Звук шагов за дверью заставил меня собраться с духом.
— Заходи, — из-за двери выглянула косматая голова Мэта, — только тихо, Хилари уже спит.
Я прошёл в некогда холостяцкое бунгало друга. Помню, как за этим небольшим столом мы пили бурбон и обсуждали мою предстоящую свадьбу. А вот на этот ковер после бурной ночки Мэт завалился спать, а на утро долго уверял, что он специально на него лег, потому что в кровати жарко. Те времена прошли, изменились мы, а вместе с тем и изменился дом. Милые яркие принадлежности заняли свои места на полках, в каждой комнате витает аромат еды, игрушки малышки Хилари раскиданы на том самом ковре. Жизнь движется вперед, как колесо мельницы вращается течением реки, и вся соль в том, что её невозможно повернуть вспять.
Мы приземлились в гостиной, на новом диване, и под освежающий лимонад я морально приготовился к тому, что хотел сказать.
— Что, уже всё готово? — опередил меня друг.
— Да, — признал я, внутренне поблагодарив Мэта за возможность не первому начать этот тяжелый для меня разговор.
— Всё к этому шло. Я рад за вас, правда.
— Я не хочу уезжать, ты же знаешь.
— Знаю, и поэтому скажу тебе, чтобы ты не делал никакой ерунды, — он замолчал, обдумывая что-то. — Почему-то у тебя всё не как у людей, Джер. Ты же всегда рвался туда, но я хотел тебя удержать и, как видишь, у меня это, не осознанно, но получалось. Теперь, когда я тебя практически заставляю уехать, ты этого не хочешь. Странная штука выходит.
— Возможно, в этом и кроется секрет, — я ухмыльнулся. — Наверное, я люблю идти всем наперекор.
— Эх, Джер, не тем ты наперекор идешь. Позволь дать тебе хороший совет, как когда-то дал мне ты. Хватит уже играть с судьбой и издеваться над своей семьей, они достаточно настрадались, особенно Лупита. Не терзай ты её тем, что тебе не хочется уезжать, я же знаю, ей этого хочется не больше. Да ты и сам это прекрасно знаешь.
От этих слов я разозлился, но...
Нет, он прав. Конечно, он прав и я знаю это, но... Но как? Как, Жнец подери, мне отпустить привычную жизнь? Я узнал, что хотел, я всё вспомнил, а что не вспомнил, да и Жнец с ним. Молодость прошла и у меня нет сил копаться во всём этом. Отчасти, я уже смирился с тем, что произошло, и простил всех, кто к этому причастен. Как он не поймёт, я не играю с судьбой, всё решено уже, я просто никак не могу смириться с этим. Вот и всё.
— А тебе? — резко спросил я.
— А что мне? Я уезжать не намерен.
— А как же Габриэлла, Хилари? О них ты подумал? Ты же знаешь, что в Исла опасно оставаться.
Не трудно догадаться о чем я. Если Кракен существует, он представляет большую угрозу для всех. Я не хочу однажды узнать, что мои дети "взорвались" на прогулочной яхте или просто во время плавания в море. Поэтому, несмотря на свои желания, я и заставляю себя уехать, в этом городе стало опасно. Глупо говорить, что я думаю только о себе. Это не так.
— Ах, вот ты о чем... Тогда нужно вообще эвакуировать весь город, — фыркнул друг.
— Может и нужно.
— Нет, Джер, никуда я не поеду. И теперь никто уже не поверит этой байке про ожившего Кракена. Слишком много времени прошло. Я вообще не знаю, что видел. Может мне привиделось.
— И мне тоже, хочешь сказать?
— Да, чтоб тебя! Может и тебе привиделось! Коллективный солнечный удар, мать твою! — повысил голос Мэт и тут же осекся на дверь детской комнаты. Уже шёпотом он добавил, — Куда? Ну, куда я поеду?!
— Да хоть бы и с нами в Сансет.
— Нет, друг, не могу. Я здесь вырос, это мой родной город, моё родное море. И будь тут хоть сотня Кракенов я не оставлю свой город и людей, с которыми вырос.
Так вот в чём дело. Он чувствует вину за своё молчание, что если уедет, кто-то может пострадать. Да, я слишком хорошо его знаю. Мэт никогда себе этого не простит.
— Ты считаешь меня трусом? — напрямую спросил я.
— Я ничего не считаю.
— Нет, ответь! Ты считаешь меня трусом? За то, что я ничего не рассказал? За то, что заставил ещё и тебя молчать? За то, что хочу спасти свою семью?
— Нет.
— Тогда что? Что тебя беспокоит, Мэт?
Тишина заполнила комнату и только волны за окном бились о берег, рассказывая о своих тайнах.
— Нет, я не считаю тебя трусом. Я считаю трусом себя, за то, что тогда послушал тебя, — процедил Мэт. — И за это тебя ненавижу.
Слова болезненным звоном отдались в напряженной голове.
"Ненавидишь?!"
Гнев переполнял меня и готов был выплеснуться в крик, но я держался. Держался или же просто лишился дара речи, уже не столь важно. Глаза накрыла темная пелена ненависти на Мэта, на себя, на Кракена, на Творца, допустившего такое. Лишь хлопок двери привел меня в чувство. Расплывшись в усталой, но очень тёплой улыбке, Габриэлла дружелюбно поздоровалась. Сухо ответив ей, я вышел из дома и зашагал прочь. Прости, Габи, ты заслуживаешь лучшего, но по-другому я не смог.
"Только не оглядывайся, — сказал я себе. — Нельзя".
***
Последние приготовления на стадии завершения. Осталось поставить свою крохотную закорючку на бумагах, и мы навсегда лишимся нашего дома. Нет, так не пойдёт, нужно просто успокоиться и покончить с этим. Лупита уже в Сансете, я должен ехать к ней. Если бы не эти формальности я бы уже давно был с ней рядом.
Под присмотром юриста я вывожу свою подпись в строго отведенных местах. Взамен я получаю выписку из банка о получении второй части выплаты за дом. Две недели на выселение и обустройство в новом городе. Не много, но и не мало, когда уже всё готово к переезду. Вещи собраны, сумки запакованы, мысли на стадии очищения от ненужных убеждений.
Смотрю на покупателей и ловлю себя на мысли, что они милые молодые люди. Мужчина напоминает мне меня самого в молодости, а женщина... Женщина совершенно другая. Лупита намного красивей и более сдержанная по сравнению с этой пухлой девочкой в пышных юбках, скачущей как стрекоза по участку, но всё-таки эта чрезмерная живость приятна. Спустя месяцы интерьер они, конечно, поменяют, стены впитают их голоса и запахи, как впитали когда-то наши, и в гости сюда будут ходить совсем другие, чужие мне люди.
Опять я накручиваю сам себя. Мэт правильно сказал, хватит терзать всем душу. Глупо тянуться за призраками прошлого и никогда не стоит забывать – всё пройдёт, как бы ты за это не держался. И за друзей тоже нельзя держаться. Правильно, зачем верно ждать, когда они тебе нож в спину воткнут? Лучше порвать все отношения на стадии, когда этот нож ещё не куплен.
Спасибо, друг, я это хорошо усвоил.
***
И снова самолет, и снова глупые аплодисменты, и снова, будто чужой запах города. "Нет, не чужой он" — подсказывает внутренний голос. Этот запах просто очень далекий, из детства, из юношества, из далекого прошлого. Высокие ели скребут лохматыми макушками голубое небо, распространяя освежающий, хвойный запах Сансет Велли. Этот запах не сравнить ни с чем. Он способен перекрыть тяжелый дух выхлопных газов и смрад городской свалки. Глубоко внутри я рад, что именно в этом, пахнущем свежестью городе, мы теперь будем жить.
У Лупиты остался завершающий этап лечения – процедуры лучевой терапии в местной больнице. За это время на мне лежит ответственность обустроить наш новый дом. Нужно приготовить всё для комфортной жизни, ведь уже через полторы недели Лу выписывают. Джон с Эшли приедут через неделю, так что у меня будет несколько дней, чтобы спрятаться от упреков падчерицы, нацеленных на мой "отвратительный" вкус и чувство стиля. О, Творец, ну почему в Исла остается Адель, а не Эшли? Моей дочери всегда нравится всё, что я придумываю.
Коротая время до встречи с арендодателями, ноги сами привели меня в этот заповедный хвойный лес.
Ковер из опавших иголок заглушает мои шаги, и даже звук города здесь почти не слышен. В этом лесу я гулял с Вуди – моим верным псом, найденным ещё щенком, зимой, в промерзшей картонной коробке. Несмотря на причудливую лопоухость и длинный розовый язык, делающий его смешным, в его больших коричневых глазах уже тогда читался большой ум и сообразительность, Он изучал команды так быстро, что впору было давать представления.
Но однажды всё закончилось. Кажется, тогда я умер в первый раз. По глупости я взял его с собой в Бриджпорт. Там проходила международная олимпиада по химии. Мне стоило оставить его дома, но я так хотел, чтобы в этот период жизни рядом со мной был друг. Мой добрый лопоухий друг.
Ели бы я знал...
Вуди погнался за грабителем, укравшим женскую сумочку. Он не привык к настолько оживленному движению на дороге. В Сансет Велли машин меньше и водители очень осторожны.
Ах, если бы я только знал...
Надеюсь, малыш, ты разогнал всех грабителей в своём новом мире ясного неба и пушистых облаков.
Время близится к полудню, а, значит, пора. Уже на подходе к парку, где назначена встреча с хозяйкой дома, я почувствовал, что помню это место. Не просто помню, я его знаю, как свои пять пальцев. Оно пропитано моей прошлой жизнью. Конечно, как я мог забыть? Это здесь, совсем недалеко...
Мельком взглянув на время и придя к выводу, что успеваю, я свернул с намеченного пути.
С каждым шагом я убеждал себя в том, что мне это нужно, я просто посмотрю на него. Один раз, мне больше и не нужно. Вот та самая детская площадка, вот пень, стоящий здесь столько, сколько я себя помню. Я уже близко, но почему ноги стали такими ватными? Я ведь всё здесь знаю! Я сотню раз тут ходил в детстве.
"Со школы"
Что за вкус пепла на языке и почему так трудно дышать?
"Всё сгорело"
Вот он. Дом моих родителей. Дом, в котором я вырос.
"И умер"
Изменилась дверь, цвет окон, зеленая лужайка сменила цветы, которые так любила мама... Но это он. Ошибки быть не может. Это мой родной дом. На негнущихся ногах я подошел к крыльцу, деревянным пальцем нажал на кнопку звонка.
Минуты длились вечно. Одна, две, три, или мне это только казалось?
Нет, всё зря, здесь уже давно живут другие люди. Мои родители погибли, а с ними когда-то и я. Мне не нужно было сюда приходить, я только делаю хуже. Но я уже здесь. Я уже нажал на звонок... А вдруг? Я так хочу услышать их голос, я так хочу их увидеть. Творец, пожалуйста, я ведь так этого хочу.
Но минуты всё тянулись. Одна, две, три... Я затаил дыхание и снова потянулся к кнопке звонка. Но уже почти нажав на неё, я остановился.
Нет.
Развернувшись, я сделал шаг, я уже хотел уйти... Но дверь открылась.
На пороге стоит маленькая черноволосая девчушка, она только пришла с прогулки и в её руках толстый сэндвич. Кетчуп стекает по её пальцам, скапливаясь в большую красную каплю, готовую в любой момент сорваться и плюхнуться на чистый паркет. Она этого даже не замечает. Мама меня всегда ругала, когда я капал кетчупом на ковер. Тогда эти капли было очень сложно вывести и, вскоре, все ковры в доме оказались в бурых пятнах.
— Здравствуйте, а Вам кого?
— Привет, а ты давно здесь живешь? — спросил я первое, что пришло на ум и не узнал своего голоса.
— Да уже прилично. А вы из школы? — её глаза загорелись неподдельным интересом.
— Нет, я... Я... кажется, ошибся, — услышав это, она сразу сникла, — А твои родители дома?
— Мама на работе, а папы у меня нет. Но мама говорит мне нельзя разговаривать с незнакомцами, так что простите.
— Нет, это ты меня прости. Твоя мама правильно говорит. Я пойду, не буду тебе мешать, — я кивком показал на сэндвич в её маленькой ручке и развернулся в направлении дороги.
"Прочь. Прочь отсюда"
— Ну... хорошо, — растерянно согласилась она. — А вас как зовут? ...Дядя? — донеслось уже в спину.
Я не ответил. Глаза застилали слёзы. Прочь. Прочь. Прочь. И никогда не возвращаться... Никогда.
***
Я пришёл в себя только спустя полчаса, сидя на деревянной скамье в парке и нервно сдавливая виски. Женщина, которая является хозяйкой дома, мне так и не позвонила, а в парке никого, кроме старушки, кормящей голубей, не оказалось. "Опаздывает" — сказал я сам себе.
Стрелки часов прокрутили ещё полкруга, но телефон так и не проронил ни звука. Я набрал номер владелицы, желая узнать, насколько она задерживается, но ответом мне послужило холодное "Абонент недоступен". Даже спустя пятнадцать минут этот ответ не изменился. Неприятное чувство зародилось внутри меня и, дабы успокоиться, я развернул договор.
Вот номер телефона. Вот имя, фамилия, дата рождения, город и адрес проживания. Всё в порядке, наверное, просто что-то случилось. Ничего, я сам приеду к хозяйке и заберу ключи. Я пробежался глазами ещё раз и...
— Мисс! — обратился я к старушке. Она, неспешно повернулась, продолжая сыпать зерно вечно голодным голубям, – Вы не подскажете, а где находится улица Шик, 21?
Несмотря на полностью белые от седины волосы в ней угадывались азиатские корни.
"Из Шанг-Симлы переехала, наверное, или вовсе не местная" – предположил я.
Крепко задумавшись, она подняла глаза к небу, зерно, тем не менее, продолжало мерно сыпаться из её сухих пальцев. Когда прошло больше минуты, я подумал, что ответа уже не дождусь. Наверное, она меня просто не поняла, а, может, вообще забыла, о чем я её спросил и теперь любуется облаками. Но, как только я принял решение узнать об адресе у бакалейщика напротив, старушка ожила:
— А такой улицы нет в городе, — совсем без акцента произнесла она и посмотрена на меня черными, как оникс глазами.
— Нет, вы, наверное, ошибаетесь или не помните, у меня указан именно этот адрес.
— Молодой человек, я прожила всю жизнь здесь, не могу я ошибаться. Такой улицы не существует в Сансет Велли.
— Не может быть, — обескуражено прошептал я, — вы уверены?
— Ещё бы я не была уверена! Я в трёх районах жила, сейчас вот у сына живу. А что такое? — скрипучим голосом поинтересовалась собеседница.
Раз за разом просматривая распечатанные документы, я не заметил как она оказалась рядом. Наблюдая за моими лихорадочными манипуляциями с бумагами, она то и дело бросала горсть зерна птицам. Поняв весь ужас ситуации, я откинулся на скамье, шумно выдохнул и истерично засмеялся.
"Какой же я кретин! Повелся идиот! Нарвался на мошенников, перевел им деньги! За два месяца! Творец Всемогущий! Ну конечно, чего я ещё ожидал? Этот дом сдавали намного дешевле всех остальных с идентичным интерьером, — пазл стал складываться в единую картинку. — Дурак, какой же я дурак! Этот дом слишком хорош для такой цены. Вот они сейчас пируют за мой счёт и смеются, что облапошили такого кретина как я!"
— Милок, ты чего?! — подала голос старушка, испуганно вглядываясь в моё лицо.
Ох, Творец, я и забыл уже, что не один.
— Ничего, миссис, просто я полный дурак.
— Да что случилось-то? Расскажи, глядишь, помогу, чем-нибудь.
— Да чем вы мне поможете... — с отчаяньем сказал я и обреченно показал ей договор. — Вот здесь указан адрес человека, которому я перечислил деньги за два месяца аренды дома. Я планировал переехать туда с семьей через неделю. А адрес хозяйки не существует! Понимаете? Вы же сами сказали, что такой улицы в Сансет Велли нет. Меня одурачили. Взяли деньги, а договор оказался липовым.
— Так может ошибка какая? Вернут ещё... Деньги-то?
— Никто мне их уже не вернет. Телефон недоступен. Имя, скорее всего, тоже ненастоящее.
Старушка цокнула языком и сочувствующе покачала головой:
— Беда... А много ль денег было?
— Много... Сорок тысяч, — пока я не озвучил эту сумму, всё казалось не так плохо. Это же почти все деньги, что у нас оставались.
— Ох... Пресвятые Ламы! Мошенники это. Повелись сейчас они дела свои поганые делать. Часто новости смотрю про это. Но ты не переживай, за таки дела худо им будет, помяни моё слово. Творец всё видит.
"Видит, да только не предотвращает" — хотелось добавить мне, но я воздержался. Что ж мне теперь делать? Ни дома, ни денег? Что же я скажу Лупите и детям? "Простите, ваш папочка оказался безмозглым идиотом"? Ни денег, ни времени на поиск почти не осталось.
— Милок, а ты что-то о доме говорил. Семья-то у тебя большая? — снова влезла сердобольная старушка.
— Я с женой и трое взрослых детей. А, ещё собака, — "точно, а медведя-то я и не вспомнил".
— Ох, многовато... Ты уж прости коль влезаю, но у меня-то, это самое, — воодушевилась она, — дом пустует. Сын меня к себе уж забрал, с внуком помогаю. Мне много-то места не нужно вот и живем все вместе. А мои хоромы продать хотим. Но ты парень вроде хороший, жалко мне тебя, что случилось всё так. Ты подумай, дом хоть и не богатый, но уютный. С душой всё делали. Тебя как? Интересует-то? Я с сыном поговорю, скидку даже сделаем.
"А это может выгореть..."
— А далеко?
— Да в двух кварталах всего! Пошли, милок, пошли, — с энтузиазмом сказала она и резво встала. — Я там с мужем жила, пока он, царствие ему всепрощающее, не издох совсем. Скрывал всё от меня свою болезнь, скрывал, окаянный... доскрывался!
— Так он заботился, наверное, о вас. Боялся, что вы переживать будете, — с надеждой последовал я за бабулькой.
— Да... — мечтательно улыбнулась старушка, — такой он у меня был. Дурак дураком. Любил говорить, что в неведении живется лучше. А я считаю, что, может,
порой и лучше быть в неведении, но не всегда. Это дело такое, тонкое, так сказать. А тебя как звать-то? Я уж семьдесят лет как Юми Секемото.
— Джереми Дальмонт, приятно познакомиться.
— Дальмонт? Что-то знакомое... А ты раньше здесь не жил?
Можно было бы сказать "Да", но у меня уже есть заготовленный ответ на этот вопрос. Всё-таки не в самое безопасное место я приехал, а недоброжелатели не имеют срока давности.
— Нет, — ответил я, косясь на старушку, — Наверное, просто фамилия похожая.
— Да, — помедлив, согласилась она, — наверное. Ну, будем знакомы. А вот мы и пришли.
Как и говорила Юми Секемото, дом изжил себя ещё лет десять назад. Краска кое-где облупилась, участок порос сорняками, забор покосился. Но внутри, несмотря на устаревшую мебель и многовековую пыль, было уютно и тепло. Даже та самая старая мебель выглядела крепкой и способной прослужить ещё лет десять. Юки, так удачно, оказавшаяся в парке, оказалась не иначе, как моей спасительницей. Её сын – Лейтон, узнав в какой ситуации я оказался, решил пойти навстречу и предложил ежемесячно платить за дом лишь десять тысяч симмолеонов.
"Он всё равно стоял впустую, только налог за него платили, так хоть вам поможем, да и нам деньги не лишние" – сказал Лейтон и его сынишка Сэм подтвердил это громким "Дя!"
По пути к новому дому с ключами в кармане и теплотой на душе, я впервые за последние дни наслаждался вечерней погодой. Я вдыхал свежий хвойный воздух всей грудью, представляя, что напитываюсь энергией и силой ветра. С каждым вдохом я будто чувствовал, как его мощь вселяет в меня всё большую уверенность. Погода хмурилась, ветер усиливался и его порывы раскачивали высокие деревья у дороги. Ещё утром, когда ярко светило солнце, я думал, что всё пропало, но теперь, в объятиях ветра, всё повернулось иначе.
"
Всё против нас, только ветер навстречу" — подумалось мне, а, значит, всё ещё наладится.
***
Белые больничные стены, едкий запах лекарств и хлорки стали настолько привычны в последнее время, что я приветствую это место с улыбкой на губах. Ведь сегодня я встречусь с женщиной, изменившей всю мою жизнь. Сидя в небольшом парке на территории больницы я представил её, легкой походкой выходящую из главных дверей. А потом мы, держась за руки идем по аллее, разговаривая обо всём и ни о чем в частности. Мне кажется, что прошло не меньше недели с последнего моего визита к жене, но нет, всего три дня как я не видел Лупиту, а мне уже не хватает её также, как кислорода на глубине океана.
Звякнула монетка и приятный гитарный мотив распространился по парку.
Люди останавливались рядом с музыкантом и покачивались в такт мелодии. Какая-то девочка весело пританцовывала на радость всем седым бабушкам.
"...И что над нами километры воды,
И что над нами бьют хвостами киты,
И кислорода не хватит на двоих,
Я лежу в темноте..."
Я не услышал, как она подошла. В одно мгновение родные, мягкие руки накрыли мои глаза. Нос уловил тонкий запах лаванды.
"Слушая наше дыхание"
— Угадай кто? — спросил ласковый голос.
"Я слушаю наше дыхание"
— Самая прекрасная женщина на свете.
"Я раньше и не думал, что у нас
На двоих с тобой одно лишь дыхание"
— Льстец, — засмеялась она, и её мелодичный смех разлился по парку.
"Дыхание..."
Я поймал и поцеловал её руку в момент, когда она убирала её с моего лица.
— Я так по тебе скучал. Как ты?
— И я по тебе скучала. Врачи ставят самые лучшие прогнозы. А ещё я стала лучше спать. Думаю, это хороший знак, — она села рядом.
— Я тоже так думаю, — сказал я и, притянув жену к себе, поцеловал в мягкие губы, — я же говорил, что всё будет хорошо.
— Говорил, а я всё равно боялась...
— Больше не будешь?
— Не буду, — улыбнулась она. — Как дела с домом?
Я не рассказывал о произошедшем Лупите. Незачем ей лишний раз переживать – я это заварил, так что мне с этим и разбираться. Полиция приняла заявление, но мне сразу сказали, что вряд ли найдут "моих" мошенников, когда "своих полно". Так что, заплатив Юки и Лейтону, и, докупив всё неодостающее, я остался почти без гроша в кармане. А ведь я даже ещё не искал работу...
— Уже почти всё закончил, так что скоро сама всё увидишь. Только...
— Что... только?
— Те хозяева, — я пожевал губы, чтобы справиться с волнением, — в общем, они решили продать дом, поэтому мне пришлось найти другой. Но он неплох, хотя и не так красив.
— Ну... Я думаю ничего страшного, — Лупита как будто не расстроилась, — Главное, что они сказали об этом сразу, а не когда мы уже там обжились, — она положила свою ладонь поверх моей, — Я так рада, что ты у меня есть, не знаю как бы справилась без тебя.
"Ты бы вряд ли попала на мошенников" — скептично подумал я, но вместо этого сказал:
— Эшли всё равно будет недовольна, я в этом уверен.
— В этом вся Эшли, не сердись на неё. Джери, — тихо продолжила Лупита, — я хотела с тобой поговорить о том времени, когда ты... был в коме.
Тяжесть вины за то, что Лупита тогда осталась одна, до сих пор иногда гложет меня, а ведь прошло уже десять лет. Получив условное разрешение в виде моего кивка, она приободрились.
— Примерно за год до того как ты очнулся мне позвонил один человек... Он хотел увидеть тебя. Мне кажется, он может быть связан с твоей прошлой жизнью.
— Почему ты так думаешь?
— Он спрашивал о твоём прошлом. И этот город... Его интересовал Сансет Велли, — она осторожно коснулась моего плеча.
"Прошлое до сих пор преследует меня? А, может, и не переставало?"
— Ты знаешь как его зовут, того человека?
— Он представился Хьюбертом Брокенстоуном. Ещё он сказал, что тоже потерял память и его семья... Что-то случилось с его семьёй.
— Нет, я таких не помню, — Хьюберт... Что же тебе было нужно? – Ты сказала ему о том, что я родом из Сансета?
— Нет, ты же сам говорил, что это может быть опасно.
— Хорошо. Кто бы это ни был, вряд-ли он друг... Что? — Лупита сжала мою руку и опустила глаза. — Что такое, Лу?
— Прости меня. Я была в таком отчаянии... Врачи говорили, что улучшений нет. Я думала... — она всхлипнула. — Я думала, что больше никогда тебя не увижу. А этот Хьюберт...
— Что? Что он сделал? Лупита, ради всего святого, не молчи!
— Он дал мне лекарство, — обречённо выдавила она, — сказал, что это может тебе помочь. И я дала его тебе, врач не знал, я боялась, что мне не позволят. Я надеялась, что оно подействует, но, видимо, нет, или всё-таки да... Я не знаю, этот парень не говорил, через какое время оно может помочь. Ты очнулся только спустя год, я тогда уже думала, что ты не вернешься ко мне.
— Успокойся, — я притянул жену к себе. — Все в порядке. Лекарство это помогло или нет, уже не имеет значения. Главное, что всё хорошо закончилось.
По парку разнесся звонок, приглашающий пациентов на обед. Я мягко отстранил жену от себя.
— Тебе уже пора. Иди и не волнуйся обо мне, всё в порядке. Я тебя люблю. Ну, подними глазки.
Она улыбнулась и облегченно выдохнула:
— И я тебя люблю.
Я проводил Лупиту взглядом, пока она не вошла в здание больницы, а сам бросил купюру в десять симмолеонов уличному музыканту.
— Отличная песня.
— Спасибо, господин. Благодаря этой песне имя Тома Ворди когда-нибудь станет известно всему миру! — заверил темнокожий парень и довольно улыбнулся белозубой улыбкой.
***
— Квинни, нет! — мужской вопль резал слух, — Что вы наделали?! Моя Квинни!
Помещение заполнилось оранжевыми языками пламени, оно лизало тело женщины а её, полный ужаса крик, терялся в гудении огня и треске горящей ткани.
— Бежим! — раздалось совсем рядом, но мои глаза были устремлены только на объятую дьявольским огнём женщину.
Её светлые волосы факелом полыхали на голове. Она вся была как огромный факел.
— Квинни! — надрывно визжал мужчина где-то далеко.
Я проснулся в холодном поту. Телефон разрывался от звонка и я, откинув одеяло, взял трубку, напрочь забыв посмотреть номер.
— Слушаю.
— Джереми Дальмонт? — проскрежетал незнакомый мужской голос.
Я потер глаза, пытаясь привести себя в чувство. Солнце за окном уже поднялось и вовсю запустило свои теплые лучи в комнату.
— Да. Да, это я.
— Лупита Дальмонт – ваша жена?
— Да, — прокряхтел я, садясь на кровати и щурясь от дневного света. Сколько же я проспал?
— Мистер Дальмонт, я офицер Юджин Хантер, первого отделения полиции города Сансет Велли. С прискорбием вам сообщаю, что Лупита Дальмонт попала в автомобильную аварию. Мне очень жаль, столкновение было сильным... Ваша жена скончалась на месте.
Я снова ощутил холодное дыхание Жнеца.
— Что? — тупо спросил я севшим голосом.