Theatre of Tragedy - Cassandra
Homo sum: humāni nihil a me aliēnum (esse) puto.
*
(лат.) я человек: ничто человеческое, как я думаю, мне не чуждо.
Он дарил ей, но взамен требовал в десять раз больше.
©
Всё что я делал, я делал для тебя.
©Период бунтов у Мег начался рано. Наверное, ещё до того, как я родилась, потому что благополучного периода я не помню – они с отцом всегда были на ножах. Стоило ему зайти в комнату, где по несчастливой случайности уже находилась она, как между ними тут же протягивалась тоненькая ниточка конфликта, которая, как голый электропровод, была готова снести тебе мозги, если ты случайно её коснёшься мокрыми руками.
Я впервые ступила на эту скользкую дорожку только в четырнадцать. До этого мне удавалось успешно притворяться послушной дочерью, пусть это не всегда было просто – лечение в СНЦ и масса ограничений из-за слабого здоровья кого угодно могли выбить из послушного стада и превратить в паршивую овцу.
В моём случае выбивающим фактором стал сольный концерт Ви Галлахью в Бухте Белладонны седьмой параллели. Билеты и разрешение на переход для меня достал Керан – они с Юльхен собирались провести там отпуск, и одно это настраивало отца против этой затеи. Однако скрепя сердце он согласился меня отпустить. Две недели я порхала счастливой ласточкой по всем инстанциям, собирая вместе с ним все нужные для перехода документы, пока я не простудилась, и отец не сказал, что в таком состоянии мне никуда ехать нельзя.
Я, разумеется, решила, что он из нелюбви к Керану выдумал повод оставить меня дома, но закатывать истерики, как это годами успешно делала Мег, поостереглась. Вместо этого я собрала вещи (спальный мешок, фонарик, котелок, провизия) и, когда все легли спать, ушла из дома.
Вместе со мной ушли также Присси и Изабель Фаррел, которая так-то с нами не общалась, но накануне тоже поссорилась с родителями, и обрела во мне родственную душу. Часа два мы гордо просидели на крышах металлургического завода, наслаждаясь щекочущим нервы ощущением свободы, пока у меня, на фоне простуды, не случился приступ.
Дальнейшее я помню плохо – я почти всё время провела в попытках остановить хлещущую из носа кровь, пока Присси бегала вокруг в поисках телефона, чтобы сказать обо всём моему отцу. И когда он, свистя шинами, подъехал к заводу, я больше не задавалась вопросом, каковы были его мотивы отказать мне в поездке. Я думала – папа, папочка, наконец-то.
Сейчас, сжимая белую свечку в Соборе Святой Нины, я думала примерно о том же. Только больше не отец был тем, против кого я протестовала – это были святые. Я долгий путь прошла, отталкивая тех, за чьи спины цеплялась, пытаясь выжить всё своё непростое детство. Гордость переполняла меня, когда чужак Дэвид Фарбер надел на шею моё кольцо – мне оно тогда было больше не нужно, и я, когда запиралась с ним в пустой аудитории риверхилльского университета, думала, оно и не будет мне нужно, мне будет нужен только он. Теперь, спустя столько лет, я снова стояла в церкви – и на моём пальце было уже другое кольцо, подороже. Я сжимала проклятую свечку, и, как убогие атеисты, что начинали молиться в трясущемся самолёте, просила Нину сохранить жизнь моему сыну. Потому что теперь, спустя столько лет, мне снова нужно было что-то ещё.
++++
****
Несколько лет, он сказал. Несколько – это сколько? Три – уже несколько, или мне можно подождать до четырёх?
Джек снова потянулся к браслету. Пальцы одной руки ловко высвободили другую из металлического ободка, но я тут же надела браслет обратно.
- Не снимай, ладно? – попросила я.
Тот кивнул. Как-то я спросила Керана, можно ли сделать так, чтобы браслет был неснимаемым, на что тот очень странно на меня посмотрел.
- Нет такой магии, которая могла бы победить человеческую волю, Кассандра, - сказал он.
Я прикусила язык. Мне хотелось бы, чтобы в семнадцать что-нибудь победило мою.
- Смотли! – Джек указал пальцем на окно и тут же кинулся туда. – Там самоёт?
Он и правда, к сожалению, там был. Джек протянул к нему руки, намекая, что я должна посадить его на подоконник, и я тут же ощутила прилив нервозности.
- Смотри лучше сюда, - я протянула ему плюшевого медведя. – Видишь, кто у меня есть?
Джек, спотыкаясь, побежал обратно, и я обняла его, когда он оказался в опасной близости от меня. Тот скривился, пытаясь высвободить медведя из кольца наших рук.
Мне нравилось, когда он был в квартире. Желательно, ближе к её центру, подальше от окон и дверей. Ещё желательнее – в моих объятиях, но оттуда он вырывался быстро, ввиду своей чудовищной нетактильности.
Первый год я, наверное, была ещё нормальной, потому что первый год целиком принадлежал мне. Дёргалась, конечно, поначалу, но мне быстро удалось убедить себя, что несколько месяцев Вальтеру не хватит. Он сказал, несколько лет. Пока что я могла быть спокойной.
На второй год я начала беспокоиться сильнее, но тогда я как раз вышла из декрета и вернулась к работе репортёра, и это помогло мне не слишком погружаться в мрачные мысли. Правда, уже тогда я ночами просыпалась, чтобы обойти все комнаты по очереди, и обвести пальцем каждую руну, что Милдрет начертила на дверях, проверяя, не появилось ли нигде царапин.
Третий год Джек почти целиком провёл в квартире.
- Собралась? – услышала я за спиной, и обернулась.
Дэвид стоял у двери, опираясь на косяк, а у ног его была дорожная сумка. Глядя на неё, я ощутила, как по очереди, одна за другой, напрягаются мышцы тела. Мне не нравилось теперь, когда кто-то уходил.
- Собралась куда? – переспросила я.
- Я тебе сообщение отправил, - ответил Дэвид. – Рут пригласила в Торвилль, можем съездить на полдня.
Я перевела выразительный взгляд на Джека. Дэвид взгляду не внял.
- Родители на Островах, - пояснила я. – Некому с ним остаться.
- С собой возьмём. Я там детское кресло поставил.
Я схватила Джека за руку, как будто Дэвид собирался отобрать его у меня, но Дэвид, конечно, не собирался. Вместо этого он вернул мне взгляд, ничуть не менее выразительный.
- Ты не можешь его тут вечно держать.
Я прикусила губу, стараясь не выпустить наружу рвавшийся из горла вопрос. Не получилось.
- Почему?
Дэвид вздохнул.
- Потому что он не хомяк, чтобы всю жизнь прожить в коробке. Ему три года, а он почти не бывал на улице. Станет старше, начнёт задавать вопросы, ещё старше - возненавидит нас обоих и будет прав.
Я снова перевела взгляд на Джека. Хоть одно видение – всего лишь одно, где он чуть старше, чем сейчас, и я бы не сомневалась. Но видений не было. Вместо них услужливое сознание нарисовало фантазию – вот он, пятнадцати или шестнадцатилетний, заносит кулак над окном и разбивает стекло. Сразу в пыль почему-то, так, чтобы одна рама осталась. И выскальзывает через него наружу.
- Керан – её отец, - добавил Дэвид, и я снова навела взглядом резкость на его лице. – Думаешь, он дом своей дочери точно так же изрисовать не успел?
Я снова взяла Джека за руку – тот дал её, но неохотно. Металлическая прохлада под пальцами слегка успокаивала.
- Ладно, - ответила я. – Мы же ненадолго?
Пакеты с мусором шелестели под моими ногами, когда я выносила их из квартиры. Собаки тут же сбежались на знакомый шелест. Кошки в другой раз тоже обязательно отреагировали бы на звук, но теперь, похоже, были слишком заняты котятами.
- Я сейчас, - кивнула я Дэвиду, когда он подхватил Джека на руки.
Он переступил с ним через порог, как будто переступил через моё сердце, и я силой заставила себя остаться на месте ещё хотя бы несколько секунд. Пальцы привычно нашли руну на входной двери – три чёрточки и дуга, ничего лишнего – и только тогда я решилась её захлопнуть.
****
- Где Венсди? – спросил Дэвид, когда мы переступили порог.
- Играет, - ответила Рут. – Я сделала овощное рагу, пообедаете?
Мы с Дэвидом синхронно качнули головами. Ассоциация с Юльхен снова вспыхнула у меня перед глазами – она излучала ту же ауру, похожим образом себя вела и, кажется, даже одеваться старалась так же. Вот только её умения вкусно готовить, Рут, к сожалению, не унаследовала, из-за чего образ домашней богини казался несколько неполным. Дэвид как-то спросил Тайлера, как тот выживает в этом вегетарианском царстве, и тот ответил, что на кетчупе и телефонах доставок.
Венсди обнаружилась в гостиной. Пока президент Бигли развлекал её торжественной речью из телевизора, она старательно отгрызала уши большому розовому зайцу, которого Дэвид притащил ей в прошлый раз.
Но теперь, когда Дэвид явился здесь сам и во плоти, оба – и заяц, и президент – оказались тут же забыты. Она завизжала и бросилась лезть ему на колени, чтобы добраться до сумки.
- Где падалак? – требовательно спросила она, подняв на него глаза.
- Венсди, это неприлично, - шикнула на неё Рут.
Та едва ли обратила на неё внимание, и только громко взвизгнула, когда Дэвид достал для неё блестящий пакет. Они вместе спустились на пол, чтобы его распаковать, и я осторожно уложила Джека на диван – его сморило за долгую дорогу.
Мне нравилось на него такого смотреть – он мог отключиться в любую минуту и в любом состоянии, пусть рядом даже военный оркестр играл. Я же последние три года привыкла спать с открытыми глазами.
- Рут, - подала голос я. – У тебя здесь тоже стоит защита?
- Да, - ответила та, мгновенно, будто ждала вопроса. – Не такая сильная, как у тебя, обычные базовые вещи – от воровства, от недобрых намерений, ну, и от тёмной магии, конечно.
Я усмехнулась обыденности её тона. Образ Юльхен померк ещё сильнее, хотя не должен был – пусть я не знала её с этой стороны, но она, конечно, была в курсе всего с самого начала.
- Ты давно знаешь? – спросила я. – Про магию.
- Сколько себя помню, - пожала плечами Рут. – У нас дома всегда были какие-то ученики папочки. Сложно не знать обо всём, когда твой кукольный домик в любую секунду может снести огненным шаром.
Я хмыкнула. Наверное, знай Мег эту сторону детства Рут, ей бы, наверное, перехотелось ныть о невыносимо тяжёлом собственном. На какое-то время.
- Венсди тоже расскажешь?
Они с Дэвидом так увлечённо возились с игрушками, что я улыбнулась. Рут сколько угодно могла ворчать, что он избалует ей подарками дочь, но все ведь знали, что главным подарком всегда был сам Дэвид. И для неё в том числе – потому что пока он был тут, фокус внимания Венсди был приклеен к нему намертво.
- Нет, - ответила Рут. – Мы говорили об этом с папочкой, когда я только забеременела. В своё время он и с мамой об этом говорил, и она сказала ему да. Наверное, на её месте я бы тоже сказала – потому что, если хочешь быть с ним, то придётся делить с ним его жизнь. Но для своих детей я выбрала другой путь.
- Почему? – спросила я. – Я бы хотела знать обо всём с детства. Может, тогда я не оказалась бы там, где оказалась. Если знаешь заранее, то в нужный момент можешь быть более готовым.
Рут покачала головой.
- Нет, Сандра. Этот мир работает иначе. Они не зря там так возятся с разделением на посвящённых и непосвящённых, и трясутся над каждым разрешением. До тех пор, пока ты ничего не знаешь, велик шанс, что ты будешь им неинтересен. Тебя обычно даже не видно никому. Зато если перейти в разряд посвящённых, ты как чернилами для них на бумаге проступаешь. Это непростой путь, особенно, если в тебе нет магии, чтобы себя защитить.
- Почему им тогда видно меня? – спросила я. – Во мне тоже не было ничего особенного.
- В тебе был дар предвидения, - сказала та. – И тебе не повезло.
Я снова опустила взгляд на Джека. Он слегка лягнул меня ногой во сне, и я осторожно сняла с него ботинки. Ему тоже не повезло. Мне бы хотелось, чтобы он никогда не узнал, насколько.
****
Дэвид сказал, он довезёт нас до дома. Но я уже на полпути поняла, что не довезёт. Ещё до того, как телефон завибрировал у него в кармане куртки. Я услышала голос Фила Бертрама в трубке, и, пусть я не смогла разобрать ни слова, я знала, что там были за слова.
- Мне на работу, - сказал Дэвид, остановившись перед перекрёстком. – Могу вызвать вам такси отсюда, дороги пустые, доедете за полчаса.
Я скользнула взглядом по виду из окна. Мелькнуло что-то похожее на супермаркет, и я снова повернулась к Дэвиду. Это ещё был пограничный, фермерская обитель. Здесь фрукты куда лучше тех, что продавались у нас в индустриальном. Ну и, мы ведь всё равно уже остановились?
- Я зайду в магазин, - сказала я. – А такси потом сама вызову.
- Уверена? – спросил Дэвид и кивнул на Джека, что уже проснулся и со скрипом рисовал что-то мелками на стекле машины. – С вами сходить?
Я мотнула головой. Нет, мол. Можно было сыграть истеричку и уволочь его с собой, можно было даже упросить его никуда не ехать, но мне слишком хотелось показать, что никакая я, Мортимер, не истеричка. Что я нормальная, как он. Что он может мне доверять.
- Я быстро, - сказала я, и щёлкнула дверью машины.
Прилавки супермаркета быстро навели меня на мысль, что зашла я зря. Фермеры вряд ли поставляли фрукты именно сюда, здесь, скорее, скапливались продукты, которые постеснялись выставлять на прилавках в других, социально более одобряемых дистриктах. Я покрутила в руках упаковку с замороженными бобами, а потом, так и не обнаружив в голове подходящего для них рецепта, поставила её назад в холодильник. Тогда-то я и поняла, что что-то не так. Секунда мне понадобилась на осознание, что моя рука больше не сжимает руку Джека.
От ужаса у меня заледенели кости. Подошвы кроссовок засвистели, когда я на них развернулась и бросилась между стеллажами. Сердце стучало в ушах, так, что я слышала только его и свист обуви, и я думала – всё не могло ведь случиться тут? Я ведь совсем не чувствовала запаха рыбы, откуда ему было взяться здесь, если здесь совсем не было рыбы?
И тогда я его увидела. Джека, не Вальтера. Он стоял у прилавка и тянул руки к блестящей упаковке.
- Там Целовек-Лама, - обрадовал он меня, заметив, что я тоже подошла к прилавку. – Купис мне?
Я подлетела к нему и дала затрещину. Джек удивлённо поднял на меня глаза.
- Ты цево? – спросил он.
Я порывисто обняла его и прижала к себе, тут же ощутив, как маленькие ручки упёрлись мне в грудь.
- Извини, - прошептала я. – Извини меня, Джек. Я не должна была. Я просто испугалась.
- Да мне вообсе не больно, - сказал он мне в плечо. – Ну мать, ну пусти. Все зе смотлят.
- Не убегай от меня больше, ладно? – сказала я, чуть отстранившись.
Джек сделал большой вдох – как делал всегда, когда я его отпускала. Так он любил показывать мне, что не может дышать, пока я его обнимаю.
- Ладно. Ты купис?
Он снова кивнул на конфеты. Я послушно взяла с прилавка пачку.
- Конечно. Я куплю тебе, что захочешь.
Больше никаких прогулок без Дэвида. Ни одной проклятой прогулки. Теперь я ни за что не выведу его из квартиры, пока Керан не изрисует рунами самого Джека с ног до головы, или пока Вальтера не поймают и не сварят в кипящем масле. А до этого – нет, ни за что.
- Карта или наличные? – устало спросила девушка за кассой.
За конфеты я расплачивалась одной рукой.
****
Что там кто-то был, я поняла сразу. Ещё до того, как переступила порог. Сперва я попыталась задушить это ощущение в себе, но потом привычно прошлась пальцем по руне на входной двери. И нашла там царапину. Четвёртая чёрточка, более тонкая и менее заметная, чем три, оставленные Милдрет.
Дэвид примчался сразу – минут через пятнадцать. Всё это время я сидела у порога, прижав отчаянно сопротивляющегося Джека к себе, что успокоился только, когда я сунула ему пакет конфет в руки.
Дэвид обошёл все комнаты, и только тогда я решилась вылезти из угла. Милдрет приехала ещё спустя полчаса. Керан подключился по видеосвязи, потому что на момент происшествия его вообще не было в стране.
- Я нашла след чьей-то светлой энергии, - сказала она, обойдя каждый угол квартиры, как в прошлый раз. – Но я бы не стала на этот счёт беспокоиться.
- Не стала? – выдохнула я. – Кто-то был в моём доме!
- Кассандра, я не просто несколько рун против тёмных здесь нарисовала, - ответила Милдрет. – Я поставила комплексную защиту. Никто не мог сюда проникнуть, даже просто желая причинить вред кому-либо из обитателей дома. Тем более, мой поток самый сильный из светлых в параллели. Возможно, я сама этот след и оставила, когда была здесь в прошлый раз.
- Чушь, - вздохнул Керан с экрана. – Но я согласен с тем, что беспокоиться не нужно. Вальтер тёмный. Он не стал бы рисковать, подыскивая сообщника, ещё и среди светлых. Он работает один. Я мог бы поставить там защиту и против светлых тоже, но, если честно, не вижу необходимости. Вы посвящённые, и могли привлечь чьё-то случайное внимание. Навредить вам оно не могло.
Милдрет коротко закатила глаза, и я невольно скользнула взглядом обратно к экрану – хотелось увидеть, как Керан отреагирует на такую неслыханную дерзость в его адрес. Керан не отреагировал никак.
- Ничего, - объявил Дэвид, хлопнув входной дверью. – Мы просмотрели записи камер за всю неделю. В квартире не было никого, кроме нас.
Я снова обернулась к Керану, и тот покачал головой ещё до того, как я попыталась бы словесно сформулировать свою мысль.
- Маг не стал бы возиться с камерами, - сказал он. – Большинство даже не подозревает об их существовании – я уже не говорю о понимании принципа их работы.
Дэвид выглядел спокойным, и это спокойствие пугало меня сильнее, чем пугали бы крики, сопровождаемые швырянием предметов в собеседника. Наверное, мне стало бы легче, швырни он что-то Керану в экран. Вероятно, потому что мне самой лотариански хотелось что-нибудь куда-нибудь швырнуть.
- Я проверю ещё раз снаружи, - сказала Милдрет, повернувшись к нему. – Потом с телефона тебя наберу.
Она застучала каблуками по паркету, и я, только за ней хлопнула дверь, вскочила с дивана и врезалась в Дэвида всем телом. Джек, счастливый, что я оставила его в покое, принялся тыкать в обивку карандашом, но я его не одёрнула. Только сейчас я поняла, что, оказывается, не успокоилась после происшествия в магазине. И поняла я это по дрожи в руках. Рядом с Дэвидом, недвижимым как скала, моя нервная подвижность становилась в три раза очевиднее.
- Я им больше не доверяю, - прошептала я ему в плечо. – Не могу больше здесь оставаться. Ты можешь где-нибудь нас спрятать?
Дэвид не ответил сразу, и я подняла голову, чтобы поймать его взгляд. По лицу прочесть мне ничего не удалось.
- Может быть, - сказал он, в конце концов. – Вещи пока собери. Мне нужно несколько часов.
Я кивнула и молча пошла за чемоданом. Дэвиду было сложно планировать события во времени, и, наверное, я была готова подождать даже несколько дней. Но уже к вечеру мы трое покинули квартиру.
****
- У вас нормальные комиксы есть? – вздохнул Дэвид, возвращая очередную книжицу продавщице.
Та нахмурилась, очевидно, сомневаясь, правильно ли поняла его фразу на симлише.
- Какие для вас нормальные?
- Не для юных серийных убийц, - услужливо пояснил Дэвид. – Без отрезанных конечностей что-нибудь.
Взгляд продавщицы смягчился – так они привыкли смотреть на нежных иностранцев, впервые столкнувшихся с особенностями их печатной продукции.
- Вам для детей?
По лицу Дэвида было видно, что ему хочется сказать ей что-то язвительное, и я даже почти было решила, что скажет, но он, спустя несколько секунд внутренней борьбы, вздохнул снова:
- Мне для жены.
Продавщица смерила взглядом меня и Джека, а затем, перебрав ещё несколько пачек, выудила для меня нечто с тентаклями на обложке. Рейтинг стоял соответствующий, и я, хотя и не знала пока, где эти тентакли окажутся к концу комикса, была отчего-то уверена, что обязательно в ближайшее время об этом узнаю.
За последние несколько часов Дэвид всего парой слов со мной перебросился – был практически всё время на телефоне. В основном улаживал дела с бизнесом и документами, и я, пусть в другое время обязательно включилась бы в разговор, теперь едва ли его слушала. Мне было всё равно, кому он передаст предприятия. Мне было даже всё равно, куда он нас отвезёт. Когда я поняла, что мы приехали в Шанг, даже бровью не повела – это было не так уж далеко, но сейчас, оказавшись вне знакомых мест, во мне расцвела слепая примитивная вера, что всё будет хорошо. Сродни той, что испытывают неизлечимо больные пациенты, увидев кого-нибудь в белом халате.
- Этот последний, - он кивнул на поезд. – Два часа и мы на месте.
- Конзатцу? – нахмурилась я. – Я думала, мы останемся в Такемицу. У тебя же здесь дом.
- Я его продал, - бросил мне Дэвид, листая номера в записной книжке.
- Когда?
- Только что.
Я занесла Джека в вагон и села у окна – облегчение от того факта, что мне не нужно больше нести его, так и не наступило. Дэвид раньше никогда бы не продал ничего, не сказав об этом сначала мне – мы оба слишком хорошо представляли, сколько денег потеряем, если он станет вести наши финансовые дела. И если сейчас фактор их потери стал для него настолько несущественным, это значило, что мы перешли в режим выживания. Что-то подобное мы видели летом в кино, когда ходили на премьеру «Мёртвых мертвецов»: если собираешься в бункер, чтобы спрятаться от зомби, тебе обычно всё равно, сшиты ли твои простыни из льна или из убогой синтетики. Тебя больше волнует, нет ли на твоём теле царапин, и не поднимется ли у тебя температура в ближайшие несколько часов.
- У дяди с лысыми волосами глаз нет, - воскликнул Джек, нетолерантно указывая на одного из пассажиров-шангийцев.
- Джек, это поезд, - сказала я, усаживая его обратно. – Здесь нельзя кричать.
- А выйдем, мозно будет клицять? – громко зашептал он мне на ухо.
Я кивнула. Джек кивнул тоже. Лишившись возможности изливать энергию вербально, он принялся колотить ногами по сидению, но я решила, что вполне могу это вынести. От кататонического спокойствия, как после укола ревасина, всё равно ничего больше не осталось.
Мы отвезли вещи в отель – от вокзала недалеко было. Дэвид не отнимал телефон от уха, пока толкал передо мной дверь в номер, и я даже успела принять душ. Под слабым напором воды – не хотелось заглушать её шумом голос Дэвида из соседней комнаты. Пока он говорил, я знала, что с Джеком всё в порядке. Я почти убедила себя, что чувствую ускорение сердцебиения, когда Дэвид замолкал во время реплик его собеседника.
На встречу мы также поехали втроём – мне было страшно оставаться с Джеком одной, и Дэвид, наверное, это понял. Я не спрашивала, с кем он собирается увидеться, потому что не хотелось отрывать его от разговора, но рассудила, что это будет связано или с вопросами жилья, или с получением вида на жительство – в Шанге сложно было освоиться нелегалам, а ведь у нас был ребёнок на руках.
Когда я поняла, куда мы приехали, моё сердце сделало прыжок из-за неуместных эмоциональных ассоциаций – это был ресторан «Канагава». Мы с Дэвидом были там дважды, в один и тот же день: первое посещение мне понравилось, второе я вспоминала с ужасом. Со временем ужас стёрся из памяти, потому что рядом с этим рестораном он впервые меня поцеловал – и это воспоминание волей-неволей обнулило все остальные. То есть, перекрыло скорее. Теперь они, ничем больше не потревоженные, снова вырвались наружу.
Этот филиал был меньше того, в котором мы были в Такемицу, и находись мы в другой ситуации, я бы, наверное, не стала беспокоиться. Я любила шангийскую кухню, и роллами с тунцом можно было легко заткнуть любую дыру во мне от рутинных ежедневных переживаний, вроде конфликта с Хардингом из-за неудачного репортажа. Теперь же мне приходилось успокаивать себя дыхательными упражнениями, которые я выучила для подготовки к родам.
- Фарбер! – крикнули из-за стола, и я тут же узнала этот голос.
Узнала и по обращению в том числе, потому что никто больше в нашем окружении не называл Дэвида по фамилии. Он всегда был только Дэвид. Командир, если речь шла о бывших сослуживцах. Господин Фарбер, если ему случалось поговорить с сотрудниками госорганов или соседкой Магдалиной.
- Кацумото, - кивнул ему Дэвид, и двинулся к его столу.
Я пошла за ним, инстинктивно прижимая Джека крепче к себе. Он просто захотел поздороваться? Не может же быть, чтобы мы шли именно к нему? Но Дэвид сел за стол, и отодвинул мне стул, чтобы я тоже села. Кацумото кивнул и мне, улыбнувшись уголком губ. Он выглядел старше, чем я привыкла. В тот раз он был пусть и визуально более слабым, но всё же ровесником Дэвида, и, наверное, даже соперником в чём-то. Теперь же его словно полгода держали впроголодь, прежде чем отвязать от батареи и выпустить из подвала. В мире животных он, наверное, был бы рысью. Дэвид – львом. Оба кошачьи, оба хищники, но мощь сравнивать было нельзя. Это немного меня успокоило.
- Из университета тебя поэтому выгнали? – он кивнул на Джека. – Неосторожно как.
Я видела, как напряглись мышцы Дэвида под одеждой, и спросила себя, видит ли это Кацумото. Дэвид мог показаться расслабленным, если смотреть на него не очень внимательно. Или если смотрящий окажется идиотом. Кацумото на идиота похож не был.
- Ты почему уехать-то решил? – спросил он. – Скольким школьницам ещё детей сделал?
Дэвид посмотрел на него так, что я испугалась. А потом посмотрел на меня, и встал из-за стола.
- Пошли.
Я вопросительно посмотрела на него в ответ, но уже после того, как вскочила за ним следом. Наши стулья синхронно заскрипели о пол. Джек заёрзал у меня в руках.
- Эй, ну стой, чего с плеча рубишь, я не пойму? - Кацумото тоже поднялся, и схватил Дэвида за локоть. – Не горячись. Я тебе не турагент, Фарбер. Я тоже рискую. Мне нужно знать, что о тебе не всплывут потом любопытные уголовные подробности, когда я поручусь за твою надёжность.
Я была готова к тому, что Дэвид вырвет локоть из его хватки и всё же уйдёт. Моё сознание настолько готово было именно к такому развитию событий, что тело само, практически без команды свыше, приготовилось двигаться к выходу. Я повернулась в ту сторону всем корпусом, я усадила Джека на руках так, чтобы он как можно меньше неудобств доставлял при ходьбе, и поэтому не сразу сумела затормозить, когда Дэвид сел обратно.
- Вот всё, что тебе нужно обо мне знать, - он резковато вытащил папку из сумки и бросил перед ним. – Тут справки из ведомства юстиции, из агентства занятости и всех моих предыдущих работодателей. Если тебе ещё что-нибудь надо – скажи, я достану.
Я, неловко постояв две секунды рядом, всё же села обратно. Стоило догадаться, что он не пойдёт к Кацумото просто так. Раз пришёл, значит, никто кроме него проблему решить не мог. Значит, и уходить он тоже просто так не стал бы. Это ведь я его попросила увезти меня. Чувство вины неожиданно больно кольнуло под рёбрами.
Кацумото бегло просмотрел документы из папки, усмехаясь, глядя на некоторые. Среди них я узнала и свои бумаги – свидетельство о рождении и справка из отдела кадров ЛСТ. Когда успел достать только?
- Моя часть, - сказал он, протянув Дэвиду документ из своей сумки.
Дэвид подцепил его пальцами, чтобы прочесть, но Кацумото листок не отпустил.
- Это твой контракт на работу, - он чуть сильнее сжал пальцы. – Общество пятой параллели – клановое. Ты существуешь внутри клана как часть его структуры, и без очень веской причины покинуть его не можешь. Первый год вы имеете право на независимость, но к его концу официально примкнуть к одному из них придётся вам обоим. Контракт подразумевает, что тебя берут на испытательный срок рекрутом в клан воинов. Можешь остаться у них, если сложится, или искать что-нибудь ещё, если возьмут. Жене должность тоже искать будешь сам. Вопросы?
Я перевела ошарашенный взгляд на Дэвида. Тот не смотрел на меня, он смотрел на Кацумото, и я, словно после приёма психотропных препаратов, наблюдала, как из крохотных кусочков паззла собирается моя новая реальность. Он никогда не хотел в Шанг. Мортимер, он и не думал здесь со мной оставаться. Он нацелился на другую параллель, потому что только там мог дать мне ту безопасность, о которой я его просила. Поэтому он пришёл к Кацумото. Когда-то он уже поднял на уши все свои связи, чтобы сменить параллель ради меня. Теперь он сделал это ещё раз.
- Когда переход? – спросил Дэвид.
- Сегодня, если успеем подать документы до окончания рабочего дня, - кивнул Кацумото. – Всё подготовил?
Дэвид вытащил чек из сумки и подписал его. Я чуть склонилась к нему, чтобы увидеть сумму, и у меня закружилась голова.
****
На мальрапидин реакция у всех индивидуальная. Врач сказал. Дэвида почти не задело – он сказал, иммунитет, из-за частых поездок в восьмёрку. Джек тоже не отреагировал никак, потому что дети, как говорили, переходы переносят легче. На мне отразилось сильнее всех.
Наверное, я ждала обмороков и головокружения, как это чаще бывало, но у меня последствия вылились всего в один довольно редко встречающийся симптом – эмоциональная глухость. Когда мы ехали от портала к отелю, где нас, как переселенцев, разместили на первые три месяца, я увидела, как девочка сжигает листья огненной струёй из своей ладони. Джек завизжал и принялся барабанить в окно, чтобы она его заметила, я же понаблюдала за ней несколько секунд, и отвернулась.
Несколько дней я жила в этом прекрасном вакууме, наслаждаясь своей абсолютно пустой головой, пока чудесная ледяная глыба не начала оттаивать, и всё происходящее не стало постепенно накатывать на меня неотвратимой душащей волной.
Здесь было к чему привыкать. Скажем, в пятёрке не использовали привычные нам электроприборы, потому что единственным полноценным источником энергии считался поток. Счастливцам, кто им обладает, были открыты все дороги, нам же с Дэвидом не был доступен даже банальный телефон. У нас было несколько ваучеров на звонки в общественных, но я малодушно оставила их неиспользованными. Наверное, не была готова говорить с кем-то из близких, особенно с родителями – после отъезда Чарли в семёрку они, должно быть, болезненно восприняли моё внезапное исчезновение.
Примерно так же я реагировала на самодвижущиеся повозки на улице или упряжки с лошадьми вместо автомобилей. Дирижабль – настоящий, а не нарисованный, я тоже впервые увидела именно здесь.
Одежду первым заметил Джек, когда мы выбрались на рынок за продуктами (на вопрос о том, где находится ближайший супермаркет, прохожий покрутил у виска). Завидев женщину в корсете, он спросил, за что её связали. Я ответила, что она просто странно одевается, пока не увидела, что большинство остальных женщин носили точно такие же. Тогда-то я и утвердилась в мысли, что технический прогресс этой параллели настолько альтернативен, что практически незаметен современному человеку, родившемуся уже после окончания периода Темновековья.
++++
Юнилинг, на котором тут говорили все, должен бы восприниматься, как родной, но диалект был совсем не тот, которому меня учили в детстве, и я то и дело путала самые простые понятия. Мне несколько раз требовалось просить госслужащего повторить, когда приходилось решать бумажные вопросы в отсутствие Дэвида.
Сам Дэвид приходил домой затемно и полумёртвый – из него все соки выжимали на учениях. Я, вспоминая оставшуюся где-то в другом мире нервозность во время его отъездов по военным контрактам, осторожно заводила разговоры о том, не сменить ли ему клан, пока есть возможность, и подсовывала статьи из буклетов для переселенцев. Дэвид отмахивался – мол, нет тут никаких конфликтов, платят за поддержание боеготовности. Я едва ли его видела не уставшим – чаще только те пятнадцать минут утром, уже после кофе (сваренного вручную, потому что, какая кофемашина?), но ещё до выхода из дома. Мне тогда пришло в голову, что куда проще ему было бы в восьмёрке: там была его семья, понятный язык, человеческая работа и магазины электронных товаров, где мы скупили бы всё от электрических зубных щёток до роботов-пылесосов, гиперкомпенсации для. Но руководство восьмой параллели было значительно менее лояльно к переселенцам, и полугода, необходимого на подготовку к переезду, даже получи я визу, у нас просто не было.
И однажды, когда Дэвид в очередной раз вернулся после двенадцати и рухнул рядом со мной на кровать, не раздеваясь, я спросила, сможет ли он жить так всю жизнь. Поддерживать минимальный контакт с родными, умирать каждый вечер в конце рабочего дня, чтобы воскреснуть на следующий день для него же, и принимать ланч на железном подносе из рук очередной женщины в корсете. Дэвид посмотрел на меня очень внимательно красными от недосыпа глазами и спросил, помню ли я, зачем мы вообще сюда приехали. И этот вопрос меня отрезвил.
Потому что я помнила, да. Несмотря на массу связанных с переездом неудобств, я впервые за очень долгое время ощущала себя в безопасности. Топор, нависавший над шеей Джека, утонул в сточных водах через систему ливневой канализации, что проходила рядом с нашим отелем. Мне нравилось думать, что я никогда не выловлю его оттуда. Тогда я не подумала о том, что ещё в этих водах может плавать.
****
У Джека всегда плохо было с координацией движений. С тех пор как ходить научился.
На четвёртой неделе наступила моя очередь дежурить в отеле, и я, пока отмывала пятна от вина на первом этаже, зачем-то решила оставить его наверху.
Дома я часто так делала, потому что мне всегда было чем его занять – скажем, можно было просто дать ему в руки смартфон и включить там сериал про Человека-Ламу. Это гарантировало мне относительно стабильное положение его вечно движущегося по периметру окружающего пространства тела.
Здесь смартфона не было, поэтому я отправилась на первый этаж, когда Джек уснул. И, натирая лакированный пол у лестницы, я почти успела о нём забыть. Поэтому вздрогнула, когда вдруг услышала его голос откуда-то сверху.
- Мать, - позвал он, царапая носком ботинка деревянную поверхность ступеньки, - я к тебе.
И двинулся вперёд. Я едва успела отбросить в сторону швабру, когда он кубарем скатился с лестницы и свернулся у нижней ступеньки в неестественной позе. Он умер, подумала я. И бросилась к нему.
- Джек, Джек, открой глаза, пожалуйста, - зашептала я.
Я коснулась его – тёплого – это успокоило меня ровно на секунду, а потом облило ледяным страхом, потому что я подумала, он недолго таким будет. В моей голове тут же пронеслось, как Лиз, смотрительница отеля, прибегает на мои крики, отгоняет меня от тела Джека, и берёт его за руку, чтобы пощупать пульс. Не находит. А потом вызывает врачей. Когда они приезжают и констатируют смерть, я перестаю держать себя в руках, и плачу у Лиз на плече, а та хлопает меня по спине, мол, ну будет тебе. После этого приходит Дэвид. И я смотрю на него. Мне нужно сказать ему, что случилось, но у меня не открывается рот.
Крик, снова подумала я. Мне нужно закричать, чтобы этот хаотичный сценарий начал воплощаться в жизнь. Из горла какой-то звук вырвался, но он был больше похож на слабый кашель. Зрение словно в сто раз улучшилось – Чарли говорил, такое бывает от адреналина, да-да, точно, именно так он и говорил – я впитывала весь этот ужас по каплям через зрачки, пока Джек не открыл вдруг глаза. И мои зрачки не встретились с его зрачками.
- Джек? – переспросила я.
- Спина болит, - сообщил он мне.
И встал. Неестественная поза как в кино при обратной перемотке, сложилась обратно в его вполне естественное и гармоничное тело. Это был чудовищный момент. Меня накрыло одновременно облегчением и страхом. Как будто я сходила с ума.
- Мать, - снова позвал Джек. – Ты сто, плацес?
Я только тогда поняла, что по щекам что-то горячее стекает. И кивнула. Не смогла бы прятаться от него сейчас. Джек растерянно смотрел, как я, всхлипывая, подрагиваю плечами, и вдруг бросился ко мне, чтобы обнять.
Я ощутила его руки на своей спине, и это настолько ошеломило меня, что я перестала подрагивать на секунду. Он не обнимал меня никогда – во всяком случае, добровольно. Обычно он только терпел, когда это делала я, не забывая вербально выражать, насколько утомительно для него это мероприятие. Иногда, если мне случалось что-нибудь ему подарить, он поддавался этически-силовому давлению Беллы, которая велела ему поцеловать мать в благодарность. Джек тогда подскакивал ко мне ровно на секунду, клевал в щёку и уносился играть с новой игрушкой. Теперь же он сжимал меня во всю свою совершенно недетскую силу и прижимался лбом к моему плечу.
- Мать, не плаць, - велел он. – Или я тозе плакать буду.
Живой, констатировала я. И кивнула ему. Его сердце угрожающе билось куда-то мне в солнечное сплетение, как будто отсчитывало секунды до детонации взрывного устройства.
****
David Bowie - Within You
Дэвид прислал записку с курьером, что останется на работе на ночь. И я уложила Джека рядом с собой. Тот радостно откатился на другую половину кровати, опасаясь, что я его задушу, и заснул не раздеваясь. Я сама стаскивала с него одежду, стараясь не разбудить.
А потом долго лежала рядом, положив руку ему на грудь – мне нравилось ощущать, как она вздымается от его дыхания. Сна было ни в одном глазу.
Пока материнский инстинкт довольно урчал, глядя, как спит мой живой и здоровый сын, сознание работало как свежесмазанная паровая машина. В этот раз у меня не было иллюзий насчёт произошедшего. Я знала, что мне не показалось – обмануть себя так трижды мне бы не удалось. Вальтер спас его, как уже спасал в своё время. Значит, какой-то другой ребёнок умер вместо него. Значит, сам Вальтер был где-то здесь.
Стоило, наверное, дождаться Дэвида, и рассказать ему всё, но я отчего-то чувствовала, что это ничего не решит. Он и так сделал для меня всё, что мог. Даже подними он связи и потрать все оставшиеся у нас деньги, чтобы перевезти нас в новую параллель, никто не даст гарантий, что Вальтер не найдёт нас и там. И эта мысль, вместо того чтобы напугать до паники, неожиданно успокоила. Я это начала. Значит, мне это и заканчивать. Даже если рассвет в этом чужом городе я сегодня не увижу.
Накрыв Джека одеялом, я наспех оделась и покинула комнату, на этот раз закрыв дверь на ключ – он не выйдет отсюда, пока Дэвид или Лиз его утром не выпустят. Стараясь идти тихо, чтобы никого не разбудить, я всё же скрипнула ступенькой, с которой свалился Джек сегодня утром, и, Лиз тут же выползла сонная из своей каморки на звук. Небось, не ложилась ещё.
- Кассандра? – зевая, позвала она. – Ты куда это?
Ночью здесь и правда было некуда. Я ещё и без корсета вышла – так и не смогла себя приучить. Для местных это было, словно голой на улице показаться.
- Где здесь рыба, Лиз? – спросила я.
Та потёрла глаза, стараясь получше сфокусироваться на мне в темноте.
- Рыба? Я завтра приготовлю, если хочешь, - сказала она. – Ты не беременна?
- Мне нужно место, где есть много рыбы, - пояснила я. – Есть такое? Рынок или магазин.
- Рыбный завод у реки, - нахмурилась Лиз. – Там, куда Готфрид отходы вывозит. Только там закрыто сейчас.
- Это ничего, - улыбнулась я, и засеменила вниз. – Я утром вернусь.
На кухне в это время ночи никого не было, но меня бы, наверное, не смутило сейчас чьё-то присутствие. Медленно и методично, осмотрев каждый, я выбрала нож и сунула его себе за пояс. А затем покинула отель.
Тепло было, пока я шла, хотя ночью здесь, бывало, ветер пронизывал. Город я знала плохо, но сегодня мне нутро подсказывало. Дорога рисовалась перед глазами интуитивно.
Завод я тоже узнала издалека – может, потому что здания на тот момент поредели – дорога и лес только. Охраны там не было видно, но я решила сначала обойти его вокруг, на случай, если Вальтер где-то снаружи. Ветер чуть посвистывал в ушах, и я, напрягшись от этого звука, достала нож. Рука сжимала рукоятку крепко, пусть та и норовила выскользнуть из вспотевшей ладони, и тогда я вдруг ощутила себя полной идиоткой.
С чего я взяла, что он вообще здесь? И захочет со мной говорить? Что скажут охранники, если увидят меня из окна с ножом? Посомневавшись с минуту, я всё же не стала его прятать, но руку вытерла о передник, прежде чем снова схватиться за рукоять.
- И что ты собираешься с ним делать?
Я обернулась. Он стоял далеко, шагах в пятнадцати от меня. Путанные амбивалентные чувства, которые сковали меня после того, как Джек пришёл в себя, вернулись снова – ужас от осознания, кого я сейчас перед собой вижу, но и облегчение от того факта, что всё происходит именно так, как нужно. Так правильно, сказала я себе, сжимая нож крепче. Так и должно было случиться.
- Убить тебя, - сказала я.
Вальтер, кажется, усмехнулся. С такого расстояния сложно было сказать наверняка.
- Ты не сможешь этим меня убить, - сказал он.
Я покачала головой.
- Ты человек. Значит, тебя можно убить.
- Я не сказал, что нельзя, - ответил Вальтер. – Я сказал, ты не сможешь.
Рациональная часть меня тут же с ним согласилась, но та, другая, инстинктивная, что прижимала к себе Джека, невзирая на сопротивления, и грозилась откусывать Вальтеру пальцы по одному, оказалась сильнее. Ей этот нож был иррационально нужен. Поэтому я продолжила его сжимать, даже когда Вальтер невесомо оторвал ногу от земли и зашагал вперёд.
- Не подходи ко мне, - сказала я, когда он остановился в двух шагах.
Вальтер усмехнулся снова, и на этот раз я увидела усмешку чётко.
- Это ты ко мне пришла, - ответил он. – Отдай нож, Кассандра.
Я мотнула головой. Адреналин гнал кровь по моему телу, готовясь броситься на него в любой момент. Вальтер это, очевидно, понял, поэтому шагов ближе не делал.
- Я не хочу делать тебе больно, - сказал он. – Но мне придётся, если ты продолжишь. Поэтому лучше отдай его мне. Ты же не такая.
- Откуда ты знаешь, какая я? – зарычала я. – Ты ничего обо мне не знаешь. Я никуда тебя не отпущу сегодня, или умрёшь ты, или я.
Вальтер вздохнул. И преодолел расстояние между нами одним быстрым прыжком. Я бросилась на него – попыталась броситься, во всяком случае, но уже в следующую секунду поняла, что его руки сжимают мои запястья, а нож лежит в траве.
- Я сказал, - прошептал он мне на ухо, - что ты не такая, Кассандра.
Я не ответила на этот раз. Дёрнула руками раз или два, но он крепко держал. От бессилия наворачивались слёзы.
- Ты делаешь очень много глупостей, больше, чем позволено делать человеку в твоей ситуации, но мы оба знаем, что ты стремишься спасать людей, а не убивать. Ты спасла одного человека, когда того готовились похитить хайристы. Ты спасла другого, когда его чуть не арестовали по подозрению в убийстве. Почему ты решила, что ты можешь убить меня?
«Не знаю». Я дёрнулась снова, и застыла. Вальтер это почувствовал и хватку ослабил.
- Я сейчас отпущу тебя, - сказал он. – Но ты должна пообещать, что больше на меня бросаться не станешь. Я не собираюсь калечить оленят.
Я кивнула. И он разжал пальцы. Снова видеть его лицо перед собой было также неприятно, как и ощущать его руки на своей коже, и я потёрла запястья, чтобы согнать его прикосновения.
В мире животных рыба не ест оленей, но, возможно, в голодный год случается всякое. Особенно если погрузить оленёнка с головой под воду.
- Кто? – спросила я. – Кто умер вместо Джека?
- Венсди, - ответил Вальтер.
Я закрыла рот рукой. Нет, Мортимер. Пожалуйста.
- Она останется жива, поэтому тебе необязательно так на меня смотреть, - продолжил тот. – Но у неё теперь будет совсем другая жизнь. Не то чтобы я ждал благодарности за спасение твоего сына, за которым ты сама не в состоянии уследить, но и обвинений я тоже не заслужил. Мы же выяснили всё в прошлый раз.
Венсди, чьё лицо я со скукой наблюдала на сотнях присылаемых мне видео и фотографий, расцвело перед внутренним взором каждой своей чёрточкой. А следом расцвело лицо Рут. Я ведь даже не поговорила с ней с тех пор, как уехала. Как я смогу говорить с ней сейчас?
- Если честно, и для меня, и для твоего сына было бы лучше от тебя избавиться, - продолжил Вальтер. – Из тебя получилась отвратительная мать. Наверное, я так бы и поступил, но мне нужно решить кое-какие вопросы, прежде чем я смогу его у тебя забрать. Поэтому тебе придётся заботиться о нём ещё какое-то время, пока я не буду готов.
- Как ты меня нашёл? – спросила я. – Ты был у меня в квартире?
- Нет, - вздохнул Вальтер. – Благодаря нашему общему знакомому я туда попасть не могу.
- Как ты меня нашёл? – с нажимом повторила я.
- А почему ты вообще решила, что я не смогу тебя найти?! – вспыхнул он. – Потому что тот кретин, за которым ты замужем, так тебе сказал? Тебя найти – раз плюнуть. Мне доступны десятки параллелей и куда более эффективные поисковые инструменты, чем в его примитивных силовых структурах могут себе представить. Если будет нужно, я из-под земли вас достану – твоего сына и тебя. Но нет – тебе нужно было всех с ног на голову поставить, уйму денег выбросить и приволочься сюда с ножом. Откуда самоуверенность, я не пойму?
Он плюнул в порыве чувств – туда, где всё ещё поблескивал нож в свете луны.
- До свидания, Кассандра. Надеюсь, ближайшие несколько лет ты встречи со мной искать не будешь. Я очень от тебя устал.
Вальтер развернулся было, чтобы уйти, а я вдруг поняла, откуда. Осознание ударило меня чугунным молотком, и сердце словно громче забилось. Я руку положила на ткань платья, чтобы не дать ему выскочить, и оно принялось биться как будто в моей ладони. Лотарио. Я ведь знала это с самого начала.
- Ты умрёшь, Вальтер, - сказала я.
Он обернулся. Глаза отсюда казались пустыми.
- Ты это видела? – спросил он.
Вальтер смотрел как будто сквозь меня, чтобы высветить мои мысли наружу, как рентген. В прошлый раз мне хотелось после этого вымыться с мылом, но теперь я бы и сама вывернула перед ним всё содержимое моего мозга. Смотри, мол, Вальтер. Это ты меня научил.
- Пока нет. Но я знаю, что умрёшь. И, наверное, увижу это, если буду стараться. Ты знаешь, что я тебе не вру. Тебе недолго осталось.
Вальтер кивнул. Дар, который я проклинала четвёртый год, и который старалась не доставать из глубин своего сознания без крайней необходимости, снова замигал во мне пылью покрытым огоньком. Он молчал, когда я просила его показать мне Джека. И ожил, когда я вспомнила о Вальтере. Стоило вспомнить о нём раньше. Мортимер, мне стоило вспомнить о нём раньше.
- Я тебя понял, - ответил он. – Надеюсь, управиться со всем раньше, чем это случится.
Он развернулся и пошёл вперёд. Я подождала, пока он скроется из виду, и подняла нож.
****
(Нина Благословенная, прими меня в свои)
- Голову только не запрокидывайте, - сказал сотрудник портала. – Лучше не шевелитесь, и ни о чём не думайте, это повысит безопасность перехода.
(объятия. Тебе – грехи мои. Тебе)
- В момент пересечения границы может показаться, что вам не хватает воздуха, - продолжил он, фиксируя спинку кресла. – В этом нет ничего страшного. Постарайтесь задержать дыхание или хотя бы не делать резких вдохов. Через несколько секунд ситуация придёт в норму. Есть какие-нибудь вопросы?
(раскаяние моё. Ты вошла в мир порока, и вышла из него чистой, так позволь и мне)
- Нет, - ответила я. Губы сухие, едва слушались. – Мне уже провели инструктаж.
Сотрудник кивнул.
(очиститься, чтобы заслужить прощение. Я не прошу богатств, не прошу почестей, я прошу лишь)
- Тогда желаю вам приятного перехода, и…
(смирения, чтобы пройти свой путь)
Дверь захлопнулась, и я захлопнулась тоже.
Всё было иначе на этот раз. Таинство перехода, что казалось ах каким сложным, когда мы пересекали границу пятой параллели, превратилось в рутинную процедуру с чернильным привкусом симлендского формализма на губах. Из нас всю душу вытрясли, пока мы пытались попасть сюда. Но всем плевать было, когда мы решили вернуться. Эмоциональный накал тоже сменила спокойная обречённость – Дэвид смеялся в машине, когда говорил с Джеком, но я ловила его взгляд раз в несколько секунд, и видела в синих радужках то, что, наверное, увидела бы в своих. Он тоже больше не понимал, что нам теперь делать.
Оставаться в пятой параллели больше не было смысла, и мы решили вернуться, к нашему общему облегчению. Я всё пыталась поймать за хвост острое чувство дежа вю, что преследовало меня с момента перехода, и только когда мы ехали на такси обратно на улицу Геодезистов, 3, поняла, когда успела ощутить всё это раньше. Мне словно снова было четырнадцать. Я сжимала в руке мортимеров камень, который ни разу не надела в пятёрке, и наслаждалась болью от врезающихся в ладонь острых граней. Бунт подавлен, сопротивление сломлено. Я больше никогда не стану убегать отсюда.
Рут в ответ на мою робкую смс о приезде прислала геолокацию, где под красной точкой скрывался адрес клиники. И, когда Дэвид с Джеком отправились отвозить вещи домой, я сразу, не раздеваясь, поехала туда.
Её одинокая фигурка обнаружилась на втором этаже, у окна в палату интенсивной терапии. Она не сразу меня заметила, зато я сразу заметила её, и остановилась, не зная, как себя вести. Я ведь могу ускорить шаг? Это будет выглядеть приличным? Или теперь я имею право только медленно и печально подойти, не поднимая глаз, чтобы выслушать от неё заслуженные обвинения?
Рут, наверное, услышала стук обуви по паркету, и обернулась. А потом пошла на меня сама. Мне всего пару неловких шагов удалось сделать, так и не утвердив для себя мысленно социально приемлемую их скорость, прежде чем она сжала меня в объятиях.
- Сандра, дурочка, я так испугалась, когда получила твоё письмо, - зашептала она мне в плечо, тут же залив слезами ткань платья. – Мы с Тайлером думали, нас какие-то школьники разыграли.
Я чуть отстранилась, чтобы увидеть её лицо. Она, наверное, больше суток глаз не смыкала.
- Что с Венсди? – спросила я.
- Ей сердце заново запускали, - сказала Рут, снова взглянув на неё за стеклом, - представляешь? Врач говорит, ходить она не сможет, но нам уже расписали подробную реабилитационную программу.
Чувство вины снова сжало мне грудную клетку, перекрывая доступ к кислороду – как тогда, в портале. Эльке. Эстер. Венсди теперь. Мои грехи и раскаяние моё.
- Рут, прости меня, - прошептала я. – Это всё я виновата. Если бы…
- О, нет, Сандра, даже не начинай, - отрезала та. – Не хочу ничего об этом знать. Будешь обвинять себя, ты не справишься. И я тоже без тебя не справлюсь. Ты нужна мне сейчас.
Я кивнула и снова притянула её к себе. Рыжие волосы – заметно укоротившиеся и поредевшие с университетских времён – упрямо лезли в глаза, и я прикрыла их, чтобы не отвлекали.
- Папочка поставил блок на магию во всём вашем доме, - сказала она мне на ухо. – Ни тёмные, ни светлые теперь близко к нему не подойдут. Ты только не убегай больше, ладно?
Я кивнула ещё раз. Чувство вины – на этот раз перед Кераном и Милдрет – окутало уже и так огромных размеров клубок, сдавливающий все мои внутренности, но я запретила ему вырываться наружу. Вместо этого я, как ткачиха, ловко откидывая ненужные нити, стала плести из него нечто другое.
- Я убью его, Рут, - сказала я ей. – Ради Джека и Венсди. Обещаю тебе.
- Конечно, Сандра, - отозвалась та куда-то мне в волосы. – Я и так это знаю.
Я выдохнула. Мортимеров камень, снова занявший своё законное место на моей шее, грелся, зажатый между наших тел.
Примечания
Фил Бертрам - подчинённый Дэвида из автомастерской, упоминалсяв бонусе про
день молчания.
Пятая параллель упоминалась несколько раз - оттуда родом жрица любви Эмбер, которая помогла Дэвиду с женитьбой, и Сигурд Лодброк, который появлялся в работе про
Вдовью Долину.
1. Условия ограничения + Джек <3
2. Две поездки дэвисандры, первая на Твикки (сюжетно это 35 отчет), вторая - Такемицу. Выгоды оба раза одинаковые.
3. 3t2 - все курортные воспоминания Дэвида, +5 баллов.
4. Дэн. Молодость от джина, карточка шанса, все выгоды стремления.
5. Дэвид. Повышение + выгоды.
6. Добила карьеру Кассандры.
7. Кошек и собак в следующий раз покажу) а дом в Такемицу в восстановленной сохранке я не покупала вообще.