Рука с бледной от недостатка солнца кожей дернулась в сторону заинтересовавших его бумаг. Чейзу не терпелось проверить, что там еще за расписки, и выяснить, имеют ли Гринвуды зуб на представителей их фамилии. Возраст и желание иметь брата сыграли с ним злую шутку - после исполнения заветного желания Честеру настойчиво хотелось опекать младших членов семейства, и замкнутого Севена, и чрезмерно импульсивного Ванира. Он тщательно сопротивлялся, но в список семейных интересов отныне входила и Хоуп, пусть о сестре ему мечтать не думалось. На любого из этой троицы могли свалиться внезапные последствия истории хищения в особо крупных размерах, если спустя столько лет на арене появится новый банк с теми же действующими лицами во главе. С добрым дядюшкой Логаном в качестве теневой, всегда укрытой от глаз людских, но такой угадываемой фигуры.
- Я возьму это, - сообщил.
Севен равнодушно пожал плечами: все равно ж на выброс, пусть развлекается. Как никак за глупыми и опасными выходками старший брат никогда замечен не был, и драгоценную репутацию подрывать не станет. Сфера интересов младшего не покрывала кредиты предыдущего творения Бернсов: гораздо больше темного прошлого его интересовало светлое будущее. Сев и искал-то среди прочего хлама вовсе не заботливо сложенные личные вещи матери, а информацию по бухгалтерским проводкам, связанным с распределением средств между наемниками семерки. Впрочем, и от удовольствия завладеть несколькими полотнами, исполненными Валентиной, младший Бернс не отказался: ведь пылятся в углу, а в его доме на даунсайд стрит пустуют стены. Конечно, ему не так уж и долго оставалось жить там - кадровые перестановки отсылали Севена обратно в подконтрольный ему регион, охватывающий Твинбрук и Аппалузу плейнс, где у него непременно найдутся дела. И все же - странное, давно забытое чувство тоски завладело им. Не имея четко обозначенного места под названием "дом", вдали от Бриджа, он отчего-то начинал скучать по суматошной, неумолкающей столице, где день и ночь сливались в один нескончаемый калейдоскоп эмоций и наслаждений, и различались лишь степенью светлоты за окном: днем Севен предпочитал надевать кепку и одежду с длинными рукавами.
Зима в Твинбруке всегда наступала рано, но незаметно, ступала на туманные земли чинно и степенно. Дни становились короче, ночи длиннее, небо хмурилось, не пропуская лучи солнца. Хандра, словно коварный паук, сплетала сети, в которые попадали незадачливые жители. Кто-то из них находил спасение в алкоголе, кто-то - в антидепрессантах, а кто-то - в упорной работе, высасывающей последние капли жизненных сил. Молодежь по возможности старалась уезжать на заработки в Риверсайд или Рорин Хайтс, более деятельные и романтичные отправлялись покорять своими талантами столицу, и основной костяк составляли люди "за сорок", а то и "за шестьдесят", чья юность пришлась на тяжелые годы мятежей, восстаний и прочих попыток вампиров устроить так называемую "кровавую революцию". Иными словами, город считался крайне унылым - и статистика самоубийств в полной мере этот факт подтверждала. Не без помощи подливавших масло в огонь волков, разумеется.
Когда Трой Финниган, ныне присматривающий за городом в отсутствие прямого руководителя, вступил в гонку за бессмертие прямо из местного штаба правого фланга, никто из темной семерки и бровью не повел: в последнее время игры все глубже сплетались с политическим аппаратом, и наличием конгрессменов, сыновей сенаторов и судей в волчьих рядах стало сложно кого-либо удивить. Действительно, кому же не понравится такая заманчивая идея продлить собственную жизнь? Особенно, если ты родился и вырос в Твине.
Трой вышел из политической династии - но несмотря на наличие протоптанной дорожки в конгресс, карьерные перспективы системы игр казались ему куда более заманчивыми. Ему пророчили место Севена в темной семерке, а потому молодой человек всячески способствовал открытию "Роялти банка", подготавливая рекламную и pr-кампании в политической тусовке: многие политики несмотря на наложенное на собственный бизнес вето, имели безубыточные предприятия и собственность, переоформленные на ближайших родственников. Так, чтобы и волки были сыты - и овцы целы. Иными словами, первых клиентов зародыш банка получил задолго до своего открытия.
Львиную долю внимания новому детищу посвящал и Севен.
Дни его проходили в тренировках и подготовке "волчьей стаи", отчаянных безумцев, ступивших на скользкую дорожку, ведущую в ад - тебя или других. Земля давно уплывала из-под их ног. Кто-то не знал родителей и с детства был вынужден побираться, собирая крохи и уничижительные взгляды прохожих. Кто-то ввязался в криминал через знакомых, кто-то - по неосторожности. А кто-то оказался не в том месте и не в то время - и, очерненный, отмотал чужой срок. Предыстории их пересекались, сталкивая беглецов и заключенных, передавая байки о вампирах без метки из уст в уста - пока наконец не сходились в единой точке. В точке, где их новая история брала начало. Отверженные, озлобленные, гонимые обществом, они находили в волчьем логове семью, свою стаю, с которой держались вместе. И хотя Твинбрук и его окрестности не являлись единственным подконтрольным Севену регионом, именно ребята из болотистых мест казались ему самыми понятными - частично оттого, что и самому ему пришлось познать одиночество, испытать на себе нависший над головой дамоклов меч отчаянья.
Вечера и ночи же Севен проводил в поисках толстосумов, готовых пустить свои кровные, тщательно сложенные в аккуратные стопочки, зеленые банкноты в оборот "Роялти" - благо, связей у наемника среди необходимой прослойки населения имелось более чем достаточно. А потому, занятый претворением мечты в жизнь, он не сразу вспомнил о наличии непеределанных дел в столице. Первым пунктом его программы значилось "выяснить у Хэмлок, какого ж хрена?" - без дальнейших, впрочем, пояснений.
В середине ноября у него как раз высвободилось немного времени для поездки в Бриджпорт, и он решил посетить местного мэра, чтобы поинтересоваться, что значило ее письмо и чего она таким образом добивалась. Он разработал целый план по устранению вооруженной охраны и проникновению в дом с высоким белокаменным забором и гербом из двух сплетенных клинков над ним - мастерски пробил все четыре покрышки, запугал Хоуп, похитил дочку мэра, обрушив на многострадальную голову гнев не только ее родителей, но и семейства Брайс.
...но Бриджит оказалась бесполезна. Бесполезна как гуманитарий в починке двигателя внутреннего сгорания. Бесполезна как надувная женщина на кухне. Бесполезна как аспирин при расстройстве желудке. Абсолютно. Полный ноль. Она не владела никакой информацией, просто обнаружила, что Валентины не было в списке погибших - и поспешила поделиться информацией с некогда милым мальчиком, которого так жалела.
- ...и чьей матери ты подписала смертный приговор, - весело закончил мысль Севен.
Он попивал найденную в холодильнике газировку прямо из горлышка бутылки, и покачивал ногой, небрежно закинутой одна на другую. Весь его вид выражал безмятежность, и только пальцы, по привычке возложенные на курок, выдавали в нем врага. Вообще-то ему не было весело - но и печали он также не испытывал. От факта воскрешения матери ему не становилось ни горячо, ни холодно; слишком уж он привык считаться сиротой и одиночкой, слишком уж хрупкой и неосязаемой была его связь с погибшими родителями.
- Она была врагом нашего города, - мастерски изображая Рэйдена, вся наэлектризованная, разве что из глаз молнии не сыпались, Бриджит отразила удар. - В мои прямые обязанности мэра входит защита мирного населения, в том числе от вампирских атак, а ты и тебе подобные не только не носите метку, но и уничтожаете доброе вампирское имя.
- Ах, подумать только, - Севен бросил насмешку прямо в лицо, не стесняясь с холодным спокойствием смотреть в возмущенные серые глаза. - Доброе вампирское имя, - передразнил он. - Не твои ли дорогие родственнички торговали на черном рынке внутренними органами еще в те времена, когда ты пешком под стол ходила? Так сколько стоит это ваше доброе имя?
Сколько бы ни восхваляли местные Хантера Хэмлока и его "стальной кулак", политическая кухня тех дней мало отличалась от сегодняшней: мошенничество, взяточничество, бюрократия и отмывание денег встречались на каждом шагу. Особенно громкие мошенничества предавались огласке, остальные оставались тайной, запечатанной и тщательно хранимой "своими" людьми. Хантер Хэмлок был такой же продажной крысой, что и другие. Что занявший его кресло Кристобалль Талон, что блиставшая на том же месте пятнадцатью годами позже Кассандра Слэйер, что - Севен пребывал в полной уверенности - миссис Бриджит Хэмлок-Вудс собственной горделивой и самоуверенной персоной. Как ее дед покрывал темные делишки своего сына Малькольма, так и Бриджит творила за закрытыми дверями что хотела, порой превышая возложенные на нее полномочия.
- Что тебе нужно? - холеная блондинка с идеальной осанкой вновь вернула взгляду ясность и надменность. Она опустилась на стул напротив Севена, лишь кинув беглый взгляд на дуло пистолета, направленного в позвоночник дочери, и по привычке приготовилась вести переговоры. Или тянуть время до прибытия подмоги.
Бри хорошо знала Логана. Она думала, что хорошо его знает. Годы, проведенные в группе бок о бок с ним, давали представление о властной и эгоцентричной натуре. Информация, что она выяснила позже, давала ей представление о целях игр. Когда-то брошенные вскользь, лишь бы отвязаться от приставаний Логана, слова не давали ей покоя. "Сын никогда не предаст своего отца".
И сейчас, сидя перед Куртом на жестком и неудобном стуле, стоившем баснословных денег семейному бюджету, она вдруг осознала, что ничерта они с сегодняшним оппонентом друг о друге не знают. Но он направил пистолет на ее дочь - и в этом маленьком, остром факте, крылась главная ошибка, за которую вся материнская сущность готова была уничтожить.
- Ты передала письмо - я нанес визит, - хлебнув газировки бесстрастно сообщил гость. - Все как полагается в лучших домах. И теперь мы могли бы с тобой вести светскую беседу о добром вампирском имени за чашкой чая, но чая, увы, ты не предложила. И вот мы сидим здесь, я - злодей, ты - гнусная лицемерка, и навешиваем друг на друга ярлыки. Только представь: - Бри завороженно проследила за раскрывшейся ладонью. - Лев, король всех зверей, повелитель прерий, уничтожает за сезон целое поголовье оленей и прочей живности. Он хищник, такой же как я, но его не спешат приравнять к убийцам. Так за какое такое доброе имя для нас ты борешься? За заменители крови и запрет на охоту до полуночи? Потому что мы рядом, мы - суть вместе взятых и каждого представителя вида в отдельности, создания, порожденные чудовищной мутацией. И мы не собираемся отказываться от человеческой крови, уготованной нам природой, ради каких-то там синтетических заменителей и программ лояльности.
Севен осушил пузырящуюся в бутылке жидкость одним глотком, и плавным движением поднялся, намекая на окончание несостоявшихся переговоров: с тихим металлическим лязганьем разъехались в стороны кованые ворота, пропуская сразу несколько машин. Встреча с Дарреном Вудсом и его личной охраной не входила в обязательную часть сегодняшней программы. Глок в руке проворно метнулся к черному ходу, неприметной деревянной двери в углу, указывая нахмуренной Кэтлин Хэмлок траекторию движения - и вновь вернулся на исходную позицию к позвоночнику. Кэтти не выбрала биологию своей специализацией, но и ей, несведущей в предмете, с самого начала стало предельно ясно, что травма поясничного отдела почти со стопроцентной вероятностью оставит ее инвалидом на всю долгую - или недолгую, тут как повезет - жизнь. Под предупреждающий взгляд матери, мол, давай без глупостей, она повиновалась и ступила на промозглый ветер.
По привычке одетый во все черное, Севен улизнул через забор, слившись с ночным пейзажем. Только полчаса спустя, сидя в спальне наверху, слушая несусветную ругань отца в телефонную трубку и оправляясь от шока, Кэтлин внезапно обнаружила, что сжимает в руке массивный глок, врученный ей незваным гостем, в магазине которого не нашлось ни единого патрона.
Глупость и самоуверенность в Севене всегда соседствовали с дурацкой на взгляд Логана принципиальностью. С системой ценностей, близкой к абсурду. Возможно, итальянец и сам не всегда радовался ситуациям, в которые попадал, но просто не мог поступать иначе. Он знал, что в случае отклонения от плана, палец может дрогнуть на курке, а потому избавился от свинца в магазине заранее, не желая калечить ребенка, волею случая превратившегося в пешку на шахматной доске.
Итак, проникновение в дом с развооруженой охраной не увенчалось успехом. Хотя, отметил он про себя, было забавно. Адреналин играл в крови, и дышалось как-то по-особенному легко. И после приключения вдруг нестерпимо захотелось чем-то себя побаловать, например, пропустить стаканчик-другой или охмурить в баре какую-нибудь симпатичную крошку.
В задумчивости пролистав телефонную книгу мобильного устройства, Севен набрал номер человека, числившегося вторым пунктом бриджпортских встреч. Скорее всего, визит окажется столь же бесполезным и упрямец попросту ему не поверит, но Сева необъяснимо тянуло к тому, кого отец нарек врагом семьи. И дело было не столько в том, что запретный плод, по расхожему мнению, всегда сладок, сколько в необъяснимых сходствах в судьбе двух ровесников. Потерявшие родителей в возрасте двух лет, выращенные вдали от дома, вампиры, музыканты, бессмертные - Севен и Хантер шли параллельными дорогами, и Капелли с интересом ждал развязки, ожидая, что случится под занавес. Придут ли они в единую точку или дороги их разойдутся волею судеб и отцовского веского слова? Это как интерактивная игра: выбираешь действие - и смотришь, какие события последуют.
Севен чувствовал связь с Хантом и его семьей, и порой, в минуты особой душевной лирики, позволял себе задуматься о том, что было бы, попади он в другую приемную семью. Могли ли они стать похожими? Смогли бы назваться друзьями?
Двенадцать гудков спустя стало ясно: абонент не горит желанием разговаривать. Еще два звонка понадобилось, чтобы местоположение телефона мистера Брайса сбросил Севу посредством смс-сообщения хороший знакомый, работающий в отделе безопасности крупного мобильного оператора.
По выразительному адресу "Воркдейл авеню" располагался отнюдь не выразительный ночной клуб - наш герой назвал бы его в крайней степени сомнительным, и попал бы в яблочко. Заведение под названием "Жажда" имело не лучшую репутацию в городе, однако на деле оказывалось совсем не тем, что представляется в первую очередь. Севен не сдержал эмоций, позволив уголкам губ расплыться в разные стороны, стоило ему заметить призывные плакаты с мускулистыми, натертыми маслом мачо, обещавшими незабываемое, фееричное шоу. Остановившись словно вкопанный посреди тротуара, итальянец несколько минут глупо скалился, представляя себе любимчика сцены и миллионов женщин, предпочитающего мужской стриптиз женскому. Однако входить в гей-клуб... - Севен скривился, когда двое парней, трогательно сцепившись за руки, обогнули его, все еще размышляющего посреди дороги - войти в гей-клуб, не являясь носителем гордого (как им самим кажется) звания ЛГБТ, казалось ему сродни посещению женской уборной без особой нужды. То есть, можно, конечно, но...
Помедлив у входа, Севен вздохнул, набирая побольше воздуха, будто в следующую секунду его поглотит пучина морская - и, пересекая порог, с брезгливым отвращением отметил, что сексуальных меньшинств в этом городе не в пример больше, чем он мог предполагать. Положа руку на сердце, стоило признать: их наличие в Бриджпорте в общем ставило под сомнение умственные способности данных индивидов. То есть... это же славный Бридж, здесь столько красоток! И да, охмурение одной из них явно откладывалось на потом.
Радостными открытиями сего вечера стали отсутствие танцевального шоу и относительно небольшие размеры помещения. Пробираясь вдоль сцены, стараясь, чтобы локти извивающихся в странных, порой неритмичных движениях субъектов не касались его, Севен сразу заметил Хантера на балконе второго этажа.
Задумчиво глядя вдаль, любимец публики курил, стряхивая пепел в горшок с чахлым фикусом, имевшим неосторожность быть брошенным на столике вип-ложи. Дым-колечки, выпускаемые изо рта, крутились под потолком в причудливом, рваном танце, подсвечиваемые то ядерно-красными направленными лучами, то конфетно-розовым неоном. Но самым занимательным в этом балконном зрелище был отнюдь не танец клубов-хамелеонов, самой занимательной частью представления стала бледная рука с костлявыми пальцами, вцепившаяся в локоть рок-звезды. К бледной руке в дополнение шло и тело, напоминающее анатомическое пособие из кабинета биологии - ну то, с ребрами на пересчет - облаченное в черное платье из блестящей ткани (для полноты картины мадам не хватало лишь капюшона и тонкой обоюдоострой косы, зажатой в хрупком кулачке), да копна иссиня черных волос, поразительно невыгодно оттеняющих синие вены лица.
Фигура, едва достававшая макушкой до плеча рок-звезды, едва ли могла оказаться Николетт, подбивавшей клинья к главе семейства Брайс с вполне конкретной целью добраться до его дочери. Вероятно, Хантер ее отшил - возможно, даже уловив мимолетное сходство с младшей сестрой, с которой встречался в старших классах. А возможно, его не интересовали барышни ростом с главную достопримечательность Парижа, и славный рыцарь выбирал дам хрупких и благочестивых. Ну, насколько только может быть благочестива мадам, игриво теребящая ворот куртки женатого мужчины.
А он-то, Севен, хотел проявить благородство и огородить этого слепца от летящего прямо на него торнадо в лице мстительной старшей Финч, дорвавшейся до возвращения в Бридж. Ну что же... раз острой проблемы не стояло...
- А я тоже неплохо пою, - шепот с придыханием влился в ухо Капелли медовым сиропом. С сахаром. И, пожалуй, с нотками корицы: ее Севен в особенности ненавидел.
Субъект, осмелившийся с ним заговорить, расположил зад на краю сцены, и все это время рассматривал ссутулившийся профиль с выбившимся из хвоста колечком - очень уж эта кокетливая завитушка ему понравилась - и крайне расстроился, заметив, что вниманием высокого брюнета завладела медийная персона. Светлые волосы субъекта частично были выкрашены в розовый, и, поставленные идеальным ирокезом, при первом же взгляде выдавали нетрадиционную ориентацию. Севен ненавидел таких, и уж точно не собирался с такими знакомиться. Решив, что чирканет Брайсу смсочку, Капелли медленно бочком - в таких местах благородным вампирам вроде него стоило прикрывать тылы - протиснулся обратно в сторону выхода. Уже потом, в начале нового года, Честер будет ржать над тем, что его шутки все-таки пророческие, и в скором времени Капелли стопудово придется вскрывать трупы - но все это будет потом. А пока - телефон ожил, весело завибрировав, поспешно брошенный на коробке передач, и сообщение от Брайса высветилось на экране:
"Я вроде не принимал от тебя подарков. Где трекер?"
Очевидно, не только фигуру Хантера так легко заметить в небольшом помещении, и в обратном направлении это также работало.
"В телефоне, малыш. Он называется GPS"
Севен отбросил смартфон на сиденье и несколько минут, вцепившись в руль, с опаской пялился на устройство, не подававшее признаков жизни. Затем, подумав, вновь потянулся к сообщениям. В конце концов, услуга за услугу - так это работает в их мире. Особенно с теми, кто добр и доверчив; он предупредит, и в свою очередь сможет диктовать правила игры, по капле выжимая необходимую информацию, которой не поспешит поделиться мэр Хэмлок.
"Разговор есть. Не телефонный"
В ожидании ответа Севен пощелкал каналами, пытаясь поймать радио-волну, от которой не скрежетали бы зубы. Выбор его пал на станцию, крутившую метал - а потому вскоре, получив короткий и нелогичный ответ "катись к чертям", он к ним и покатился - под задорное музыкальное сопровождение металкора New Blood, которых особенно нежно любили на радио. Возможно, это как-то было связано с тем, что оно, радио это, вместе со звукозаписывающим лейблом ScreamRecords и клубом "кровища" составляло музыкальную империю Хантера Брайса.
Мысленно проклиная неизвестную костлявую дамочку, общество которой предпочел Хантер и из-за которой коварный и хитроумный план пошел псу под хвост, Севен добрался до бриджпортской обители пороков. До даунсайд стрит то бишь, небольшой улочки на отшибе Дэвлингтона, всего-то в шесть жилых домов.
По правде говоря, он отчасти понимал Брайса, он бы и сам предпочел сомнительным туманным беседам общество существа с женскими половыми признаками, пусть даже оно и выглядело словно долбит по вене - в конце концов, в лицо можно и не смотреть. Хантер выбор свой сделал.
Поскольку вламываться в чужие дома этой ночью Севен больше не планировал, он позволил себе увлечься алкоголем. Пил он нечасто и исключительно в дни, свободные от работы: чтобы там ни твердили фанаты хмельных пенных напитков, даже пять градусов оказывали воздействие на скорость реакции и координацию движений. Профессиональные наемники могли позволить себе идти на дело после бутылки вискаря лишь в кино. Севен сделал лишь пару глотков и мельком просмотрел отчеты подопечных, свалившиеся на почту, когда под окном хлопнула дверца автомобиля. Первая мысль, мелькнувшая в голове, нарисовала образ Солари, решившей нанести внезапный дружеский визит вместо поездки с новым любовником на Гранд Каньон. Впрочем, та могла бы и пройти три дома пешком, едва ли стоило выгонять машину из гаража с вечно заедающей дверью. Из любопытства Капелли даже выглянул в окно, не дожидаясь появления гостя в доме; бровь его немедленно скользнула вверх: с подъездной дорожки скалил пасть черный, почти наглухо тонированный ягуар.
- Я вроде не сообщал тебе домашний адрес, - встретив гостя на пороге, Севен отсалютировал ему все еще зажатой в ладони бутылкой пива.
- А я быстро учусь, - последовал ответ.
Ночь догорала в предрассветном пламени, отступая под натиском небесного светила, встающего за башней Толледо. Но в столь ранний час Хантер вовсе не торопился домой: ни прямые солнечные лучи, ни долгое пребывание под ними не могли причинить ему вред. В столь ранний час он, все мрачнея и мрачнея, слушал занимательную историю о сестрах Финч, о Зои Джейн и о собственной вовлеченности в игры.