«И выходили они днем из домов своих с кольями и крестами и хотели поймать они Познавшего Кровь. И блуждали они в неведении, ибо не знали, что среди них есть те, кто служит Познавшему…»
(Евангелие от Ламии гл. 6 ст. 7:3).
Единственный звук, что доносится до меня – это бешеный стук сердцебиения, от этого сонные артерии выглядят еще аппетитнее, чем ранее. Теплая, свежая кровь ритмично пульсирует под тонкой прослойкой кожи. Крики, мольбы о помощи и пощаде. Это делает процесс моего господства над низшим существом более увлекательным, пробуждая, так знакомые, во мне жестокость и ярость. Жажда… Кровь… Я теряю рассудок… Я безумен….
Убить, я должен убить… Ты мой заклятый враг. Ты – Бруха.
Беспорядочный поток мыслей проносится в голове. Чёрт возьми, я зол, как Каин на Авеля! Ярость ударяет в виски с каждым новым ударом, который наношу противнику. И в который раз, я вижу её – Ламию… Она всегда является мне, когда я делаю одно и тоже – уничтожаю врага. Я мог бы смотреть на неё вечно: длинные чёрные волосы прикрывают обнажённую грудь. Тёмно-алые глаза пристально наблюдают за каждым моим движением. Её тело напоминало влажный окровавленный шёлк.
– Occidere! Patefacio sursum sanguis in nomine Cain! (1) – Я никогда не видел, чтобы её губы шевелились, но точно знал, слова принадлежали именно ей.
Она повторяла их снова и снова, громче и громче, пока я не доводил начатое дело до конца. А затем исчезала, будто, сновидение. Перед моими глазами противник, которого я только что жестоко убил, превращался в истерзанное до неузнаваемости тело человека. Теперь я точно знал, что это был не бруха, а человек, запах «живой» крови был везде. Пелена с моих глаз постепенно исчезала, а чувство ярости заменялось замешательством. Я стоял в луже человеческой крови, рядом лежал истерзанный кусок мяса. Голова трещала. Голода больше не было, но возникло другое, необъяснимое чувство.
Прошло около пяти веков, как я осознал свое безумие. Оно – это моё проклятье. Приходится жить с этим, за столь долгое время мне не удалось преодолеть этот недуг. Я был смертным: умел дышать и чувствовать, пока вампир, из клана Малкавиан не решил создать себе дитя. Наступила вечная тьма. В одночасье, привычный для меня мир исказился в черном мраке и умер. Хотя, возможно, это я умер для мира, в котором жил. Мой создатель был из рода Малкавиан – этот клан, самый унизительный, и самый не уважаемый в мире вампиров. Я с этим полностью согласен. Вампиры из этого рода безумны. В прямом смысле этого слова. Половина из них в прошлой жизни были пациентами психиатрических лечебниц, маньяками, серийными убийцами. Другая половина-укушенные первыми. Я понятия не имею как, но ненормальный ген передаётся с кровью укушенному – и, после обращения ты становишься навсегда проклятым, совершенно обезумевшим вампиром-убийцей из клана Малкавиан! Это безумие не возможно контролировать, оно сильнее тебя. Есть один-единственный, трудновыполнимый способ устоять этому – не пить кровь – именно кровь человека позволяет прогрессировать этому гену. Но у этого способа один существенный минус – если не пить кровь, можно сдохнуть. Семь тысяч двести сорок три раза я пытался умереть, мучая себя голодом. Но инстинкт самосохранения берёт своё. Ненавижу род, к которому принадлежу! Или правильней сказать принадлежал? Когда моего создателя постигла окончательная смерть, я стал свободен. Я ушёл из клана. Моим новым убежищем стал клан Вентру – известные среди сородичей, своей алчностью и высокомерием. Не сказать, что я в восторге от этих кровососущих, но это всё же лучше, чем обезумевшие от жестокости маньяки-убийцы. В мире вампиров, помимо названных мною кланов существует ещё одиннадцать. Все вместе, кланы, образуют братство тринадцати, во главе которых стоят тринадцать патриархов, по одному представителю из каждого клана. Возможно, «братство» не совсем приемлемое слово, так как, внутри всей этой системы идут свои междоусобные войны. Таковы традиции. Такова воля Каина и Ламии. Это превыше всего.
– Риманн! – послышался голос позади меня. Я повернулся и тот час узнал Люцфера – солдата, одного из Вентру.
– Люцфер! – произнёс я, отдавая почтение.
– Ты знаешь, для чего я здесь... В сотый раз, мне приходится искать тебя, чтобы прочистить твои полоумные мозги. Ты снова растерзал до смерти человека. Но сейчас тебе повезло. Голифаций хочет видеть тебя. Следуй за мной. – Глаза Люцфера горели ненавистью и презрением. Он не переносил ни одного из Малкавиан. Держу пари, если бы он что-то решал, то давно бы истребил мой бывший клан и всех выходцев из него.
– Зачем я нужен ему? – Не унимаюсь, продолжаю стоять на своем месте, не шелохнувшись. Надеясь, тем самым, вывести из себя подосланного кровопийцу. Он злобно буравит меня взглядом.
– У тебя будет возможность задать этот вопрос лично. А пока не заставляй меня ждать. – Лицо Люцфера ещё более выражало отвращение. Мне ничего не оставалось, как последовать за моим новым собратом. Я ничуть не удивился, когда он приковал мою руку серебряными наручниками к своей. Прикосновение серебра к его телу, не вызывало никакого дискомфорта. Это не удивительно, он же солдат, годы, а может даже века, ушли на привыкание к серебру. Ему это отлично удалось. Кожа коснулась холодной стали, меня пронзила сильная боль, из-за которой я, прямо, взвыл в голос. По ощущениям, будто, руку отрезают очень медленно тупым лезвием. В области запястья тот час образовались волдыри и язвы. Ну конечно, в этом весь Люцфер! Он прекрасно знал, что я не посмею ослушаться и конечно же последую за ним, как и приказал Голифаций. Но сам процесс его очень увлекал. Его внутреннее эго просто ликовало! Как только замок на наручниках щёлкнул, мы вмиг помчались со скоростью пули, а может даже и быстрее. Мы бежали мимо людей, машин зданий. Никто не мог нас заметить. Единственное, что могли ощутить люди – это не большое дуновение ветерка, касающееся кожи.
– Чёрт! – Выкрикиваю я, и задеваю кончиками пальцев правой руки спину какой-то девушки. Это всё из-за грёбанного Люцфера! Девушка тот час от моего прикосновения упала на колени. Секунда – и мы мчимся за границей города. Я чую, до сих пор, запах, он такой родной, напоминает о доме. От этой незнакомки пахнет Ирландией. Она, должно быть, ирландка, никаких сомнений быть не может. Я не был на своей родине с тех пор, как меня обратили. Создатель запретил возвращаться на родную землю. Позже, я конечно встречал моих земляков-людей, но это было очень давно. А сейчас этот запах взбудоражил во мне что-то тёмное... Жажду? Воспоминания о давно умерших родных? Мою человеческую жизнь? Снова безмерная тоска и безысходность подступила к моему мертвому сердцу...
– Думаю, теперь можно отпустить тебя. – Прервал мои размышления Люцфер. Он снова наградил меня брезгливым взглядом, и глупой улыбкой. Замок наручников щёлкнул, серебряный плен закончен.
Мы шли по огромному каменному коридору, кое-где горели свечи. Я бывал здесь несколько раз, поэтому знал, что в конце этого пути будет большая серебряная дверь. Как только мы подошли, двери широко распахнулись, давая понять, что нас давно ждут.
– Сир. – Проговорил Люцфер и склонился в поклоне.
Голифаций подал своему солдату руку, тот почтенно поцеловал её и удалился.
– Я рад тебя видеть, сын мой. – Проговорил Голифаций.
– Моё почтение, сир. – Я проделал всю ту же ерунду, что и Люцфер, затем Голифаций указал рукой на огромный стол по середине комнаты. Нам предстоял разговор. После того, как мы сели, Голифаций пристально смотрел в мои глаза некоторое время и молчал.
– Я вижу, что ты обеспокоен чем-то. – Нарушил тишину сир.
– Возможно. Вы же знаете, я безумен, поэтому беспокойство – моё постоянное состояние. -Промолвил я твердо.
– Да, так и есть. Но ты теперь стал другим, Риманн! Ты больше не из клана Малкавианн. Ты – Вентру. – Проговорил спокойным голосом Голифаций.
– Я знаю и благодарен Вам, за то, что приютили меня, и указали путь к спасению. Но, на самом деле, спасения нет. Это знаете Вы, и это знаю я. Ничего нельзя изменить. Когда меня постигнет окончательная смерть, я буду так же безумен, как и в минуты обращения. – Мой голос был уверенный, в нём были слышны нотки безысходности.
– Ты не плохой вампир, Риманн! Нет твоей вины в том, что твоим создателем стал Малкавианн. У каждого из нас своё проклятие…
– Я бы отдал всё, чтобы изменить это. – Отрезал я.
– А что, если я скажу тебе, что есть шанс. Шанс избавиться от безумия? – Глаза сира горели красно-жёлтым огнём. Я не понимал, о чём он говорит. Но надежда уже теплилась где-то там в моём мёртвом сердце.
– Шанс? Что вы об этом знаете?
– Я долго живу на этой грешной земле. И могу сказать, что видел твоих сородичей, которые полностью излечились от этого недуга.
– Н-но как? – удивлённо спросил я, до конца не веря во все сказанное.
– Я могу помочь тебе, если ты поможешь мне.
Я молчал. В моей голове вертелось огромное количество мыслей. Возможно ли такое, что я полностью излечусь от своего проклятья? Если Голифаций говорит правду, что есть шанс, почему я об этом никогда не слышал. Размышления прервал голос сира.
– Риманн, я понимаю, тебе трудно поверить в это. Но то, что я сказал – правда. Конечно, не всё так просто…
– Что надо сделать? – Слова будто вырвались из моих уст, я аж привстал.
– Всё очень серьёзно. Готовится война. Большая война. Патриарх Вентру обсуждал проблему с братством тринадцати. Тебе известно, что никто не имеет такого большого влияния, как клан Бруха. Они и ещё девять кланов хотят использовать людей для пропитания в открытую. Создать, так сказать питомник. Но мы знаем, к чему это приведёт. Люди этого так не оставят. Церковь сделает всё, чтобы нас уничтожить. Эти полоумные придурки думают, что они-центр Вселённой! – после произнесённых фраз, Голифаций закрыл глаза и нахмурил брови. Его лицо выражало всю тяжесть бремени, которое ему приходится нести. Я был далёк от всех этих разборок, но сейчас, стоя перед сиром, мне казалось, что я понимаю настороженность и озадаченность нашего господина.
– Риманн! – Нарушил тишину сир. – Мы оба знаем, что главным оружием Бруха в этой войне будут Малкавиане. Твой род безумен, у них нет никакой системы правления. По сути, Малкавиане – это волки. Волки-одиночки. Они никогда не придерживались заповедей Каина, любого другого вампира за такое постигла бы окончательная смерть. Однако только не твой род. И ты знаешь почему. Потому что, нет более жестокого, более безумного и кровожадного воина, чем Малкавиан. Безумие – самое главное оружие, которое есть у вас. И Бруха это знают. Каждый день они пополняют свои ряды твоими сородичами. Я узнал, что Бруха в обмен на службу, обещают им лекарство от безумия.
– Откуда оно у них? – Начал я, пытаясь одновременно переварить полученную информацию.
– Мы не знаем этого.
– Что именно вы хотите от меня? – Если честно, я не понимал, куда он клонит и, чем я могу помочь.
– Риманн, ты тоже Малкавиан, но ты Отступник. И таких отступников тысячи! Все вы сделали правильный выбор, покинув ваш родной безумный клан. Ты страдаешь от своего проклятия, но ты не видишь, что уже меняешься. Осознание того, что безумен, это уже огромный шаг вперёд. Ты осознал, и ты покинул клан!
– Я не один такой сир!
– Знаю… вот поэтому и говорю тебе всё это. По сути, ваш клан Малкавиан, претерпевает эволюцию! Теперь есть новый клан Отступники Малкавианн! Только вы не можете построить систему правления. Кто-то должен это сделать! Объединить всех отступников! Вы, более разумны, чем ваши собратья! Вот скажи, что ты думаешь по поводу войны?
– Не знаю… возможно это глупо, а возможно, и нет…
– Я хочу, чтобы ты объединил всех отступников, и присоединил их к нашему клану Вентру! – Глаза Голифация вновь засверкали, в них читалось предвкушение и сила идеи, которую он задумал.
– Это не возможно… – Возразил я, было внутри меня сомнение, что нарастало, и, словно, мерзкий червь проникло в мою голову, не давая поверить в такое.
– Ещё как возможно, сын мой! Вы такие же жестокие воины, как и Малкавианне, только вы боритесь с безумием. И у вас отлично получается! Это единственный шанс на спасение, Риманн!
– Я знаю, что ушёл из родного клана, но безумие не покидает меня, сир! Я не могу бороться, хоть, и понимаю, что болен навеки! Моих стараний мало… Я такой же, как и мой создатель… Этого не изменить…
– Но ты же хочешь излечиться? Стать одним из нас? Вампиром, который контролирует свои действия и эмоции? Ты ведь думаешь, что лишён эмоций, не так ли?
– Я определённо знаю, что ничего не чувствую…
– Кроме страданий… А ведь это тоже эмоции. Вы, Малкавианне, можете чувствовать лишь боль, страх, ярость, ненависть, всё тёмное… Мы – Вентру, можем чувствовать и что-то светлое… Любовь, страсть, радость, счастье, даже сострадание. И главное, мы умеем контролировать свои чувства… свой голод...
– Тогда, научите меня… – с этими словами я упал на колени и кровавые слёзы потекли из моих глаз. – Научите меня, сир… – не переставал я умолять…– Прошу Вас!
Мои щеки стали влажными от слез. Не помню, позволял ли раньше давать волю чувствам. Однако, сейчас я ревел так, словно, мальчишка, одновременно сомневаясь в услышанном и надеясь, что это все правда. Невыносимо тяжело бороться с внутренними демонами, из-за которых, фактически, лишаешься последнего рассудка. Голифаций склонился и обнимает меня.
– Я достану для тебя это лекарство, и помогу тебе, если ты поможешь всем нам!
– Сделаю всё, что вы скажете, сир… только помогите мне вернуть себя…
*-Occidere! Patefacio sursum sanguis in nomine Cain! (1)-Убей! Выпусти кровь во имя Каина!(от лат.)