Лино с искренней верой в свои слова говорит, что Владимир снова в деловой поездке. Эльвира ждет, что он позвонит, и он звонит — сначала Кармелле, потом Лино. Не ей. Эльвира звонит сама, но он не берет трубку. И на следующий день, и спустя неделю.
Два.
- У тебя скоро будет братик, - говорит Лино, кивая на живот Эльвиры. - Или сестричка, но я ставлю на братика.
Кармелла смотрит с несвойственной ей задумчивостью. Недавно в ее комнате «случайно» появилась книжка, разъясняющая детям некоторые взрослые вопросы, и сейчас Кармелла явно пытается сопоставить прочитанное с реальностью.
- А... - наконец произносит она. - Как мы маму с папой будем делить?
- Ну, это вы с мелким решите, когда родится, - Лино с трудом скрывает усмешку. - Вас же будет двое, и их двое, кому-то мама достанется, кому-то папа.
В глазах Кармеллы мелькает неподдельный ужас. Наверно, так выглядела и Эльвира, узнав о беременности.
- Ну уж фигушки! - наконец выдает Кармелла. - Мама моя, и папа мой, не хочу ни с кем делиться. Пусть этот мелкий... валит туда, откуда вылез.
Лино сгибается пополам от смеха. Эльвире не смешно.
- Рыжий, хватит. Не ломай ребенку психику.
- Да без базара, - Лино успокаивается, но продолжает усмехаться в усы. - Мелли, айда строить снеговика?
Под утро кто-то стучится к Эльвире. Она отбрасывает книгу и несется открывать.
Пусть придет с бумагами на развод, с пистолетом, заряженным единственной пулей специально для нее. Эльвира сделает всё, чтобы снова увидеть Владимира, даже если этот раз окажется последним.
Могла ли она подумать, что будет так скучать? Эльвира всегда воспринимала Владимира чем-то естественным и неизменным, вроде руки или ноги. Никто не относится к собственной конечности по-особенному — до тех пор, пока не лишится ее.
Увы, чуда не случилось. За дверью — всего лишь Кармелла.
- Что это? - она кивает на тумбочку, где лежит юбилейное издание «Единорогов для Одри».
- Да так, книга. Твой папа когда-то подарил.
- Про единорогов?
«Про любовь, которой не существует».
- Почти. Дам почитать, когда вырастешь.
- Я уже большая! - дуется Кармелла. - Папа так сказал.
Ну зачем, зачем она напомнила..?
- Когда папа приедет? - не унимается Кармелла. - Я его спрашивала, но он не сказал.
- Не знаю, - раздраженно отвечает Эльвира. - Научись уже ждать.
Кармелла обычно огрызается на попытки ее поучать. Но в этот раз она молча обнимает Эльвиру — почти как Владимир когда-то.
- Мы с Лино поспорили, - шепчет Кармелла ей в плечо. - Он ставит на братика, я — на сестричку. А ты как думаешь, кто родится?
Эльвира никак не думает. Вместо этого она обнимает Кармеллу в ответ и отпускает лишь тогда, когда рассветает.
Один.
Доктор, чью фамилию Эльвира даже не пытается запомнить, говорит сухими, рублеными фразами. Так изъяснялась главврач, отчитываясь Лоусону о делах клиники. Они и внешне похожи — обе худые, с невыразительными лицами и затянутыми в тугой узел волосами.
- Поэтому вам необходимо как можно скорее лечь на сохранение.
Эльвира кивает, и врач продолжает свою выверенную речь. Наверно, стоит хотя бы сказать, что в прошлый раз она рожала через кесарево, но зачем?
- А можно, вы просто дадите мне сдохнуть?
Врач выразительно смотрит на нее сквозь очки.
- Сколько у меня шансов пережить роды? Один к двум миллионам? Или меньше? Так какая разница, случится это сейчас или позже?
- Мистер Хэмлок дал четкие распоряжения поддерживать вашу жизнеспособность, - наконец отвечает врач. - Как минимум, до рождения ребенка.
Ноль.
Эльвире наконец удается освободиться. Она бежит, но увязает в земле, которая с каждым шагом всё больше напоминает болото. Скользкая жижа доходит сначала до щиколоток, потом до колен, теперь уже по пояс. Еще шаг, и Эльвира утонет.
Она делает последний отчаянный рывок и просыпается. Нет никакого болота, вокруг всё та же палата, с каждым днем больше и больше похожая на тюремную камеру. Вот только мокрая субстанция никуда не делась.
Дрожащими руками Эльвира приподнимает рубашку. Да, действительно отошли воды.
Эльвира судорожно нажимает кнопку вызова медсестры, потом еще раз. Недавно она где-то прочла, будто все последующие роды переносятся лучше первых. Поделилась новостью с Линдой, разродившейся пару недель назад, та посмеялась. По-доброму посмеялась, совсем не так, как смеется Воган, но именно в тот момент ужас замаячил на горизонте. Теперь он догоняет и впивается жалом в позвоночник, парализуя остатки воли.
И самое противное, что именно Эльвира во всём виновата. Могла бы найти врача, который по-тихому сделает аборт, могла бы уломать на это Грант, могла бы, в конце концов, не поддаваться на сопливые мольбы Владимира оставить ребенка. Но нет же, надо было собрать как можно больше граблей собственным лбом.
Зачем она вообще рассказала Вогану о беременности? Что он мог сделать такого, чего не могла Эльвира? Хотела наказать его, подкинуть ему проблем, заставить платить по счетам, а в итоге выставила себя конченой дурой. Следовало бы понять уже, что Воган Хэмлок не попадается в ловушки, а расставляет их. Натягиваешь веревку, об которую он должен споткнуться, и тут же эта веревка затягивается на твоей шее.
Эльвира уже прекратила попытки снять эту веревку, наивно думая, что хуже быть не может. Еще как может. У нее не осталось Владимира, не осталось свободы, не осталось контроля над собственным телом, но остается жизнь. И та лишь до тех пор, пока Вогану снова не станет скучно. Или — до рождения ребенка, который вот-вот разорвет ее.
Больно, твою мать, как же больно. Хотела боли, вот и получай.
Над Эльвирой мелькают пятна: одни светящиеся, другие — говорящие и жестикулирующие, третьи — равнодушно взирающие на суету. Визуальный канал — последний, который обеспечивает хоть какую-то связь с внешним миром, остальные давно перекрыты болью.
- Считайте вслух, - говорит кто-то, закрепляя маску на ее лице. - Чтобы мы поняли, как наркоз...
- Мистер Хэмлок дал четкие распоряжения спасать ребенка, - перебивает знакомый выразительный голос. - На ее счет указаний не было. Поэтому давайте не будем тратить время, коллега, и перейдем к выполнению нашей основной задачи.
Спасать ребенка, ну конечно. Воган приказал вытащить своего долгожданного наследничка, а с инкубатором не церемониться. Он знал, что без должной помощи она не переживет роды, знала об этом и сама Эльвира. Знала и не могла ничего сделать. Или не хотела.
От очередного светлого пятна отделяется стрекоза и взлетает к потолку. Эльвира глубоко вдыхает, и ее тело становится легким-легким, как воздушный шарик. Стрекоза продолжает парить под потолком, будто маня за собой, и Эльвира взлетает навстречу.
Здесь, наверху, нет мельтешащих пятен, нет Вогана с его распоряжениями, нет боли. Здесь даже дышится легче, чем внизу. Стрекоза летит навстречу свету, и Эльвира, не колеблясь, делает первый шаг, следуя за ней. А потом еще один, еще и еще.
Вокруг — белое полотно без конца и края. Чистый лист. Именно так, в представлении Эльвиры, и выглядит загробный мир: ни бога, ни людей, ни воспоминаний. Но тогда откуда взялась стрекоза?
Пространство, в котором до сих пор не было ни звука, оглашает топот и детский смех. Из белизны выныривает подозрительно знакомый...
- Виктор?
Ну, конечно. Когда-то Эльвира проводила его на тот свет, теперь он встречает ее. Всё правильно, так и должно быть.
- Виктор! Подожди меня!
Тот, даже не оглянувшись, продолжает бежать, чтобы исчезнуть в этой бесконечной белизне. Стрекоза не останавливается, и Эльвире ничего не остается, как идти следом.
Они преодолевают бесконечный белый коридор без стен, потолка и признаков жизни. Едва Эльвира начинает привыкать к однообразию, стрекоза вдруг теряется из вида, а на ее месте появляется...
Да, это Мэттью, а на его ладони — та самая стрекоза. Теперь понятно, куда она вела — именно туда, где Эльвира должна быть.
- Мэттью, - Эльвира крепко прижимается к нему, с трудом сдерживая слёзы. - Ты пришел за мной, да?
- Нет, - тон Мэттью непривычно холодный. - Ты со мной не пойдешь.
- Но почему? - Эльвира обнимает его еще сильнее, но тот неожиданно отстраняется. - Я ждала тебя всё это время. Я всегда любила только тебя.
- А теперь любишь моего убийцу.
- Я не...
- Я тебя любил, - продолжает Мэттью, будто не слыша ее. - Я умер из-за тебя. А ты меня предала.
Мэттью вырывается, Эльвира тщетно пытается его удержать. Каждая клеточка ее тела, контакта с которой он старательно избегает, нестерпимо саднит. Так больно не было даже тогда, когда Клыкманн разбил зеркало Эльвириной головой.
- Мэттью, не уходи! Я сделаю всё, что ты захочешь. Я убью его, слышишь? Мэттью!
Не слышит. Не хочет слышать.
До чего же прекрасное чувство юмора у судьбы. Эльвира никогда не верила в посмертные наказания за грехи, как и в само посмертие, но вот они, во всей красе. Даже Виктор с Мэттью бросили ее. Даже смерти недостаточно, чтобы заслужить их прощение.
Значит, она пройдет этот путь в одиночку. Что ж, справедливо.
Крылья стрекозы сверкают вдалеке. Она несколько раз меняет направление, а потом и вовсе исчезает. Запыхавшаяся Эльвира минует очередной невидимый поворот, но за ним ждет вовсе не стрекоза.
Какая ирония. Виктор не заметил Эльвиру, Мэттью оттолкнул, и только самый неподходящий кандидат на роль проводника спокойно стоит и смотрит на нее, всем своим видом говоря «явилась, не запылилась».
- Какая ирония, - наконец произносит Бриджит. - Мы шли разными путями, но обе оказались здесь. И обе — из-за любви к одному и тому же ублюдку.
- Говори за себя. Я его никогда не любила.
- Ой, да неужели? - саркастическая улыбочка, чуть более эмоциональная, чем у Вогана, озаряет лицо Бриджит. - Тогда почему же ты здесь, а не в своем теплом и уютном мирке живых?
Эльвира молчит.
- Помню, он любил розы, - почти без паузы продолжает Бриджит. - Срезал их, ставил в пустую банку и наблюдал, как они медленно засыхают. Для него мертвое всегда было красивее, чем живое. Уверена, он будет долго любоваться твоим остывающим телом.
- Не спеши, дорогуша, - огрызается Эльвира. - Я еще не умерла.
- Это лишь вопрос времени. Ты ведь знала, когда пришла в эту больницу, что так будет? Он получил всё, что хотел, и пустил тебя в расход, как когда-то пустил меня. Ничего удивительного, правда?
- Заткнись.
- Что, правда глаза колет? - Бриджит смеется. - Ну уж прости, ничего личного, кроме опыта.
Эльвира не отвечает, но Бриджит и не нужен ответ.
- Помнишь, ты тогда отказалась меня добивать? Так вот, я могла бы выжить. Как минимум выбраться из здания.
- Почему же не выбралась?
Бриджит вздыхает, глядя куда-то вдаль.
- Меня убил не выстрел, - наконец говорит она. - И не взрыв. Я умерла уже тогда, когда поняла, что именно Воган подослал того рыжего ушлепка, чтобы от меня избавиться. Только тогда до меня дошло, какое чудовище я любила всю жизнь. А надо было задушить его в колыбели.
Ну надо же, Бриджит любила, да еще и самого неподходящего человека. Этот факт отчаянно не желает укладываться в голове Эльвиры.
- А ведь в начале ничего не предвещает, - продолжает Бриджит. - Ты думаешь: что плохого в том, чтобы любить брата? То же самое он шепчет на ушко, когда делает с тобой всякие вещи, которые как бы не положено делать с сестрой.
- Заткнись, - неожиданно шипит Эльвира.
Бриджит с интересом смотрит на нее, а потом растягивает уголки рта в ухмылке. Это у них семейное — реакции в слоу-мо?
- Просто противно слушать о том, как ты трахалась с родным братом.
- Тогда я тебя порадую, - Бриджит снова ухмыляется, уже печальнее. - Технически мы с Воганом не трахались. Там Лоусон успел первым, а после него я уже ни с каким мужиком не могла.
- И зачем ты мне всё это рассказываешь?
- А затем, что у тебя с Воганом было то же самое, только без родства. Ты устанавливаешь границы, он их понемногу раздвигает, но ты продолжаешь думать, что контролируешь ситуацию. А потом, опа, границ больше нет. Всё так и было, да?
Эльвира хочет возразить, но в последний момент беспомощно замирает с раскрытым ртом. Есть ли смысл спорить с человеком, знающим всё?
- Было, я знаю. Ты тоже до последнего думала, что можешь в любой момент соскочить и уйти. Но фишка в том, что от Вогана нельзя уйти. Только сюда.
Бриджит обводит взглядом коридор, по которому только что летала стрекоза, и Эльвира наконец понимает: вот она, точка невозврата. Последняя черта, которую осталось перейти, а за ней...
- Тебе ведь нет смысла возвращаться, - словно уловив ее мысли, говорит Бриджит. - Воган рано или поздно тебя убьет, а даже если нет, что это будет за жизнь? Тебя больше никто не защитит, ты уязвима, потому что любишь его.
- Нет, не люблю.
- Тогда почему же так хватаешься за жизнь, в которой есть он? Что такого привлекательного в этом долбаном людском мирке, где для тебя осталась только боль? Думаешь, Шлик вернется? Думаешь, Воган позволит тебе сбежать? Думаешь, он не будет бить по твоим болевым точкам? Думаешь, у тебя есть хоть какое-нибудь будущее?
Эльвира даже не пытается возражать, не пытается остановить слёзы, против воли бегущие по щекам. Нет смысла притворяться, нет смысла надеяться. Бриджит права, всё, что у нее осталось в мире живых — это боль.
- Слэйер, - Бриджит подходит непозволительно близко. - Мы обе пострадали из-за любви. Но здесь нет страданий, нет боли, нет Вогана. Пойдем со мной, и он больше тебя не достанет.
- Откуда ты знаешь?
- Просто поверь. Мне нет смысла тебе врать.
Бриджит протягивает руку, из-под разжимающихся пальцев блестят крылья стрекозы. Так вот где она была.
- Пойдем. Тебя ждут.
Стрекоза совсем близко. Эльвира раскрывает ладонь навстречу, чувствуя прикосновение Бриджит.
- Эльвира!
Это не Бриджит кричит. И не Мэттью. Неужели..?
- Я вас на куски порву, если с ней что-то случится!
- Да уберите вы отсюда этого психа! Охрана!
Это точно Владимир. И он точно не здесь, а там.
- Хочешь вернуться? - усмехается Бриджит. - Зря. Там уже не станет лучше.
Эльвира не отвечает, продолжая вслушиваться в эхо.
- Он меня звал, - наконец говорит она.
- Тебе показалось, - Бриджит старается звучать непринужденно, но заметно волнуется. - Твоя лошадь сдохла, а ты всё еще ее стегаешь. Не трать время, пойдем.
Бриджит, чувствуя сомнение, сжимает пальцы Эльвиры увереннее. Но та резко выдергивает руку.
- Зачем убегать, крошка? - в голосе Бриджит слышатся интонации Вогана. - Ты же всё равно сюда придешь.
- Приду. Но не сегодня.
Лицо Бриджит приобретает жуткое выражение. Наверно, она бы с радостью убила Эльвиру.
- Ну и катись, - шипит Бриджит, а затем со всей силы толкает в грудь.
Стрекоза вылетает навстречу, ее крылья почему-то бьют током. Эльвира вздрагивает всем телом, коридор пропадает. Вокруг — снова разноцветные пятна, постепенно обретающие контуры безымянного доктора и ее не в меру человеколюбивого ассистента.
- Ну надо же, очухалась.
Твоими молитвами, хочет ответить Эльвира, но детский плач сбивает с мысли. Точно, она же здесь кого-то родила.
- К-кто..?
- Мальчик.
Эльвира хочет попросить показать ребенка, но снова мешает плач. Это уже другой голос?
- … девочка.
- Вы же сказали «мальчик».
- Да, так я и сказала: мальчик и девочка. Поздравляю с двойней.
«Ну и расстарался Хэмлок», - успевает подумать Эльвира прежде, чем потерять сознание.
техничка
После зачатия я сохранилась... и только потом догадалась посмотреть количество будущих детей. Материлась так, что на Луне было слышно
Двое симских суток я отчаянно шевелила мозгами, а на третьи, скрепя сердце и скрипя им же, записала себе штраф — за переигровку пола новорожденных. Почему? Потому что киндер-сюрприз дал мне еще более интересную идею для сюжета. Итак, встречайте: мильён раз проспойлеренная парочка и наш первый штраф в два балла. В общем, double trouble во все поля.
бонус