В комнате холодно, и Мэри ёжится под одеялом. Кальвин застывает у кровати, услышав, что она проснулась. Окно какого-то лотарио открыто, погода не ладится с самого утра, да и вообще в этом районе всегда ветрено. Но открывшийся вдруг вид на почти двухметрового Кальвина в одних трусах не позволяет её настроению опуститься ниже отметки "хорошо". Тот прослеживает её взгляд и краснеет. Мэри улыбается.
- Мне нужно идти, но ты можешь остаться - хозяйка вернётся только утром, - говорит она, нехотя опустив ноги на пол, - только не забудь занести соседке ключик перед уходом, ладно?
Мэри подходит к шкафу и принимается осматривать содержимое. Лиза ведь не обидится, если она позаимствует у неё какое-нибудь платье? Вряд ли она станет жалеть тряпок, раз уж пустила её с любовником в квартиру на целый выходной.
- Уже? - доносится ей в спину, - я думал, ты останешься со мной на всю ночь.
Мэри оборачивается через плечо, и едва сдерживает умильный смешок. Малыш Кальвин, похоже, серьёзно обескуражен.
- Извини, мне самой ужасно жаль, - отзывается она, - но муж будет дома к семи, а я не хочу лишних вопросов.
Мэри снова поворачивается к шкафу и уже тянется к одной из вешалок, когда замечает, что за спиной стало неожиданно тихо. Она оборачивается снова, чтобы увидеть Кальвина в той же позе и с тем же выражением лица.
- Т-ты замужем? - выдыхает он.
Мэри едва сдерживается, чтобы не закатить глаза. Конечно замужем, дурачок. Кто бы ещё стал предаваться с тобой любовным утехам по чужим квартирам без знакомства с мамой и кольца на пальце?
- Замужем, - кивает Мэри, - но ты не волнуйся, он не знает. А даже если узнает, ничего не сделает - он тебя меньше раза в полтора.
Кальвин замахивается, и та уже готовится уворачиваться от пощёчины, но он только сжимает руку в кулак. По его лицу нельзя сказать, что он сейчас собирается сделать - отчитать её, ударить или лечь на кровать калачиком и скулить во всю глотку.
- Тогда выбирай. Он или я, - отрезает Кальвин, - иначе я сейчас уйду, и ты больше никогда меня не увидишь.
Мэри качает головой. Я променяла самого любимого человека в мире на пачку бумаг, думает она. Неужели ты считаешь, что я откажусь от них теперь ради постороннего парня?
Кальвин понимает её реакцию совершенно правильно и принимается нервно оглядываться в поисках одежды. Мэри смеётся.
- Там ливень, Кальвин, - напоминает она, - и все твои вещи - в стиральной машине. Можешь, конечно, уйти без них, но неужели ты правда думаешь, что это хорошая идея - бегать по улице в трусах и дождевике?
Кальвин от наметившейся перспективы теряет боевой настрой и застывает посреди комнаты, не понимая, что ему теперь делать. Мэри позволяет ему повариться в неловкости несколько долгих секунд, а потом делает шаг к нему и целует. Губы Кальвина, сжатые в упрямую тонкую линию, почти сразу расслабляются и начинают ловить её губы в ответ. Сдался женщине, как правильный симлендский мальчик.
- Я с ним только из-за денег, - говорит Мэри, оторвавшись от него, наконец, - и он ничего для меня не значит.
Кальвин ничего не значит для неё тоже, но об этом факте она умалчивает. Пусть трактует её слова так, как хочет его самооценка.
- Завтра позвоню, - говорит она, и, перебросив платье Лизы через плечо, отправляется в душ.
Кальвин буравит взглядом её спину, пока за ней не закрывается дверь.
PS: про милого мальчика Кальвина можно прочесть в отчёте
II.11. Свобода