[Лалэль]

Серия 5. Родственные связи: Джуффина: Первый день осени (окончание)

...у неё за спиной раздался какой-то громкий хлопок. Джу вздрогнула и обернулась.

Оказалось, всего-то, Роза, заглянув в холодильник и не найдя там ничего вкусного, с шумом открыла пакет молока.

- Ох, Розочка, как же ты меня напугала! - девочка вздрогнула, мгновенно захлопнула дверцу холодильника, и тыльной стороной руки попыталась вытереть молочные "усы". Аэлита строго-настрого запрещала детям брать продукты из холодильника, и, окажись она сейчас на месте, девочке крупно бы влетело. Интересно все-таки, где сестрицу носит? Отлучилась с кухни в самый ответственный момент, а суп готовится сам по себе, того и гляди, перекипит.
Да и дети голодные ходят, время обедать, а обеда нет. Сердобольная Джуффина попросила:
- Роза, подай мне тот пакет молока, что ты открыла... Да-да. Сейчас налью тебе молоко в кружку, будешь пить, как воспитанный ребенок, а не как хрюшка.
Племянница, ошалев от такой неожиданности, робко спросила:
- А можно, я ещё плюшку возьму? - и показала глазами на противень с готовой выпечкой. Джу, подумав, сказала, что одну плюшку взять можно. Может же быть в работе кондитера брак? Вдруг подгорела или наоборот, не пропеклась...
Роза, не дослушав, уже схватила самую румяную, самую симпатичную, на её взгляд, булочку и принялась отщипывать от неё большущие куски, которые проглатывала, почти не жуя. Растущий организм, что поделаешь. Джуффина быстренько подсунула ей кружку:
- Запивай, не ешь всухомятку! И пережевывай, пережевывай хорошо.
Девочка кивнула, и, проглотив очередной кусочек, с набитым ртом спросила:
- Тётя Джу, а почему ты раздетая?
Тётя вспомнила, что стоит на кухне, замотавшись во влажное полотенце, простоволосая, в нарушение всех санитарных правил.
- Я в душе мылась... - и буркнула, - с набитым ртом разговаривать неприлично. Отвернись.
Ребенок послушно отвернулся. Джу бросила взгляд в угол: так и есть, оба халата на месте. Она облачилась в халат Аэлиты, который ей был явно великоват, надела её колпак... Где же хозяйка, снова спросила она себя. Аэлита снимает халат, только когда выходит на улицу или уходит спать. Спит, что ли? Заболела? Поехала проверять, как дела в ресторане?
"Маленький ресторанчик семейной кухни, который содержат мои родственники , в последнее время стал популярен, наверное, поэтому супруги и вкалывают без отдыха: один готовит еду на рабочем месте, другой в то же время готовит еду дома и отвозит её в ресторан. Странно, конечно, но вроде бы им никто не запрещает так делать... Работают, бедняги, целый день, а Джейк ещё к тому же исполняет обязанности ночного сторожа. Может быть, когда-нибудь они накопят денег, чтобы нанять ещё одного повара и перестанут надрываться, но когда это ещё будет."
Джу снова посмотрела на противень с булочками: нет, если б Аэлита уехала на работу, забрала бы готовые блюда. Тогда куда она подевалась, хотела бы я знать. Работа-то стоит!
В духовке томились "куриные грудки под сливочным соусом с пикантными травами", Джу с трудом удержалась, чтобы не облизнуться. На плите кипела уже упомянутая пятилитровая кастрюля с супом, она приподняла крышку, убедилась, что в супе, кроме обильно покрошенной капусты, поджаренных лука и моркови, изредка встречаются "островки" куриного мяса, а так же мелко порубленные остатки вчерашних сарделек – вот это, похоже, наш обед. Экономичный вариант. Джу убавила огонь под всеми конфорками, на всякий случай зачерпнула суп половником – вдруг недосолен?
Пока тётя шумела кастрюльками, Розочка успела проглотить последний кусок булочки, вздохнула с сожалением и принялась, вкусно причмокивая, пить молоко.
- Как дела в школе? - спросила Джу, не переставая помешивать суп, - вы сегодня что-то рано.
- Нас учительница отпустила, - похвасталась девочка, - мы решили примеры раньше всех.
"Мы"- это Роза и Джейди, другую такую неразлучную парочку поискать. Куда один, туда и другой, вернее, другая; удивительно, что сейчас девочка одна. В то время Джуффина даже предположить не могла, что когда-нибудь тесная дружба между неродными братом и сестрой может превратиться в совсем другое, опасное чувство. Пока они были детьми, в этой дружбе не видели ничего противоестественного.
Джу ещё раз оглянулась на Розочку, которая пила молоко, не обращая внимания на то, что её мордашка уже украсилась не только молочными "усами", но и "бородой".

"Про Розу я всегда знала, что она необычная девочка; я сразу это поняла, как только взяла её, кроху, на руки. Даже история её появления в нашем доме – сплошная загадка, кстати, Джейк с Аэлитой тут совсем ни при чем. Роззи – их приемная дочь, сирота, да не просто сирота, а подкидыш, или, если уж совсем правильно, найдёныш.
Была весна, прохладный март 1975 года. "Прохладный" значит, что температура не поднималась выше 20 градусов тепла. Для нас это было такой же редкостью, как, к примеру, двадцатиградусные морозы для парижан, только, в отличии от них, мы "холодам" радовались. В моем саду даже вишневые деревья зацвели, и урожай в тот год был хороший, вишневого варенья мы наварили столько, что пришлось раздавать соседям.
Так вот, под цветущими вишнями мы и устроились. Вынесли из дома стол, накрыли скатертью.

В то время мы с Аэлитой ещё не ссорились и устраивали девичьи посиделки за чашечкой чаю, вроде английского "файв-о-клок", только не в пять часов вечера, а попозже, часиков в семь. Все остальное - точь-точь в английской традиции: крепкий черный чай, жирные сливки, печенье или булочки...
Ну и поправились же мы! Как хорошо, что в то время еще не считали, будто быть тощей – это красиво. Потому я и не испытывала никакого смущения, смакуя домашние кексы "от Аэлиты", и с гордостью несла свои довольно пышные формы. Ещё меня успокаивало то, что Аэлита всегда была толстушкой, а в то время, после рождения первенца, и вовсе раздалась вширь,- рядом с ней я всегда выглядела стройной. Что уж говорить про мою маму - всегда спортивная, подтянутая, рядом с нами она казалось хрупкой школьницей, хотя и была в нашей компании самой старшей, не хотелось бы говорить – самой пожилой.
Я вспомнила маму не просто так, она тоже пила с нами чай в тот вечер. Мамуля вообще часто меня проведывала, в отличии от отца, который просто вычеркнул меня из жизни. Помните, я сказала, что видела его в последний раз в тот день, когда он отвозил меня в школу? В следующий раз увидела я папу только на похоронах. Его собственных. Не знаю, почему папа Мэтью был ко мне так суров, но больше он моими делами не интересовался и даже имени моего не упоминал, вот просто забыл обо мне и всё. Из моей семьи со мной осталась только мама, и надо сказать, она сильно помогла мне, в те дни, когда было особенно тяжело. Вам будет трудно поверить, но были дни, когда мы действительно голодали.
К тому времени жизнь понемногу наладилась, и мы уже могли себе позволить есть домашние пирожные, и мазать хлеб маслом, и класть в чай сколько угодно сахару – и не приходилось задумываться о том, что завтра он закончится и взять его будет неоткуда. Дети резвятся в сторонке, у старого дерева.

В общем-то меня всегда смущало, что дети играют рядом с чьими-то могилами, но, как верно заметила мама, если я не хочу гулять по кладбищу, мне придется не выходить в двор вовсе. Моим близнецам – у нас с Ксавьером родились мальчик, темненький, и девочка с удивительно светлыми волосами, - в то время было уже по пять лет, а, как известно, тяжелее всего с детьми первые четыре года. Словом, я всерьез полагала, что жизнь моя наладилась: в семье полная идиллия, на работе порядок, денег хватает на еду. Кто тогда знал, что у меня появится третий малыш, что умрет мой муж, а вслед за ним и мой отец? Никто не умеет заглядывать в будущее. Во всяком случае, я не умею.
Простите, опять я отвлекаюсь. Итак, сидим мы за столом, любуемся цветущими деревьями, пьем чай и болтаем. Мама рассказывает нам историю бывших владельцев нашего дома – она знает про старые семьи города все, подобных историй у неё скопилось множество. Надо сказать, для застольной беседы тема была выбрана не самая удачная. Мама начала "издалека", и сперва все звучало вполне невинно: семья Нигмополус была одной из немногих "приличных" семей в городе, по её словам. Основатель семьи, Йоргас (Зог) Нигмополус, грек по происхождению, фармацевт с университетским образованием, только что женившийся, каким-то чудом попав с супругой в наше захолустье, решил здесь осесть и открыл в городе первую аптеку. Поднакопив деньжат, он, как водится, отстроил дом, вот этот самый, и обзавелся потомством.
Со временем бизнес постепенно превратился в маленькое семейное предприятие - старший сын, Анакреон (Крион) Нигмополус, парень с явной коммерческой жилкой, взялся помогать отцу, ездил по крупным городам и налаживал поставку лекарств в Стрендж. Парень и правда оказался башковитым, и, когда пришла пора, отец со спокойной душой отдал ему управление семейным бизнесом. Жену себе Анакреон подыскал из местных, скромную, ничем не примечательную внешне девушку со простецким именем Уиллоу (ива). У них была одна только дочь, Офелия, между прочим, добавила мама, друг нашей семьи Джон Смит за ней когда-то ухаживал, ещё в школе.
Долгое время жили они - не тужили, в достатке и даже в роскоши, пока не начали в их доме твориться какие-то странности (но, оговорилась мама, это было давно, ещё до того, как она поселилась в Стрендже, и она про все это знает постольку, поскольку). Рассказывали ей, что незадолго до начала войны все жители дома начали болеть и чахнуть, и в течение года все члены семьи, один за другим, загадочным образом поумирали, никто не знал, отчего. Короче, семейное кладбище пришлось срочно расширять. Только маленькую Офелию врачам как-то удалось спасти, да вот смотреть за ней стало некому.
Тут, откуда не возьмись, появилась сестра Уиллоу, Оливия, напросилась малышке в опекуны (не иначе, из-за наследства, хмыкнула мама) и переехала вместе с мужем, Ихкабодом, в этот дом. Им дали возможность до совершеннолетия Офелии распоряжаться её деньгами, конечно, опекуны зажили по-царски, впрочем, девочку тоже не обижали. Надо ли говорить, что прошло немного времени, и муж Оливии тоже преставился? После этого бабуля впала в маразм (говорила мама, помешивая чай ложечкой и протягивая руку за кексом) и с горя начала чудить. Несла всякую чушь про то, что у неё в любовниках сам мистер Смерть, а сама она колдунья.
Денежки старого Нигмополуса закончились быстро, и платить по счетам старушка скоро стала не в состоянии, тогда власти решили в счет долга выкупить часть земли на семейном кладбище, которое к тому времени занимало уже добрую половину участка. На этой выкупленной земле хоронили всех, кто не позаботился заранее отложить денег на похороны и любезно предоставил захоронить себя городским властям. Хоронили по низшему разряду, но и это было гуманнее, чем то, как с ними, усопшими, обходились раньше, а именно, зарывали без лишних церемоний в песок (мы обе поперхнулась чаем, а мама преспокойно продолжила намазывать на хлеб масло). Вот тогда и пошли про дом разные слухи, вроде как, бабуля научилась вызывать приведений, и зачастили они с кладбища наведываться в дом. Духи распоясались, выходили на улицу, пугали прохожих (мама поклялась, что видела призраков своими глазами), иногда и к соседям заглядывали. Старуха умерла, её племянница Офелия уехала куда-то, а дом так и стоял пустой. Временами тут поселялись какие-то жильцы, но никто не задерживался надолго. Для соседей дом был как бельмо на глазу, чего они только не делали, даже кресты на семейном кладбище повалили из суеверия, но от покойников это помогало мало.
Тут появляемся МЫ (мама выделила интонацией слово "МЫ" и перешла на зловещий шепот), и все. Примерно за месяц до того, как нам переехать, бесплотные тени перестали поднимались из могил; случайные прохожие и многострадальные соседи могли больше не боятся. "Как раз в то время, когда твой, Джуффи, муж, договаривался с владельцем дома об аренде. Как в то время, как вы собрались вселяться сюда. Чувствуете связь, девочки?"
Девочки почувствовали. Нам стало не по себе, тем более, дело было под вечер, солнце светило неярким, оранжевым светом, как бы намекая, что собирается вот-вот закатиться, и на землю легли длинные, темные тени. Знала мама, когда страшилки рассказывать! Если бы рядом не раздавался звонкий смех детей, их мамаши испугались бы всерьез.
- Дети, - позвала я близняшек, и голос у меня задрожал, - идите в дом, вот-вот стемнеет.
- Маааам, ну еще минуточку, - начали канючить они, - солнышко ещё высоко.
Я отрицательно покачала головой. Уж лучше пусть сидят дома, недовольные, чем потом мы будем разыскивать их по двору с фонариками. Тут ещё и эти мамины страшилки... Бррр.
Мама предложила помочь помыть посуду, но Аэлита заверила её, что мы сами все уберем, и утащила тарелки с чашками на кухню. Перед моей мамой она всегда робела.
Мы остались вдвоем с мамой, и она уже собирались уходить, когда все началось.
Громко заревел годовалый Джейди в своем манежике.
- Аэлита, ребенок плачет!- громко крикнула я, но она не спешила отвечать. Мыла посуду, наверное, потому и не слышала. Я подошла посмотреть, что с дитем случилось.

-Что ты, маленький? - к этому здоровому, упитанному бутузу, слово "маленький" никак не подходило. Опытная мама с уверенностью может сказать, почему младенец плачет. Джейди не был голоден, не намочил подгузники, он ревел так, будто его напугали или обидели.
- Тихо, тихо - но младенец не желал успокаиваться, и орал, не прекращая, во всю силу легких, делая паузы только, чтобы вдохнуть воздух. В тот короткий миг, когда он замолчал, мы с мамой и услышали детский плач. Какой-то ребёнок плакал, пока Джейди молчал.
- Джуффи, - угадала мама, с её острым слухом, - это где-то на кладбище.
- Да там же нет никого, - захотелось добавить "живого". Мама пожала плечами:
- Джуффи до сих пор боится приведений?- мама смотрела на меня с насмешкой, и стало ясно: если я сейчас струшу, она меня в покое не оставит. За минуту до того громко кричавший, мальчик у меня на руках смолк.
Тут как раз выбежала во двор Аэлита. Я передала ей карапуза и решительно кивнула маме:
- Пошли! Посмотрим, кто там.
Рядом с мамой мне было не так страшно. В конце концов, моя мама не боялась, как говорится, ни Бога, ни чёрта... Бога с чертом мама, может, и не боялась, но при виде выползающего из кустов младенца даже она вздрогнула.
Последние лучи заходящего солнца освещали удивительную картину: среди серых от пыли, подгнивших крестов, пышных зеленых кустов и едва различимых могильных холмиков ползал младенец.

По всем законам фильма ужасов, он должен быть бледным, обескровленным, и показывать острые зубы. Прошла минута, вторая, а дитя и не собиралось на нас нападать. Оно только ползало по земле и тихонько попискивало.
Я с трудом преодолела страх и протянула руки. Младенчик увидел меня и неуклюже пополз в нашу сторону, попкой вперед, и все яснее становилось, что это человеческий ребенок, а не выбравшийся из могилы призрак. Маленькая девочка, месяцев семи, худенькая, смугленькая, совсем голенькая (так, собственно, мы и узнали, что она девочка).

Нас не испугалась: стоило мне взять её на руки, как она схватила в кулачок мои волосы и потянула.

-Больно, - я погрозила ей пальцем, - мам, почему у неё такие длинные волосы?
- Я бы на твоем месте спросила, как она сюда попала?
-Потерялась, или подкинули- предположила я.
-Именно "подкинули"! Мамаша подошла к нашему дому с улицы, перебросила ребенка, как мяч, через ограду, и убежала? Или девочка сама перепрыгнула? С шестом?- я не сдавалась:
- Допустим, ворота были открыты, она прошла мимо нас незаметно.
Мама хмыкнула: мимо неё не прокрался бы незамеченным и Джеймс Бонд на задании. Она взяла у меня девочку.

- Здоровая, спокойная...Не понимаю логику мамаши. Если ей не нужен ребенок, почему не сдала его в приют? Или она решила, что мы это сделаем?
- Стыдно стало, - предположила я, - побоялась позора.
-Подкинула бы сразу, как родила, -логично возразила мама,- никто б и не узнал, чей ребенок.
-У неё должны зубки резаться, может, плакала по ночам, спать не давала. Хотя кажется, что... - тут я запнулась – что она сама по себе растет. Волосы нечесанные, грязная, и, мам, осторожнее! Она, кажется, вот-вот...Юбку тебе испачкает, – вовремя предупредила, кстати.
- Так не бывает, дети не могут жить без ухода! Наверное, её мать просто неряха или жестокая женщина. Ладно, подкинула, но почему голой? Даже бутылочку с едой не оставила, даже одеяло! А вдруг бы дочка пролежала на земле до утра? Холодной ночью? Тут даже записки с именем нет...-мама задумалась – она кого-то мне напоминает, но кого?
Мне мордашка девочки никого не напомнила.
- На нашей улице младенец один, Джейди, вокруг живут одни пенсионеры... Может, чья-то служанка родила? Вполне могла избавиться, если хозяева строгие, или мужа нет.
- Или и то и другое сразу,-согласилась мама,- да что мы гадаем, полиция все равно её найдет.
Мама оказалась неправа, полиции найти таинственную "кукушку"не удалось. Все, что они смогли сделать – это забрать девочку в приют, объясняя нам: "раз записки о том, что родители от ребенка отказываются, нет, придется ждать, пока их не найдут или они не найдутся сами, и даже если этого не случится, три года её никто не сможет удочерить."
Аэлите Роза понравилась, и через три года, когда родителей девочки признали пропавшими без вести, она все-таки добилась усыновления девочки. Теперь Розочка считается её дочкой.
Про Розу я всегда знала, что она необычная девочка. Вроде бы ребенок как ребенок, но после её появления в нашем доме, в семье начали происходить неприятные события. Я тогда не думала, что это связано с ней, но через два месяца после того, как её усыновили, умер мой муж, причем погиб он прямо в доме, при крайне загадочных обстоятельствах"...

...Девочка обожает сухое дерево, и нехитрые качели – две веревки и дощечка посредине. А папа очень любит свою маленькую девочку, и часто качает её на этих скрипучих, стареньких качелях, на которых до него качал своих детей ещё Зог Нигмополус.

Девочка распевает детские песенки, взлетая все выше, а папа просит: "Эвита, только держись крепче, не упади". Имя он выбрал для дочери сам – Эва, не Ева, а именно Эва, Эвита, в честь самой знаменитой леди Латинской Америки, Эвиты Перон, тоже, кстати, светловолосой. Мама предлагала назвать её, конечно же, Мерлин, но ей пришлось уступить. Эвита кивает, и продолжает напевать, раскачиваясь; Ксавьер подталкивает качели, и она улетает на качелях вверх, и кажется, растворяется в небе.
... На короткий момент Эве вдруг показалось, что в абсолютно ясном небе сверкнула молния. Молния без грома? Молния без дождя и туч? Может, мираж?

Девочка зажмурилась, ослепленная ярким светом, и не успела даже сказать об этом зрелище отцу – от удара молнии сухое дерево загорелось мгновенно. Она и не знала, что так бывает! Эва от растерянности разжала руки и упала с качелей, прямо на загоревшуюся вмиг траву. Только тогда она осознала, что это всерьез, и громко, пронзительно завизжала – не столько от боли, сколько от страха, и заметалась, а вокруг был только огонь, стена огня и клубы дыма.

Кто-то сзади подхватил её и потащил через пламя, закрывая ей лицо носовым платком, чтобы не задохнулась, - Эва не видела, но была уверена, что это отец. Из последних сил Ксавьер выбросил дочь из круга заколдованного огня – она скажет потом, что этот огонь был заколдован, - но сам рухнул, придавленный тяжелым суком, рухнувшим с горящего дерева.
Эва, почти лежа на траве, кашляя от невыносимого дыма, с ужасом смотрела, как яркий столб пламени взметается в небо, превращая остатки дерева в уголь, а человека в пылающий факел. На минуту огненная стена расступилась, и она увидела темный силуэт человека, падающего на землю, потом на него рухнуло горящее дерево...

... Пожарные приехали, когда огонь затух сам собой, так же, как и начинался. Им оставалось только описать в протоколе все, что они увидели: обгоревший труп мужчины, наполовину раздавленный стволом дерева, упавшим под воздействием высокой температуры; участок выжженной травы вокруг; девочку 9 лет, с признаками отравления угарным газом и травматического шока. Выяснилось, что эта была дочь пострадавшего. Пожарные качали головами: никогда они не видели, чтобы пожар такой страшной силы разгорался на таком маленьком клочке земли. Впечатление было такое, будто огонь боялся выйти за пределы очерченного круга, но так же не бывает?Рассказу Эвы о том, как пожар начался, никто не поверил, все списали на отравление и шок. Девочку увезли в больницу, тело отца – в морг.
Все остальные члены семьи, вернувшись домой после загородной прогулки, долго не могли поверить в случившееся. Весь вечер Джуффина топором рубила проклятое дерево – в мелкие щепки. Это трухлявое дерево превратило её из счастливой жены и матери во вдову с двумя детьми, да ещё и на предпоследнем месяце беременности. В результате стресса, пережитого матерью, Тэдди родился раньше срока...

"Повторяю, тогда я никак не могла предположить, что несчастный случай, жертвой которого стал мой муж, был как-то связан с Розочкой. Все выяснится гораздо позже."
Все выяснится позже, а пока Джу молча смотрела на Розочку, смутно чувствуя неладное, и не понимая, откуда взялось это тяжелое ощущение опасности. Люди в таких случаях говорят "нутром чую", и Джуффина явственно ощутила, как внутри что-то заныло, засвербило. Пускай Джу не была гением предвидения, как Нуна, но и её интуиция была куда сильнее человеческой. "Что-то должно случиться, но что?"
...Роза отставила кружку и с визгом бросилась на шею отцу.
- Привет,солнышко!Как дела в школе?Где успела измазать мордашку?
Розочка повисла на шее у Джейка. Очень любит папу и маму, подумала Джу. Разве может этот милый ребёнок... Ей захотелось посмеяться над своими страхами.

-Джейк, а где Аэлита? - спросила она, как только Розочка убежала умываться.
-Ушла в гости к соседке, кажется, - ответил Джейк. Джу про себя возмутилась: надо же, с ребёнком посидеть нам некогда, а по гостям ходить нашла время. Плиту выключить, забыла что ли? Склероз преждевременный? Джу вздохнула и начала мелко крошить репчатый лук...
Праздничный обед прошел вовсе не празднично, несмотря то, что все было очень вкусно.

Долго ждали, когда придет Аэлита, потом решили все-таки сесть за стол, пока суп окончательно не остыл. Джу и Джейк сидели друг напротив друга, но оба старались не поднимать глаз, чтобы случайно не встретиться взглядами, оба по-прежнему чувствовали себя неловко.

Напряженность, которая ощущалась между взрослыми, сковывала и детей – не то что бы над столом повисла мертвая тишина, но шуток и смешков было меньше, чем обычно.
Джу, у которой непонятно почему заболела голова и пропал аппетит, вяло ковыряла вилкой яичницу с колбасой – ничего другого ей есть не хотелось. Где Аэлита, черт возьми?
- Мама отдыхает, - сказала Роза, как будто читала её мысли. Джу удивленно подняла голову.
- Дочка, не говори глупостей, - одернул её Джейк, - мама ушла в гости.

- Мама уже вернулась и легла спать, - уверенно ответила девочка. Теперь уже все, сидящие за столом, стихли и внимательно на неё посмотрели.
- Розочка, мама не могла лечь спать, её кровать пуста.
- Мама спит во дворе, - тут голосок девочка дрогнул – ой... папа, почему мама спит на земле?
Взрослые вздрогнули от внезапной догадки. Джейк бросился к дверям, Джу за ним...
Аэлита лежала на земле, нелепо раскинув руки, и стонала. Все бестолково бросились к ней, никто не знал, что делать.

Джейк наклонился над женой, начал звать её по имени:
- Аэлита, Аэлита! Джу, почему она не отвечает? Почему она только стонет?
-Джейк, это не стон, - Джуффина все-таки была дочерью доктора и прочитала немало книг по медицине – это её дыхание. Аэлита в коме. Надо вызывать "скорую".
"Скорая"приехала довольно быстро, и шестеро человек- два санитара, Джейк, Джуффина и Юри, - с трудом затащили грузное тело в машину. Джейк отдал Джуффине связку ключей:
-Джуффи, пожалуйста, съезди, закрой ресторан. Не до него сейчас.
Как только карета "Скорой помощи" скрылась из виду, Джу кинулась к Розочке:
- Розочка, детка, почему ты нам раньше ничего не сказала?

- Я раньше не знала, - отвечала девочка, всхлипывая.
- А когда ты узнала? - девочка зарыдала, оглядываясь на братика, который тоже размазывал по лицу слезы. Поняв, что от зареванных малышей толку не добьёшься, она прекратила расспросы и начала их успокаивать...

От редакции: Три дня спустя Аэлита скончалась, так и не придя в сознание.
Через два года Джуффина вышла замуж за Джейка. Они вместе уже много лет и, кажется, счастливы. Прежде чем закончить эту историю, мы решили спросить обоих, в чем секрет их счастья - как вы поняли, оно непростой ценой им досталось.
Джуффина Озирис (Шайк): Если быть совсем честной, после смерти Ксавьера я и не думала о том, чтобы снова выйти замуж. Потерю мужа переживала очень тяжело, не знаю, что меня тогда спасло – дети, работа, необходимость кормить большую семью, появление младенца... Может быть, все вместе. Боль не ушла, но со временем немного притупилась. Тогда, в школе, потом, в первые годы замужества, я любила его, правильнее будет сказать, испытывала к нему страсть. Когда он умер, я решила, что такого чувства, как в первый раз, уже ни с кем не испытаю, и потому отталкивала всех мужчин, пытавшихся за мной поухаживать. Только Джейка я не оттолкнула. Наверное, никто другой и не смог бы меня уговорить выйти за него замуж. Только друг.
Да, с ним все совсем не так, как как с Ксавьером. У нас совсем другие чувства, глубокие, прочные, стабильные, эта любовь как дружба. Мы многое пережили вместе и еще до того, как поженились, уже научились понимать друг друга без слов.
Сложись наша судьба иначе, кто знает, вдруг бы все повернулось по-другому. Может быть, останься Ксавьер жив, мы бы с ним прожили бы всю жизнь вдвоем, душа в душу, а может, и нет. Теперь-то знаю, что никакая страсть не живет долго, и, может быть, спустя много лет он изменил бы ко мне отношение. Может быть, мы бы расстались, но кто знает... Но с уверенностью могу сказать, что от Джейка я не уйду, даже если ко мне воспылает страстью сказочно богатый арабский шейх. Да, я его люблю и да, я с ним счастлива.
Джейк Шайк: Все так сложно. Кто его знает, может быть, нам надо было пожениться ещё тогда, в молодости. Но за Джуффиной ухаживал Ксавьер, в меня была влюблена Аэлита... и даже если бы не это, она наверное, не согласилась бы быть моей. Что ж, лучше поздно, чем никогда. Вспоминаю ли я свою первую жену? Конечно. Мы с Джуффиной часто вспоминаем и Ксавьера, и Аэлиту. Друзей и любимых забывать нельзя, даже если они умерли, мы оба это понимаем. Но главное то, что есть здесь и сейчас. А здесь и сейчас мы счастливы, и это главное