Серия 8. Родственные связи: Нуна Озирис: Метаморфозы (начало)
От автора Дорогие читатели!
Прежде, чем вы прочтете новую серию, хочу кое-что пояснить:
1) Внешность персонажей несколько изменилась, потому что пришлось переустановить игру. Не изменилась разве что сама Нуна.
2) Прошу не ругаться на обилие матерной и нецензурной лексики в речи героев. Это выше моих сил - заставить бандитов разговаривать, как принцев. Закон трех точек, конечно, никто не отменял.
3) Прошу также не ругать за пространные рассуждения, и прочее - поверьте, все это не просто так. Каждый пишет так, как ему хочется, а я себя переделывать не хочу.
Спасибо за понимание, и приятного вам чтения))
От редакции: Хотим поблагодарить всех, кто терпеливо ждал продолжения нашей эпопеи, всех, кто поддерживал нас во время длительного отсутствия. Повествование продолжается только благодаря вам, читатели, без вашей моральной и материальной помощи даже наш неиссякаемый энтузиазм давно бы иссяк. Мы с Евгением рады, что после такого долгого перерыва можем наконец-то представить вам новую историю о Нуне Озирис.
Для тех, кто потерялся во времени и пространстве, напоминаем: место действия – столица; время действия – восемьдесят третий год, ноябрь, полночь. Если верить очевидице, "ветер < в ту ночь> дул немилосердно, а морозец не то, что до костей пробирал – до самого сердца." Двое мужчин криминальной наружности не спеша выбрались из автомобиля.
- Темно, как у негра в желудке, - как бы про себя, заметил один.
Второй не ответил ему ничего, лишь кивнул в знак согласия. Первый молча тронулся с места, второй последовал за ним.
Так они и шли дальше – один слегка впереди, другой чуть поодаль.
Оба шагали медленно, устало, размеренно - четко, по-видимому, ребята шли в хорошо знакомое им обоим место. Они спасались от мороза, кутаясь в кожаные куртки, провонявшие крепким табаком, мужским потом, и слегка попахивавшие чужой кровью – внешность пешеходов позволяла вообразить и такое. Бандитские куртки, хоть и казались плотными на вид, тепло берегли плохо, но морозостойкие парни, казалось, не обращали на холод внимания.
Оба шагали медленно, устало, размеренно - четко...
-Холодрыга, - сказал первый, обернувшись, - и снега нет.
- Ага, - его немногословный спутник явно не желал поддержать разговор.
Говоривший притопнул ногой с досады и остановился.
- В чем дело? – спросил второй, догоняя его.
- Сашкаааа, - мрачно протянула Нуна, постепенно зверея (я надеюсь, вы узнали её даже в таком виде), - бл...
(непечатное слово), я тоже три дня не переодевалась, не мылась и не спала, и, е...
(нецензурное выражение), устала не меньше, чем ты
(здесь женщина отпустила длинную матерную фразу, четко характеризующую ситуацию, в которой они оказались, и её личное к данной ситуации отношение). Блин, несмотря на это, я вытаскиваю тебя из машины, чтобы пройтись, потому что за три дня нам впервые выпала возможность поговорить спокойно, и ты даже ничего мне сказать не хочешь?! Это после всего, что я для тебя сделала?!
- Высказалась? – спокойно спросил её Сашко.
- Вроде, да.
- Так че ты хотела-то?
- Я уже ничего не хочу! Я никуда дальше не пойду, и буду тут стоять, пока ты все мне не объяснишь!
- Кончай орать, народ напугаешь! Нам что, больше поговорить негде, чем под чужими окнами? Люди же не спят, в натуре, услышит кто-нибудь! Вон, внизу окно открыто.
- Воров люди не боятся,– возмутилась Нуна и тут же захихикала, понимая всю двусмысленность сказанного – воровка призывает опасаться грабителей! – мне пофиг. Даже если кто чего и услышит, он все равно не поймет, о чем мы толкуем.
- Как хочешь… Что ты хотела сказать-то?
- Нет уж, дорогой, говорить ты будешь, а я буду тебя очень внимательно слушать и задавать вопросы по ходу дела, потому что я уже вообще ни хрена не понимаю, что у нас происходит! Начнем с простого: что с Джорджиано?
- Что с ним, что с ним! Жив пока. Даже поправляется, говорят.
- Это опасно для нас?
- Неа. Скорей уж город сгорит синим пламенем, чем дон снова выпустит его на волю.
- Хорошо, - кивнула женщина, - тогда чего дон медлит с наказанием?
- Неизвестно, - Сашко ловко сплюнул в сторону и спрятал замерзшие руки в карманы, - похоже, он готовит для Джорджи что-то особенное.
- Знать бы, что он готовит для нас с тобой, - мрачно ответила Нуна.
- Ну, блин, Вик, я к нему в голову влезть не могу… Блин, извини, Нуна, вырвалось.
- Ладно те, - махнула рукой Нуна, - привыкла уже. Как отвыкать буду, и не представляю…
- То есть?
- Я же говорила, что обещала дону привести к нему Нуну Озирис? Обещала – выполню.
- То есть ты хочешь снова стать женщиной?
- Да, - она шмыгнула носом, - не ходить же мне мужиком до конца жизни? Через пару дней вернусь в свое тело.
- Не надо, - отрезал Сашко, - это только все усложнит. Все запуталось так, что хрен поймешь, кто за нас, кто против, а тут ты еще со своими фокусами. Не делай этого, говорю!
Не делай этого, говорю!
- Знаю я все, - также резко ответила женщина, - не держи меня за дуру, ладно? Если забыл, это я три дня ездила с тобой и вела серьезные разговоры с важными людьми, блин, и успела понять, как наше положение ненадежно. Но я дала слово, и я его сдержу.
- Но сперва ты дала слово мне, что будешь мне помогать!
- Ты позволяешь себе интриговать у меня за спиной, - отрубила Нуна, - я буду поступать так же. Твое мнение не учитывается, извини! Я превращусь, и будь что будет.
- Жестокая ты женщина!
- Может быть, может быть, - равнодушно протянула она, - но я устала. Очень устала, Сашка, - повторила Нуна, касаясь холодными пальцами висков – у неё разболелась голова.
Сашко с любопытством посмотрел на неё. Перед ним стоял, держась за голову, мрачный, небритый, провонявший насквозь и смертельно уставший юноша, и никто, гладя на него, не смог бы догадаться, кто скрывается за этой искусно сделанной личиной. Разве что ангел Господень смог бы разгадать эту загадку. Ангел, или он – единственный человек на свете, посвященный в тайну "мужчины-женщины".
- Знаешь, - задумчиво заметил Сашко, - мне только что пришло в голову, что я уже не представляю тебя женщиной. Ты, по-моему, такой же мужик, как и я.
Юноша мрачно стрельнул на него глазами исподлобья.
- Хватит хе…ню пороть. Покурить ещё осталось?
- У тебя же голова болит, - заметил Сашко, хлопая себя по карманам и пытаясь нащупать пачку сигарет.
- И что с того? – сварливо огрызнулась Нуна, прикуривая сигарету, - не твоя забота.
- И что с того? – сварливо огрызнулась Нуна, прикуривая сигарету...
- Ну все, мадам не в настроении! Ругаешься ты, как сапожник, куришь, как блатняшка… Зачем тебе становиться женщиной? В тебе ж ничего женского не осталось, мужик мужиком.
- Знаешь, - прищурившись, заметила Нуна, - я еще и бить по яйцам умею, как мужик. Продемонстрировать?
- Нет, спасибо, - вежливо отказался Сашко, - как-нибудь в другой раз. Нет, все-таки, я не могу увидеть в тебе женщину. Ты свой парень, но никак не баба.
- Скоро увидишь, - пообещала Нуна, - и уж поверь, я стану настоящей леди, и тогда тебе придется снова обращаться со мной, как подобает обращаться с женщиной. Понял?! Понял меня, спрашиваю?! Блин, понараспахивали тут окон! – в сердцах ругнулась она и стукнула деревянную раму кулаком.
...уж поверь, я стану настоящей леди...
- Да понял, понял, не ори… Рама-то чем тебе не угодила?
- Да бесит она меня! И хозяева бесят! Как можно так беспечно жить, а? Залезть к ним, что ли, вспомнить молодость? Натоптать и стащить что-нибудь на память, вот будет им урок.
- Да чего у них красть-то? – с непередаваемым презрением ответил Сашко, - что с босоты возьмешь? Вот я когда "домушником" был, так по первости за любую работу брался, даже грошовую, но в такие дома даже и тогда не совался.
- А я вот не брезговала, - задумавшись, ответила Нуна, - по первости, как ты говоришь. Жить-то на что-то надо было… Нет, все-таки, а чего у них окна нараспашку? Разжарило их там всех, что ли? Мороз же на улице.
- Ты потрогай стену… да-да, вот просто возьми и потрогай.
Нуна послушалась и провела пальцем по шершавой стене. Палец увлажнился и тут же озяб от ветра.
- Мокрая стена, - констатировала она.
- Понятно теперь? Я такие дома знаю. Дом очень старый, его построили еще до револю… давно, короче, мы с тобой еще не родились. Тогда как делали? Сколотят деревянную решетку для стен, чтобы все не рассыпалось, а остальная стена – картон, тряпье, фанера, штукатурка. Никто ж не думал тогда, что эти бараки так долго простоят. Сейчас это все уже гнилое, да еще, похоже, труба где-то лопнула, вот вся стена и мокрая. Представляешь, как внутри гнильём воняет? Затем и окна открыли, чтобы хоть как-то проветрить.
- Кошмар… я думала, таких домов больше не осталось.
- Так их и сносят потихоньку, - подтвердил Сашко, - а квартирантам-то куда деваться? Надо же им где-то жить. В столице очень плохо с жильем, люди и не в такие дыры забираются. Пошли уже, до утра здесь стоять, что ли?
- Пойдем, - согласилась женщина, бросая сигарету; её спутник предпочел докурить на ходу.
Слабо освещаемые неярким светом чужих окон, они продирались сквозь густые кусты, тихо поругиваясь на колючие ветви, когда те хватали их за одежду.
- Какого ляда ты меня сюда затащила? – прошипел Сашко, отряхивая с рукава маленькие листочки, -…ля, не видно ни зги.
- Не пи… Аа! - Нуна ещё даже не успела понять, что случилось, но уже падала вниз.
...Нуна ещё даже не успела понять, что случилось, но уже падала вниз.
Все случилось так неожиданно и происходило настолько стремительно, что даже Сашко, хоть и бросился вперед, и почти что ухватил женщину за локоть, не успел поймать её.
- Что, что случилось? – закричал он, наваливаясь сверху, - ты меня слышишь? Ты ранена, да?! В тебя стреляли?
- Что, что случилось? – закричал он, наваливаясь сверху...
При этом Нуна чувствовала, как сильные Сашкины руки обхватили её поперек живота, кажется, он собирался её поднять.
- Отвали! – со злостью выкрикнула женщина и чуть спокойнее добавила, – не паникуй. Все путем, я просто споткнулась.
- Уфф, - облегченно выдохнул Сашко и ослабил хватку. Видимо, забывшись, он опустил голову и прижался лбом туда, где у Нуны-Виктора начинался седьмой шейный позвонок – когда-то раньше он очень любил целовать её туда – в то место, где тонкая шея переходила в спину.
- Чееерт, я реально думал, тебя подстрелили…
- Сашка, - пискнула полузадушенная Нуна, - слезь с меня, скотина! Я ведь мужик, …ля!
- Та шоб тебя! – в сердцах выругался оскорбленный в лучших чувствах бандюган, но послушно отошел назад. Тяжело дыша, он вернулся к тому самому бревну, через которое перепрыгивал всего пару минут назад, и уселся на него.
Нуна стояла на карачках и чувствовала себя ужасно, ей было стыдно, так стыдно, как давно уже не было. Это ж надо, на ровном месте мордой в грязь плюхнуться! С ней такого уже лет тридцать как не случалось.
Ещё у неё промелькнула мысль, что не слишком-то приятно жить, зная, что ты внезапно смертен. Вот так вот, в любой момент - за разговором, посреди дороги, или когда ты спишь, тебе в лоб может прилететь пуля, и ты даже не успеешь почувствовать выстрел, не то, что помешать. Как же Сашка с этим живет, интересно? Причем живет он так ни год, ни два, а уже много лет.
- Дай, помогу, - Сашко вспомнил, что он, в натуре, джентльмен, и протянул ей руку.
- Не надо, - мрачно ответила инопланетянка, - сама встану, - и поднялась, отряхиваясь. При ближнем осмотре выяснилось, что от грязи пострадала не только морда.
- Ты ничего себе не повредила?
- Нет, - сухо ответила Нуна, потирая ушибленный локоть, - не боись, я из строя не выйду.
- Чё вообще случилось-то? – осведомился Сашко, роясь по карманам в поисках сигарет.
В другой ситуации Нуна не преминула бы напомнить курильщику, что в его возрасте затягиваться второй сигаретой, едва бросив первую, очень вредно для сердца, но сейчас ей было не до ехидства. Инопланетянка, наклонившись, внимательно осматривала землю вокруг.
- Табличка повалена, - наконец сказала она, - я запнулась об табличку. Фу, бред какой.
...я запнулась об табличку. Фу, бред какой
Сашко заливисто захохотал, а Нуна, в душе которой раздражение уже улеглось, сменившись естественным любопытством, внимательно разглядывала находку.
- "Копать запрещается", - вслух читала она, с трудом разбирая черные буквы на проржавевшей, заляпанной грязью жестянке, и тут же комментировала все, что читает, - "охранная зона кабеля", ага. 220V, ну, это всем понятно. 2м и стрелочки – ясно, на два метра в обе стороны копать нельзя. Только вот какого хрена такая важная табличка в землю втоптана? А вдруг кто и вправду здесь копать надумает?
Сашко покатился со смеху:
- Нет, Нуна, я с тебя фигею…
- Погоди ты, - махнула на него рукой инопланетянка, - если тут кабель, то, значит, где-то неподалеку должно быть… - и она, не договорив, скрылась за углом дома.
Её спутник покачал головой и заерзал, устраиваясь на бревнышке поудобнее – он понимал, что это надолго.
Её спутник покачал головой и заерзал, устраиваясь на бревнышке поудобнее...
Сашко знал про небольшой "пунктик" своей подружки: Нуна всегда была механиком, настоящим, до мозга костей, и интересовалась всем, что хоть косвенно относилось к технике, будь то описание процесса плавления железа или же схема устройства лампового транзистора. Даже слушать про технические новинки Нуне было интересно, ну а уж если выпадал шанс "эту штукенцию" подержать в руках или даже покрутить винтики, её просто невозможно было отговорить. Видимо, электричество тоже входило в сферу её интересов.
Сашко в принципе не понимал, зачем Нуне все это, ведь, по его прикидкам, объём её знаний в области машин и механизмов превосходил объём знаний земных техников в несколько раз, но подшучивать над ней по этому поводу он и не собирался. В конце концов, техническая подкованность подружки была ему только на руку, ведь это она чинила его "тачку" в самых сложных случаях, и делала это так хорошо, что если бы Сашко предложили выбирать между лучшим автосервисом города и гаражом Нуны, он без колебаний выбрал бы Нуну.
Однако что-то долго её нет…
- Нуна! – позвал Сашко, не во всю глотку крикнул, конечно, но достаточно громко, чтобы быть услышанным, - ты где пропала?
Ответа не последовало. Забеспокоившись, мужчина поднялся на ноги, запустил руку под куртку, вытаскивая пистолет из кобуры, взвел курок и так, сжимая в руках оружие, пошел проведать Нуну.
Она стояла, оторопело разглядывая ничем, на его взгляд, не примечательную стену.
- Екарный бабай, Нуна, ты меня до инфаркта доведешь, - Сашко накинулся на неё с упреками, - чего отмалчиваешься-то?
Вместо ответа женщина указала рукой на стену:
- Смотри, что я нашла…
- Ну, смотрю, - мужчина взглянул и по-прежнему ничего удивительного не увидел, - на что ты пялишься-то так? На распределительный щиток, что ли? Ну да, старый, ржавый, и что с того? Или ты удивляешься, что он снаружи, ну, так, значит, проводку сделали…
- Да это-то все ладно, - мотнула головой Нуна, - хрен бы с ним, но только… ты стену-то потрогай.
...ты стену-то потрогай...
- Что, тоже влажная? – спросил Сашко, прозревая.
- Мокрешенька! – с расширенными от ужаса глазами подтвердила Нуна, - нет, я все могу понять: и двери без засовов, и расписанные стены, и удобства на улице, и мусор под окнами, но это! Это же, это же всё… они вообще понимают, что малейшая искорка – и дом либо обесточится, либо вовсе загорится?! Пресвятой Коперник, как тут вообще кто-то живет? Стены же вот-вот рухнут!
- Всё лучше, чем совсем без стен, согласись.
- Но в таком доме жить нельзя! Он же аварийный!
- А люди селятся! Семьями целыми живут, с детишками, со стариками. Трудно им отсюда переехать, да и некуда.
- Как это некуда? Есть же ипотека, ссуды на жилье…
- Ты это, сейчас пошутила, да? Ни один банкир не станет связываться с босяками, которые здесь живут! Чё с них взять-то?
- Но так же неправильно!
- Нуна, ты что, дедушка Ленин? Тоже мне, в натуре, защитница обездоленных. Да если хочешь знать, я в такой халупе рос, что эта по сравнению с ней – панский дворец! Тут хотя бы пол есть, а у нас в бараке пол был такой: тут ступишь – доска, там ступишь – голая земля. И ничего, вырос и, как видишь, нормальным мужиком стал.
- Ты того, не наседай, полегче! Я тоже не во дворцах жила.
- Да помню я, помню тот клоповник, где ты квартировала. Чему ты тогда удивляешься-то?
- Так то в войну было… а сейчас-то с кем воюем?
- Сами с собой, Нуна, - подумав, ответили ей, - сами с собой мы воюем. Богатые давят из бедных последние гроши, набивают кошели ещё туже, а нищим приходится терпеть или дохнуть. Таков наш мир, что каждый каждому за грош глотку перервать готов.
- Глубокомысленно, - резюмировала Нуна - нет, люди, я вас совсем не понимаю.
- Да тут и не надо ничего понимать, - ответил Сашко и с выражением легкой брезгливости на лице затушил бычок о влажную стену, - тебе не дано изменить порядок вещей, поэтому наплюй и забудь.
- Может, ты и прав, - вздохнула его собеседница, - а я уже и не помню, как это – жить в таких домах. Отвыкли мы с тобой жить в нищете, Сашка!
- Оййй, Слава Те, Госсподи! Женщина, ты и не представляешь, как я этому рад. Хотя, если так подумать, то в бараке мне было не так уж и плохо. Лучшие годы это были, если так уж, по честному-то…
От редакции: Через полгода после того, как Нуна Озирис начала руководить городом, в Стренджтауне не осталось ни одного ветхого дома, жилого или нежилого. Люди, жившие в них, получили возможность переселиться в новые многоквартирные дома на весьма щадящих условиях. За все время, пока эта женщина была у власти, не случилось ни одной трагедии, связанной с обрушением домов. Никогда до и никогда после город не строился такими быстрыми темпами, как в то время – за первые пять лет жилищный фонд обновился наполовину. Лениным она, может, и не стала, но все же, все же…
Всю оставшуюся дорогу Нуна молчала, впечатленная увиденным зрелищем; Сашко с разговорами к ней тоже не навязывался, все раздумывал о чем-то важном.
- Превращайся завтра, - сказал он вдруг ни с того ни с сего.
- Что? – переспросила Нуна, которая не сразу и сообразила, о чем речь.
- Завтра к вечеру ты снова станешь приличной дамой.
- Куда-то спешишь?
- Считай, что мы завтра вечером приглашены на обед к дону.
- Ага, и приглашение подписано твоим именем. Зачем тебе все это?
- Кто его знает? – пожал плечами Сашко, - вдруг ты – моя козырная карта? Все, конечно, запутается ещё больше, но вдруг это нам поможет?
- Рисковый ты мужик, Сашка, - покачала головой его подруга, - опять банкуешь.
- А ты не рисковая? – парировал тот, - не горело бы у тебя в одном месте, сидела бы сейчас дома и внуков нянчила.
- Лежала бы, - поправила его Нуна, - под камушком, а ты носил бы мне цветочки. Для Джорджиано тогда устроить мне похороны было бы просто, как два пальца обос…
- Отсюда вывод, что рисковать полезно для здоровья. Все, почти пришли.
- Блин, доберусь до номера и в койку, у меня уже ноги отваливаются.
- Долго не спи, к полудню ты уже должна быть на ногах. За два часа превратиться обратно успеешь?
- В общем-то, да. В два часа встречаемся на главной улице у магазина вечерних платьев, там еще такая вывеска приметная, в виде розовой сумочки.
- Нуна!
- Что, я даже новое платье не заслужила? А кто хотел завтра сделать из меня леди? Может, мне в этом тряпье на обед к дону и завалиться?
- Ладно, шут с тобой, - обреченно махнул рукой Сашко, - будет тебе платье. Только до завтра доживи, ладно? Дверь никому не открывай, с подозрительными не разговаривай… Кстати, как там твой сосед поживает? Ну, тот, молоденький?
- Кто ж его разберет, - с напускным равнодушием ответила женщина, - сто лет с ним не виделись, а чего ты вдруг о нём вспомнил?
- Да не нравится мне этот парень… Вот с чего он кинулся тебе помогать, а?
- Просто потому, что хорошо ко мне относится.
Сашко издевательски фыркнул:
- Будь ты в своем обычном виде, я бы решил, что он к тебе клинья подбивает, но ты была в мужском теле, так что все это ненормально. Либо пацан запал на "Вика", либо ведет свою игру, и то, и другое нам ни к чему.
- Сашк, - ответила вопросом Нуна, - у тебя хоть один друг есть?
- Допустим.
- Тогда чему ты удивляешься? – пожала она плечами, - я ему друг, это все объясняет.
- Короче, послушай меня и не связывайся с ним, поняла? Все, пришли. Сладких снов.
- До завтра, - ответила Нуна, дергая на себя тяжелую дверь "Комнаэмбула".
Сам того не понимая, Сашко, затеяв этот разговор, навредил себе же. До тех пор Нуна и не задумывалась о том, почему Санни так хорошо к ней отнесся – может, приняла все как должное, а может, у неё просто не было времени поразмышлять на эту тему. Но теперь она забеспокоилась. Действительно, странно все это. Зачем бы парню мне помогать? Я ему не кум, не брат, не сват… Из чистой благотворительности, что ли? Но если он такой альтруист, то почему пропал из виду, как только все закончилось, даже не зайдет спросить, как дела? Благотворительная акция окончена, что ль?
Ну и у кого, скажите, наша героиня могла получить ответы на все вопросы? К кому она направилась, когда беспокойство замучало её до такой степени, что невозможно было не то, что заснуть – на месте усидеть?
- Сосед, ты дома?
Тишина в ответ. Нуна еще поскреблась в дверной косяк, энергично подергала дверь за ручку – та не открылась и на миллиметр, очевидно, её заперли на ключ. Инопланетянка прижалась к деревянным дощечкам мгновенно заострившимся ухом (когда она тревожилась, ушки у неё слегка вытягивались вверх) и прислушалась, стараясь понять, что же там, внутри, происходит. Острый слух помог Нуне убедиться в том, что по комнате никто не ходит; к тому же наша матерая взломщица не услышала ни одного из тех хорошо знакомых ей звуков, что обычно издает человек, поэтому она и решила, что в помещении пусто. Нуна глубоко вдохнула, мысленно представила себе рассерженное лицо Санни и вытащила из кармана тонкий металлический прутик. Да, вы угадали, это была отмычка.
Прости, сосед, но я должна узнать… а сам ты вряд ли что расскажешь.
Нуна острожно, миллиметр за миллиметром, всовывала прутик в замочную скважину, пока не почувствовала, как он, проникнув в металлические внутренности замка, уперся в его сердцевину и дальше не идет. Тогда она, собравшись с духом, решительно повернула прутик – два раза по часовой стрелке. Раздался тихий щелчок, замок открылся и отпустил дверь на волю. Наша героиня осторожно переступила через порог…
(продолжение следует).
Особая благодарность Nikiroz`у за помощь в обработке скриншотов. Никита, ты молодец, как и всегда, впрочем.