Часть вторая.
Куда уходят умершие люди?
В Елисейские поля, чтобы слушать пение нимф и вкушать сладостный нектар, общаясь со светлейшими умами, когда-либо жившими на земле? В ад? Чтобы почувствовать жар пекла, огня, нещадно лижущего лжецов, ненавистников и убийц, ощутить запах смолы в котле, где только что сварили заживо самую прекрасную и самую лживую деву?.. Так люди считали триста-сто лет назад. А что теперь?
Сейчас все просто. Для вас приготовлен ящик, именуемый гробом. Туда кладут умершего родственника, друга, врага. А затем за неимением ничего лучшего зарывают в землю или сжигают в печи.
Но у каждого человека есть душа, даже у самого грязного грешника. Тело бренно, тело уязвимо, время уничтожит следы нашего с вами пребывания спустя месяцы, дни... часы. И только искренне любящая память потомков будет хранить воспоминания о нас. Так куда же уходят умершие люди?
Этим вопросом Майко задался в раннем детстве, едва обнаружил в себе дар видеть блики, именуемые душами. У призраков есть лица, есть голоса, которые мягко раздавались у него в голове, есть тело, состоящее из тончайших струек дыма. Их можно видеть, чувствовать, говорить с ними... Но дозволено это только тому, кто умеет отличать реальность от вымысла. Не все на это способны, потому духи предпочитают незримо присутствовать рядом со своими близкими, не выдавая себя. А если и осмеливались, то являлись во снах, дабы не свести с ума... Майко мог видеть их и общаться с ними, многое ему удалось узнать от души старой женщины, которая осталась на земле, предпочтя ее Раю.
Одни уходят, другие остаются - вот ответ на ранее заданный вопрос.
Майко стал экстрасенсом. Многие его знакомые, едва заслышав название профессии, покатывались со смеху. Экстрасенс! Обычный шарлатан, который дурит обезумевшим от отчаяния людям головы, которые уже и не надеются найти пропавшего члена семьи, вернуть расположение супруга или взобраться вверх по служебной лестнице. Но Майко подобным не занимался: нужные люди сами находили его. И вот теперь он уже стоял в коридоре в доме одного из заказчиков и думал, что делать дальше.
Его заказчики люди немолодые этой весной похоронили младшую дочь, у которой был хронический насморк. В ту роковую ночь нянька спустилась на первый этаж, чтобы принять средство от головной боли, а мистер и миссис Коваль были в отъезде. Старшая дочь была за несколько сот километров от дома в оздоровительном лагере и ничем помочь бы не смогла. Младшая сестричка просто задохнулась во сне, спокойно отойдя в мир иной без криков, а самой легкой и не мучительной смертью, просто заснув. Едва над ее телом оказалось земельное одеяльце, усаженное полевыми цветами, как в доме начали твориться странные вещи.
Детский смех, скрип качелей во дворе, звук мяча, то и дело ударяющегося о камешки мелкого гравия на садовых дорожках, тихие шаркающие шажки маленького ребенка раздавались из каждого угла дома, сводя с ума. Едва миссис Коваль легла в больницу с расстройством рассудка, как ее муж связался с Майко, пообещав запредельную сумму за изгнание духа умершей дочери. Он и сам был близок к нервному срыву, а еще больше боялся, чтобы не пострадала старшая дочь...
Майко стоял перед тусклой дверью, за которой скрывалась спальня младшей девчушки, и думал. Не все призраки безобидны: одни созидают, другие разрушают. Что же за призрак крылся за этой деревянной дверью? Экстрасенс приблизился к двери и тихонько постучал. Ответный стук раздался где-то совсем рядом, неожиданно стало ярко. Дверь буквально залилась белизной, от которой нещадно слепило глаза. Майко еще раз несильно постучал.
- Сисиль?
Ответный стук, потом смех, от которого по спине пробежали мурашки. Не слишком добрый, даже язвительный голосок, но детская непосредственность чувствовалась во всем. Даже когда в замочной скважине мелькнул карий глаз, подернутый белесой пеленой. Дитя по-прежнему безмолвствовало, изредка постукивая кулачком в дверь, как бы напоминая о своем присутствии. Это успокоило Майко, и он продолжил.
- Сисиль, открой мне дверь или позволь войти.
За дверью вновь раздался смех. Неприятный скрежет нарушил тишину коридора, а потом звонкое нет. Ребенок с той стороны только забавлялся, играя в известную только себе одному забаву. Неожиданный щелчок замка, и дверь слегка приотворилась. На свет вытянулась маленькая ладошка, которую Майко поймал и чуть сжал, чувствуя мертвый холод, распространявшийся по его ладони, едва он прикоснулся к девочке.
- Никто из нас не хочет уходить, мне тоже не хотелось. Вот я и осталась в угоду своим честолюбивым желанием жить всегда с мамой и папой, но очевидно мое присутствие лишь напрягает моих родителей. – Серьезный голос с той стороны двери был пропитан безысходностью, он уже никак не мог принадлежать пятилетнему ребенку, это говорил хорошо поживший человек, видавший много на своем веку. – Я многое теперь знаю, гораздо больше, чем любой в этом доме, но тогда я не могла представить, что за проблемы повлечет мое необдуманное решение остаться тут навсегда... Это было глупо с моей стороны, в своем отчаянии я навредила отцу и чуть не свела с ума собственную мать. Ту, которая выкормила меня, заботилась обо мне каждый день, кроме того, когда я осталась совершенно одна. Ты меня понимаешь, Майко?
Он промолчал, прекрасно зная, что все его мысли были видны ей. Тихий вздох с той двери возвестил о том, что дух девочки легко прочел их, как читают книгу. Белая ладошка выскользнула из пальцев Майко, оставив приятное покалывание.
- Но теперь у меня нет выбора. Я не могу остаться тут, не могу дальше продолжить свой путь... Отойди от двери, Майко, спрячься. Я выхожу...
Майко попятился назад, глядя, как из всех щелей двери потянулись лучики света. Коридор осветился ярчайшей вспышкой, равной тому световому пятну, если посмотреть на солнце через бинокль. Не удержавшись на ногах, экстрасенс плюхнулся на пол, закрыв глаза. Мимо пролетело нечто воздушное, обдав холодным ветерком. Детский смех растаял в воздухе подобно выстрелу пушки в тишине безмолвной крепости. Лишь когда все потемнело, Майко открыл глаза.
Темный коридор, тусклые краски... ушло то тепло, что дарил маленький ребенок одним своим присутствием. Теперь больше не будет смеха, звука торопливых шажков – не будет ничего, кроме детских фотографий, откуда будет строго смотреть маленькая пухленькая девчушка с копной рыжих волос. Да будет так...
Конец второй части.