Вы просили спойлеры - и я вам их принесла. Получите, распишитесь, пожалуйста.
Этой сцене года три или даже четыре - она была написана практически сразу после свадьбы Ванира в Ренкольнах. Скриншоты свежачок, так что часть контента потеряна и не соответствует контенту в Ренкольнах)
И да, я упоминала, что встреча с Севеном в black is black станет последней в университетской жизни Хоуп, и следующая ждет ее лишь через год. Как думаете, где? Правильно, здесь, на свадьбе кузена.
СПОЙЛЕР!
Круги на воде.
II. Нисхождение.
Выбранная для венчания церквушка, если верить навигатору, находится всего в трехстах метрах от Бриджпорта. По факту же сразу после поворота из пятого сектора Дэвлингтона на Сансет, я упираюсь в глухой забор с красочной табличкой, провозглашающей оптимистичный лозунг "стройка на время, больница - на века". Чертыхаясь про себя несвоевременностью решения миссис Хэмлок и ее совета иметь дополнительный медицинский центр на окраине и невозможностью обновить карту, я ставлю в машине старый добрый блюз, и пытаюсь медитировать. Лэнд Ровер стремительно несется по сомнительного качества дороге промзоны, выплевывая из-под колес гравий и мелкий щебень, будто соревнуясь в скорости с клонящимся за горизонт солнцем.
Когда я наконец паркуюсь прямо поперек разметки, часы показывают половину восьмого. Разумеется, гости уже в сборе и ждут только меня. Девушкам ведь положено опаздывать, верно? Совесть услужливо подсказывает: не на чужую свадьбу. Но я заталкиваю ее подальше, куда-то на задворки сознания к запертому там ранее либидо, и напускаю на себя недовольный вид. Никто даже возражать не станет по поводу моего столь позднего появления, просто не захочет связываться со столь мрачной особой - проверено старшей школой.
Я глубоко вдыхаю - и вхожу.
Изнутри церковь совершенно ничем не примечательна, похожая на другие такие же как две капли воды. Похожая на бриджпорсткую церквушку, расположенную прямо у самой реки, ту, где венчались Бернарда и Хантер. Только эта расположена гораздо дальше от дома. Никак не могу взять в толк, зачем было менять шило на мыло. Не сказать, что настигает разочарование, однако смутное ощущение, что меня обманули, настойчиво стучится в гости. Тук-тук, а вот и я, твоя паранойя.
На ковровой дорожке брусничного цвета, между рядами скамеек, словно суперзвезда на прессволле, замирает Анна Терезия, облаченная в роскошное приталенное платье. Его тонкий сетчатый лиф, расшитый кристаллами сваровски и золотыми нитями, при каждом шаге грозится соскользнуть вниз, к ногам хозяйки, открыв идеальную по мнению мсье Диора фигуру "песочные часы". Рядом с ней, довольный словно сытый кот, отирается и Севен. Несмотря на несвойственный бессмертному официальный дресс-код, его легко узнать даже со спины - по дурацкой манерной пластике с которой он прикладывается к руке кузины и не менее дурацким татуировкам на предплечьях. Странно даже, что шапку свою не нацепил. Ту, дурацкую.
На мое негромкое деликатное покашливание никто не реагирует, во всяком случае, не реагирует должным образом. Гости со стороны невесты - их в зале всего двое - удостаивают мою скромную персону быстрым взглядом и вновь возвращаются к прерванному диалогу. Севен с воодушевлением целует руку Валькери, матери Ванира. Счастливый жених тоже здесь, наблюдает за происходящим с постным лицом, погруженный в собственные думы. Едва ли о самом счастливом дне своей жизни, когда он назовет любимую женщину своей женой.
Я кашляю еще раз, несколько громче, и для закрепления результата интересуюсь:
- Ну, может и на меня теперь обратят внимание? Я здесь. Здрассьте.
Как трудно удержаться от шутливого реверанса в сторону французских аристократов! Кажется, Ванир упоминал, что семья его невесты - потомки Валуа?
Блондинка с локонами, уложенными на классический прямой пробор строго по центру головы, оглядывает меня сверху вниз с выражением брезгливого ужаса. Словно еще минуту назад вампирша надеялась, что я просто мимо проходила, а тут разглядела платье по дресс-коду сегодняшнего мероприятия. Ее кавалер, низкорослый коренастый брюнет, продвинулся чуть дальше в искусстве сокрытия пренебрежения, но, к сожалению, и ему едва ли светит достичь в этом деле совершенства. Их аристократические эмоции, впрочем, не способны завладеть моими мыслями, ведь те уже далеко-далеко отсюда, преодолевая водовороты времени, устремляются в прошлую нашу встречу с псевдобратом.
Я вспоминаю острую сталь взгляда.
Я вспоминаю ледяную ладонь, сжимающую горло.
Вспоминаю идеально белые клыки, почти готовые сомкнуться на моей беспомощной шее.
Словно со стороны я наблюдаю за тем, как неспешно, через правое плечо, оборачивается Севен. С легкой ухмылкой, что гаснет, сменяясь изумлением, стоит ему заметить почти впечатанную в дверь церкви фигуру, готовую пойти на попятный, поступиться принципами, бросить все к чертям и позорно бежать. Каждый мускул моего тела напряжен и молит о благоразумном отступлении. Но...
- Кто эта женщина? - прерывает самобичевания Ванир.
В тоне кузена нет издевки, лишь удивление и... тонкий налет восхищения. Наконец-то. Столько лет спустя кто-то из двоюродных братьев оценил мой внешний вид. А всего-то и надо было надеть платье в пол.
С опаской перевожу взгляд на стоящую рядом с ним высокую фигуру сводного брата. Темные глаза тронуты прищуром, распространяющим сеточку мимических морщин вокруг внешних их уголков. Как водится, два темно-серых омута надежно скрывают эмоции, но губы... Уголки губ выдают нечто похожее на улыбку. Не ироническую, не саркастическую, не опасную ухмылку, за которой последует нехватка воздуха потому как большой и указательный пальцы уже сдавили артерии. Эта улыбка слишком похожа на искреннюю, и заставляет вновь вернуться к изначальной версии раздвоения личности.
- Очень смешно. Ха-ха.
Надо сказать, я приближаюсь с опаской; все десять шагов не свожу взгляда с Севена, и он отвечает мне тем же. Это похоже на встречу двух влюбленных, пожирающих друг друга глазами, готовых в любой момент слиться в страстном поцелуе - только менее невинно.
В его глазах танцуют блики от колеблющегося пламени свечей. Пламя выхватывает выбивающиеся из небрежно собранного хвоста волоски, рисуя, дополняя образ. Так в эпоху Возрождения изображали ангелов - прекрасными юношами с сияющим пучком света за головой. Уверена, мистеру Капелли можно не сообщать данную информацию, наполовину итальянец, с головы до пят аристократ, он как никто должен знать и гордиться достижениями соотечественников.
Первым делом я попадаю в крепкие объятия Ванира: он просто сгребает нас с Терри и старшей мисс Бернс-Ренкольн в охапку, и прижимает к себе.
И я расслабляюсь. Силюсь припомнить, когда это в последний раз я имела наглость даже стоять к кузену настолько близко. Кажется... мне было четырнадцать, и я лила крокодильи слезы на безукоризненно отглаженную рубашку школьной формы по какому-то "крайне серьезному" поводу, что ныне, семь лет спустя, и вспомнить не могла. Забавное было время.
Теперь, впрочем, повод для объятий был куда более радостный, и я, разомлев от теплого приема, имела неосторожность потерять бдительность.
- Хоуп, - по обыкновению глубокий тембр голоса Севена сегодня звучит еще ниже; ну, знаете, как голоса заядлых курильщиков, коим он и является. - Выглядишь восхитительно.
Холодные пальцы гладко скользят по предплечью к кисти и, окольцевав запястье, мягко тянут безвольную руку вверх, к контрастно-горячим губам. Темные глаза, гипнотизируя, неотрывно и пристально вглядываются в ошеломленное лицо из-под угольно-черных ресниц. Этот взгляд настолько магнетический, настолько наэлектризованный, что разорвать с ним связь не представляется возможным. И я, зачарованная глубинной мглой, боюсь пошевелиться, боюсь даже сделать вдох, чтобы не разрушить весь мир к чертям. Он ведь просто рухнет, если наша связь разорвется, верно?