков, а потом зажмурился и на одном дыхании выпалил, - Жозефинанеходитенасвиданиестэринейсом.
Я пару секунд похлопала ресницами, пытаясь разложить тираду на составляющие и, интерпретировав, хмыкнула.
- Это почему же?
- Он... он нехороший и вы ему совсем не нравитесь.
Потом парень сообразил, что ляпнул бестактность и снова затараторил:
- Нет, я не имею в виду, что вы некрасивая или что-то в этом роде, он говорил, что у вас такие... ну... - смутился он и решил не продолжать тему моих достоинств, перейдя сразу к недостаткам, - вы ему как человек не нравитесь, как руководитель. Он говорил, что вы здесь только потому что спа... - на этот моменте он снова прервал сам себя и выпучил глаза от ужаса, я уже едва сдерживала рвущийся из груди хохот.
- Тин-Дарен, спасибо, - постаравшись овладеть собой выговорила я, - не переживай так, я всё прекрасно знаю про гневного нашего товарища Тэри и буду очень осторожна. Я уже большая девочка.
Мне было смешно наблюдать как этот крайне непосредственный и эмоциональный паренёк совершенно реально воспринимает меня своей начальницей. Крайне вежливо обращается со всеми положенными экивоками, в рот разве что не заглядывает, терпеливо ждёт указаний и слушается, что бы я ему ни поручила. Мне это, надо сказать, нравилось. Не то чтобы я принялась задирать нос, но такое неравенство статусов как лэн и лян меня откровенно забавляло. К тому же с удивлением обнаружила, что должность наложила отпечаток и на меня, я стала более собранной и ответственной.
Все эти три недели я занималась тем, что пыталась вникнуть в суть происходящего, естественно, не забыв как следует покопаться в технических файлах, сфотографировать их и передать нашей славной шпионской конторе. Если вы спросите зачем такие сложности, то отвечу, что я могу, конечно, сколько угодно обзывать сиятельного сволочью, скотиной и прочими нелицеприятными касающимися характера эпитетами, но дураком назвать его при всём желании сложно, поэтому компьютеры руководства, к которому теперь отношусь и я, просматриваются и контролируются. Так сказать во избежание. Не исключено, кстати, как сказала мне Агнесс, что в нашем кабинете есть видео и аудионаблюдение, значит фотографировать при помощи телефона тоже рискованно. Поэтому меня снабдили специальными серёжками, одна из которых имела встроенный бесшумный фотоаппарат. Из новейших, между прочим, разработок, гаджет, температура которого не становится выше температуры тела, поэтому теплоискателями он не улавливается. Жалко только заряда в таком фотоаппарате хватало только на час (что вообще-то неплохо, будь там аккумулятор побольше, мои многострадальные уши к концу операции точно бы касались плеч), поэтому злостному шпионству я уделяла не так много времени.
Чем же я занималась весь остальной рабочий день? Руководила, конечно. Открыла в себе замашки тирана и демократа одновременно. Нагло пользуясь неприкосновенностью статуса и тем, что мой отчёт по результатам работы отдела влияет на размер премии без зазрения совести троллила Тэри-Нейса, прозрачно намекая ему, чтобы не слишком роскошествовал во время обеденного перерыва в местной тошниловке, а то как знать, не придётся ли в первых числах месяца идти побираться.
Мой заместитель же вовсю страдал. Я только посмеивалась, наблюдая, как в нём профессионализм борется с шовинизмом, но помогать этой борьбе не собиралась. В чём это выражалось? Например, во время введённых мной мозговых штурмов он, забываясь, поддерживал мои идеи, но потом резко менялся в лице, выплёвывая, что всё сказанное мной чушь полная, достойная младенца, поражённого водянкой, но уже через минуту снова развивал моё направление. Тогда я его хвалила. Правда от любого комплимента он зверел ещё больше, чем от издевательств, но это определённо была не моя проблема.
Тин-Дарену я дала прозвище "киберищейка" от которой он весь наполнялся светом и слегка краснел. О, он искал быстрей чем гугл и точней, чем самонаводящаяся ракета. Стоило дать ему какой угодно запрос и через время, измеряющееся наносекундами в почту уже сваливались две-три ссылки. А ещё он вовсю фонтанировал идеями, большая часть которых была, правда, из пальца высосана и уж никак не могла сочетаться с нынешней реальностью, но если как следует покопаться в тоннах его восторженных тезисов, можно было отыскать нечто ценное. Только поведение его меня озадачивало, парень на-гора выдал мне неразрешимое противоречие: приходил не то что, вовремя, а порой даже минут на десять раньше положенного и был крайне трудолюбив и работоспособен. Уж не знаю каким образом он соединил два своих взаимоисключающих режима, но рада, что соединил их светлой стороной, а не наоборот. Потому что если бы он опаздывал и нифига не делал, наверное, пришлось бы с ним прощаться, а мне было бы жаль, во-первых, он мне нравился, а во-вторых, был своим человеком в стане врага. В тактических манёврах это огромное подспорье, сколько раз мы на пару заваливали непокорного Тэри-Нейса аргументами, не перечесть.
Тем временем рабочий день подошёл к концу и, превозмогая лютую неприязнь, провожаемый взволнованным взглядом юного ляна ко мне направился мой заместитель.
- Идём... те? - всё-таки постарался быть вежливым он.
Я улыбнулась. Годами вбиваемая многолетняя привычка соблюдать субординацию вовсю боролась в нём с внутренней убеждённостью, что такие как я недостойны уважения, поэтому он то забывался и говорил мне "вы", то становился в позу демонстративно выплёвывая "ты".
- Всенепременно, - качнула ресницами я, поднялась с начальственного кресла и... поняла, что поторопилась, - точнее, одну минутку, сейчас вернусь.
Проскользнув мимо своего незадачливого ухажёра я отправилась в туалет, расслышав брошенное вполголоса "в любой ситуации нужно меня опустить, вот стерва". Может как-нибудь рассказать ему, что слышимость здесь превосходная?
Нет, в этот раз я совсем не собиралась над ним стебаться, просто опять возникла надобность посетить санузел. Мда, хоть незапланированный троллинг удался (я целых два раза проигнорировала небритого и ушла), но свежекупленный чай из нового магазина пить больше не стоит. Наверняка он мочегонный, иначе с чего бы это я каждые полтора часа осуществляла паломничество в комнату для раздумий.
- Ну и в какое заведение вы хотите отправиться, мадемуазель Ренар? - галантно осведомился мой заместитель, когда мы угнездились в его машине.
Я на секунду задумалась, с чего это он решил блеснуть эрудицией, припомнив как бы меня именовали на моей псевдородине, а потом поняла, что просто мой статус лэн ему как кость в горле.
- По барабану, - отмахнулась я, - полагаюсь на ваш вкус.
Он окинул меня оценивающим взглядом, и крепко о чём-то задумался, я прям с нетерпением стала ожидать результата полёта мысли, такое напряжённое было у него лицо, но он в итоге так ничего и не сказал, завёл свой порш и мы поехали.
Ехали мы долго и молча. Я расслабленно смотрела в окно, пытаясь припомнить, осталось ли у меня что-нибудь в холодильнике и если нет, то что лучше, вечером заехать в магазин или с утра позавтракать в кафе, пока до меня не дошло, что мы: а) как-то слишком долго едем, б) я совершенно не узнаю местность.
- И куда же мы направляемся? Надеюсь, не в столицу? - повернулась к сосредоточенному Тэри и почувствовала, как поджимается желудок.
Мой спутник очень уж сосредоточенно смотрел на дорогу и недобро улыбался.
- Увидишь, - процедил сквозь зубы он.
На несколько секунд от испуга я затаила дыхание, вдруг почувствовав себя той, кем на самом деле являюсь, сопливой дурёхой зачем-то севшей в машину взрослого мужика, но потом успокоилась. Что он может мне сделать? Уж не страшнее подвала. Надо быть готовой и не входить внутрь, если мы приедем к какому-то зданию, а если здания не будет, исключительно чисто поле, то бежать как можно быстрее к любому из зданий. Популярная страшилка моего отрочества "завезти девушку за город и припугнуть, что не выберется" не сработает ввиду повсеместного распространения gps и служб такси, которые приедут за тобой в любую точку местности, только плати. Оружия у него я не видела, но если оно и есть, вряд ли он будет меня убивать. Тин-Дарен знает, что я уехала с Тэри, к тому же добрая половина корпорации видела, как я сажусь к нему в машину, так что никакое алиби ему не светит и он это понимает. К тому же на худой конец у меня есть ангел, поэтому жизнь мне гарантирована. Телесная целостность, правда, нет, но и попортить её будет не так-то легко, я дорого продам возможность меня касаться.
Скорее всего хочет показать превосходство и то, что он хозяин ситуации. Я покосилась на водителя, по ходу оценивая физическое состояние последнего. Неплохо сложён, чертяка, не доходяга какой-нибудь.
Когда порш стал тормозить, я приготовилась, и до того, как он полностью остановился, потянула ручку и выскочила наружу. Тэри нахмурился, наверное, в его планы это не входило.
Пока мы колесили, совсем стемнело. Я осмотрелась. Пустая дорога, заканчивающаяся стылым зимним морем, заросли каких-то высохших кустов, покосившаяся заброшенная хибарка, где-то вдалеке горит огнями домов город. Вот туда-то и буду бежать в случае чего. Бегаю я неплохо, сапоги правда на каблуках, но если что, постараюсь быстро снять, сейчас избавляться от них не стоит, как-никак шпильки - дополнительное оружие.
- Надо же какое гламурное место, - иронично протянула я, осматривая деревянное строение, но ни на шаг к нему не приблизившись, а наоборот ещё от машины предусмотрительно отошла, - прям даже не знаю, потянете ли вы средний чек в таком заведении при ваших нынешних-то доходах.
Мой шедевр остроумия остался без ответа. Вдалеке тоскливо выла собака, шумел ветер, а я некстати подумала, что бежать без сапог будет холодновато, лучше не разуваться...
- Идём, - глухо и мрачно рыкнул, наконец выбравшийся из машины, поражённый моей прыткостью Тэри.
- Куда?
- В дом, - кивнул на хибару, лицо и тон были донельзя серьёзны.
- Что-то не хочется, - сощурила глаза я.
- А тебя никто и не спрашивает, хочется ли тебе или нет, - жёстко сверкнул глазами он, потихоньку подбираясь ко мне.
Дыши. Дыши-дыши Карина, не стопорись. Не надо каменеть от страха, он только того и ждёт. Ты помнишь, кто он? Нахальный выскочка-мажор, который свято уверен, что болтающаяся в генокоде Y-хромосома обеспечила ему пожизненное превосходство над теми у кого две Х. А кто ты? Агент внешней разведки, которого тренировали не самые последние мастера.
- А спросить придётся, - ещё больше сузила глаза, - потому что сама я не пойду.
- Я тебе помогу.
Он делает шаг, я назад, ещё шаг и снова отступление. Он выходит из себя.
- Да стой ты. Чего боишься? Просто поговорим.
- Говори тут.
- Да кому ты нужна, сявка, много чести. Пошли, давай!
Ага, бесись, бесись, молодец, мне это только на руку. Ещё выпад и снова отступление.
- И долго мы будем так играться? - не выдерживает он.
Я молчу. Интересно, на что он рассчитывал? На любопытство или недальновидность? Или на то, что я так окосею от страха, что позволю делать с собой что угодно?
- Ты сама отсюда не выберешься.
Да что ты.
- Ничего я тебе не сделаю.
Конечно-конечно.
- Сама нарвалась, - шипит он и дальше события развиваются очень быстро.
Он бросается на меня, я теряю драгоценную долю секунды, чтобы развернуться, начинаю бежать. Сначала мне удаётся оторваться, но ненадолго, его подгоняет адреналин, а меня тормозят чёртовы каблуки. Бегу изо всех сил, но уже через несколько метров чувствую на предплечье жёсткие пальцы, а потом он просто валится на меня сверху, придавливая телом к заснеженной почве.
- Попалась, сучка, - гордо пыхает он, - сейчас я тебя научу уважать старших.
Дыши, Карина, дыши, нужно собраться. Всего лишь собраться, потому что несмотря на разъярённо полыхающего агрессора мне совершенно не страшно.
Поднимается, таща меня за собой и тут я, уловив нужный момент, бью его.
Нет, даже не задействую стандартно уязвимое мужское место, ограничившись общечеловеческими: нос, солнечное сплетение, рука на излом.
Мужчины сильнее женщин, особенно таких как я, не отличающихся массивностью и силой удара, но в моей ладони есть целых три козыря: эффект неожиданности, хорошая техника, а также его зашкаливающее самомнение самца, которому никогда не давали отпор девицы.
Ну что тут сказать, с почином.
Спустя минуту он воет, лёжа на земле, а я всё ещё выворачиваю его локтевой сустав.
- Пус-с-с-сти, - почти жалобно стонет он.
Выдыхаю. Шарю по его карманам, нахожу ключи от машины.
- Можешь не провожать, - бросаю пытающемуся подняться ему и стремглав бегу к авто.
- Дура, я ничего бы тебе не сделал! - досадливо кричит он.
Бегу не потому что боюсь, что он очухается и меня догонит, просто капец как хочется в туалет. А ещё есть. Даже не есть - жрать. Наверное, выброс адреналина виноват.
Машину я бросила неподалёку от конторы, ключи взяла с собой, естественно. Завтра отдам лично в руки. Кстати, повинуясь внезапному стремлению замести следы, сняла и выбросила перчатки, вряд ли владелец авто решит заявить в полицию (ведь сто процентов придётся рассказывать как его отлупила девушка, а для этого Тэри слишком гордый), но исключать такую возможность тоже не стоит.
Дома я долго, всласть постояла под горячим душем, переоделась, поужинала и, радуясь, что теперь наконец можно пообщаться с нормальными людьми, включила ноутбук и подробно в красках описала Мирантель своё замечательное свидание.
"Ничего себе дела! - как всегда эмоционально отреагировала она. - Это же натуральный кошмар, я бы там умерла на месте. Тебе что совсем не было страшно?"
"Не-а, - с гордостью выбила я клавишами, - совершенно не боюсь, что бы он ни сделал"
"Хмм... Фин, ты, конечно, извини, но по-моему ты перебираешь с бесстрашием. И самоуверенностью. Мне было бы спокойней, если бы ты хоть чего-нибудь боялась, тогда, возможно, не попадала бы в такие ситуации"
Я хотела бодро ответить, что фигня вопрос, конечно же боюсь, не берсерк же я какой-нибудь, но едва занесла пальцы над клавиатурой вдруг с удивлением поняла, что она права. Я больше не боюсь. Более того, привычная кнопка, на срабатывание которой вполне можно было принимать ставки, отныне не функциональна. Теперь какой угодно мужик может угрожать мне насилием и всё что он получит - достойный ответ, а не мои трясущиеся поджилки.
Правда, это означает что...
Я закрыла глаза, мысленно выругалась, наскоро попрощалась с Миррой, сбегала к умывальнику, где выдудлила целых два стакана прекрасной в своём ледяном отрезвлении воды, а потом села на диван и постаралась успокоиться и привести мысли если не в порядок, то хотя бы разогнать по углам тот истерически мельтешащий хаос, что творился сейчас в моей голове.
Ладно, Карина, себе-то ты можешь признаться, ему не надо, но себе-то. Просто возьми и скажи, что он избавил тебя от прежней фобии.
- Хоть и добавил пару десятков новых, - мрачно уставившись в закрывающую окно тюль, пробормотала я.
Он.
Нет никакой надобности уточнять, что этот самый "он" отнюдь не Тэри-Нейс и даже не шпионский психолог, а он - тот самый - Жани-Шелть. Выходит, "полостная операция" которую он мне сделал, оказалась действенной.
Я глубоко вдохнула и задержала дыхание. Все три недели, которые я потратила на кучу несомненно важных и необходимых вещей, как то внедрение в отдел, попытки разобраться и наладить систему, а также выкачивание ценных сведений, на самом деле были нужны мне для одного - поменьше думать о нём.
Эта мысль горчила, словно осадок не слишком качественного вина, я физически ощущала её терпкость, вызывающую в теле лёгкую дрожь. Захотелось встать и снова отправиться в душ, смыть с себя даже тень воспоминаний о нём и о том, что он сделал, но вместо этого я улеглась на спину и закрыла глаза.
Когда-нибудь я признаюсь себе, что на самом деле скучаю по нему, но это будет, определённо, не сегодня.