С Шенни – тогда ее звали Шеннон Харт – мы познакомились на очередной раздаче шмотья (нам периодически привозят и раздают предметы первой необходимости, попутно помогая всем желающим хоть немного привести в порядок норы).
Шеннон и сама жила немногим лучше нас (ее улица располагалась в нашей части города, но по сравнению с прочими трущобами казалась вполне приличной, а потому среди местных считалась какой-то элитной), но искренне старалась сделать мир вокруг хоть чуть-чуть лучше. Возможно, по ней это было не очень видно (странные костюмчики, по-мальчишечьи короткая стрижка формата «лишь бы хоть относительно ровно» и старательно подведенные темным пухлые губы и правда мало у кого ассоциируются с романтизмом и верой в людей), но Шенни старалась не столько ради денег, сколько ради родного города. Впрочем, тогда меня привлекала преимущественно ее небрезгливость. Не так уж много, знаете ли, найдется женщин, готовых составить компанию обитателю трущоб, в которых я теперь вынужден жить.
Когда родились девочки, именно Шенни договорилась с одной своей соседкой (повторюсь, по нашим меркам ее соседи считались более чем приличными людьми), чтобы та иногда присматривала за малышками, давая нам время пообщаться. Пожалуй, Шенни была единственной моей радостью в то время. Что получала от меня она? Приятную компанию для парных физических упражнений. Ей больше ничего и не требовалось. Во всяком случае, я так думал, пока Шенни не заявила, что мы расстаемся.
Мисс Харт работала на кассе в местной забегаловке. За месяц до того разговора к ним пришел новый менеджер. Вот с ним у Шенни и закрутился роман. Уж не знаю, была там какая-то любовь или все-таки больше расчет, но отношения со мной Шенни прекратила окончательно, а через полгода вышла замуж. К тому моменту ее было не узнать: макияж стал бледнее, одежда скромнее и традиционнее, а над отросшими волосами явно периодически колдовал пусть и не слишком дорогой, но все-таки профессиональный парикмахер.
Конечно, было бы глупо на нее дуться. Мы с ней никогда не говорили о любви и никогда ничего друг другу не обещали. Не на что обижаться. У меня хронически не было ни времени, ни денег, ни – буду уж откровенен – особого желания за ней ухаживать (а зачем? Все ведь и так отлично). О браке тем более речи не шло. Что мы могли дать друг другу? Я ей – толпу детей, которых она побаивалась из-за их происхождения (и осуждать ее трудно).
Она мне – угол в съемной квартире. Улица получше, места поменьше – не мечта жизни, одним словом. Странно винить Шенни, что она предпочла человека, который хотел создать семью – и мог предложить ей нормальную жизнь в пусть маленьком, но уже отдельном доме.
Насколько я знаю, у них все хорошо. Маленький, но уютный дом, сын-школьник, недавно родившийся второй мальчик, обаятельная собака – и вообще образцовая семья. Счастлива ли Шеннон? Не знаю. Надеюсь, что все-таки нет. Мне было бы легче, знай я, что в глубине души она все-таки скучает по нашим встречам – и хоть частично разделяет мое сожаление.
