Последние несколько месяцев были наполнены светлым и радостным чувством. Свадьба с Дином — самое прекрасное событие моей жизни! На волне эйфории даже стало казаться, что и всё дальнейшее существование будет таким же замечательным. Как же я ошибалась! Я и в страшном сне не могла представить, что нас ждёт впереди. Надеюсь, этот ужас когда-нибудь закончится. Или это уже норма жизни?
* * *
Проблемы начались вскоре после смерти мамы. Она всегда жаловалась на холода Авроры Скайс и хотела уехать оттуда, но жару Лаки Палмс переносила ещё хуже. Её слабое сердце не выдержало. Теперь мама рядом со своим мужем и моим папой.
Последний якорь, держащий за прежнюю жизнь, оборвался. Теперь я по-настоящему взрослая, должна всё решать сама. Раньше хотелось, чтобы мама прекратила лезть в мою жизнь и указывать, что и как делать, сейчас очень не хватает её советов. Как и её самой...
* * *
…Через две недели после свадьбы пришло свадебное платье, которое я заказывала через интернет-магазин. Пожалуй, возвращение потеряшки — единственное положительное событие за последнее время. Как жаль, что оно не пришло раньше! Это платье было ещё пышнее, ещё красивее чем то, которое я в итоге купила. И без странного бантика на боку. Но мне платье
уже не нужно, Урсуле
ещё не нужно. Хотя на счёт сестры я бы не была так уверена, возможно, свадебная атрибутика ей вскоре понадобится. А может и нет, у неё ещё ничего не ясно. Но платье я всё равно вернула, когда надо будет — тогда и купим новое, а лежащее дома свадебное платье как-будто к чему-то обязывает.
Изначально предполагалось, что Аджит, дальний родственник моего мужа, немного поживёт у нас пока не найдёт собственное жильё. Неожиданно он сдружился с Урсулой. Не знаю, что может быть общего у моей сестры и выходца из индийской глубинки (фамилия Чопра намекает на его происхождение). В их отношениях есть нечто большее, чем просто дружба, хотя оба это отрицают.
Выяснилось это так. Однажды я попросила Урсулу прибрать в саду, Аджит вызвался помочь. Когда через три часа работяжки не вернулись, я сама вышла посмотреть, куда же они пропали. И вот, голубки мило строят глазки друг другу, меня совершенно не замечают. Я рада, что сестра заинтересовалась Аджитом. Лучше так, чем если бы она клеилась к моему Дину.
Потом умерла мама. Мне было очень грустно и плохо. Рядом был Дин, он поддерживал меня в это время. Не представляю, как бы я справлялась без него.
Урсуле тоже было плохо, поэтому Аджит остался с нами, в качестве моральной поддержки для сестры. Если он ей нужен, пусть остаётся, я всё понимаю. Но больше у него плюсов нет: не работает, ничего не делает по дому. Мне сейчас слишком тяжело, чтобы тратить свои силы и внимание ещё и на него и заставлять искать работу и жильё. Аджит взрослый человек, сам всё понимает. Я надеюсь. Хотя некоторая польза от него всё же имеется: только Аджит может есть кексы, которые с таким старанием готовит Рикки, больше на такой подвиг никто не способен.
* * *Рикки... Ещё один удар судьбы, на этот раз от Дина. Тут всё сложно. Как учёный я полностью понимаю и поддерживаю своего мужа. Но как женщина и жена считаю, что он полная свинья. Если бы Рикки был сыном Дина, мне было бы проще его принять, я стала бы мамой этому ребёнку. Но он не сын, он — клон. Маленькая копия моего мужа.
Всё началось много лет назад, в те давние времена Дин и его отдел работали над вопросами клонирования. Овечки и собачки уже были неоднократно воссозданы, а потому не интересны. Дин захотел работать на более высоком уровне. Как настоящий исследователь, он ставил опыты на себе, точнее, на своём генетическом материале. После десятков, если не сотен, неудачных опытов ему удалось вырастить жизнеспособный образец. Это и есть Рикки. Для Дина мальчик не сын, а всего лишь жизнеспособный образец, единственный удачно завершенный эксперимент.
Естественно, все исследования засекречены. За время исследований Дин привязался к мальчику и захотел уберечь от дальнейших опытов, поэтому официально образец «Рикки» тоже был признан нежизнеспособным и якобы ликвидирован. Очередная неудача. Но выяснилось, что начальству не нужна лаборатория, не приносящая никакой пользы, за что и была расформирована. Но даже перед угрозой увольнения мой муж не сказал правды. Так Дин перешёл в другую лабораторию, занимающуюся селекцией растений, где мы с ним позднее и познакомились.
До недавнего времени никто кроме Дина не знал, что такое Рикки. Даже сам Рикки не знает правду о своём происхождении, он уверен, что Дин его папа, а мама умерла. Ни Урсуле, ни кому либо ещё я, конечно же, ничего говорить не стала.
Образец и вправду получился не особенно жизнеспособным. Виной ли тому несовершенство исходного генетического материала, или технологий, или просто стечение обстоятельств, выяснить пока так и не удалось, но Рикки оказался слаб здоровьем и постоянно болеет. У него аллергия почти на всё, много чего нельзя и этот ребёнок в день съедает больше таблеток, чем я за месяц. «Папа», пользуясь служебным положением, пытался лечить «сына» в научном институте, там же доставал лекарства. Почти всю недолгую сознательную жизнь бедный малыш провёл в больницах и лабораториях. При том, что у самого Дина особых проблем со здоровьем нет.
С научной точки зрения я в восторге от эксперимента, от смелости Дина провести такую сложную работу. Он молодец, что, не смотря на многолетние неудачи, не бросил эксперимент и получил вполне определённый результат. Не многие способны с таким упорством добиваться поставленных целей. Не у всех есть знания для такой работы. Дин должен быть не простым лаборантом, а главой всего института! И не в этом захолустье, а в столице.
Но как человек не могу это так просто принять. Стоит ли полученный результат приложенных усилий? Бедный ребёнок! Рикки вынужден всю жизнь ограничивать себя, отказываться от элементарных, доступных обычным людям, вещей! Жизнь ли это? Стоило оно того? Теперь не только Рикки, теперь мы все должны себя в чём-то ограничивать.
Да, «мы все», потому что Дин решил социально-адаптировать малыша и забрал его к нам домой. Я не осуждаю его за этот поступок, ребёнку нужна мама, особенно такому слабому и беззащитному. Но почему я? Не хочется думать, что Дин женился на мне только ради того, чтобы улучшить условия существования своему «сыну», если бы это действительно было так, Дин не стал бы говорить про клонирование. Уверена, муж меня любит и считает другом и соратником, поэтому рассказал о таких, можно сказать, интимных подробностях. Мы с ним оба ставим науку на первое место в жизни, вот что нас по-настоящему объединяет.
* * *Вот так в моей жизни появился сын, которому скоро будет восемь лет. Мыслит и рассуждает как обычный ребёнок такого возраста, ничего не указывает на его «особенность». Так сразу и не скажешь, что с ним что-то не так. Но из-за той самой «особенности» физические показатели гораздо хуже, чем у «обычных» детей. Пока Рикки не ходит в школу, но уже с осени начнёт социально адаптироваться в этом направлении. Наверное, хватит относиться к нему как к результату эксперимента, это всё-таки живой человек. Но можно ли считать клона полноценным человеком? Он же всего лишь копия Дина. Официально он сын моего мужа, мой приёмный ребёнок, другие люди не поймут, если я буду считать его нечеловеком.
Во всём остальном Рикки ведёт себя как обычный ребёнок, шустрый, весёлый. Я ему пока что не авторитет и он слушается только Дина. Хотя общается со всеми в семье, даже с кошкой. Не буду говорить, как мы впятером умещаемся в двухкомнатном домике с одной кроватью, сложно это всё. Сестра и её друг не спешат отчаливать в самостоятельную жизнь и не смотря на тесноту остаются с нами.
Неужели мой муж был таким в детстве?
После смерти мамы было очень тяжело и ничего не хотелось. Хорошо, что Рикки появился в нашей семье именно сейчас, я хоть на него отвлеклась. На него отвлеклись все, баловали и покупали самое лучшее. Единственный компьютер отдан ребёнку, море игрушек куплено ребёнку, единственная кровать отдана ребёнку, хотя нуждающихся в ней трое. Рикки занял место не только в нашем доме, но и в наших сердцах тоже, став всеобщим любимцем. Не только потому, что он болен, но и потому, что он такой хороший малыш.
Тем не менее, его власть не безгранична. Единственное, что я ему запрещаю, и никто, даже Дин, не может меня переубедить, это мольберт. В этом доме рисовать на мольберте могла только Дженнифер Урсус и никто кроме неё! Это не обсуждается. Я лучше совсем выброшу мольберт, чем отдам кому-то, не могу, это мамина вещь. Пусть Рикки рисует в тетради, а ещё лучше идёт гулять, что намного полезней, особенно для него. Хотя один раз можно. И не больше!
Тётя Урсула подарила Рикки игрушечную плиту, хотя кексы у него получаются самые настоящие. Многие продукты, безвредные для обычного человека, вызывают у Рикки расстройство желудка. Чтобы избежать лишних проблем, он делает кексы из овсяных хлопьев. Ни муки, ни соли, ни сахара, ни молока, ни сливок, ни какао, ничего. Разве что можно добавить немного яблочного пюре из детского питания. Аджит, единственный кроме Рикки, кто настолько не привередлив, что может такое есть.
Аджит, не смотря на солидный возраст, ведёт себя как ребёнок и целыми днями играет на приставке, иногда с Рикки, иногда один. Впрочем, когда Урсула и Дин на работе, а я в саду, именно Аджит остаётся с ребёнком. Рикки слабый, болезненный и Дин запрещает оставлять его одного без присмотра. Вот тут далёкий родственник и пригодился. Аджит оказался нужен не только Урсуле.
Не смотря на некоторую полезность, мне надоело, что Аджит в основном ленится. Если он собирается и дальше жить в этом доме, то должен приносить больше пользы. Для Рикки лучше найти няню с медицинским образованием, которая умеет обращаться с такими детьми, чем оставлять его с человеком, который вообще не в теме. Так что одним прекрасным днём Аджит отправился со мной и Урсулой в сад, собирать образцы.
Выяснилось, что наш бедный родственник не привык к такой работе. Ничего, втянется. Мне поначалу тоже было трудно. Впрочем, сейчас тоже не легко и с каждым днём всё хуже. В последнее время меня всё чаще тошнит и в целом нехорошо, поэтому не могу долго работать на солнце. Так что Аджит будет трудиться вместо меня, ведь образцы надо собирать не смотря ни на что.
* * *Теперь, когда Рикки живёт с нами, его обследуют не в научном институте, а в обычной больнице, как обычного человека. И в очередной раз мы, как обычная среднестатистическая семья, отправились туда все вместе. Папа, мама, сын. Так сразу и не скажешь, что мы: безумный учёный, инопланетянка и клон.
Ввиду моего постоянно неважного состояния на всякий случай обследовали и меня. Выяснилась интересная деталь — я беременна. Я ещё подумала, что беременность может быть причиной происходящего, но до последнего не хотела в это верить. У нас и так обстоятельства не из лучших, ещё и ребёнок добавится для полноты картины.
Я пока в растерянности и не знаю, как реагировать. Дин вроде как не против. Хотя куда он денется. Не знаю, входило ли в его намерение скрещивание человеческой и инопланетной ДНК, но у нас получилось. Не смотря на то, что я являюсь инопланетянкой уже в пятом поколении и моя ДНК сильно разбавлена человеческой, инопланетные способности всё так же сильны, как и у мамы, бабушки, прабабушки и основателя нашего рода, Эзуго.
Естественно, об избавлении от ребёнка и мыслей быть не может. Да, обстоятельства трудные, но мы как-нибудь выкрутимся, бывало и хуже. Хотя ни одного примера этого «хуже» я вспомнить пока не могу. До рождения ребёнка ещё восемь месяцев или около того, что-нибудь придумаем.
Наша маленькая семья растёт. Чтобы свыкнуться с новой информацией, мы решили сесть и обо всём хорошенько подумать. Лучшее место — пикник в парке.
Дин всегда слишком тепло одевает «сына», чтобы не замёрз, из-за чего ему жарко, он капризничает и не слушается. Вот и сейчас, вместо того чтобы спокойно есть свои овсяные кексы, Рикки побежал собирать цветы. Хорошо, что мы не ушли далеко от больницы, потому что уже приблизительно через полчаса мы туда вернулись. Выяснилось, что у Рикки аллергия ещё и на пыльцу, но не всех цветов, а только редких, которых здесь растёт предостаточно. Каждый день у него обнаруживается какая-то новая проблема. Очень надеюсь, что ребёнок, рождённый естественным путём, будет сильнее и здоровее своего старшего «брата», ведь отец, источник генетического материала, у них один и тот же.
* * *Так и живём, веселее с каждым днём.
В последнее время Оливка стала какая-то нервная, дерганая, шипит постоянно. Может, у неё блохи? И посмотреть нельзя, потому что кусается. Она слушалась только маму, все остальные люди для неё просто часть обстановки. Кошке тоже нелегко: потеряла любимую хозяйку, понаехало много чужих людей, места так мало. Остаётся только нервничать и шипеть.
Вообще-то у Оливки собственный кошачий домик на улице. Вот и сидела бы там или шла охотиться, всё спокойнее, чем в доме.
Дин решил, что двухместная кровать слишком шикарная роскошь для одного маленького ребёнка. Теперь они спят на этой кровати вместе. Где в это время его беременная жена, которой тоже нужно отдохнуть, ему, видимо, всё равно. Спать мне не нужно, но я устаю так же, как и все. Но что я, для Дина главное сын, который даже и не сын.
Урсула за моим компом, делает вид, что занята чем-то важным. На самом деле переписывается с Ричардом. Зачем? Я уже давно вычеркнула этого человека из своей жизни, а сестра никак не может его забыть.
Аджит спит на диване на первом этаже. Неужели здесь ему лучше, чем там, где он жил раньше? Почему не уходит? Судя по драным штанам, в которых он пришёл,
там было ещё хуже. Подозреваю, что какими бы ужасными ни были условия
здесь, уйдёт он приблизительно никогда.
А я читаю книги, уже по десятому кругу одно и то же.
Вот как обычно у нас проходит ночь.
Каждую ночь одно и то же.
Пусть идёт дождь, я лучше выйду и буду работать, чем буду сидеть дома и смотреть на это вот всё. В моём положении на большой плантации, где я обычно копаюсь, работать тяжело, поэтому по местному выхожу в огород возле дома, полить растения, прополоть, собрать образцы. Хотя это уже не образцы, а обычные овощи, из которых я же утром приготовлю еду. Опытным путём выяснилось, что на овощи, выращенные в домашних условиях, у Рикки нет расстройства или аллергии. Ну хоть что-то он может нормально кушать. Похоже, у него ещё есть шанс выжить в этом мире.
У сестры есть Аджит, у Дина есть Рикки. А я? Кто есть у меня? Кому я нужна? Моему нерождённому ребёнку?
Кстати, о ребёнке. Ему уже четыре месяца, уже можно сделать некоторые выводы. И эти выводы неутешительны: с моим ребёнком не всё в порядке. Происходит что-то странное и я не могу понять, что именно. Я уже несколько раз обследовалась в разных больницах и все доктора как один говорят, что всё хорошо. Но я же знаю, что это не так.
На следующий день рано утром я пошла на ещё одно обследование, на этот раз без Дина, он только мешает и отвлекает. Строит из себя великого учёного, а понять, что происходит с собственной женой, не может.
…И этот доктор тоже сказал, что всё хорошо и даже лучше, дети развиваются нормально, отклонений нет, всё прекрасно.
Дети.
Вот в чём дело — у меня не
ребёнок, а
дети. Двое. Пол пока определить не удалось. Хорошо, что не трое. Хотя если просмотреть историю моей семьи, для нас двойняшки дело привычное и удивляться особо нечему. Но ответа на вопрос — что не так с моими детьми — я не получила. Проблема оказалась ещё больше, теперь я знаю, что с обоими моими детьми что-то не так. И пусть доктора говорят что хотят, я знаю, что всё плохо! Я это чувствую. То есть, не чувствую. Я не чувствую своих детей! Мама рассказывала, что сразу «установила контакт» с нами, чуть ли не с месячного возраста после зачатия. И задолго до рождения знала, что у неё будет двое детей женского пола. А я так не могу, хотя моему ребёнку уже четыре месяца. Точнее, детям. До сегодняшнего дня я не знала, что их двое, и какого они пола до сих пор не знаю, потому что я их не чувствую. Что-то не так или со мной, или с ними.
* * *Я много думала над сложившейся ситуацией и поняла, что все плохо. Урсула говорит, что это всё из-за гормонов. Сама она гормон! Если бы она понимала, не говорила бы всякой чуши, а она не понимает. Меня никто не понимает. Даже родная сестра!
Я не нужна в собственном доме! Мои дети больны. Мужу нет до нас никакого дела, его волнует только «сын». А мне не нужен чужой больной ребёнок и сестра с инфантильным бойфрендом.
Я найду в себе силы, чтобы в одиночку воспитать моих малышей. Я ухожу. Мы уходим. У меня есть ещё один дом, в котором жила моя мама. Почему я сразу не подумала об этом месте? Домик за городом, на самой окраине, в тишине, чистый воздух, нет машин. Здесь ничего не будет вредить моим детям.
…В доме ничего не изменилось, та же мебель, на тех же местах. Кажется, что мама рисует в своей комнате, я позову и она сейчас выйдет... Мама бы знала, что делать, она бы меня поддержала. Мама всегда знает, что делать... Зря я сюда приехала, столько воспоминаний, только расстраиваюсь.
Сперва я никому не хотела говорить, куда ухожу. Но потом подумала, что проблема может быть не в детях, а во мне. Кто позаботится о них, если со мной что-нибудь случится? Поэтому пришлось сказать Дину о своём местоположении.
Естественно, он тут же приехал. Пытался уговорить вернуться. Но — нет. Не хочу и не буду!
Туда я больше не вернусь. Это был мой дом и во что вы его превратили?! Сначала Аджит, потом Рикки, мне некуда селить своего ребёнка! И уж тем более двоих. Никак не могу привыкнуть, что их двое.
И вообще, это всё Дин виноват со своими дефективными генами! Испортил мне двоих детей! И Рикки пострадал из-за эгоизма своего «отца». Ты, нехороший человек, испортил жизнь стольким людям! На себе опыты ставь, чудовище, а моих детей оставь в покое!
Все-таки здравый смысл одержал верх и мы помирились. Я поняла, что в одиночку растить двоих детей, даже здоровых, очень сложно. И что говорить, если у них действительно найдут какие-то проблемы. Хорошо, если я ошибаюсь и на самом деле всё и вправду хорошо, а я тут нервничаю. Опыта беременности у меня пока ещё не было, я не знаю, что и как должно происходить. Дину тоже нелегко, он любит и меня, и Рикки, и двойняшек. Даже если в происходящем виноват Дин, уже поздно что-то менять, остаётся только жить с этим.
Кстати, про «жить». Мы решили, что я, Дин, двойняшки и Рикки будем жить здесь, всё-таки тут чуть-чуть больше места. Урсула и Аджит останутся в том доме. Нужно только распорядится на счёт огорода, чтобы вовремя поливали, пололи и убирали. Кажется, это самый подходящий вариант для всех.
* * *…Двойняшкам уже шесть месяцев! Я читаю им вслух сказки. Пусть я до сих пор не поняла, что именно чувствую по отношению к собственным детям, я всё равно их люблю. Может у меня просто не настолько развиты телепатические способности, как у мамы? Она часто читала мысли других людей и управляла ими, хоть и не признавалась (это было очевидно по поведению окружающих). Я так не умею. Может причина именно в этом?
Я себя чувствую хорошо, ничего не болит, с детьми вроде тоже всё в порядке. Есть, конечно, некоторые сомнения, но ради душевного спокойствия я решила больше не обследоваться. Всё равно до тех пор, пока малыши не родятся, я ничего не смогу сделать. А когда родятся — тогда и посмотрим. Но я не удержалась и всё-таки выяснила пол моих детей. У меня будет две девочки! Они будут сёстрами, как мы с Урсулой! Не знаю, что бы я делала с двумя мальчиками, они такие... другие. Точнее, даже с тремя, если учитывать моего пасынка.
Пока девочки не родились, я тренируюсь на Рикки. Этому ребёнку уже сейчас нужны моя забота и внимание. Мне не очень нравится, что он называет меня по имени, а не «мама». Обидно, я же не только жена его папы, но и о нём тоже забочусь. Может потом, когда привыкнет... Честно говоря, я сама не особо испытываю к мальчику материнские чувства. Если бы я не знала о его происхождении, было бы проще, а так я вижу перед собой не ребёнка, а моего мужа в детстве. И это странно.
Как бы там ни было, укреплять семейные узы крайне важно, поэтому недавно мы втроём ходили в кафе. Там как раз выступали фокусники. Сестра и её друг с нами не пошли. Они, конечно, тоже моя семья, но в этот раз мы решили обойтись без их компании.
Рикки вёл себя как обычный ребёнок. Забавный мальчик, шустрый. Только мы отвернулись, успел залезть на сцену, чтобы «поближе рассмотреть».
Отношения «отца» и «сына» тоже не безоблачные. Дин чувствует свою вину перед ребёнком за то, что он получился таким слабым и болезненным. Если бы Дин получше предусмотрел технологический процесс клонирования, может быть, многих проблем в будущем удалось бы избежать. Но что сейчас говорить об этом. Я даже рада, что у Дина отобрали лабораторию, иначе он бы точно попробовал создать ещё одного клона. Как учёный, я бы на его месте так и сделала. Но как мать троих больных (?) детей категорически против последующих опытов. Ещё неизвестно, как Рикки проживет свою жизнь, а может умрёт раньше времени.
По мнению Дина лучший способ загладить вину перед сыном это дарить подарки. Конфеты, игрушки, внимание отца — всё это и намного больше в неограниченном количестве есть у Рикки. Не удивительно, что он растёт таким разбалованным. Ребёнок привык, что стоит ему только намекнуть, как папа тут же выполнит любой его каприз. И когда я ему что-то запрещаю или в чём-то ограничиваю, Рикки бежит жаловаться папе, а тот, в свою очередь, высказывает своё недовольство мне.
Почему-то о других своих детях Дин так рьяно не заботится. Правда, они ещё не родились. Ну и что, всё равно мог бы сделать что-нибудь на будущее и для них.
Дин говорит, что Рикки — не только «сын», но и «проект», который нужно всесторонне изучить, а для этого нужно делать всё, что он захочет. В рамках разумного, конечно. Дин уверен, что я слишком преувеличиваю проблему и никакие поощрения не разбалуют ребёнка. Он сам вырос серьёзным и ответственным, а так как Рикки его полная генетическая копия, то и «сын» будет таким же. Ну да, как же. Сам должен знать, что на поведение влияет не только генетика, но и воспитание и окружение. Это элементарные вещи! Что при таком отношении к воспитанию вырастет из Рикки ещё не известно.
Бедный ребёнок! Мало того, что рос без матери, так ещё и отец его «изучает». На волне жалости я не только разрешила Рикки жить в комнате моих родителей, но и отдала свой письменный стол с компьютером. Честно говоря, надоело, что Рикки постоянно приходит в мою комнату играть на компьютере. Пусть забирает совсем, мне пока не до технических устройств.
Тесновато, но пока вписываемся. Даже не знаю, что будем делать, когда родятся малыши. Опять начнётся теснота. Снова переезжать? Как мне это надоело, кто бы только знал! Хотя бы сестра с Аджитом живут отдельно и не надоедают. Конечно, они приходят, причём почти каждый день, но даже так всё равно лучше, чем если бы они находились здесь постоянно.
* * *
Уже осень.
Рикки в этом году первый раз пошёл в школу. Это был знаменательный день для всех нас. Потом, как обычно, начались непредвиденные трудности. Раньше в нашем окружении не было детей и мы не знали, что до нашей окраины школьный автобус не доезжает. Хорошо что у нас с Дином есть машины. Когда мы с мужем заняты и не можем его отвезти (что случается довольно часто), Рикки едет в школу на велосипеде. Это опасно, такому маленькому одному ездить по трассе в такую даль. Ещё одна причина, чтобы переехать отсюда и как можно скорее. Не хочу, чтобы мои дети так рисковали, да и у Рикки впереди ещё не один год таких поездок.
В городе всего одна школа, так что выбора нет. Вообще-то Рикки уже в третьем классе, но предыдущие два года обучался, если это можно так сказать, в домашних условиях. Теперь же, когда Дин решил приучить сына к человеческому обществу, ни о каком домашнем обучении не может быть и речи, только школа. Малыш стойко встретил непривычную обстановку и незнакомых людей, пока держится и ни на что не жалуется. На него, кстати, тоже пока не жаловались. Хотя это только первая неделя учебного года, посмотрим, как дальше пойдут дела.
А я, когда Дин не видит, наведываюсь в близлежащий городской сад. Муж запрещает мне работать, чтобы не доставлять неудобств малышкам. Ну надо же! Отцовские инстинкты проснулись, что ли? Хотя работать в моём положении и так тяжело, просто понаблюдаю со стороны и сделаю записи. Интересно, как там Урси и Аджит? По идее, они должны работать за меня в другом городском саду. Судя по отчётам за прошлый месяц, получается у них не очень, я одна справлялась лучше, чем они вдвоём. Надо бы проверить, как у них обстоят дела теперь. Может, уже научились полоть сорняки с закрытыми глазами.
* * * * *
Техничка и всякое такое
0) О двойняшках есть, что рассказать. Первые факты станут известны уже в конкурсе «ЮЗД», ибо я не успеваю выпустить ещё один отчёт
к конкурсу бы ещё успеть хоть что-нибудь сделать.
1) Джен было около ста дней
* Через четыре дня после её смерти родились двойняшки.
2) Про клона. Клон-купон — награда за баллы счастья, которую получила Джен, ни у кого больше на такое баллов не хватило. Так как ещё одна Джен нам была не нужна, купон остался лежать в багаже. Когда она умерла, все вещи из багажа перешли к Дину, как к старшему. Ну и зря, я хотела клонировать Артемиду
Передать или подарить купон нельзя, поэтому клонировали Дина. Не пропадать же столь ценной вещи из-за такой ерунды.
3) Техничка, в том числе и с прошлого отчёта
*