[Rudmatis]

Звуки стихают, свет концентрируется в левой части сцены, на Джоне. От пота жилетка липнет к телу, сковывает движения, однако всего на полминуты внимание зала принадлежит только ему. Джону нравится это нарастающее напряжение, которое он создаёт, перебирая струны, нравится, как гитара преобразует эмоции в музыку и кричит со сцены то, что нельзя сказать словами. Толпа не знает причину, не знает подробности. Джону и не нужен слушатель, толпа для него – лишь губка, которую можно облить накопленным дерьмом, а она и рада впитать.

— Привет, — сказал Джон, услышав голос Холли. Ему нравилось звонить ей ближе к ночи. Почему-то после этого сон приходил быстрее. Несколько секунд она молчала и только Бенни Милл Шарп тихо звучал в трубке, отыгрывая свою малоизвестную композицию на фортепиано.
— Привет, — наконец выдохнула она. Джон ждал несколько секунд, выжидая, что она скажет ещё что-нибудь, как обычно, но тишина в трубке говорила об обратном.
— У тебя все в порядке?
— Да! — чересчур быстрый и эмоциональный ответ никак не вязался с ее привычным образом. Видимо, она понимала это и сама, — да, хорошо, спасибо что спросил. У тебя как?
— Бывало и хуже. Копы наконец-то пришли к выводу о передозе и с меня наконец-то сняли все подозрения, так что могу теперь хоть к тебе во Францию ехать, — усмехнулся Джон, откинулся на кровати и потянулся.
— Ох... Нет, не нужно!
— Да шучу я. Джастис меня даже на мои похороны бы не пустил. Холли? У тебя точно всё в порядке?
— Да... Я... М... мне нужно натюрморт писать, я потом тебе позвоню, хорошо?
Она не дождалась ответа, просто положила трубку. Джон ещё около минуты смотрел на погасший экран телефона, прислушиваясь к звукам за окном. Тогда он ещё не знал, что этот звонок был последним, когда Холли ответила.