Из-за болезни или от наступающей на пятки старости, моё зрение упало и теперь приходится щуриться, чтобы разглядеть хоть что-то в маленьком экране рабочего компьютера. Нужно было просить монитор побольше, когда была возможность. Но сейчас это уже не имеет смысла.
Ветер за окном заставляет блестящие листья призывно шуршать и я, неспособная игнорировать эту мелодию, отрываюсь от своего бесполезного занятия. Как оказалось вовремя – блестящий внедорожник главного редактора плавно скользит по прилегающей к редакции территории. Ослепительный солнечный зайчик пробегает по краю крыши заставляя отвести взгляд. Воздух будто плавится от настигнувшей город жары. Автомобиль останавливает ход, плавно открывается дверь и из прохладного салона в духоту улицы выходит человек в стильном синем костюме. Хозяйской походной он направляется ко входу в здание. Отвожу взгляд. Хорошо, значит получится отнести сегодня. Дома будут этому рады.
Середина рабочего дня в конце недели. Рабочие будни сбавляют обороты и коллеги активно обсуждают предстоящие выходные. Мне нравится сплетничать с ними в перерывах, представляю как они удивятся моему решению. Я и сама удивлена, что готова к этому.
Монотонно шумит принтер, выпуская на волю белоснежный лист бумаги. Торопливо ставлю в отведенном месте свою подпись. Среди повседневного рабочего шума слышатся громкие шаги по коридору. В нашем отделе так ходит только он – твёрдо, уверенно ступая, чтобы все слышали о его приходе. В конце коридора, среди негромких голосов коллег и звука работающего оборудования, многозначительно хлопает дверь. Пора.
***
– Мистер Бронсон, к вам можно? – вежливо интересуюсь заглядывая в кабинет.
Ему около сорока, он учтив, вежлив и холоден. Он никогда не кричит, но одного его взгляда достаточно чтобы понять, что он недоволен.
– Проходи.
Его кабинет выбивается из стилистики остальных офисов. Здесь нет причудливых картин с пальмами, нет воздушных занавесок из светлой воздушной ткани, здесь нет ничего, что создает атмосферу уюта. Атмосферу Исла Парадисо. Белые стены, чёрная кожаная мебель, даже полы, и те – серые, в отличие от коричневых, что во всем остальном здании. Когда его назначили на эту должность он сразу всё поменял.
В то время как все подоконники редакции заставлены разномастными горшочками с цветами, в кабинете шефа стоит лишь одинокий фикус с блестящими, словно намазанными воском листьями, но даже он выглядит в этом месте искусственным. Максимум функционала и минимум хлама. Единственное яркое пятно в интерьере – огромный диплом-награждение для всей редакции. Считается, что это его заслуга. Его стол также не хранит на себе ни пыли, ни бумаги. Странное зрелище для кабинета главного редактора.
"Или сейчас или никогда" – говорю себе и кладу на стол слегка мятое заявление.
Я обычный штатный сотрудник, ему нет смысла меня удерживать здесь, конечно, он подпишет. Не прикасаясь к листу он обращает свой взгляд к инородному предмету на столе. Холодные серые глаза шустро пробегают по напечатанным строчкам, а закончив, вопросительно впиваются в меня. Тонкая бровь этого остролицего человека изгибается в ожидании объяснений.
– Почему? – не дождавшись спрашивает он и жестом предлагает сесть.
– Переезжаю с семьей в другой город, – выпаливаю заготовленный ответ.
– Куда?
– Сансет Велли.
– Только в этом причина? – он подозрительно щурится пытаясь прочитать мои мысли. Не выйдет, незачем тебе знать о моей болезни. Или он уже знает?
Иногда я боюсь этого человека. Он похож на хищника, высматривающего добычу. Хотела бы я сказать, что он похож на Альфонсо, но нет. Альфонсо был глуп, а этот умен, даже слишком. На переговорах он часто молчит, а когда говорит, то тихо и парой слов может описать то, что другие и в книге не смогут донести.
Звонит телефон и мужчина берет трубку кратко говоря "Я перезвоню", даже не посмотрев на номер звонящего. Его телефон всегда звонит. Не было и дня, чтобы я не слышала модной мелодии за дверью своего кабинета или говорящего Бронсона по новому смартфону.
– Почему решили переехать? – решает не развивать прерванную тему. Что ж, мудро.
– Для детей на материке больше возможностей, – его тонкие губы после моего ответа некрасиво поджимаются, а брови хмурятся, так, что между ними пролегает тонкая морщинка.
Бронсону, как человеку переехавшему из Бриджпорта, видимо, крайне неприятна мысль, что молодежь уезжает. Сам он никогда не рассказывал почему переехал в Исла Парадисо. Хотя, его никто и не спрашивал...
– Ошибочное мнение, – говорит он и отводит взгляд.
Руки Бронсона ловко извлекают из пиджака золотую ручку и на бумаге появляется его размашистая подпись. Когда он отодвигает лист обратно в мою сторону я понимаю, что всё это время не дышала. Уже у дверей кабинета, прижимая подписанное заявление на увольнение к груди, чувствую облегчение, словно огромный и тяжелый камень свалился с моих плеч. Всё-таки мне никогда не нравилось здесь работать.