Серия 2. Родственные связи: Нуна Озирис: Столичная жизнь (начало).
От редакции
В этой серии Нуна Озирис не появится, но все события, описанные в ней, имеют к нашей героине непосредственное отношение.
Найти Санни оказалось не так-то просто, еще сложнее было упросить этого парня дать нам интервью. Для начала он вежливо предложил нам идти, откуда пришли, а после того, как мы уходить отказались, пригрозил превратить нас в лягушек. Шутил он, или нет, мы так и не поняли. Может, и не шутил, тогда, скорее всего, мы с Евгением до конца дней своих вынуждены были бы питаться мухами, и общаться друг с другом примерно так: "ква-ква" - "ква-ква". На наше счастье, нас поддержала жена Санни, которая, кстати сказать, тоже имеет отношение к семье Озирис. То ли Санни поддался на уговоры любимой женушки, то ли внял нашим просьбам рассказать все в память о Нуне, но интервью мы получили. Крайне необычное интервью вышло.
"Если бы речь не шла о Нуне Озирис, я бы с вами и разговаривать бы не стал, но раз уж это по её просьбе... Так и быть, расскажу все, как было, но не вздумайте меня перебивать своими вопросами. Договорились? Хорошо.
Дело было в октябре. Как вы сказали? Да, октябрь восемьдесят третьего года. Ух ты, это ж сколько лет прошло, подумать страшно, ммм... да, двадцать пять лет... ужас.
Я в тот день как раз вышел из больницы. Хорошо, хорошо! Я в тот день как раз сбежал из больницы без разрешения. А что? Никому, конечно, не пожелаю такого, но постарайтесь представить, каково это - несколько месяцев проваляться в постели, с переломанными костями, не имея возможности не только выйти на прогулку, но даже встать и подойти к окну. Каково такое видеть каждый день одни и те же стены, и изучать потолок, в надежде увидеть новую трещинку или нового таракана, - кстати, тараканов в больнице мало, через пару недель я каждого из них узнавал в лицо (смеется). Постарайтесь понять, насколько мне было тоскливо, - смотреть на симпатичных медсестер, и то надоело (виноватый взгляд в сторону жены). Короче, в тот же день, когда мне впервые удалось, опираясь на костыли, кое-как пройтись по палате, я решил, что пора "делать ноги". Через два дня, улучив момент, я из больницы сбежал, в чем глубоко раскаиваюсь, и приношу свои извинения администрации больницы и персоналу, если они ещё помнят, кто я такой.
Вот иду я себе потихоньку... Не, не так. Вот ковыляю я себе, то и дело припадая на больную ногу, бурчу под нос ругательства и думаю. Сначала я прикидывал, хватятся меня до обхода, или пронесет. Потом размышлял на тему, что может быть, Мамаша Кураж продала свой отель, и я ткнусь носом в запертые двери. Затем я понял, что далеко мне не уйти, и начал искать автобусную остановку. Не найдя таковой в лесу, принялся "голосовать" проезжавшим машинам, но, конечно, никто не остановился. Все правильно, какой нормальный человек посадит к себе в машину подозрительного типа, да еще и на костылях. Еще и без денег. Поздним вечером. За городом.
Словом, простояв полчаса, как дурак, на обочине с вытянутой рукой, я осознал, что подвозить меня никто не собирается, и добираться до места придется своими силами. Сжал покрепче костылики, чертыхнулся и покостылял себе дальше, по пути сочиняя в уме письмо президенту Международного Олимпийского Комитета. О том, что ходьбу на костылях на дальние дистанции надо бы внести в список олимпийских дисциплин.
Вот ковыляю я себе, то и дело припадая на больную ногу, бурчу под нос ругательства и думаю.
Параолимпийских, точнее. Каждый бедолага, который проходит на костылях больше двух метров в день, достоин медали, убеждал я президента МОК. Красочное это было послание, учитывая, что нога у меня болела все сильнее, и страдания инвалидов я понимал, как никто другой. Жаль, что письмо это я так и не написал – из головы вылетело.
Все вылетело из головы потому, что, когда, через пару часов пути, я в своем воображаемом письме дошел до самого душещипательного момента – собственно описания мучений инвалида, вынужденного ходить по улицам, опираясь на костыли, - меня от сочинения писем отвлекли. Резкий звук, раздавшийся в полной тишине ночного леса, заставил меня вздрогнуть и забыть все, о чем я думал. Оказалось, мне сигналила какая-то машина.
Представьте теперь: идете вы себе ночью рядом с загородной трассой, никого не трогаете, что-то там в уме сочиняете, и вдруг, откуда ни возьмись, автомобиль. Машина сигналит, и, учитывая, что вокруг, кроме вас, ни души, с огромной долей вероятности можно предположить, что сигналит именно вам. Значит, сидящие в автомобиле чего-то от вас хотят.
Больше того, похоже было, что они за мной следили, потому ехали на малой скорости, с выключенными фарами. Не знаю, что бы почувствовали вы на моем месте, а я испугался.
- Эй, парень, иди-ка сюда! - Неплохое начало разговора, да? В лесу, ночью...
Сидящие в машине терпеливо ждали, пока я подойду, но не тут-то было. Я с не меньшим терпением ожидал, когда же они соизволят вылезти наружу и подойдут ко мне сами, коли им так приспичило что-то у меня спросить. На всякий случай взялся за костылики покрепче, и приготовился продать жизнь задорого. Вздумают напасть - узнают истинный смысл глагола "накостылять".
Один из них все же вышел из машины. Это был молодой парень, моего примерно возраста, невысокий, тощенький. Судя по нагловатому выражению лица - бандит.
Один из них все же вышел из машины.
Он позвал:
- Эй, парень, я к тебе, кажется, обращаюсь!
Я еле удержался, чтобы не засмеяться. Когда мы перебрались жить в Стрендж, - мне тогда было восемь или девять лет, - я в первый же день спросил у мамы:
- Мам, а почему люди здесь так странно разговаривают?
- Потому, сынок, - ответила она, - что тут много песка и песчинки в воздухе летают. Когда люди открывают рот, песчинки попадают в горло. Дяди и тёти, когда говорят, выплевывают песок, чтобы не задохнуться.
Я тогда не понял, что она шутит, и недели две старался вообще не открывать рта, чтобы туда песок не попал. Потом-то мне объяснили, что это местная хохма, и тягучая манера говорить никак не связана с песком. Просто так повелось, что стренджтаунцы тянут гласные, и песок тут не причем. Так вот, и тот парень произнес что-то вроде:
- Ээй, паэрень, я к теэбеэ, кажеэтся, обраэщаюсь!
Никакой радости от встречи с земляком я не испытал. Наоборот, припомнил, при каких обстоятельствах покинул Стренджтаун, и на душе стало ещё тревожнее.
Предположив, что я, мало того, что калека, ещё и на ухо туговат, незнакомец решил подойти ко мне сам. Похоже, я выглядел таким беспомощным, что не внушал ему опасений.
- Ты разве не слышишь, что тебя зовут?- сказал он удивительно беззлобно.
Решил изобразить добренького, значит. Добрый бандит, на большой дороге, ночью. Ха-ха-ха.
- Что надо? - без лишних экивоков спросил я, раздумывая, куда ударить в первую очередь. Оружия у него вроде бы не было, и это меня немного успокаивало. Удастся вырубить его сразу, тогда, может, успею убежать в лес, пока второй не начал палить.
-Не покажешь дорогу до города? - попросил бандит. Я фыркнул, мотнул головой направо:
- Город в той стороне.
Кажется, мой ночной собеседник пришел к выводу, что я не только хромоног и глух, но ещё и умишком скуден. Он вздохнул и попытался объяснить так, чтобы я, идиот, понял:
- Мы заблудились, - чем вызвал у меня невольную улыбку, - мой друг потерял карту, а дорогу он знает плохо. Третий час плутаем, б.... - печально закончил он – проводи нас, а?
Я покачал головой. Вот беспечный бандит пошел, карты теряет. Того и гляди, штаны в самый ответственный момент сопрут. Цирк, а не мафия.
Я покачал головой: вот беспечный бандит пошел, карты теряет.
-Ну, - я решил отшутиться, - средняя скорость пешехода около пяти километров в час. Я в своем состоянии больше двух километров не пройду, так что если твой водила ещё чуть-чуть сбросит скорость, то вы вполне можете ехать за мной. Так, глядишь, к утру и до города доберемся.
Бандит шутку не оценил, и в его глазах я точно стал клиническим идиотом:
- Вообще-то я предлагаю тебе сесть в нашу машину и показать водителю дорогу. Можем подбросить тебя, куда ты там идешь. Тебя что-то смущает? - Действительно, что меня может смущать? Подумаешь, всего-то ночная поездка с двумя подозрительными мужиками.
- Ты точно хочешь, чтобы я показал тебе дорогу в город? - уточнил я, - именно это?
Значение его взгляда я понял без слов: "Один из нас точно дурак, и думаю, это не я".
Пришлось мне сесть в машину, другого выхода у меня не оставалось, далеко убежать я бы все равно не смог. Я старался успокоить себя тем, что, собирайся он меня убить, либо ограбить – хотя, что с меня взять, кроме костылей, - давно бы уж убил, либо ограбил, не тратя времени на долгие разговоры. К тому же, довольно странно было бы вывозить человека из темного леса в город, чтобы там прикончить, проще наоборот.
Иногда, когда мне приходит блажь поразмыслить над прошлым, я вспоминаю эту веселую ночку и понимаю: если б не сел я в их машину, и не поехал черти-знает-куда в компании двух головорезов, жизнь моя повернулась бы совсем по-другому. Но я сел в машину и поехал с ними. Ну ладно, я псих, а вы даже не думайте так поступать. Никогда.
Значит, молодой бандит открыл дверь, и я вполз в салон по частям – сперва плюхнулся на сиденье, потом втащил больную ногу, потом костылики. Бандит все это время вежливо придерживал дверь, как вышколенный шофер лимузина. Затем, убедившись, что я забрался в салон полностью, захлопнул дверь, сам сел на переднее сиденье, хлопнув дверью. Тут же в салоне включился свет и водитель, что до тех пор сидел ко мне спиной, обернулся на меня посмотреть. Мать моя женщина, куда ж я попал...
За рулем сидел никто иной, как сам Сашко Денищук. Тот самый, на весь город знаменитый бандит, которым мама пугала меня в юности: "Смотри, свяжешься с плохой компанией и станешь таким, как Сашко". Мамочка, я не стал бандитом, хотя к этому все и шло. Зато я катался по ночным улицам в обществе Сашко и ещё какого-то молодого бандита
Приключение, так приключение, ничего не скажешь. Хорошо одно: я не мог не узнать Сашко, но он мог не узнать меня. Скорее всего, не узнал – он если и помнил меня, то помнил ещё подростком. Да, кстати: это он потерял карту?! Немыслимое что-то...
Сашко посмотрел на меня, но обратился к своему спутнику. Вполне в его духе - не царское это дело, с мелюзгой вроде меня разговаривать.
-Уверен, что он сможет показать нам дорогу?
Сашко посмотрел на меня, но обратился к своему спутнику...
Второй бандит обернулся, и посмотрел на меня. Нет, определенно, я его не знаю. Впрочем, не могу же я знать всех бандитов в городе. Тем более, я в Стрендже давно не живу.
- Приведет, куда денется, - фыркнул он, совсем по-кошачьи.
- Пока езжайте прямо, я скажу, где поворачивать, - четко выговаривая слова, с ударением на "А", как и положено столичному жителю, ответил я. И не удержался от маленькой шпильки, - так это вы потеряли карту? Надо же, какая неприятность.
Сашко зыркнул на меня так, что душе сильно захотелось спрятаться в пятки. Он похлопал себя по бокам, послышался глухой стук – естественно, под пиджаком спрятана кобура. Все понятно, шутников здесь не любят... Второй бандит, хихикнув, объяснил:
- Карту сдуло ветром, когда мы останавливались отлить. Стекло опустить забыли.
- Бывает, - посочувствовал я. Сашко впервые обратился лично ко мне:
- На дорогу смотри, умник, - с этого момента и до конца поездки я открывал рот только по делу: "впереди поворот", "направо", "налево", зато про себя изголялся, как мог:
"По прямой извилистой дороге ехал безколесый грузовик; на поминки ехали уроды, объезжая горы напрямик. За рулем у них сидел безрукий, а безногий жал на тормоза, им слепой указывал дорогу, а дурак бибикал без конца. Вдруг из леса выбежала банда - грузовик пришлось остановить; и раздались выстрелы слепого - четверых убил он наповал, и безрукий дурень храбро дрался, а безногий лихо догонял."
Любой нормальный человек на моем месте думал бы только о том, как выбраться из всей этой переделки, но я, как вы уже поняли, ненормальный. Я раздумывал о том, зачем Сашко собрался в столицу. Хотя это меня и не касалось. Я гадал о том, кто этот второй. Хотя это меня касалось ещё меньше. Я даже пытался угадать, каковы их отношения, хотя в это дело мне вовсе лезть не стоило. Вот такой я, черт подери – мне бы только загадки отгадывать. Дайте Санни хорошую загадку, и можете неделю не кормить.
Тут не то, что загадкой – пахло сенсацией городского масштаба. Про "собрание общества друзей итальянской оперы" я тогда ничего не знал. Но понимал, что, если Сашко, бросив все дела, в столицу едет, значит, ему светит большой куш. Второй? Я буду называть его просто "второй бандит", потому что представиться он мне и не подумал. О нем я не знал ничего. Похоже, парень не простой, абы кого Сашко с собой не взял бы. Когда я поглядел на то, как они перешептываются, у меня сложилось впечатление, смутное, правда, что вовсе не Сашко в этой команде главный. Странно, по слухам, Сашко не позволял командовать собой никому, кроме "короля". Паренек на статус "короля" не тянул, и все же...
(продолжение в следующей серии)