Farin Urlaub - Leiche
Destruam et aedificābo
*
(лат.) разрушу и построю
В пруду проплывал чей-то труп.
Я в окно посмотрел, и увидел его
В пруду проплывал чей-то труп.
Как он умер теперь не узнает никто
Он плыл вниз лицом,
И отсюда казалось, он будто спал
Как будто заботы оставил он
Где умирал
Я хорошо понимала, что это просто_сон, но я, лотарио, чувствовала всё кожей. Никуда не деться было. Пальцы Вальтера – горячие, как камни для стоун-массажа – сдавливали мне горло, пока он коленом раздвигал мне ноги. Когда я кричала, звук не успевал дойти до моего уха, потому что он затыкал мне рот своим дыханием. Я глотала его как дым.
Он рвал на мне одежду, смолил её руками, сдавливал меня в тиски и заполнял меня своим семенем. А затем оно прорастало. Я ощущала, как оно растёт, но взгляда не смела опустить на свой живот.
Потом я просыпалась, находила под одеялом знакомую мозолистую руку, и повторяла себе – он Дэвида. Этот ребёнок – только мой и Дэвида. Но я не верила тому, что говорила. И он внутри, кажется, не верил тоже.
****
К концу дня я утвердилась в трёх мыслях – каждую из них, как бы сложно это ни было, мне пришлось уложить вдоль лабиринтов моего сознания.
Мысль первая – Керан вовсе не военный. Я, конечно, допускаю, что у него там есть некие дела, но занимается он ими больше для отвода глаз, потому что основная его деятельность с военным делом никак не связана.
Мысль вторая – ребёнка придётся оставить. Что бы ни ожидало его в этом мире и меня вместе с ним, в сложившейся ситуации нет ни единого варианта, где я могла бы вернуться в свое прежнее небеременное состояние без каких-либо последствий для нас обоих.
Мысль третья – этим миром правит сила, о которой нам не рассказывали в университете на лекциях о политической грамотности и не печатали в буклетах об опасностях дергийской пропаганды. Эта сила мощнее, страшнее и больше, чем то, с чем я сталкивалась за всю свою жизнь.
И я ровно ничего о ней не знаю.
Акт первый [два речитатива и одна ария]
В пруду проплывал чей-то труп
Я сидел на газоне, там пёс пробегал
В пруду проплывал чей-то труп
Полицию кто-то уже вызывал?
Я мог бы тебе показать
Но ты ведь давно пропал
Куда-то исчез вдруг
Надеюсь, ты не пострадал
Рут и Дэвид шли быстро. Синхронно у них так получалось. Как в армии, в ногу. Я семенила за ними, едва поспевая, но сбавить темп не просила. Неуместно казалось, и вообще.
Дэвид шёл тяжело, оставляя во влажной после дождя земле глубокие отпечатки армейских ботинок. Вопреки обыкновению, почти не говорил – я сквозь ночь видела, как свинец его век тянет его туда же, к почве. Он напоминал одного из андроидов отца: механичностью и точностью движений на фоне абсолютного отсутствия жизни внутри.
Он был уставшим, я это знала. Он ведь даже выспаться не остался. Мы всего на минуту переодеться заехали. Я сбивчиво пересказала ему историю про Вальтера по дороге из аэропорта домой, и он сказал, что съездит со мной к Керану, если мне от этого будет легче. Наверное, он надеялся, что авторитетность его фигуры позволит мне забыть про мои вызванные всплеском эстрогена глупости и сменить мнение на адекватное ситуации. Я вела его туда примерно за тем же самым.
- Тут осторожно идите, в саду могут быть свежие трупы, - деловито заявила Рут, задирая узорчатую юбку.
Дэвид усмехнулся, я же сильнее сжала его пальцы. Она была совсем другая. Не та, какой я обычно её помнила. Не мать-наседка, способная дольше трёх минут обсуждать только прочитанное на детских форумах, и не трусиха, с громким стуком захлопывающая рот, стоило Дэвиду появиться на горизонте. Теперь она словно не боялась его совсем. Такой она была на моей памяти всего раз – в Риверхилле, когда я взяла её свидетельницей на нашу с ним свадьбу. Наверное, ей нужна была какая-то захватывающая киноистория, чтобы перестать бояться. Романтическая драма, как тогда, или интересный артхаусный хоррор, как сейчас.
Поместье Морриган я узнала ещё издалека, хотя оно было как минимум третьим из тех, что я застала, и именно в этом его воплощении мне побывать так и не удалось. Керан любил покупать разные дома в разных районах и называть их совершенно одинаково, в чём я, как и любой из тех, кому случалось побывать у него в гостях, видела самый глубокий смысл. Потому что какой бы дом ему ни случилось купить, всего за несколько недель пребывания в его, Керана, власти, дом приобретал его, Керана, облик. Я из тысяч одинаковых зданий безошибочно определила бы то, где хозяйкой была его рука.
Рут постучала в дверь синхронно с ударом грома. Она открылась почти моментально – что чудо, Керану никогда не везло с дворецкими – и в первую секунду я решила, что за дверью вовсе никто не стоял. Спустя секунду или две, когда глаза чуть привыкли к темноте и выхватили из неё несколько белых пятен, мозг тут же сопоставил их с библиотекой образов из глубин памяти, и я похолодела. На пороге стоял человеческий скелет.
- Да отойди ты, мы к папочке, - Рут пнула скелет плечом и двинулась в прихожую. – Вы потише там. Девочки спят.
Я только в тот момент поняла, что кричала – сознание не успело зарегистрировать звук, но горло чуть царапало от усилий. Теперь больше не я держалась за Дэвида – он держал меня, защищая. Свинцовой тяжести в его веках больше не было.
- Рут, - выдохнула я. – Что это?
- Не бойся, это Скелехильда, - ответила та голосом, которым Бенедикт из «Портлентского женоубийцы» говорил очередной благоверной «не бойся, это перфоратор». - Идите за мной.
Я обернулась Дэвиду за плечо, чтобы проверить, не показалось ли мне, и вздрогнула снова – скелет был всё ещё там. Только сейчас мне удалось разглядеть на нём чепец и платье горничной.
Дэвид развернул меня за затылок обратно, так, чтобы мой взгляд снова переместился на спину Рут.
- Никто тебе ничего не сделает, - сказал он мне. – Пошли.
В кабинете я тут же выхватила из обстановки его, Керана, лицо, и мне стало легче. Он на меня не посмотрел, впрочем – посмотрел на Дэвида.
Он пожал ему руку, Дэвид кивнул, и я по этому кивку как-то сразу поняла, что они знакомы. Керан взял бутылку виски со стола, потом два стакана, и наполнил оба почти наполовину. Ему и себе. Подвинул один в его сторону, бери, мол. Но Дэвид не взял. Головой мотнул, мол, нет, спасибо.
Керан кивнул. Мне напитков он не предложил.
- Я чай заварю, да? - мурлыкнула Рут и ретировалась.
Керан устроился со стаканом в кресле, Дэвид усадил меня на диван напротив.
Без солнечного света виски не казался янтарным – тёмным скорее. Как будто он что-то другое пил. Керан тоже смотрел на виски какое-то время, а потом вдруг перевёл взгляд на меня – впервые.
- Я не буду тебя спрашивать, - начал он, - зачем ты это сделала. Мне очевидно, что причина не может лежать ни в чём другом, кроме как крайней степени идиотизма. Я спрошу о другом. Почему тебе не пришло в голову рассказать о произошедшем хотя бы родителям? Это ведь пять лет назад было. Успела ведь заподозрить с тех пор, что мужик в баре – не просто мужик?
Я сглотнула. Он смотрел на меня, как смотрела Пруденс, когда застала нас с Дэвидом в пустой аудитории, и я едва подавила желание сейчас же перед ним извиниться.
- Я думала, что справлюсь сама, - сказала я.
Керан вздохнул. И сделал глоток из стакана.
- Нужно объяснять, почему происходящее – серьёзно?
«Нет».
- Да, - сказал Дэвид.
Керан кивнул. И встал из-за стола.
- О генетике общее представление имеете? – спросил он, прислонившись к столешнице. – Геном человека состоит из более чем двадцати тысяч генов, содержащих наследственную информацию. Большая часть из них – неизвестного назначения. Ген MS407, о котором пойдёт речь, отвечает за способность выделять особый вид энергии из пространства и преобразовывать другую энергию с её помощью. Если сталкивались с источниками на праязыке, то, возможно, помните о силе, которую наши предки считали основой всего – они называли её «ída» и считали воплощением божественного в человеке. В переводе на симлиш это значит «поток», и это довольно точное описание того, чем эта сила является. В простонародье её ещё называют «магия», но это определение описывает её менее точно. Поток существует отдельно от человека, но те люди, кому повезло родиться генетически приспособленными к возможности влиять на него, могут делать весьма интересные вещи. Например, вот так.
Он выставил руку вперёд и щёлкнул пальцами. На ладони тут же разгорелось пламя – сначала слабое и синеватое, а потом почти рыжее, как от костра. Я тут же вскочила, опасаясь, что он обожжётся, но Дэвид потянул меня за руку, усаживая обратно.
Огонь погас, когда тот сомкнул над ним пальцы.
- Керан, - сказала я. – Я, что… тоже?
Тот усмехнулся.
- Нет. Не тоже. При нормальном порядке вещей ген можно унаследовать только от одного или обоих родителей. Ты получила дар от дальнего родственника, и генетически его природу отследить сложно.
- Зачем я тогда ему нужна? – спросила я. – Мой ребёнок, от…от Дэвида.
- Я догадываюсь, - сказал Керан. – Но я не знаю, зачем. Надеюсь, возможность представится, и я у него спрошу. Подойди ко мне.
Я опасливо оглянулась на Дэвида, но тот кивнул, мол, можно. И я встала с дивана. Керан перехватил мою руку и занёс над ней лезвие ножа. Я поморщилась, когда он провёл лезвием по моей ладони и поднял её над котлом.
Котёл я увидела только сейчас – то ли темно было, то ли моё сознание было слишком не готово его увидеть среди будничной обстановки кабинета. Вода была прозрачной до момента, когда моя кровь с ней смешалась. Разводы двигались быстро – быстрее, чем должны были, как при ускоренной перемотке – пока не сложились в лицо. Его лицо, Вальтера. На фоне приёмной остерфилдского Мясника.
Дэвид смотрел на него тоже, из-за моего плеча. Долгих секунды три, пока не обернулся к Керану.
- Знаешь его? – спросил он.
Тот покачал головой.
- Впервые вижу. Но этого стоило ждать. Известные мне маги четвёрки, способные на ритуальное убийство ребёнка, или мертвы, или сидят в тюрьме. Он, должно быть, из другой параллели и использует чужую личность. Имя слишком претенциозное, чтобы быть настоящим.
Рут в этот момент как раз вплыла с подносом в кабинет, и принялась разливать чай по чашкам. Сладости – пусть и явно купленные в магазине, а не приготовленные собственноручно – тут же вызвали ряд ассоциаций Юльхен. Это она обычно кружила вокруг Керана с угощениями, пока тот занимался какими-нибудь важными и срочными делами, поэтому видеть, что кто-то снова вокруг него кружит, было, наверное, ожидаемо. Естественно даже. Как естественно было бы видеть космическую пыль вокруг небесного тела.
Она даже не глянула в сторону котла, и я бросила на неё укоряющий взгляд. Странно было думать, что, утаив от меня целый пласт информации о вселенной, она могла всерьёз злиться на меня за то, что умолчала о всего лишь сексе с Дэвидом.
- Не смотри так, Сандра, - сказала она, пролив чай мимо чашки. – Нам нельзя никому ничего рассказывать. Я договор подписала, как только научилась ручку в руках держать.
- Ваши не могут его схватить? – прервал диалог Дэвид, снова кивнув на котёл. – По отпечаткам пальцев, там, или я не знаю.
- В теории могут, - ответил Керан. – Вопрос, будут ли. Наше сообщество очень закрытое, и гипотетическая сделка насчёт ребёнка без гена с магом, о котором никто здесь ничего не слышал, его заинтересует только в формате «вот убьёт, тогда приходите». Я сообщу, кому нужно, но вам не стоит слишком надеяться на власть.
- Что мне тогда делать? – спросила я.
- Тебе лучше бы делать поменьше, - вздохнул Керан. – Сделала уже. Я постараюсь узнать всё, что можно узнать, и обеспечить вам максимум защиты.
Он смотрел на меня так по-отечески, как собственный отец никогда не умел на меня смотреть, и ощущение, что я виновата перед ним лично, снова подкатило к горлу.
- Керан, прости, - выдохнула я. – Мне очень жаль. Я не хотела тебя тоже в это втягивать.
Тот коротко закатил глаза.
- Человеку, который не знает, когда нужно извиняться, помочь можно мало чем, но я постараюсь, - сказал он. – Твой муж спас мне жизнь. Я постараюсь спасти её твоему ребёнку.
Я скользнула взглядом по Дэвиду, и тот кивнул – то ли в обещании рассказать потом, то ли в попытке ободрить, мол, нормально всё будет.
- Покажи Дэвиду, как вывезти отсюда машину, - сказал Керан Рут. – А ты иди пока со мной.
Идея отправиться куда-то с Кераном одной пугала меня примерно так же, как испугала бы ребёнка, которому мать велела встать в очередь в супермаркете, но Дэвид как будто уже вручил меня ему на временное хранение, а сам отправился вслед за Рут, бросившей на столе так никем и не тронутые чашки.
Керан шёл на второй этаж, а я, как и час назад за Дэвидом, семенила за ним мелкими шагами. Он не был как Дэвид, правда. Не останавливался, чтобы посмотреть, не отстаю ли я, и не брал меня за руку на крутых лестничных поворотах. Он поднимался стремительно, одной линией, так, что я едва различала смену ступенек в его движениях.
Он провёл меня в комнату, служившую, очевидно, складом вещей, и принялся искать что-то в коробках. Заглядывать ему через плечо или спрашивать, что именно он ищет, мне было неловко, поэтому я просто стояла за его спиной. Стоять было неловко тоже.
Сосредоточенность на его лице заставила меня испытать лёгкий укол вины за недавний страх оставаться с ним наедине. В конце концов, этот вопрос никак лично его не касался. Он касался меня. Но это он сейчас пытался решать мою проблему, в то время как я к её решению даже не представляла, как подступиться. То есть, представляла, конечно. Даже воплощала эти представления в жизнь. Так целый человек умер.
- Вот, - сказал он, протягивая мне серебристый ободок.
Я не успела толком рассмотреть его, когда он взял меня за руку – как тогда, у котла, чтобы кровь из ладони выпустить – и щёлкнул браслетом вокруг моего запястья. Я бы обязательно задумалась, имею ли право принимать ювелирные украшения в подарок от практически постороннего мне мужчины, но это не ощущалось, как подарок. Он надел его на меня, как полицейские надевают наручники. Получай, мол, Сандра. Чтобы в следующий раз не смела так плохо себя вести.
- Это мельхиор, - пояснил Керан. – Сплав меди и никеля. Браслет от обычного ничем не отличается, кроме как способностью подстраиваться под размер запястья хозяина – сейчас он твой, но когда ребёнок родится, ты передашь его ему. И станешь следить, чтобы он никогда его не снимал. Никель разбивает магию тёмных ритуалов, и в ситуации, когда твой сын вдруг окажется вне поля твоего зрения, это может спасти ему жизнь. Надеюсь, я выразился достаточно ясно, чтобы мотивировать тебя нигде его случайно не потерять.
- Да. Спасибо, - кивнула я.
Керан моё запястье опустил. Дверь скрипнула, и в комнату вошёл ещё кто-то – он смотрел вниз, и двигался, подволакивая ногу. Лицо в темноте было видно плохо – только спутанные тёмные волосы.
- Господа сказали, что нужен ключ от ворот. Крота отправили спросить разрешения взять связку.
- Бери, - разрешил ему Керан. – Только стучись, прежде чем входить. Здесь гости. Испугаешь ещё.
Я не сразу поняла, что именно могло меня в нём испугать – но тот слегка приподнял подбородок, и мне вдруг бросилась в глаза неестественная синева его кожи. Он весь был потрепанный, как пропивший последние крохи сознания бродяга, и только когда он распрямился совсем – насколько позволяла изогнутая сколиозом спина – я узнала его. И в ужасе прижала руки ко рту.
- Питер, - выдохнула я сквозь пальцы. – Питер, это что, ты?
Тот отшатнулся от меня, но остался смотреть заплывшими красными глазами.
- Нет, госпожа, - сказал он мне. – Не Питер. Крот.
Я обернулась к Керану. Стыд, заслонявший страх перед ним, испарился, и мне вновь стало жутко на него смотреть. Он выглядел как Вальтер тогда. Уверенно. Как будто всё происходящее было в порядке вещей.
- Он что, - я сглотнула, - умер?
- Не совсем, - ответил Керан. – Но тебе лучше считать, что да.
- Ты убил его?
- Кассандра, - он взял меня за плечи, и его ладонями меня будто обожгло, - успокойся. Всё нормально.
Я мотнула головой. В тисках его рук и дёрнуться было сложно, но я ощущала, что дрожу.
- У вас это нормально? – спросила я. – Убивать людей? Вы все это делаете?
- Прекрати, - отрезал тот. – Белое пальто выгуливать в церкви будешь, не у меня дома. Он получил, что заслужил. Теперь он служит мне, чтобы в награду получить покой.
- Отпусти меня, - прошептала я. – Ты меня пугаешь.
- Ты сама себя пугаешь, - сказал он. – У тебя очень простой выбор сейчас, и предлагать тебе выбрать дважды я не буду. Ты или прекращаешь жалеть плохих людей, или можешь прямо сейчас выйти ко мне в сад и начать рыть себе могилу, сэкономишь нам всем силы. Раньше можно было убогих жалеть. Если станешь жалеть их сейчас, а не бороться с ними, они съедят тебя. Слышишь меня?
Я кивнула. Сердце билось громко, и я слышала лишь его и голос Керана. Он всё ещё держал меня, но дрожь унялась. Я только дышала часто.
- Я могу помочь тебе, Кассандра, - сказал Керан. – Но для этого тебе нужно доверять мне и делать то, что я скажу. Иначе я не стану тратить на тебя время. Ты поняла меня?
Я кивнула опять. Стыд снова захлестнул меня. Идиотка. Нашла из кого врага делать.
- Прости, - сказала я. – Прости меня. Просто это всё для меня слишком.
Керан усмехнулся.
- Я знаю. Отдохни. Меньше думай обо всём, тебе сейчас нужно думать только о ребёнке.
Он дёрнул за ручку, и дверь приоткрылась чуть шире.
- Идём. Не смотри на него.
Но я, конечно, смотрела. Питер (Крот?) семенил сразу вслед за Кераном по коридору, но то и дело оборачивался назад. Чтобы посмотреть на меня тоже.
****
Они толкали машину втроём. Из-за дождя там всё в грязи было. Дэвид перебросился с Кераном ещё парой слов, пока я ждала его внутри, пытаясь согреться, а потом повёз меня обратно.
Когда мы выехали из Торвилля, уже рассвело. Я робко предложила оставить машину у Керана и взять такси, но Дэвид только отмахнулся. Ехали мы молча.
Я смотрела на него раз в несколько минут, когда набиралась смелости – скользила взглядом по его профилю, потом отводила глаза, чтобы он не успел воспринять взгляд как запрос и обернуться ко мне тоже. Смотрела на дорогу какое-то время, потом снова поворачивалась к нему. Я велела себе молчать с самого начала – потому что он устал. Потому что он вёл машину. Потому что он, Мортимер, вообще ни в чём этом не виноват. Но мне было плохо. Жадная чёрная дыра у меня под рёбрами, зарождённая Вальтером в «Свежей рыбе», зияла и тянула к нему скользкие щупальца в немой просьбе заткнуть её чем-то. Чем-то хорошим. Им.
- Дэвид, ты меня ненавидишь? – спросила я.
- Что?
Он повернулся ко мне, на секунду оставив дорогу без внимания.
- Ты меня ненавидишь? – повторила я. - Я себя да. Мне жаль, что так получилось. Я не хотела, чтобы это коснулось тебя. Я никогда не думала, что всё это может коснуться тебя, я вообще тогда ни о чём не думала. Ты сможешь меня простить? Не сейчас, потом. Я всё для этого сделаю. Всё, что скажешь. Дэвид?
Дэвид бросил на меня ещё один взгляд и свернул к обочине. Машина затормозила резко –как будто всё ещё была в шоке, что едет по прямой дороге – шины взвизгнули, я поёжилась. Дэвид отстегнул мне ремень, и я вдруг ясно увидела, как он выволакивает меня из машины и бьёт по лицу. Это казалось логичным, естественным даже развитием событий – поэтому я даже не вздрогнула, когда он потянул меня за руку. Не из машины, правда, а на себя.
Тело сжалось в первую секунду, а потом расслабилось, как по щелчку. Тело было умнее меня. В нём не было творчества, одни голые рефлексы. Оно ощутило Дэвида рядом и вжалось в него, как в единственный в мире источник тепла и безопасности. Зачем я вообще от него куда-то отходила? Нужно было держаться за него всё время.
- Ты с ума сошла? – спросил он; от громкости вопроса я чуть вздрогнула. – За что я должен тебя ненавидеть? За то, что ты сделала в семнадцать лет и не догадалась, чем это могло грозить? Так никто не знает. Нет ни одного человека, кто в семнадцать не совершал бы чего-то глупого и опасного, ни одного, отвечаю. Ты ничего не знала о магии, а тот магический ублюдок этим воспользовался, понятно? Я запрещаю тебе думать, что ты в чем-то виновата – передо мной или кем угодно.
Он встряхнул меня за плечи. От его рук тоже шло тепло – как от рук Керана тогда. Другое тепло, правда. Живое, не электрическое.
- Мне кажется… - я вздохнула.
«…что ты бы не продал в семнадцать своего ребёнка».
- …что такое могла сделать только я.
Дэвид вздохнул тоже и закатил глаза. Достал из кармана пачку «Брэмбли», выпрямил смявшуюся от воды упаковку. Я выложила все сигареты ему на ладонь и выбрала для него самую сухую из них. Тот поджёг её щелчком зажигалки.
- Керан не рассказывал, как мы познакомились?
Я мотнула головой. Дэвид затянулся.
- Он сам тогда служил, - он выдохнул дым в окно. – В округе Лихт. Им доложили о расположении дергийской оружейной базы, и всем было понятно, что её бы лучше взорвать с воздуха. Керану от кого-то это предложение в таком виде и поступило, как что-то само собой разумеющееся, но он тогда был очень в себе уверен, и предложение отклонил. Решил, что тяжёлое вооружение на дороге не валяется, и базу можно разграбить. Мол, чего пропадать будет, а мы потом их перестреляем из их же оружия, кому от этого плохо? Охранялась она тогда слабо, и он думал, что всё просчитал. Но когда их взвод туда прибыл, их там уже ждали.
Я смотрела на Дэвида, ожидая, что он скажет дальше, и он улыбнулся, поймав мой взгляд. Мне почти казалось, он скажет, что Керан там умер. Я бы, наверное, поверила бы в первую секунду, если бы он мне так сказал.
- Базу они всё-таки взорвали, - продолжил Дэвид. – Вместе со всеми, кто там на ней был – ценой жизни двух своих людей. Нескольким удалось скрыться, Керана взяли в плен. Его пытали, потом в какой-то момент решили, что он умер, и выбросили. Мы с ребятами нашли его с пробитым желудком.
Дэвид выбросил сигарету в окно. Внимательно перебрал оставшиеся, нахмурился, заглянул в бардачок. Там тоже ни одной не оказалось.
- А что потом?
- Потом его повысили, - сказал Дэвид. – И он накрыл первое формирование хайристов. Тех, что взорвали поезд с гражданскими после войны. Нашёл, допросил, выловил всех до единого. А если бы вспоминал, как он из-за своей тупости двоих похоронил, сдох бы в том госпитале, куда я его привёз. У него все шансы были.
Дэвид замолчал, и моя рука на его груди перестала вибрировать от звуков его голоса.
- Вы общались потом?
- Да, - кивнул Дэвид. – Он в восьмёрку ко мне через пару лет приехал. Не знаю, как он меня нашёл. Контакты свои оставил, мол, если буду нужен, по любому вопросу, свяжись. А я эту бумажку постирал вместе с джинсами. Кто тогда знал.
Я положила голову ему на грудь – туда, где только что лежала моя рука. Глаза закрылись сначала, чтобы защитить сетчатку от пробивавшегося сквозь стёкла машины солнца, а потом так и не стали открываться из-за усталости. Я не помню, в какой момент Дэвид успел переложить меня на заднее сидение, но когда я глаза всё-таки открыла, машина двигалась снова.
Акт второй [хористам раздали разные тексты]
В пруду проплывал чей-то труп
Я смотрел на него, сидя рядом в тени
В пруду проплывал чей-то труп
Он похож на тебя, и ботинки твои
Мне стало немного печально
Как будто я сам не свой
Я вижу какое-то сходство
Меж ним и тобой
Свадьба была в Соборе Святой Нины, в последнюю неделю ноября.
Белла, временно оставшись без работы, нырнула с головой в приготовления, оставив моему отцу единственную достойную его всё ещё трудоустроенных рук задачу – подписать и разослать приглашения.
Первое, написанное самым красивым в мире почерком, он торжественно отправил Керану, с пометкой для почтальона вручить лично в руки. Я усмехнулась, глядя, с какой тщательностью он подходит к выбору подходящей марки – всем вокруг было ясно, что ему просто страсть как хочется ткнуть Керана носом в свои благополучные отношения, чтобы поквитаться за сотни семейных ужинов, где тот высмеивал его за неуспешность в личной жизни.
Мы с Дэвидом предвкушали весьма интересный вечер, и даже тайком собирали ставки среди приглашённых на то, как Керан отреагирует (вариант «никак» лидировал с большим отрывом). Однако выражения наших лиц быстро сменились с ехидных на разочарованные, потому что Керан не пришёл.
Вместо этого он прислал отцу письмо – написанное таким же красивым почерком – где извинился за невозможность присутствовать ввиду неотложных дел, а также приложил договор дарения на участок в качестве свадебного подарка.
Тот хотел его тут же демонстративно порвать на видео и скинуть Керану запись, но я выхватила договор раньше, чем его рассерженные руки успели бы его коснуться.
Подарком оказался виноградник в пограничном – старый, плодоносящий. Мы как заворожённые шли между насаждениями, касаясь спелых гроздьев и расхваливая щедрость Керана на все лады, глядя, как отец морщится в ответ на наши восторги.
- Местные рассказали, что ваш Керан здесь землю дергийскими пленными удобрял, - доверительно сообщил он, брезгливо стараясь не касаться винограда. – Поэтому здесь осенью всё так плодоносит.
- Надеюсь, они у него ещё остались, иначе придётся пожертвовать кем-то из нас, - сказала Белла, присев у лозы. – Это вот очень редкий сорт. Из него «Кровавый Берилл» делают, я в семёрке пробовала. У нас его вообще не выращивают. Представляешь, сколько он может стоить?
- Он просто кичится своими деньгами, - отец пнул камушек, и тот затерялся среди виноградных листьев. – Чтобы ударить меня побольнее.
- Да кому ты нужен, - отмахнулся Дэвид.
Он оторвал очередную виноградинку и положил мне в рот. От пряной сладости вкуса у меня закружилась голова.
- Мы сделаем винодельню, - сказала я. – Вон там склад, можно переоборудовать под магазин. Смотритель сказал, в погребах плесень, но он знает, как избавиться. Там даже бочки для вина есть.
Отец закатил глаза.
- Я верну ему участок.
- Я тебе верну, - сказал Дэвид.
Стало прохладнее, и я запахнулась в кардиган плотнее. Солнце лилось на не по-ноябрьски спелые гроздья, и я подумала, что сейчас мне плевать, даже если Керан похоронил под ними целый полк. Возможно, они стоили того, чтобы над ними выросло потом что-то живое.
****
Мы переехали к концу января – мне не хотелось затягивать ремонт до момента, когда стану совсем большой. Можно было, конечно, остаться – но комната для детской была там совсем крошечной, а с переездом Беллы мы и так все постоянно ощущали, что задеваем друг друга плечом. Магдалина Торнсберри-Бауман недовольно поцокала языком, когда мы выносили коробки из старой квартиры, но Дэвид пообещал, что будет катать её в гипермаркет как раньше, если она сделает немного попроще лицо и поможет с побелкой потолка. Та тут же удалилась, гордо вскинув голову, и я малодушно понадеялась, что больше никогда её не увижу. Но ровно через неделю она появилась по нашему новому адресу, с валиком и в самой немаркой из своих юбок.
Керан вышел на связь спустя несколько недель, когда я почти успела выбросить происходящее из эмоциональной памяти. Он позвонил мне с пустого аккаунта в ДД и сухо сообщил, что о маге по имени Вальтер Грау в параллели не знает никто. Пересечь границу параллели незамеченным с силой его уровня едва ли представлялось возможным, но, хотя на его поиски (скрепя сердце, потому что всерьёз его, кроме Керана, никто не воспринял) была отправлена специально подготовленная группа, даже след его пока обнаружить не удалось.
- Как из воздуха появился, - хмыкнуло изображение Керана на экране. – Не знал бы, тоже не поверил.
- Я готова поверить во что угодно, - хмуро сказала я. – Ещё летом я бы и в магию не поверила.
- Магия – проста и логична, Кассандра, - вздохнул тот. – Ничто не исчезает в никуда, и ничто не появляется из ниоткуда. Мы что-то упускаем.
Его лицо чуть дёрнулось из-за помех, и я усмехнулась. Странно было говорить с ним вот так. Меня удивило бы меньше, если бы его астральная копия заговорила бы со мной из отражения в зеркале.
- Всё ещё нет идей, что ему может быть от меня нужно?
- Только одна, - ответил тот. – Но сомнительная. Для детей магов когда-то придумали ритуал, которым раньше спасали от гибели магическую ветвь в семье. Если последний ребёнок, владеющий потоком, оказывался смертельно больным – с помощью ритуала его ген активировали у лишённого потока брата или сестры. Ребёнок в результате обычно погибал, но учитывая его болезнь и риск потерять поток в семьё навсегда, он был оправдан. Нечистоплотные маги использовали ритуал для увеличения собственного могущества – и брали для этого уже вполне здоровых детей. Сейчас ритуал считается пережитком Темновековья, когда магов было мало, и их стоило беречь. В последний раз его пытались провести в семёрке лет восемьдесят назад, но власти вовремя вмешались. Больше я о таких случаях не слышал. Учитывая, что Вальтеру нужен именно мальчик, есть вероятность, что этот ритуал он и имел в виду. Смущают меня во всём только три вещи.
- Какие? – выдохнула я.
Керан сделал паузу, очевидно, пытаясь сформулировать для меня ответ поточнее.
+++
- Во-первых, твой сын, каким бы он ни родился, магом не будет, а значит, доступ к потоку через его тело получить невозможно. Во-вторых, уровень потока самого Вальтера, насколько я смог ощутить, слишком высок для того, чтобы идти на подобные авантюры. Присовокупление чужого потока к его силе значительно его возможности не увеличит, а ведь ритуал несёт риски и для него. Ну, и третье – родственные связи. Ритуал наиболее эффективен, если донор гена является близким родственником реципиента. Учитывая отсутствие родственных связей между Вальтером и тобой, даже будь у твоего сына равный ему по силе поток, он получил бы от него, дай Мортимер, десятую часть.
В моём сознании тут же всплыл недавний сон, и я поморщилась. Секунду я размышляла, стоит ли Керану о нём рассказать, и, в конце концов, решила не бороться со смущением. Это не было предсказанием. Просто всплеск гормонов. С кем не бывает, правда?
- Что ты делаешь в субботу? – спросил вдруг он.
«То, что ты скажешь».
Я улыбнулась ему в экран.
- Если нужно, я освобожу день.
- Нужно, - усмехнулся тот. – Хочу кое с кем тебя познакомить.
****
К приезду Керана семью пришлось подготовить особо. Мой путаный рассказ о магии они выслушали с одинаковой долей скепсиса на лицах: Белла подумала, что Керан будет здесь устраивать шоу с угадыванием, как участники передач про экстрасенсов, отец же решил, что он шарлатан и за деньги обманывает людей. Меня и то, и другое, в общем-то, целиком устраивало.
Керан ворвался к нам уже к девяти утра и бросил стопку бумаг на столик в прихожей.
- Мне нужно, чтобы каждый из вас подписал договор о неразглашении тайны сообщества, - вместо приветствия сообщил он. – Вы теперь посвящённые, и несёте за это ответственность. Одно слово – и последствия будут не только для меня, но и для вас. Ясно выражаюсь?
Я ждала, что отец станет в позу – скажем, объявит, что не будет подписывать незнакомые ему документы, потому что Керан наверняка всё это придумал, чтобы вероломно взять на него какой-нибудь кредит – но он и бровью не повёл. Вместо этого он шагнул к Белле и придвинул её ближе к себе за талию.
- Керан, познакомься, это Белла, - сказал отец. – Моя жена.
С этими словами он сжал пальцы на ткани её платья, видимо, чтобы нагляднее продемонстрировать сказанное.
- Очень приятно, - улыбнулась та.
Керан вцепился в неё взглядом – иначе не могу сказать, как коршун – а потом резко схватил за плечи и прижал к стене. Я понять не успела, что происходит, когда на пол, туда, где она секунду назад стояла, упала деревянная балка с потолка.
- Ты не стой где попало, - он кивнул на балку, что лежала теперь рядом с моим едва успевшим отскочить отцом. - А то умрёшь.
Белла, справившись с первым шоком, улыбнулась.
- Спасибо, - сказала она.
- Может, отпустишь её? – процедил отец. – Ты её только больше пугаешь.
Керан отпустил.
- Я не испугалась, - заверила та.
- Она не испугалась, - с улыбкой повторил Керан.
От падения балки всё ещё гремело в ушах. Нужно будет попросить Дэвида найти другую ремонтную бригаду.
- Я кофе тебе сделаю, - сказала Белла. – Твиккианский, с перцем. Тебе понравится.
Она уплыла на кухню, оставив меня в смешанных чувствах.
- Береги женщину, Даниель, - бросил Керан, отряхивая от пыли плащ. – У тебя их здесь не толпа.
- Сам-то многих уберёг? – прорычал тот.
- Папа, - я взяла его за плечо, удерживая. – Не надо.
Тот смотрел на Керана так, что я на целую секунду поверила – сейчас он на него бросится. Наверное, я могла закричать, если бы не услышала вдруг:
- Отличная дверь, Керан. Даже укреплять ничего не придётся.
Мы синхронно развернули головы, и только сейчас я поняла, что Керан пришёл не один. У порога стояла девушка. История с балкой, очевидно, её внимания не привлекла, и только сейчас, ощутив, что все взгляды направились к ней, она обернулась.
Мне странно было думать, что я не заметила её сразу – потому что она явно была не из тех, кого сразу не замечают. Её красоту хотелось пить. Даже бывшая школьная подружка Дэвида, чью идеальность я часами могла разглядывать на фотографиях в ДД, потерялась бы на её фоне.
Ещё и блузка от Судзуки Ино. Она стоила, наверное, как бриллиантовое колье.
- Милдрет Коул, - представил её Керан, прервав всеобщее замешательство. – Моя ученица.
Та улыбнулась в ответ, и я по этой улыбке как-то сразу поняла, что нет. Не ученица. Во всяком случае, не только ученица. И это было странно, потому что такую как она я меньше всего ожидала увидеть рядом с Кераном.
Он странно на женщин действовал, я давно заметила. Юльхен вилась вокруг него ужом и подгадывала время, чтобы успеть сделать пирог к его возвращению – а если он вдруг писал, что приедет на час позже, она ставила печь другой пирог. Рут подливала ему чай из серебристого чайника с шангийской росписью, хотя дома прекрасно обходилась чайными пакетиками и пластиковой кружкой. Белла, едва с ним познакомившись, тоже сразу уплыла туда, где, как он считал, женщинам было самое место. Милдрет виться вокруг него не спешила. Она в принципе смотрела не на него. Она осматривала квартиру.
- Двери везде деревянные? – обратилась она ко мне.
Я кивнула. Милдрет прошла дальше по коридору, то и дело останавливаясь, чтобы простучать стену в отдельных местах.
- Я думала, защиту нам будешь ставить ты, - сказала я Керану, не отрывая от неё взгляд.
- Я тёмный, - ответил тот. – Мы не умеем защищать. Милдрет сделает так, чтобы такие как я не смогли сюда проникнуть.
Очевидно, поймав скепсис в моём взгляде, он улыбнулся.
- Не волнуйся, всё будет как надо. Она лучшая.
- Керан, выйди, сделай одолжение, - пробормотала Милдрет, вырезая что-то ножиком на двери в гостевую спальню. – У меня от тебя поток гаснет.
Тот понимающе усмехнулся и направился к двери. Секунду я соображала, чего мне хочется больше – понаблюдать за работой Милдрет, или броситься за ним – и, остановившись в итоге на втором варианте, тоже поспешила к выходу. Отец перехватил меня у самого порога.
- Сандра, - он держал меня за плечо крепко, будто я собиралась вырываться. – Не нужно тебе за ним идти.
- Почему?
Он вздохнул.
- Я знаю, это внезапное выздоровление, а потом ещё и беременность сверху сбили тебя с толку, - сказал он. – Меня тоже сбили. Я не буду отрицать. Твоё лечение было экспериментальным, и, вполне вероятно, что на твоём организме оно отразилось именно так. Это повод исследовать ревасин повнимательнее, или даже, чего уж там, сходить в церковь и поставить свечку кому-нибудь из святых. В жизни всякое бывает, я за годы работы тоже разного насмотрелся. Мы не всё можем объяснить, но это не значит, что стоит бросаться во всякую мистическую чушь верить.
Ах, вот оно к чему.
- Папа, - вздохнула я. – Просто дай ему закончить, ладно? Вреда от этого точно не будет. Можешь считать, что это у меня такой беременный каприз.
Тот вздохнул тоже, в тон мне, и я ощутила укол раздражения. Мало что могло взбесить меня так, как тот факт, насколько сильно мы с ним бывали похожи.
- Я не знаю, что этот инфернальный ублюдок тебе наплёл, но я знаю его намного лучше, чем ты, - продолжил он, кивнув на злосчастную балку. – Он как привык на войне уничтожать, так и после неё не остановился. Как минимум одного мне близкого человека он уже сжил со свету, и я бы не хотел, чтобы что-то подобное произошло с тобой.
Он смотрел просяще, почти умоляюще, и в другой раз я обязательно бы на этот взгляд купилась, и приложила бы все усилия, чтобы он начал смотреть на меня по-другому – как-нибудь так, чтобы я не съедала себя потом чувством вины. Но это был не другой раз. Это был этот раз. Поэтому я просто сняла его руку со своего плеча.
- Юльхен умерла от болезни, - вздохнула я. – А балка упала, потому что её прибили плохо. Всё остальное можем обсудить потом, если ты захочешь. Договорились?
Он скривился, но удерживать меня больше не стал.
Керан обнаружился у стены. Не на скамейке какой-нибудь, не на лестничных перилах – у стены. Он к ней даже не прислонился. Просто стоял там, глядя вперёд.
Наверное, я ждала, что он будет с сигаретой – потому что почти все знакомые мне мужчины курили, если им приходилось чего-то ждать – но он даже руки в карманы не сунул. Со стороны могло показаться, что это восковая статуя, а не живой человек. Преодолевая неловкость, я подошла к нему, и встала рядом.
Тот даже взглядом меня не наградил, не говоря уж о попытках завязать диалог, и я даже пожалела, что Дэвиду пришлось работать именно сегодня. Он бы не стоял тут, подрагивая от холода, и ломая голову, что именно прилично у него спросить. Он спросил бы всё, что захотел. А если бы Керан вдруг не ответил, он не воспылал бы желанием утопиться от этого факта в ближайшем пруду.
- Ты можешь внутрь зайти, - сказал он мне. – Замёрзнешь. Тебе там нечего бояться.
Я подняла на него взгляд.
- А тебе, значит, есть чего?
Керан усмехнулся.
- Да. Когда Милдрет закончит, любого тёмного при попытке проникновения в твою квартиру будут ждать физически неприятные последствия. Мы это проверим.
Я кивнула. Мы постояли ещё немного.
- Керан, - всё же решилась я. – Что значит «тёмный»? Это значит, ты – как…как он?
Керан усмехнулся.
- Хочешь спросить, не провожу ли я ритуальные убийства детей?
Я отвела взгляд. Мортимер. Ну вот почему я всегда так?
- Не провожу, - сказал Керан. – Направление потока никак не связано с моим нравственным обликом. Тёмный реализует разрушение, светлый – созидание.
- Разве разрушение не связано с нравственностью?
Керан качнул головой.
- Нет. Этому миру в равной степени нужно и то, и другое. Ты не сможешь построить новое, если не разрушишь сначала старое до основания.
- Керан! – голова Милдрет высунулась в окно, и мы оба повернулись к ней. – Можешь попробовать войти. Я бы хотела начать с главного входа.
Тот кивнул и направился обратно.
- Тебе ничего плохого не будет? – спросила я, ринувшись за ним.
- Надеюсь, что будет, - хмыкнул тот.
И коснулся ручки двери. Его отбросило назад тут же. Кажется, я даже чей-то крик услышала – в этом звуке утонул удар его головы о стену. Керан даже встал не сразу. Белла – кажется, кричала именно она – тут же рванула к нему.
- Больно? – она присела рядом и потянулась к его лицу. – Я принесу лёд.
- Брось, - отмахнулся тот, поднимаясь на ноги. – Царапина.
- Меня так делать научишь? – усмехнулся отец, обернувшись к Милдрет, но та не ответила.
Она смотрела на Керана – без малейшего беспокойства на лице, но всё-таки вопросительно. Ждала, что он скажет.
- Отлично, - вынес вердикт тот. – Я попробую через окно.
Милдрет улыбнулась. В два шага преодолев расстояние между ними, она подняла руку, всё ещё обёрнутую в рукав блузки от Судзуки Ино, и, очевидно, нисколько не заботясь о том, что ей придётся отправить её потом на помойку, вытерла кровь с его виска.
****
Было странно видеть в приёмной не Беллу. Раньше мне всегда везло попасть именно на неё. «Лизхен Оберхаузен» прочла я на куске пластика, прикреплённого к её халату и, всего раз взглянув в её постное лицо, поняла, что она меня за ручку по кабинетам водить не будет.
- У нас пренатальное УЗИ у Миллер, пятнадцать тридцать, - громко объявил Дэвид, опёршись руками о стойку.
Лизхен скривилась, как будто он шлёпнул её по лицу.
- Вы впервые в клинику пришли? – вздохнула она. – Нужно говорить сначала свою фамилию, а уже потом фамилию доктора, и делать это должен тот, кто записан на приём. Откуда мне вообще знать, кто из вас пациент, а кто сопровождающий?
Дэвид наклонился над стойкой, очевидно, чтобы она лучше его слышала.
- Сюда посмотри.
И демонстративно, как телеведущий на чёрный ящик, указал ладонью на мой живот.
- С когнитивными навыками все хорошо или нужно больше информации?
Лизхен закатила глаза и защёлкала мышкой от компьютера. В другой раз я бы смутилась и назвала своё имя сама, чтобы избежать перепалки, но теперь я просто ждала, пока она сама, под чутким взглядом Дэвида, найдёт его в своих данных. Настроение было такое.
Дождавшись кивка от Лизхен, мы двинулись к лифтам. Теперь я больше не была в этой клинике вне закона – я ничем не отличалась от других счастливых (замужних) беременных. Можно было гордо расхаживать вдоль рядков ожидающих очереди на терапию и осуждающе смотреть на тех, кто пришёл на прерывание, но мне не хотелось.
Хотелось поговорить с Дэвидом, но я больше, наверное, не знала, как с ним разговаривать. Как будто всё, что между нами было за все эти годы, обнулилось до дефолтных настроек – а мне забыли выдать пароли ко всем нашим старым аккаунтам. Позавчера я впервые поймала себя на мысли, что хочу перечитать что-то из наших переписок годичной давности, просто чтобы вспомнить, какими словами мы вообще раньше разговаривали. И только сейчас, наверное, поняла, почему – беременность стала той переменной в наших отношениях, которая ломала мне к лотарио всё уравнение.
- Ты придумал, как его назвать? – спросила я, когда двери лифта перед нами, наконец, открылись.
- Ага, - кивнул Дэвид. – Анна или Елена. Посмотрим, на кого больше похожа будет.
Я усмехнулась. Да, наверное, будь это девочка, это решило бы все наши проблемы. Мне оставалось бы только родить её, а потом перевязать трубы. И купить два ящика презервативов. И не заниматься больше сексом. Ни-ког-да.
- А если будет мальчик? – спросила я.
Дэвид пожал плечами.
- Тогда сама назовёшь.
Я хмыкнула.
- Ты мне даже собак самой называть не разрешаешь.
Дэвид толкнул дверь в кабинет Миллер, и я прошла вслед за ним. Пока я переодевалась, он говорил с ней о чём-то, а она, я чувствовала, то и дело бросала взгляды сквозь ширму на меня. Она будто ждала от меня чего-то. С тех пор, как я вернулась. Наверное, поэтому я так и не поменяла врача.
Мне бы пошли навстречу – если учесть, что неудавшийся аборт все единогласно сочли её ошибкой – но я быстро дала понять, что в суд подавать не стану, и последствий вопрос для неё, очевидно, не имел. Возможно, ей даже премию выписали за спасение плода от эстрогеновой истерики его горе-матери – во всяком случае, мне хотелось так думать. Наверное, я чувствовала себя за всё это немного виноватой перед ней.
- Плод развивается нормально и без патологий, - сказала она, - Пол узнать хотите?
«Нет».
- Да, - ответил за меня Дэвид.
- Это мальчик.
Разочарование расплылось по грудной клетке, как чернильная капля в стакане. Не то, чтобы я всерьёз рассчитывала разбить план Вальтера таким нехитрым способом – но за тот короткий разговор в лифте я почти поверила, что у меня есть шанс.
Его руки снова фантомно сомкнулись на моём горле, и я провела по нему ладонью, чтобы их согнать. Удалось секунды на две, потом я снова ощутила там знакомый зуд, как от нежеланного прикосновения. Кадры из сна замелькали перед глазами красочным калейдоскопом.
- Вы там ничего странного не видите? – решилась спросить я.
- Если фраза «без патологий» не является исчерпывающим ответом на ваш вопрос, то я боюсь спросить, о каких странностях речь, - вздохнула Миллер. – Что я должна здесь увидеть? Рога и копыта?
Я кисло улыбнулась. Вопрос о том, точно ли по УЗИ не видно отцовства, крутился у меня на языке. Дэвид сжал мою руку на кушетке. Миллер поймала его взгляд.
- Снимок вам распечатать?
Акт третий [женщины закрывают детям глаза]
В пруду проплывал чей-то труп
Откуда приплыл он, и где его дом?
В пруду проплывал чей-то труп
Я спросил бы тебя, был ли ты с ним знаком?
Ночами я думаю, где ты?
Возможно, и ты не спишь?
Я всё же надеюсь, когда-нибудь
Ты позвонишь
Я достала тот бабушкин фильм. «Ребёнок Энн-Мари». Всё детство выходила из комнаты, когда кто-то его включал.
Теперь же я освободила полдня в своём плотном графике (между просмотром «Тоторо» и плачем после просмотра «Тоторо»), чтобы обыскать все наши нераспакованные ящики с вещами, и в результате выудить диск из старого рюкзака Мег. Я смотрела его потом всю ночь, то и дело принудительно затаскивая к себе в кровать кого-то из кошек – Дэвид остался ночевать у Оливера и Бекки после вечеринки, а смотреть самой мне было слишком страшно.
Эпизод, где главной героине снится, что её изнасиловал дьявол, я несколько раз малодушно ставила на паузу, чтобы сходить выпить что-нибудь на кухне и успокоиться. А потом шла и включала снова. Досмотрела до конца я только к утру, и спать в тот день так и не легла. Я потом в принципе спать перестала.
Мне хотелось вызвать какое-нибудь видение – о себе и об этой беременности, чтобы хоть на секундочку обрести немного равновесия – но мой организм, очевидно, решил, что его главная задача заключается в вынашивании для Вальтера здорового младенца, и ресурсы на предсказывание будущего пока можно благоразумно не тратить. Сознание, привыкшее за столько лет цепляться за визуальные образы, сплело мне новую реальность – из собственных снов и эпизодов этого жуткого фильма. Оно верило теперь в них, как в своё новое будущее.
УЗИ-снимок, который Дэвид забрал для меня из кабинета Миллер, я даже не достала из конверта – боялась того, что могу там увидеть. Ребёнок отчаянно пинал меня изнутри, и я каждый раз вздрагивала, когда это случалось – к третьему триместру стоило бы к этому привыкнуть, но я не привыкла. Мне всё ещё дико было осознавать, что внутри меня – что-то живое. Наверное, мне казалось, что живым он никак не может быть. Когда я представляла, что он рождается, я видела или мёртвое тельце, или полуживое, как у Питера-Крота в поместье Керана. Насколько сильно я желала, чтобы он делся куда-нибудь из меня во внешний мир, настолько же отчаянно боялась предполагаемой даты родов. К тому времени я перестала и есть тоже.
Белла кружила вокруг меня с практически ресторанными блюдами дня два или три, потом сдалась. Дэвид не сдавался дольше. Утром, после того как я решительно отказалась от завтрака, он спросил (сколько можно морочить ему голову) что мне такого принести, чтобы я точно съела. Я сказала индейку, как на День Александра, и он взялся её готовить – не из ресторана заказал, а сам, своими обычно слишком прекрасными для готовки руками. Потом я лениво потыкала в неё вилкой несколько минут и отодвинула от себя тарелку.
В результате недолгой перепалки (с его стороны, я, в основном, просто лежала лицом на столешнице) он схватил её и яростно высыпал содержимое в мусорное ведро. И ногой его потом пнул – так, что у меня уши едва не заложило.
- Ещё из пистолета его расстреляй, - мрачно посоветовал голос за газетой.
Отец часто теперь читал «Симлендский Вестник», хотя раньше я его ни с чем, кроме профессиональной литературы, не видела. Оливер, оказавшись у нас, ненавязчиво интересовался, когда он собирается пересесть с Отто на лендвейл, и получает ли он мазохистское наслаждение, когда отпрашивается на пиво у жены, но тот оставлял его интерес неудовлетворённым.
Дэвид с громким скрипом отодвинул второй стул и сел напротив меня. Чуть дальше, на журнальном столике, лежали красочные буклеты от Миллер – уже другие, о важности правильного и полноценного питания для беременных женщин. Я выучила их все наизусть, но картинки с безумно аппетитной нарисованной едой все до единой закрасила маркером.
- Дэвид, не злись, - попросила я.
Тот ничего не сказал, но по взгляду я видела, что злился. Так он смотрел на меня, когда я после трёх месяцев прогулов пришла к нему за зачётом. Этим взглядом можно было асфальт на улицах выравнивать. Под ним мне хотелось растечься в лужу.
Вспомнилась Рут, которая, будучи беременной, закатывала Тайлеру истерики из-за забытой годовщины. Мне тогда казалось, что я-то и мудрее, и выше, и совсем не такова.
Я уже готова была спросить, не осталось ли там ещё индейки, и попробовать съесть хоть несколько кусочков, но Дэвид в этот момент поднялся из-за стола и пошёл наверх, в нашу спальню. Подавив порыв тут же подняться туда за ним, я всё же осталась сидеть, ощущая кожей выразительный взгляд из-под газеты.
- Если бы моя жена мне такие фокусы выбрасывала, - сказал отец, - я бы с ней развёлся.
В другой раз я обязательно съязвила бы что-нибудь в ответ, тем более, что он, похоже, только этого и ждал. Но теперь я только устало опустила на руки подбородок. Потому что я бы тоже со мной развелась.
Дэвид, впрочем, в спальне задержался ненадолго. Спустя минуты две он уже спускался назад ко мне, перебирая купюры в бумажнике. Очевидно, он пытался прикинуть, сколько из них хочет мне дать, но потом просто засунул их все обратно и вручил мне бумажник целиком.
- Зачем? – спросила я.
Это был необычный для него способ коммуникации, но тот факт, что он в принципе шёл со мной на контакт, не позволял мне окончательно провалиться в депрессию.
- Суши себе купишь, - ответил Дэвид. – Можешь подружек взять.
- Беременным суши нельзя, - сказала я.
Дэвид очень выразительно на меня посмотрел, и я прикусила язык. Если этого ребёнка что и убьёт, то точно не ртуть из сырого тунца. Я взяла бумажник.
- Спасибо.
Он прижал меня к себе, на секунду, насколько позволял размер живота. Ощущение неловкости снова накатило вспышкой, и он, очевидно, увидел его в моих глазах, потому что выражение лица сменилось с решительного на обеспокоенное.
- Что? – спросил он.
Я подняла на него глаза. Мысль о том, в какую сторону изменилось бы это выражение, скажи я ему, что не уверена, его ли ребёнка ношу, я отогнала куда подальше. К этому разговору я определённо готова не была.
- Отто в ремонте. Можно мне взять твою машину?
****
- Сандра, ты слушаешь меня вообще, или нет? – рыкнула Рут, и я только тогда посмотрела ей в глаза впервые.
«Нет».
- Конечно. Извини, я спала плохо.
Рут вздохнула.
- Такой комбинезон на младенца можно надевать только в том случае, когда ты хочешь убить его самым мучительным из возможных способов, - отрезала она. – Горлышко это видишь? Оно его задушит.
Горлышко этого комбинезона на мой взгляд не отличалось ровно ничем от горлышек всех других комбинезонов, что мы смотрели, но я на всякий случай кивнула.
- Теперь смотри на ткань, - она коснулась узорчатого рукава. – Из синтетики можно брать только велюр и флис. То, что ты сейчас в руках держишь, стоит облить керосином и сжечь, можно вместе с производителем. А он ещё и на спине застёгивается. Спорим, если я молнию расстегну, она обратно не застегнётся?
Я дёрнула молнию вниз, но она так и застряла на полпути. Тряпка, что выглядела вполне безобидной минуту назад, наконец, обрела для меня своё истинное лотарианское очертание, и я бросила её обратно на прилавок.
- Тебе не очень всё это интересно, да? – спросила Рут, проводив комбинезон взглядом.
Я задумалась на секунду, а потом всё же покачала головой. В конце концов, я обещала себе, что больше не буду ей врать.
- Ты не расстраивайся, - она неловко погладила меня по руке. – У меня тоже так было. Чем ближе роды, тем больше думаешь, а нужно ли тебе это вообще. Мне тогда казалось, вот рожу, отдам Тайлеру ребёнка, и уеду жить к дяде Даниелю в тот дом, где мы перед Риверхиллом отдыхали. А потом увидела её, и всё. Поверь, у тебя тоже так будет.
Я вздохнула. Скользнула взглядом по прилавку с вещами, но задержать его ни на чём так и не захотелось.
- И не беспокойся ты из-за этой сделки, - продолжила та. – Папочка не позволит никому его у тебя забрать. Ты не представляешь, что он может. Он людей с того света вытаскивал.
«И отправлял их туда».
Рука сама ухватилась за какую-то плюшевую игрушку, просто чтобы на что-то отвлечься. Не врать, напомнила я себе.
- Меня не это беспокоит, - я сделала паузу, ожидая, пока она поднимет на меня глаза. – Мне снятся кошмары.
Рут нахмурилась.
- Какие?
- Разные, - уклончиво ответила я. – Например, о том, что моя тень отделяется от меня и сгорает в огне. Мы вместе сгораем. Мне кажется, эта сделка может быть как-то с этим связана.
- Может, это просто сон? – предположила та. – Ну, тебе же снятся просто сны?
«Да. В одном из них Вальтер зачал внутри моего тела ребёнка».
- Я умею их различать, - сказала я. – Этот – точно не просто сон. И он снится мне уже много лет.
Рут смотрела на меня несколько секунд пустым неопределённым взглядом, а потом вдруг приблизилась и порывисто обняла. Я сделала машинальное движение назад, как если бы защищалась от нападения, но она была быстрее.
- Сандра, прости меня, - всхлипнула она мне в плечо. – Это всё я виновата.
- Рут, ты ничего не сделала, - сказала я.
Надвигающаяся истерика заставила моё нутро сжаться. Сейчас я не готова была разбираться с чужим фантомным чувством вины. Мне едва хватало сил на своё настоящее.
- Вот именно, - буркнула та. – Но я могла сделать. Когда ты рассказала мне про маму. Я просто не восприняла тебя всерьёз, потому что ты всегда такая чувствительная была. И любила во всякую чушь мистическую верить.
Я хмыкнула. Дышать в её хватке стало тяжело, и я дёрнулась, чтобы она ослабила её хоть чуть-чуть.
- Дико слышать это от человека, полжизни прожившего со скелетом-горничной.
Рут грустно улыбнулась.
- Какие там полжизни. Она недавно там живёт. С тех пор, как мамочка умерла. Теперь, когда я тоже переехала, там совсем готовить некому, а наёмной прислуге разве можно доверять?
Я вспомнила её соевые вегетарианские стейки и усмехнулась. Возможно, Керан смог бы одалживать свою горничную Тайлеру иногда ненадолго.
- Пойдём, - сказала Рут, и потянула меня за руку к выходу. – Найдём другой магазин. Здесь одна ерунда.
Мы вышли за двери, только чтобы обнаружить, что там шёл дождь. Рут поёжилась, пытаясь отыскать взглядом, где я оставила машину, а я вдруг обратила свой взгляд на проезжую часть. Заметив движение между колёсами автомобилей, я бросилась туда.
- Сандра, ты что?
Рут хотела было снова в меня вцепиться, но я оказалась быстрее. Мне сигналили, но я едва ли фокусировалась на звуках. Руки схватились за серый пушистый комок ещё до того, как успела его разглядеть.
- Девушка, вам что, жить надоело? – гаркнул водитель притормозившей прямо передо мной машины.
Комок в моих руках мяукнул. У меня сердце защемило – он ведь, небось, голодный ещё. Бросив водителю извиняющийся взгляд, я поспешила убраться с дороги.
- Сандра, ты меня до приступа доведёшь, - вздохнула Рут. – У него может быть токсоплазмоз, и ты заболеешь. Можно позвонить в приют, и его тут кто-нибудь заберёт.
- Я лучше отвезу его домой, - сказала я, принявшись шарить свободной рукой по карманам в поисках ключей.
Рут схватила меня за локоть.
- Ну, Сандра, - захныкала она. – Инквизитор будет тебя ругать. Тем более, мы ведь хотели в ресторан. Нас с ним не пустят.
- Закажем домой, - ответила я. – Ты за руль или подержишь его?
Я протянула ей ключи. Та с сомнением посмотрела сначала на них, а потом на кота, и, в конце концов, вырвала их у меня из рук.
- Ладно. Но это последний раз.
Я кивнула, устраиваясь с котом на переднем сидении. Стоило придумать для Дэвида убедительное оправдание – в конце концов, на прошлой неделе, когда я притащила новую собаку, он тоже сказал мне что-то подобное – но урчание на коленях убаюкивало мысли.
****
Когда выпал снег, я сама сказала – мне нужно выйти на улицу.
Позже, натягивая на себя слой за слоем тёплой одежды, я думала, что это, возможно, не такая уж хорошая идея, но взгляд Дэвида слегка посветлел, когда я громко заявила о желании вылезти из раковины, и мне показалось, оно должно стоить того. Если попробовать представить количество вымотанных мною его нервов за последние несколько недель, вполне можно было связать свитер.
Компанию мне взялась составить Бекки, что сама успела родить месяц назад, и, как я опасалась, жаждала поделиться свежеприобретённой материнской мудростью со мной. Опасалась я, впрочем, зря, потому что она о ребёнке и слова не проронила – всё то время, что мы тащили сани к большому холму у парка, она болтала со мной о работе.
- Хардинг очень по тебе скучает, - сказала она, когда я остановилась, чтобы струсить снег с ботинок. – Ему пришлось нанять целого человека для ведения наших аккаунтов в соцсетях. Ждёт, когда ты вернёшься из декрета, чтобы снова делать работу двоих за зарплату одного.
Я усмехнулась. Конечно, как минимум ведение аккаунтов я вполне могла бы взять на себя и в декрете, тем более, что самочувствие у меня было отвратительно хорошим всю беременность с самого её начала, но желание аутично смотреть в потолок, как героини артхаусных фильмов шестидесятых о войне и депрессии, в итоге перевесило.
На самом деле, снега я ждала с декабря. Мне покоя не давало то видение, что сподвигло меня поехать на аборт в Остерфилд, уверовав в абсолютную безопасность этого мероприятия для своей жизни. Жаль, что мне не пришло в голову тогда хоть раз опустить взгляд, чтобы посмотреть на живот.
Бекки сама затащила сани на горку, настойчиво отпихивая мою руку, когда я пыталась помочь, и посмотрела вниз. Я проследила за направлением её взгляда, и тут же ощутила мурашки, как когда смотрела в окно самолёта.
- Высоко, - заключила Бекки.
Я едва сдержала ехидное «неужели». Такие горки я уже видела раньше. По телевизору. Когда мне было одиннадцать, мы посмотрели документальный фильм «Льды» о Люментуло, и Чарли уговорил Бенджи свозить нас туда на выходные. То есть, не нас, конечно. Его и Мег. Я осталась дома, потому что у меня танафазия.
Второй раз я увидела снег уже в Риверхилле. Климат очень отличался от привычного мне промозглого торвилльского, и, когда им застелило землю вокруг кампуса, мы устроили игру в снежки. Я потом два месяца пролежала в больнице с воспалением лёгких, а потом пришла к Дэвиду, и он поставил мне зачёт просто так.
Я даже сейчас оделась так, словно собиралась ночевать в морозильной камере. Годы страха перед холодом сделали своё тёмное дело, хотя теперь мне бояться было нечего. То есть, разумеется, было чего. Но не этого, Мортимер. Не этого.
Я расстегнула куртку и бросила её на сани. Мороз принялся тут же пощипывать мою кожу, и это ощущение, пусть и было лотариански непривычным, сейчас мне даже, пожалуй, нравилось.
- Я первая, ты не против? – бросила я, усаживаясь на сани.
- Может, оденешься? – с сомнением предложила Бекки. – Тут крутой склон. И ветер ещё.
Я мотнула головой и направила сани вниз. Они соскользнули быстрее, чем я рассчитывала, и я оказалась совсем к этому не готова, поэтому уже спустя метра три свалилась с саней и кубарем покатилась к подножью склона.
Всё случилось так стремительно, что я понять ничего не успела – просто теперь я лежала в снегу. В метре от меня лежали сани. И свалившаяся с них моя куртка. Снег залетел мне за шиворот, и теперь там почти пекло.
- Эй! – крикнула мне Бекки. – Не ушиблась?
Я показала ей руку с поднятым вверх большим пальцем, а потом вновь бессильно уронила её в снег. В животе меня то ли игриво, то ли недовольно пнули, и я положила туда руку в инстинктивном порыве его успокоить. Сейчас я найду в себе силы встать, и мы с Бекки повезём сани домой. Там я скажу Дэвиду, что отлично покаталась, и съем целую тарелку того, что Белла для меня приготовит. А потом я отправлюсь в спальню, и буду погружаться в мысли о том, что мне предстоит, когда живот перестанет быть животом, и превратится в ребёнка.
Но прямо сейчас мне не хотелось вставать. Я скользила руками вверх и вниз, и думала, я трогаю снег. Настоящий, холодный снег. И мне ничего – абсолютно ничего – за это потом не будет.
****
Мне кажется, я сделала это специально. Никто этого не понял, кроме меня.
Дэвиду предложили контракт почти за две недели до предполагаемых родов – на несколько дней, принять участие в учениях шангийских новобранцев. Тот сомневался, стоит ли уезжать именно сейчас, но с ориентацией во времени у него всегда было туго, поэтому этими вопросами обычно занималась я. Поэтому я и убедила его, что времени достаточно, и вернуться он успеет. В конце концов, он ведь почти не ездил всю мою беременность. Имея дома жену, способную расплакаться при виде бездомной собаки на улице, он счёл негуманным отлучаться туда, где был вполне реальный, пусть и не очень большой, риск для его жизни.
Когда я провожала его на самолёт, меня кольнуло сожаление на какую-нибудь секунду, но страх оказаться без него в момент родов оказался побеждён страхом оказаться рядом с ним. За эти несколько месяцев я изрисовала своё сознание сотнями картин касательно того, что именно вылезет из моего тела к назначенному сроку, и совсем не была уверена, что готова сделать Дэвида тому свидетелем. На вопрос почему я найти ответ не могла. Вероятно, потому что не очень старалась его искать.
Но когда у меня начались схватки, я испугалась. Отложив выпрошенный у Керана фолиант «Природа силы», в котором я понимала примерно слова три на каждые десять, я медленно побрела вниз, к спальне отца.
- А?.. – я вопросительно глянула на его половину кровати.
- На работе, - ответила Белла. – Что, началось?
Я кивнула.
- Интервал какой?
- Не знаю, - призналась я. – Только что в первый раз было.
Белла вздохнула. Этот взгляд, как у неё был сейчас, я уже видела раньше. Я по нему могла вычислять в толпе людей с медицинским образованием.
- Ляг полежи, - она похлопала рукой по покрывалу рядом с собой. – Когда дойдёт до трёх за десять минут, отвезу тебя в больницу.
Я упрямо замотала головой. Мысль о том, что мне сейчас придётся лечь и снова вариться в неопределённости, вышибала из меня остатки самообладания. Белла вздохнула.
- Если тебе так будет спокойнее, я отвезу тебя сейчас.
- Спасибо, - сказала я. – Дэвиду только не говори.
И, в ответ на вопросительно приподнятую бровь, пояснила:
- Не хочу, чтобы у него были проблемы на работе, если он ко мне сорвётся.
Лизхен Оберхаузен встретила меня в приёмной привычно хмурым и полным скепсиса взглядом, и, выслушав пояснения Беллы, почему мы вообще решили приехать именно сейчас, поплелась уточнять у Миллер, можно ли нам выделить сейчас палату.
- Из-за рожениц тут и так не протолкнуться, - пояснила она, прежде чем уйти. – Просто полежать можно было и дома.
Я ожидала, что позиция Миллер окажется схожей, но та, увидев моё перепуганное лицо, очевидно, сжалилась, и распорядилась выделить мне палату прямо сейчас. Там я и провела несколько часов, то вскакивая и принимаясь ходить по палате, то укладываясь обратно на кушетку.
Схватки я переносила тяжело. Меня пугала не столько боль, сколько неотвратимость боли, и в то же время невозможность с точностью до секунды предсказать, когда именно она наступит. Чуть позже, когда они удлинились и участились, я поймала себя на мысли, что каждую секунду их жду. Это напрягало все ресурсы организма ожиданием, и, мне казалось, я в таком темпе выключусь минут через двадцать.
Когда Миллер вернулась, и сказала, что мне пора, я вдруг испугалась. Ещё дома мне казалось, что палата, полная врачей, внушит мне уверенность, но теперь, когда тело научилось смиряться с болью, старые страхи вновь вернулись, и я подумала, что теперь меня могла бы успокоить только палата, полная экзорцистов. Интересно, если попросить Керана приехать, он очень удивится?
Отец поймал меня уже в коридоре, когда медсестра везла меня в родильный зал. Мне отчего-то неловко было на него смотреть. Как будто он – мортемианский пастор, а я его непутёвая дочь, зачавшая от приезжего артиста.
- Всё в порядке, - сказал он мне, очевидно, оценив белизну лица. – У тебя лучший штат врачей в городе. И Дэвиду я сейчас позвоню.
Я тут же мотнула головой и схватила его за рукав халата, пока медсестра не успела увезти меня прочь.
- Не надо ему звонить, - попросила я. – Ладно?
Родзал встретил меня ослепительной белизной стен, и я тут же представила, как красочно их можно будет залить кровью, когда ребёнок Вальтера разорвёт моё тело напополам в попытке вырваться через него во внешний мир.
- Доктор Миллер, - сказала я, подняв голову. – Я не могу. Понимаете? Не могу. Я вообще этого не хотела.
Та вздохнула и положила мне руку на плечо.
- Концентрируйся на дыхании, - сказала она. – И ноги не напрягай. Знаю, что страшно, но осталось совсем немного. Головное предлежание, таз широкий, родишь легко.
Она ободряюще улыбнулась мне, но я ободрения не почувствовала. Она помогла мне пересесть в акушерское кресло, и уровень нервозности, что и так подскочил до отметки семь из десяти, рванул вверх, выше девятки.
- Будет легче, если будешь кричать, - сказала мне Миллер.
Я замотала головой, нет, мол. И закричала.
****
Дэвид, подумала я. Это голос Дэвида. Он всё-таки позвонил.
- Сказано же вам, без справки нельзя, - рыкнул на него охранник.
- С дороги свали.
Я увидела охранника, и только потом увидела Дэвида. И, кажется, улыбнулась. Слово нельзя действовало на него не так, как на остальных людей.
- Пусть, Барни, пусть, - отмахнулась Миллер. – Зашёл уже.
Я ощутила его руку на своём лбу, и медленно выдохнула через нос. Моё тело было похоже на бардак, я ощущала одно сплошное месиво ниже пояса, но его рука вернула мне равновесие. В любое другое время она отпечатывалась жаром на моём теле, теперь же она его охлаждала. Словив неуместную ассоциацию с кнопками «тепло» и «холод» на пульте кондиционера, я хихикнула. Точнее, собиралась это сделать, потому что на выходе звук больше был похож на хрип.
- Можете подержать, - сказала Миллер. – Здоровый мальчик.
Ребёнок, да. Ещё там был ребёнок. Дэвид взял его из её рук, и я, пусть и немного видела с такого расстояния, пыталась по его лицу прочесть, что именно он держит сейчас в руках. Не получилось.
Тело, вымотанное многочасовым напряжением, медленно выключилось, как угасающий звук в радиоприёмнике.
****
Нас выписали через три дня. Я проспала их все.
Молоко у меня, к моему облегчению, пропало – Миллер сказала, стресс – поэтому кормили ребёнка медсёстры, а не я. Остальным тоже занимались, в основном они, поэтому я, ссылаясь на чудовищную нечеловеческую усталость, вообще не подходила к его кроватке.
На вопрос Дэвида о том, как бы мне хотелось его назвать, я, недолго думая, ответила, что мне нравится имя Ричард. Благозвучно, к тому же, Рут будет приятно, а мне хотелось как-то её порадовать после всего, что она для меня сделала. Дэвид в ответ очень внимательно на меня посмотрел, и молча вписал «Джек» в свидетельство о рождении.
Когда мы увозили его из клиники, я попросила Беллу сесть с ним на заднем сидении, а сама устроилась рядом с Дэвидом. Мне не хотелось ехать домой, потому что там нельзя было прятаться за спинами медсестёр больше, но я так и не решилась ни с кем об этом поговорить.
- Уснул, - прокомментировала Белла под звуки загудевшего двигателя.
- На тебя похож, - сказал Дэвид, повернувшись ко мне.
«А на тебя не похож?» уже почти было сорвалось с моего языка.
В тот вечер я решила лечь спать к восьми.
Финал [листы с партитурой разлетаются по пустому залу]
В пруду проплывал чей-то труп
Всем будто плевать, не плевать только мне
В пруду проплывал чей-то труп
Но я ночью встал, чтобы вырыть здесь
Яму в земле
Я его закопал, и от холода пальцы
Могли неметь
Там было темно
Я лицо не успел разглядеть
На этот раз сон был яснее. Я встречала его как старого приятеля – добро пожаловать, мол, давно не виделись. Огонь снова горел ярко-рыжим пламенем, и я снова видела тень. Я любила тень. Сильнее, чем могла себе представить. Но позволяла ей идти туда, в пляшущие рыжие языки. Мне хотелось окликнуть её, чтобы обернулась и я смогла увидеть её лицо, но я проснулась раньше, чем успела бы это сделать. Разбуженный раньше времени мозг успел дорисовать лицо сам, без предсказаний на этот раз. Я никогда не видела это лицо раньше, но я знала, кому оно принадлежало. От осознания меня словно окатило холодной водой.
Вытащив своё непослушное ещё тело из постели, я двинулась в детскую. Дэвид предлагал оставить кроватку пока у нас, но я сказала, что не смогу так заснуть, и предложила использовать радио-няню. Малодушная трусиха.
Я замерла у порога детской, не решаясь войти. Обвела пальцем одну из рун Милдрет на двери, и, ощутив себя чуть спокойнее, всё же прошла внутрь.
Джек спал, как тогда, в машине. Я огладила взглядом его хрупкое тельце, пытаясь найти в нём хоть что-нибудь демоническое, но это был абсолютно обычный младенец. Вроде Венсди, чьи фотографии гигабайтами хранились теперь в облачном хранилище моего телефона.
Я сняла мельхиоровый браслет со своего запястья и надела на него – тот тут же сжался до размеров его крохотной ручки. Джек моментально открыл глаза, и я замерла над кроваткой, сжав что есть силы деревянные прутья. Они были синие, эти глаза. Как те, что смотрели на меня каждое утро с соседней половины кровати. Ночь за ночью он горел на костре в моём сознании, много-много лет, и я только сейчас об этом узнала.
Дэвид обнял меня со спины, и я ощутила это раньше, чем успела бы услышать, как он вошёл. Я отпустила прутья кроватки только затем, чтобы вцепиться снова, но на этот раз в него.
- Что он? – кивнул Дэвид. – Покормить пришла?
Я мотнула головой. Джек за моей спиной чуть пошевелился.
- Я не собираюсь его никому отдавать, - прошептала я Дэвиду в плечо. – Слышишь меня? Мне плевать, что я кому обещала. Если он пальцем его тронет, я у него эти пальцы отгрызу. По одному. Слышишь, Дэвид? Я не собираюсь.
- Да, - кивнул тот, прижимая меня ближе. – Я тоже не собираюсь.
Сердце Дэвида билось у самого моего уха. Я чувствовала, как тише становится моё дыхание под этот звук.
И пусть я не знаю
Куда ты ушёл, я всё жду, родной
И всё же надеюсь, ты скоро
Вернёшься домой
Я не выкладывала её так давно, что мне сложно сообразить, с чего начать - поэтому пока что по свежим следам.
1. Виноградник стоил 41к симолеонов с небольшим, выкупил его Дэвид, не заскринилось( больше там важной информации пока нет - даже на первый уровень не вышли и бизнес не открывали, просто сделали несколько бочек вина.
2. +0,25 за Широ - партнёра Булочки. Я сделала её наследницей, потому что в этой сохранке Пирожок тоже родился девочкой, поэтому выбор был непринципиален. Собаку, которая упоминается в отчёте, ещё не пригласили в семью, потому что пока не выловила её на общественных участках - в следующем отчёте, надеюсь, покажу.
3. +0,25 за все команды + вершину карьеры Булочки. Ещё тут старение Розы.
4. Кассандра выполнила какую-то очередную мечту жизни про космического пирата, теперь хочет быть экологическим гуру, но я устроила её в журналистику, чтобы совпадало с сюжетом.
5. Карьера и характер Беллы. Скрин с подселением потеряла, но ничего существенного она в бюджет не добавила. Сюжетная работа
медсестрой в школе это попытка притянуть за уши техническую работу в образовании.
6. Карьера Даниеля.
7. Карьера и новая мечта Стефана.
8. Дэвид. Мечта жизни + карьера. Армия из-за сюжета, потом, возможно, поменяю.
9. Потерянные (обожемой) три тысячи симлендских денег и въезд в квартиру. Мебель стоила около 130к.
10. +0,5 за пятое поколение: 3 инфу про мелкого покажу, когда вырастет в тоддлера
11. +1 бал за 11+к слов в отчёте
Дополнительно
...ген MS407 это аббревиатура. M и S - это первые буквы ников
Сьерры и
Инноминато в телеграме, а 407 это номер сообщения
бонуса о мире де Лоранов, который стал основой магической матчасти в Хагенштремах
...про виноградник подробнее
здесь, про свадьбу
здесь
...фильм, который упоминает Кассандра, это отсылка вот к
этому
...тексты про Милдрет Коул по
тегу в ЖЖ, но многие из них опережают текущий таймлайн
...более подробно про плен и спасение Керана
здесь, про волшебную трансформацию Питера -
здесь (пункт 1)
...т.к. по понятным причинам угадайки "ктооо же у наааас наслееедник" в этом поколении не будет, я анонсировала несколько первых записей пятого поколения в первом посте:3
Обновления в ЖЖ
"Навечно", Юльхен/Симус, 13+ - закадровая зарисовка к третьему поколению
"Семейный рецепт", Урсула де Лоран, НЖП - АУ про evil!Урсулу (кинк<3)
"Как Линда", Дэвид/Кассандра, 18+ - Кассандра посмотрела у Дэвида интересный фильм и решила сделать всё точно так же, как там
"Нет", Тео/Мэл - зарисовка к почившему пейрингу последнего поколения де Лоранов (они всегда будут в наших сердцах)
NC-алфавит (Снай+Натали) - факты 18+