[Лалэль]

Серия 5. Дневники Нуны: Маленькая семья и большой космос.

Теперь, когда на руках у Нуны оказался беззащитный, часто болеющий, требующий постоянной заботы, любви и терпения младенец, приоритеты в её жизни сменились. Дела у Нуны шли не очень, но она забросила работу и старалась больше времени проводить с дочкой. Она ухаживала за ней, когда та болела, вставала по ночам, когда ребенок плакал, возилась с ней, когда у Джуффи начали резаться зубы, кормила её молоком из бутылочки, меняла памперсы, стирала штанишки, в общем, делала все, что нужно, и почти ничего не доверяла делать мужу. Соответственно изменились и записи в дневнике, теперь все они были посвящены дочке. Подумав, мы решили не публиковать записи этого периода, во-первых, потому что такие интимные подробности, как режущиеся зубки или грязные пеленки у ребенка, вряд ли интересны кому-то, кроме счастливых родителей. А во-вторых, мы слишком хорошо знакомы с Джуффиной Азирис, ценим её и уважаем, и пусть даже она уже давно не руководит городом, не хотелось бы портить её имидж такими подробностями из раннего детства
Как будто в награду за все старания Нуны, девочка выросла здоровой, смышленой и общительной.


В 1959 году Джуффи, как и все дети, пошла в первый класс городской школы, у её родителей появился новый повод для беспокойства. Вот что пишет об этом Нуна в своем дневнике:
"11 мая 1960 года.
Скоро у Джуффины начнутся летние каникулы, и надо решать, как она будет проводить лето. Девчушка растет быстро, схватывает все на лету, и скорее всего, первый класс она закончит с отличием. Любая другая мать устроила бы ребенку роскошные каникулы, возможно, даже отвезла бы его к морю. А я наоборот, хочу на все лето засадить её за учебники. Да, это будет жестоко, но это для её же блага.
С самого рождения Джу все мои мысли заняты только тем, как устроить её будущее. Что ждет нашего ребенка? На что она может рассчитывать в этом городке, какую роль она будет играть здесь? Наш город мал, незначителен, провинциален до жути, и многим кажется, что достичь здесь чего-то невозможно. Эти умники уезжают в другие города, крупные, шумные, где их, собственно, никто и не ждал, и растворяются среди других себе подобных. И пусть их уезжают, но я-то знаю, что и в этом городке можно многого достичь, потому что многие, и даже я, в какой-то степени, делаем все, чтобы он рос и становился на ноги. Значит, и для моей дочери будет лучше, если она останется здесь.

И, если на то пошло, надо начинать что-то делать уже сейчас. Я вижу, как живут здесь другие женщины – участь их незавидна. У богатых, по крайней мере, есть возможность получить образование, которое, впрочем, им пригодится только для того, чтобы найти приличного жениха и блистать в свете. У бедных нет и этого – их судьба – муж, сварливый или не очень, пьющий или драчливый, куча ребятишек и никакой перспективы на будущее. Разве такой судьбы я хочу для своей дочки?
Хуже же всего быть здесь инопланетянкой, уж вы мне поверьте. Это почти все равно, что родиться негритянкой. Я столько сил положила, чтобы меня начали уважать, столько раз сталкивалась с равнодушием, а иногда и с откровенной неприязнью, что иногда сама себя презирала за то, что терплю все это. Я вижу, как мучаются девочки Синглас, не имея ни постоянной работы, ни налаженной семейной жизни, до сих пор живут, на птичьих правах, в одном доме со своими благополучными сводными сестрами, которые их тоже не уважают. Никогда, ни за что я не допущу, чтобы моя дочь испытала все это. Ей не придется начинать с нуля, у Джуффи будут деньги, блестящее образование, хорошая работа, хороший муж, и никто ей дурного слова сказать не посмеет, а уж я сделаю для этого все, что возможно.
Мы много говорили об этом с Мэтью, он полностью со мной согласен. Прежде всего, мы переведем дочку в другую школу. Год прошел, и больше Джуффи не будет ходить в эту ужасную общественную школу, где учатся одни малолетние хулиганы, где её дразнят за цвет кожи и где она не сможет хорошенько подготовиться к колледжу. Я не хочу, чтобы это болото затянуло её, иначе в восемь лет она начнет сквернословить и курить, потом попробует пиво и марихуану, а потом покатится вниз - и вовсе бросит школу. Я разговаривала с учителями, они тоже со мной согласны: Джуффи слишком хороша для этого класса. Думаю, они ставят ей отличные оценки, пусть даже не всегда заслуженно, для того, чтобы дать ей возможность оттуда выбраться, и мы этой возможностью воспользуемся.
Мы с мужем ходили на собеседование в закрытую школу для дочек богатых родителей.


Директор школы не был слишком рад нашему появлению: в этой школе учатся только богатые, интеллигентные девочки из богатых семей, все сплошь белые. Но я за день до визита провела "предварительную подготовку" и сумела его убедить, что наша семья тоже имеет некоторое значение в Стренджтауне, а цвет кожи моей дочери его абсолютно не касается. Каким именно образом, не буду говорить. Не мытьем, так катаньем, как говорится – Джу обещали после небольшого экзамена взять во второй класс этой школы. Удалось даже пристроить в этот же класс Аэлиту Кьюриос, дочку Паскаля Кьюриос, единственную подругу нашей дочки. Конечно, если бы не моя протекция, не видать ей этой школы, как своих ушей, потому что девица она хоть и добродушная, но тупая, как пробка, и все же лучше будет, если в классе с моей дочерью будет учиться хоть одна знакомая ей девочка.
Итак, решено: Джу все лето просидит за учебниками. В этой школе изучают сразу два языка, английский и французский, она к первому сентября должна бойко разговаривать на обоих, и я этого добьюсь, даже если придется все время стоять у неё над душой."

Теперь вы получили полное представление о том, как именно Нуна относилась к своим домашним. У неё были все задатки, чтобы стать идеальной матерью семейства – а точнее, главой своего клана. Она изначально была настроена на то, чтобы защищать, оберегать свое семейство, пусть даже в ущерб своим интересам, но в то же время позволяла себе решать, что для них будет лучше. Именно благодаря этому её разношерстная семейка и стала кланом Озирисов, уже тогда, когда эта семейка состояла из трех человек: инопланетянки, её мужа-мечтателя и дочки, искусственно созданной путем эксперимента. Нуне удалось превратить свою семью в подобие клана, где один за всех, а все за одного.
И хоть бы весь мир был против, они бы добились своего. В начале сентября Нуна за руку ввела Джуффину и Аэлиту в новый класс.


Молодая учительница вопросительно смотрела на них, ученицы, богатые, капризные девочки, зашептались, глядя на новенькую – Джуффина покраснела и крепко сжала мамину ладонь. Директор, сопровождавший их, хлопнул в ладоши и потребовал тишины:
- Мадемуазель Джуффина и мадемуазель Аэлита наши новые ученицы, теперь они будут учиться в вашем классе. Мадемуазель Ирэн, прошу вас заняться новенькими, – здесь Нуна легонько подтолкнула девочек, давая им понять, что надо поприветствовать учительницу.
Учительница, молодая, красивая девушка, с легкой улыбкой выслушала их сбивчивое "Бонжур, мадемуазель" и позвала Джуффину к доске.
- Ну что же ты, - Нуна слегка подтолкнула дочь, и она пошла между рядами, провожаемая взглядами любопытных девчачьих глаз.
- Здравствуй, Джуффина. Я твоя новая учительница, меня зовут мадемуазель Ирэн. Ты знаешь, что в нашей школе говорят только по-английски и по-французски?
- Да, мадемуазель.
- Parlez vous français?
- Oui, mademoiselle.
- Do you speak English?
- Yes, I do
- Do you know the alphabet? Write all letters on a blackboard, please.
Джуффина изобразила на доске алфавит, назвала каждую букву, объяснила, чем английский алфавит отличается от французского.



Учительница дала Джуффине еще несколько несложных заданий, при всех похвалила её и разрешила ей садиться за свободную парту, позвав к доске Аэлиту. Та хоть и не блистала знаниями, но тоже худо-бедно справилась со всеми заданиями.
Нуна тихонько сидела в уголке класса и буквально сияла от гордости за дочку. В тот день она сделала много снимков, фотографировала девочек и в классе, и потом, во дворе, на большой перемене, но после того, как фото были готовы, большая часть их перекочевала в тетрадь Джуффине. Вот часть этих фотографий:


Вы видите, что Джуффина была обычной девочкой, если вообще слово "обычный" может быть применено к такому ребенку. Она любила побегать, пошалить, училась иногда с охотой, иногда вовсе без желания. Подруг у неё было немного, самой близкой была Аэлита Кьюриос, с остальными своими одноклассницами она не дружила. С родителями они жили очень дружно, и даже когда Джуффина подросла и вступила в тот самый, ужасный "переходный возраст", родители остались для неё лучшими друзьями.

Устроив Джуффину в новую школу, Нуна и Мэтью начали строить другие планы. Дочка подрастала, и маленький дом, куда они заселялись еще молодоженами, теперь стал им тесноват. Нуна занялась поисками нового жилья, и, со свойственной ей предприимчивостью, умудрилась купить задешево большой, но порядком запущенный дом, построенный еще в начале века, хозяин которого срочно распродавал все и уезжал в столицу. Это было то, что нужно – от каменных стен этого дома буквально веяло надежностью, респектабельностью, солидностью. Нуна, если можно так сказать, влюбилась в дом с первого взгляда. Месяц ушел на то, чтобы очистит дом от всякого мусора и привести в порядок сад, еще месяц - на отделочные работы. Уже в ноябре они любовались своим новым домом.
- Ну как, Джуффи, тебе нравится новый дом?
- Очень, папочка! Он похож на виллу богатого колониста.
- Святые небеса, дочка, откуда ты только набралась таких выражений?
- Дорогой, дорогой, успокойся, это из Майн Рида, она только вчера читала "Всадника без головы".
- Надо лучше следить за тем, что она читает...
Обновленный особняк радостно сиял свежевыкрашенными стенами.



-А теперь давайте все сфотографируемся у калитки в новый дом, - Мэтью установил фотоаппарат на штатив, все трое выстроились у новой калитки, покрашенной свежей краской, приготовились улыбаться, но тут штатив слегка зашатался от ветра.
-Пап, я поправлю! - Джуффина с готовностью бросилась вперед.
- Не надо, я сам, - Мэтью только сделал шаг вперед, как прозвучал громкий хлопок, яркая вспышка и камера сработала в самый неподходящий момент.
Потом, когда фотографию проявили, напечатали, и все насмеялись вдоволь, Нуна предложила её сохранить – для истории:
- Все-таки это наша первая фотография на новом месте!


Переезжая в новый дом, Нуна, сама того не зная, дала повод своему мужу тоже строить кое-какие планы на будущее. Но она не подозревала об этом, пока однажды Мэтью, смущенно пряча глаза, не вызвал Нуну на серьезный разговор. Он считал, что раз уж у них теперь появился новый большой дом, где много места для жизни, им нужно попытаться, пока они молоды, завести хотя бы ещё одного ребенка. Нуна была смущена: у неё было много работы, и её пока что вовсе не хотелось заводить еще детей. Муж настаивал, и все-таки уговорил Нуну попытаться. Как ни странно, забеременеть ей удалось легко, беременность протекала несложно, и хотя Нуна и чувствовала себя иногда не очень хорошо, зато была постоянно окружена заботой и теплом близких, и дочери, и особенно мужа, который утверждал, что уж кто-кто, а он-то понимает беременных женщин, как никто другой (хм…).
Чаще всего после ужина они теперь сидели втроем и читали, или вместе смотрели телевизор, жили тихо, ожидали прибавления в семействе. В общем, вполне образцовая семья. Правда, мама и дочь были инопланетянками… но в этом городе все может быть.

Однако одно очень важное, не только для неё, но и для всей Земли событие все же напомнило Нуне Азирис, инопланетянке, откуда она взялась.
"13 апреля 1961 года,
Вечером, в десятом часу, Джуффина включила телевизор, собираясь смотреть детскую передачу, а мы задержались на кухне, убирая посуду после ужина. Почти сразу же мы услышали её истошный крик:
- Мама, папа, идите сюда, идите скорее!
Мы подумали, что с дочкой случилось что-то ужасное, прибежали немедленно, и через минуту уже слушали речь советского космонавта:
- ....Сейчас до старта остаются считанные минуты. Я говорю вам, дорогие друзья, до свидания, как всегда говорят люди друг другу, отправляясь в далекий путь. Как бы хотелось вас всех обнять, знакомых и незнакомых, далеких и близких! До скорой встречи!
- Что это? - спросила я.
- То, чего и следовало ожидать, - ответил Мэтью, – человек впервые вышел в космос.



- Но как! - я попыталась собраться с мыслями – у вас же, - поправилась – у нас нет нормальных космических кораблей!
- Что тебя так удивляет? Помнится, когда мы познакомились, ты уже интересовалась космическими кораблями. Рано или поздно один из них должен был взлететь.

Я собралась сказать "у вас не хватит знаний построить работающий космический корабль", но хватило ума оставить свое мнение при себе, и в полном молчании мы продолжали слушать диктора. Тот, весь переполненный эмоциями, то и дело глотая согласные и переходя почти на крик, озвучивал скудные, отрывочные сведения о полете первого космонавта, которые к тому моменту дошли до нашего маленького городка. Информации было мало, и диктор повторял одно и то же по нескольку раз, с различными вариациями.
- Я пошел спать, - сказал Мэтью, посмотрев этот винегрет минут сорок.
- Тебе разве не интересно, чем все закончится? - спросила я.
- Одно из двух: или он вернется, и будет героем, или погибнет, и тоже будет героем.
- Папа, а Гагарин может умереть? - спросила Джуффи. Глазенки наполнились слезами.
-Дорогой, зачем ты пугаешь ребенка? - спросила я, – ты же знаешь, какая она впечатлительная. Она не виновата, что не ты отправлял в полет первого космонавта.
У него было такое лицо, будто он меня сейчас ударит. Но сдержался и, ни говоря ни слова, удалился наверх.
Джуффи в испуге смотрела на меня.
- Спать, спать, - затормошила я её, выключила телевизор и настояла, чтобы дочка шла в постель. Поправила ребенку одеяло, поцеловала на ночь, и, переодевшись, вышла прогуляться. С мужем разговаривать как-то не хотелось.

Город спал, но во всех окнах видно было голубоватое свечение – соседи приникли к экранам. Я до утра гуляла по улицам, просто шла вперед, погруженная в свои мысли. Слишком много всего нахлынуло сразу: и смутная тревога, и радость, и даже какая-то досада, и еще много чего. Человек в космосе? Постойте-ка... Мы говорим о людях? Если он человек, то он такой же, как любой из моих соседей. И что это значит? Любой из них не сегодня-завтра может отправиться в космос? Может быть, они доберутся и до моей планеты?
Я попыталась себе представить эту встречу, и мне захотелось рассмеяться. Люди неповоротливы, трусливы, тупы, им даже с дивана встать лень - и эти существа желают участвовать в межгалактической жизни? Абсурд. Так я старалась себя успокоить, но все равно, то начинала паниковать, представляя себе, как люди постепенно захватывают Галактику, а затем и все соседние миры, то начинала мечтать о том, что, пройдет немного времени, и я, сев в космический корабль, построенный людьми, снова смогу взглянуть на Землю сверху, и, кто знает, может быть, мне удастся вернуться домой... но такие мысли я старалась от себя отгонять. Я уже решила, что не собираюсь возвращаться, и незачем дразнить себя призрачными надеждами. Хотя, конечно, хотелось посмотреть, как там сейчас все... Впрочем, что могло измениться за пятнадцать лет? Это же не Земля... там всегда все одно и то же, меняются только технологии. И немного – лица.

Уже светало, когда я наконец вернулась домой. Потихоньку, стараясь не шуметь, поднялась по ступенькам, уселась на крыльце и принялась вытряхивать из кедов песок. Переобулась, уселась поудобнее и не удержалась, подняла глаза наверх, к звездам.
Информация до нас доходит очень медленно, тем более, из таких далеких далей, как Советский Союз. Я тогда еще не знала, что Гагарин уже приземлился, а впрочем, откуда мне было знать, раз я всю ночь ходила по улицам. И вот, как ни смешно звучит, но, глядя в звездное небо, я представляла себе, как где-то там, за пределами земного неба, где звезды уже не кажутся светящимися точками, отчаянный юноша в оранжевом скафандре, запертый в тесную капсулу, впервые смотрит на Землю сверху вниз


Наверное, он сильно удивляется, ведь Земля, как я видела её из космоса, совсем непохожа на детский глобус, вроде того, что стоит в комнате у Джу. Может быть, в какой-то точке пространства наши взгляды встречаются... Может ли он представить, как я ему завидую сейчас?
Не знаю, как, но Джуффи услышала, что я вернулась. Может быть, она караулила меня под дверью, а может, просто услышала, у неё очень острый слух. Я только начала погружаться в сон, сидя на крыльце, и тут появилась моя дочка, босиком, в ночной рубашке, прижимая к себе огромную куклу. Она потрогала меня за плечо:
-Мама, мама? Ты не спишь?
- Нет, дочка, - я открыла глаза.
- Мама, мама, - Джу обняла меня за шею и начала громко шептать мне в ухо, - Мама, Гагарин приземлился! Урааа!!!
Я не стала её ругать за то, что она вставала ночью и без разрешения смотрела телевизор, не стала напоминать, что завтра с утра в школу, и что босиком ходить вредно для здоровья. И детям, и взрослым необходимо, чтобы хоть раз в их жизни случилось чудо, и что тогда значит простуженный нос, и синяки под глазами? Пусть радуется! Я крепко обняла Джуффи.

Мы просидели на крылечке до утра. Джу играла с куклой, а я смотрела на звезды, и рассказывала ей сказки про космос. Я начала вспоминать все смешное, страшное или забавное, что случалось со мной в путешествиях – а путешествовала я немало, начиная с самого раннего детства. Мои родители вели кочевую жизнь космических коммивояжеров, и произвели меня на свет прямо в полете, когда кто-то из их экипажа погиб и на борту понадобились новые рабочие руки – вот так все просто. Дочка не верила, что мне, маленькой, доверяли технические работы на корабле, и пришлось объяснять, что у нас дети рождаются не беспомощными младенцами, а почти готовыми маленькими взрослыми. Я, например, усовершенствованный клон моей матери. Джу спрашивала, где мои родители сейчас, я ответила, что не знаю. Скорее всего, канули в небытие.
Я рассказывала ей про летающие звезды, которые бывают мелкие, как песчинка, и царапают обшивку корабля, но могут быть и такими большими, что могут раздавить. Про черные дыры, про космическую музыку. Джу не может знать всего этого, но она на детском языке пытается рассказать про разреженный воздух, невесомость, бескрайнюю черноту бесконечности. Наверное, она тоже что-то помнит, хотя откуда она может помнить? И все же, когда я пишу эти слова сейчас, я верю, точнее, надеюсь, что близость, которая возникла между нами этой ночью, никуда не исчезнет. Теперь у нас есть кое-что общее – наш космос как наша маленькая тайна.


От редакции: конец первой истории о семье Нуны Озирис. Ждите вторую историю.