[Jana Weber]

На самом деле, у меня даже плана на этот бонус нет. И концепции внятной нет. И скринов. Пишу, как Мортимер на душу положит, сама не знаю, к чему это приведёт.

Однако, хочется поделиться с вами тизером, чтобы показать, что бонус, выложенный в этот вторник - это не разовая акция. Я на самом деле вернулась)

Когда Сандре было одиннадцать, отец привёз ей в подарок диск с рок-музыкой. Я ухмылялся, глядя на её кислое лицо – мол, ты бы ещё мотоциклетный шлем ей подарил, Господин Эмпатия. Но диск она взяла. И весь следующий день я её без наушников не видел. Даже если она снимала их по просьбе того, кто хотел с ней заговорить, на лице её возникало то самое отсутствующее выражение, которое можно наблюдать на лицах больных-кататоников. И слушала она вполуха. Как будто ей тяжело сосредоточиться. Тогда-то мой скепсис, пожалуй, поугас, и перед следующей папиной поездкой я даже попросил привезти и мне какой-нибудь диск в подарок.
Отец привёз. И скепсис вспыхнул во мне с новой силой. «Это называется вокальный цикл» пояснил тот, протягивая мне стеклянную коробку с парочкой лебедей на обложке – он даже рукавом её от пыли протёр, как мне помнится. «Автор – ярчайший представитель периода романтизма в музыке. Там просто блестящие вещи есть. Простым обывателям не понять высокого искусства, но ты-то, вероятно, не таков».
Я слушал, кивал головой как шангийский болванчик, пытаясь понять, шутит он так, или межмировые переходы и впрямь так разрушительно подействовали на состояние его мозговых извилин. Но тоже подарок принял – не обижать же, в самом деле, хорошего человека? Перед тем, как включить, я даже, пожалуй, на чудо надеялся. Но мои мечты умерли с первыми же звуками этого, с позволения сказать, произведения. Было даже хуже, чем в школе, на уроках музыки с госпожой Фиткинс: когда она расправляла все свои юбки (сколько их на ней было одномоментно? сто?) и садилась за рояль, приобщать нас к прекрасному через старосимлендские баллады.
На диске было ровно четырнадцать убогих песен на невнятном тотенбуржском диалекте, которые мог бы ставить диджей на бюджетных свадьбах, если бы их не исполнял неуместно мощный баритон. Первые три песни я так и прослушал в уверенности, что отец решил надо мной поглумиться, пока не дошёл до четвёртой. И тогда меня унесло.
Я раз за разом слушал этот трек на повторе, не находя в себе моральных сил его выключить, и только к исходу второго часа заставил себя переключить дальше. Не потому что мне надоело – просто зрела надежда, что там и от остального меня унесёт также. Однако, прослушав все четырнадцать треков, я снова вернулся к «Серенаде», что шла под номером четыре. Самое удивительное – я даже самому себе не мог объяснить, чем она меня так пленила. Та же слащавая мелодия, те же блёклые фортепианные проигрыши, тот же грубоватый баритон певца. Однако, я слышал во всём этом красоту. Как будто уродливые в своей сути черты, соединившись в одном лице, обрели невозможную прелесть.
В тот момент я подумал, что, возможно, отцовский эмоциональный интеллект несколько недооцениваю...

Schubert - Ständchen (Schwanengesang)