Сорри за некоторые недочеты с одеждой.
Шестая часть.
Римма вышла на лестничную площадку и привычным движением пододвинула к себе жестяную банку, где тушила окурки, как на лестнице показался ее сосед, Майко Риверс, причем не один. На его руках мирно покоился незнакомый брюнет с рваной раной на плече, частично прикрытой полушерстяным жакетом. Позабыв, зачем вышла из квартиры, Римма с интересом разглядывала, как сосед со своей ношей на руках подобрался к двери квартиры и остановился. Изогнувшись, Майко попытался выудить из заднего кармана ключи, но те, очевидно не желавшие быть вставленными в замочную скважину, упрямо зацепились за ткань. Достать их оказалось делом проблематичным, конечно можно было опустить Ганса на пол, но Майко почему-то не хотелось этого делать. Пол был отвратительно грязным. Пока экстрасенс раздумывал над тем, как ему лучше всего поступить, позади него раздалось негромкое покашливание. Майко обернулся.
- Римма. – Он поздоровался без видимого восторга, ясно понимая, какую новость будет рассказывать его соседка за вечерним чаем своим подругам.
- Приветик, Майко, - в ответ протянула она, чуть обнажив белые зубки. – Хорошая погода, не так ли? Но, на мой взгляд, слишком морозно... Кстати, помощь случайно не нужна, по крайней мере, твоему другу? – с издевкой поинтересовалась Римма, чуть кривя губы в усмешке. – Бедный, умаялся наверняка...
Но ее колючий взгляд был прикован к ране на плече юноши. Словно из-за пристального внимания девушки рана, нанесенная Шакалом, вновь начала кровоточить. Липкая жидкость медленно просачивалась сквозь жакет на руки Майко.
- Ты как всегда вовремя, Римма, не могла бы ты помочь открыть мне дверь? – усилием воли заставил себя Майко вести разговор во все том же шутливом тоне. Ощущать кровь на своих руках становилось все более невыносимым. Римма небрежно оттолкнулась от стены и подошла к экстрасенсу, обдав его тяжелым запахом табака. Бросив мимолетный взгляд на запертую дверь, она пропела.
- А ключик-то от двери где? Или ты предлагаешь подержать мне этого красавчика?
- В заднем кармане, - скрипнул зубами Майко. Когда дверь была открыта, он прошел в гостевую комнату, осторожно положив Ганса на пол. Затем вернулся обратно на лестничную площадку, где Римма, уже небрежно прислонившись к стене, крутила на указательном пальце ключи. Она протянула ему связку.
- Спасибо тебе за помощь, Римма.
- Да не за что, всегда рада помочь такому милому соседу, - взмахнув ресницами, неприятно улыбнулась девушка, - тебе случайно больше ничем не помочь?
Майко еще раз вдохнул тяжелый запах табака, исходивший от Риммы, отрицательно покачал головой и захлопнул дверь. В гостиной уже витал ни с чем более несравнимый аромат чужой крови, Ганс, который и так не отличался особо здоровым цветом лица, выглядел так, если бы из его жил выпустили всю кровь. То место на ковре, где лежал юноша, было насквозь пропитано его кровью. Срочно надо было что-то делать. Промыть рану и не допустить инфекцию, если та уже не пробралась в ослабленный организм... Все равно уже хуже не будет. Эта мысль несколько прибавила Майко уверенности в собственных силах, и он, сбегав в ванную, где висел аптечный шкафчик, достал оттуда бутылочку с перекисью, бинты и хирургические ножницы, передававшиеся в семье по наследству еще со времен прадеда. Ганс был по-прежнему недвижим, но, едва Майко дотронулся до него, тот чуть слышно застонал.
- Спокойно, хуже уже не будет, - «успокоительно» зашептал Майко, одним движением разрезая жакет и свитер под ним. Он остановился, разглядывая рану с рваными краями. – Пожалел приманку...
Освободив Ганса от верхней одежды, Майко потянулся за перекисью, как увидел, что глаза черноволосого раскрылись.
- Где я? – хрипло осведомился он, попытавшись приподняться на локте, но тут же со стоном опустился обратно. Майко почувствовал себя несколько виноватым в этом, как никак он тоже приложил некоторую толику к его мучениями, проломив телом Ганса доски. О чем, собственно он счел разумным промолчать. Живы да и ладно.
- Ты у меня дома. Тут безопасно.
- Что это было? Что напало на меня?
- Стоит ли говорить правду, если знаешь, что правде не поверят? – задумчиво проговорил Майко, - скажем так, это был ни человек, ни животное, ни даже ни машина.
- Тогда кто?
- Призрак.
Ганс хрипло рассмеялся. В его глазах так непосредственно заплясали светлые зайчики, что Майко залюбовался им.
- Ты сейчас говоришь на полном серьезе, Майко? Не шутишь? Или тут где-то скрытая камера, а? – Ганс испытующе взглянул в лицо Майко, пытаясь найти хоть намек на то, что все происходящее – шутка и не более.
- Я похож на шутника или на клоуна, который пытается насмешить толпу несмешной шуткой?
- Нет, - покачал головой Ганс и поморщился от боли, когда Майко вновь прикоснулся к его плечу. – А полегче нельзя? Мне больно, в конце концов!
- Больно? – тихо переспросил Майко, - ты думаешь, что это боль? То чувство, что сейчас ощущаешь? Даже и не думай, что это боль... – на какое-то мгновение взгляд экстрасенса остекленел, потом на его губах появилась отрешенная усмешка. – Я расскажу тебе кое-что, Ганс, а ты выберешь, верить мне или нет.
...На Хеллоуин дети всегда собирались в старом заброшенном доме в конце улицы. Там было самое место для шалостей, для того, чтобы прятаться от взрослых, и просто собираться вместе, разводить маленький костерок и рассказывать страшные истории. Но существовало одно неписанное правило, нарушение которого могло стоить жизни, - никогда не подниматься на чердак. Кто ввел это правило остался неизвестным, но каждый ребенок, когда-либо приходивший в этот дом, знал правило на зубок. И только двое мальчишек решились нарушить запрет. Когда стемнело, они, лучшие друзья, что только были на свете, сбежали из своих домов и под покровом ночи пробрались в заброшенное строение. Там все выглядело настолько обыденно, что у мальчишек пропал интерес исследовать, и они решили ограничиться только походом на запрещенный чердак. Люк располагался под самым потолком, и до него было непросто добраться, но юные исследователи постарались, нашли лестницу и вскоре очутились на пыльном чердаке. Неожиданно одному из них стало страшно, он начал проситься домой, но второй упрямо продолжал идти вперед. Отвратительный запах гниения преследовал их.
Вскоре они нашли источник вони. Куча истлевшего тряпья, грудой валявшаяся на полу, издавала смрад и казалась кожей, которую скинула змея. Словно что-то скинуло ее с себя, чтобы взамен найти новое обличье... Мальчикам надо было уходить немедленно и тихо, но первый, и без того безумно испуганный, опрокинул жестяную банку, которая с жутким грохотом, который потряс весь дом, обрушилась на пол. Дом считался заброшенным, но вместе с тем у него был хозяин. Мальчики не видели его, но могли буквально ощущать кожей его присутствие. На чердаке еще более сгустился мрак, кольцом окруживший зажавшихся в угол мальчишек. Один из них плакал, другому казалось, что все происходящее сон и не более. Потому-то он потянул за руку своего друга, намереваясь пройти сквозь кольцо тьмы, спуститься вниз и убежать из дома. Он хотел выглядеть спокойным, чтобы его лучший друг перестал трястись. Им оставалось только несколько шагов до заветного люка, но неожиданно мальчишка вырвал свою руку из ладони товарища и кинулся куда-то в сторону. Друзья могли бы уйти, он отпустил бы их... Но более всего Шакал ненавидел страх, который он вызвал одним лишь своим присутствием. Мальчишка, бросившийся в сторону, был обречен. Буквально через несколько секунд призрак настиг свою жертву, был только один взмах когтистой руки, и мальчишка, захлебываясь в собственной крови, упал на дощатый пол.
Если кто и знал, что такое боль, так это его друг. Он мог видеть, он мог чувствовать, но был не в силах помочь... Его еще долго будут преследовать кошмары и хриплый хохот того, кто убил его лучшего друга.
Майко закончил говорить, глядя, как лицо Ганса темнело прямо на глазах. Парень, закусив губу, тяжело поднялся с пола. Выгнув спину, он обозрел рану и едва слышно присвистнул.
- Положим, это правда и меня едва не убил призрак, но скажи, отчего ты так непоколебимо уверен, что тут безопасно?
- Разве я говорил так? Просто любому призраку потребуется немало времени, чтобы найти нас. У них совершенное мышление, особенно в тот период, когда у умершего только начинала формироваться личность, но они не телепаты. Не могут следить за нами, не находясь в непосредственной близости... Так что Шакалу потребуется немало времени, чтобы найти нас, в этом будь уверен.
Ганс медленно кивнул в ответ. На его лице все-таки осталось некоторое чувство сомнения в словах Майко, но он благоразумно промолчал.
- Ты бы не мог показать мне, где тут ванная комната?
- Вперед по коридору, первая дверь налево.
Майко проследил взглядом за Гансом, и когда за ним закрылась дверь, вернулся в гостевую. Там, на стене, весело зеркало, в глубине которого отразился молодой человек с лихорадочно блестящими глазами, его руки были покрыты медленно высыхавшей кровью, которая окутывала их словно перчатки.
Чувство омерзения всколыхнулось в Майко, быстрым шагом он вошел в кухню, открыл синий кран и подставил руки под ледяную струю воды. Кровь не желала смываться, и очень скоро Майко овладело чувство, схожее с безумием. Экстрасенс с остервенением начал скрести свои руки ногтями, не замечая, как разрывал собственную кожу. На какой-то миг он и сам уподобился Шакалу. Майко не чувствовал боли, им полностью завладело желание смыть со своих рук кровь Ганса, а по пальцам уже давно струилась его кровь.
Вдруг что-то с силой оттащило Майко от раковины, до боли сжав тонкие запястья. Бледное лицо Ганса оказалось настолько близко, что Майко мог видеть едва заметные капли воды, оставшиеся после принятия ванны. Дыхание перехватило, и как-то предательски начали подкашиваться ноги. Но Ганс стоял твердо и не давал Майко опуститься на пол, с той же силой держа экстрасенса за запястья. Ганс по-прежнему молчал, глядя в глаза Майко подернутые пеленой равнодушия, которое с отрезвлением сознания незамедлительно уступило место боли.
- Больно? – тихо спросил Ганс. Он ослабил свою хватку, но все еще продолжал держать своими руками запястья экстрасенса, едва поглаживая нежную кожу указательными пальцами.
- Да...
- Я могу облегчить эту боль.
Ганс аккуратно, стараясь не причинить боль, приложился губами к изорванной коже Майко. Тот следил за ним, затаив дыхание. На губах Ганса оставались капли крови, когда он провел по ним языком, стирая остатки... В квартире было холодно и тоскливо, но с приходом Ганса маленький мир Майко приобрел другие краски. В него словно вдохнули новую жизнь, а дыханием для Майко стал Ганс.
...Утром Майко проснулся, ощущая саднящее чувство тоски и полного одиночества. Ганса рядом ни оказалось, равно как в гостевой, кухне, ровным счетом нигде. Майко в полной прострации еще раз тупо обошел все комнаты, но юноша даже записки не оставил. Лишь только проходя мимо зеркала, Майко заметил слова, начертанные бурой жидкостью.
Ты будешь следующим.
Конец шестой части.