Двенадцатая серия
- Всё-таки улетаешь?
- Да, - невнятно пробормотала Эстер, завязывая волосы перед зеркалом - в зубах она держала заколку. Укрепив бабочку из прозрачных камушков на голове, она развернулась к Алану. - Самолёт в пол одиннадцатого, я выяснила. Буду дома уже к обеду.
Малуччи подошёл к девушке, взял её лицо в ладони и приблизил к своему:
- Не уезжай, - попросил он. - Останься.
- Я не могу, - покачала головой Эсси. - На Рождество я должна быть дома.
- Только на Рождество? - уточнил врач. - Мы ещё увидимся?
- Не знаю, - вздохнула Эстер, уперевшись своим лбом в лоб Алана. - Отпусти меня, мне пора, если я не хочу опоздать.
Малуччи попытался поцеловать её, но она отстранилась. Алан нахмурился:
- Ты говорила, что не будешь себя корить...
- Я не корю. Но всё слишком быстро... и слишком сложно, - Эстер встала на цыпочки и целомудренно поцеловала врача в лоб. - До свидания.
- До встречи, - кивнул Малуччи. Эсси быстро вышла из его комнаты и заглянула в детскую. Сэм читала какую-то книжку.
- Саманта, я уезжаю. До свидания!
- До свидания, - девочка подняла голову и улыбнулась. Эстер провела ладонью по её кучерявой голове, подошла к кроватке, в которой безмятежно спал Джон, поправила одеяло и вышла в коридор. Взялась за ручку чемодана, перетащила его через порог, аккуратно закрыла дверь и вышла на промёрзшую чикагскую улицу. Самолёт на Сиэтл улетал через полчаса.
Впоследствии она часто задавала себе вопрос: а зачем она тогда ушла? Она же ясно видела немую просьбу остаться в зелёных хмурых глазах Сэм, а Алан только об этом и говорил, когда она, наконец, выяснила, что самолёт её вылетает в Сочельник. Но она две недели назад похоронила мужа, сейчас должна была вернуться к маме в свой старый дом и жить там, тихо-мирно рисуя свои картины, выслушивая соболезнования многочисленных родственников. Жизнь была распланирована, и что-то менять казалось глупо и страшно...
Эстер откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.
Стюардесса что-то спросила, кажется: "Вам плохо?", но она притворилась спящей и только крепче сжала подлокотники. Нет, ей не должно быть плохо, она летит домой. Она успела, на Рождество она будет дома...
Выйдя из самолёта, она тут же спрятала лицо в тёплый вязаный шарф - здесь, на берегу океана, мороз был гораздо ощутимее, чем в Чикаго. Кажется, ничего здесь не изменилось за три года её отсутствия в Сиэтле. Эсси села в знакомый автобус, прошла по знакомой улице, остановилась на знакомом крыльце.
- Эсси! - всплеснула руками женщина, открывшая дверь. - Слава Богу, мы думали, ты уже не приедешь!
- Привет, мам, - улыбнулась девушка, обнимая её.
Она оставила чемодан у порога, быстро стянула с ног сапоги и прошла в свою комнату.
Здесь ничего не изменилось со дня её отъезда. Эстер, улыбаясь, оглядела комнату. Ей показалось, что здесь когда-то давно жил другой, очень знакомый ей человек - смешливая девчонка, которой мир казался таким доброжелательным и весёлым, кто-то, кого она любила и очень хорошо знала - но не она сама.
С многочисленных плакатов на стенах на неё смотрели четыре человека - Битлз. Эстер вспомнила, как веселился Марк, впервые придя к ней в гости и увидев, что обои в комнате практически похоронены под изображениями ливерпульской четвёрки.
- Эсси, - в комнату заглянула мама. - Ты что-то бледная. Может, поешь чего-нибудь?
- Нет, - покачала головой девушка, - Нет, я просто устала. Очень устала, - повторила она, проводя ладонью по щеке.
Мать что-то проворчала, кивнула и вышла. Эстер подошла к стене и дотронулась до фотографии МакКартни.
- Ну, здравствуй, сэр Пол, - улыбнулась она, вспоминая, как раньше, лет в семнадцать, всё время разговаривала с этими плакатами. - Вот я и вернулась.
Фотограф приносит свои извинения за некоторые несоответствия текста и скринов.