[Ларисса]

1. глава

Полутемная полупустая комната, может, от силы 4 метра в длину и 3 в ширину... Маленькое оконце на противоположной стене, еле-еле пропускающее дневной свет через грязные стекла, наполовину закрытые, к тому же, пожелтевшей старой газетой... Засаленные занавески... Засохший букетик полевых цветов на подоконнике в небольшой вазочке с отколотым краем... Старая ржавая кровать в углу с таким же, как и занавески, грязным и пыльным покрывалом... Тумбочка с ночником... Старый шкаф около двери с потрескавшейся и потускневшей со временем полировкой... Затхлый тяжелый воздух, царивший в этой комнате уже не один день...
Постояв какое-то время на пороге комнаты, девушка шагнула внутрь.



На полу рядом с кроватью лежал старый плюшевый мишка с оторванным ухом. Ксения подняла игрушку и осторожно повертела в руках.



Вдруг ярко нахлынули воспоминания из далекого детства.

... - Сенька, а ну, хватит глазеть! Марш спать! - раздался пьяный голос отца.
Девочка быстро скрылась в своей комнате и, поспешно прикрыв за собой дверь, юркнула под одеяло. Она крепко прижала к себе коричневого мягкого медвежонка и закрыла глаза. Из кухни доносились пьяные крики и смех, и уснуть под такой шум не удавалось при всем желании.
- Ну что, Мишутка, будем спать?.. Нет?.. Ты тоже не можешь уснуть?...
Тогда Сеньке Рыбкиной было 6 лет.
Сколько она себя помнит, они жили вместе с мамой и папой в этой маленькой двухкомнатной квартирке на Проспекте Ленина. Мама, Лидия Гавриловна, работала швеей, а Сергей Степанович, отец Сеньки, был грузчиком. Жилось им несладко. Той небольшой зарплаты, которую выдавали с большими задержками, хватало ненадолго. Отец постоянно что-то таскал из дома и пропивал. Мама частенько, краснея и отводя глаза, шла к соседке, доброй старушке Любовь Ивановне, занять денег на хлеб. Одинокая пожилая женщина жалела Лиду и маленькую Сеньку, давала денег и леденцы для девочки.
Дома отец с матерью постоянно ругались. Лида грозилась забрать Сеньку и уехать. Правда, девочка не совсем понимала, куда они с мамой уедут, и наивно радовалась в превкушении приключений. Но дни летели, а они с мамой так никуда и не уезжали. Отец пил с каждым днем все больше. Иногда бил мамку, ломал об стены в зале стулья и кричал на весь дом, что застрелит себя и всех остальных, если мама с Сенькой уедут. Мама потом очень долго плакала, лежа рядом с Сенькой в спальне на кровати. Девочка подолгу не могла уснуть и уговаривала мать не плакать. Женщина гладила девочку по головке и дрожащим от слез голосом начинала напевать Сеньке колыбельную. Постепенно ребенок успокаивался и засыпал, а молодая женщина еще долго лежала в темноте и, сложив руки на груди, шептала тихие слова, обращенные к Всевышнему. Так они и жили, пока не случилось в их семье горе, страшное и непоправимое.
Однажды вечером мама с папой собрались на день рождения бывшего одноклассника , оставив девочку у Любовь Ивановны. Поздно вечером, не захотев оставаться у друзей до самого утра, Лида пошла домой одна, оставив пьяного мужа в компании своего друга. Нужно было перейти через железнодорожные пути. Женщина решила сократить дорогу, не обходить через мост, а пройти между вагонами. Но в этот момент поезд вдруг тронулся, и она потеряв равновесие, упала на рельсы...
Только лишь к обеду следующего дня родные хватились мамы Сеньки. Начали звонить по знакомым, потом в больницы, а потом в морг. Там им сообщили, что ночью был доставлен труп женщины без документов. Тело вскоре опознали. Это была мама Сеньки.

После похорон матери и без того серая жизнь стала просто невыносимой. Отец потерял работу, его просто выгнали за пьянку. И теперь он с утра до ночи слонялся где-то, зачастую забывая о существовании дочери. В садик Сенька больше не ходила. Да и зачем? Чтобы над тобой все смеялись и лишь дразнили, обзывая вонючкой и брезгливо зажимая пальчиками носы?
Сердобольная соседка часто забирала девочку к себе. Любовь Ивановна много раз пыталась поговорить с Сергеем, уговаривая одуматься ради будущего родного ребенка. Но увещеваний старушки хватало лишь на несколько часов, самое большее - на полдня. Тогда в эти короткие часы просветления отец шел искать работу. Но, так ничего и не найдя, встречал по дороге кого-нибудь из знакомых, и все начиналось сначала.
Так прошел год. Отец Сеньки спивался с каждым днем все больше. Девочка ходила грязной, клянчила у соседей копеечку или кусочек хлеба и частенько засыпала голодной в обнимку с бродячими дворовыми псами где-нибудь у теплых труб теплотрассы.



А потом Сеньку забрали в детдом...

- Ну что, будете брать квартиру-то? - голос заведующего жилконторой вернул Ксению к реальности.
- А можно мне еще немного побыть здесь, осмотреться? - спросила девушка, пряча полные слез глаза.
- Да на что здесь смотреть-то? - с недоумением спросил пожилой мужчина. - Ваше дело, конечно. У вас 5 минут, потом мне нужно на встречу с другим съемщиком.
Мужчина отошел в сторонку и облокотился плечом о дверной косяк, пробормотав себе под нос: „Странная какая-то.“
- А вы не знаете, что стало с прежними жильцами? - вдруг зачем-то спросила Ксения.



- Да откуда же мне знать? Квартира эта много лет уже пустует. Никто не хочет селиться. Район уж больно неспокойный. Вон сколько пустых квартир стоит. А о прежних жильцах ничего не знаю. Поспрашивайте соседей, может, они что расскажут.



Ксения неопределенно покачала головой.
- Спасибо Вам, Егор Павлович! Можно я возьму эту игрушку с собой?
- Да берите! Кому она нужна?
Ксения вышла на площадку и, подождав, пока Егор Павлович закроет квартиру, попрощалась с добродушным стариком.
Оставшись одна, она огляделась. На площадке 2х2 метра располагались три старых деревяных двери, выкрашенных коричневой краской. Ксения заметила, что одна из них приоткрыта, и кто-то смотрит на нее из узенькой щелки дверного проема.
- Здравствуйте! Вы не подскажете, не живет ли здесь баба Люба? - спросила Ксения.
Дверь вдруг резко закрылась.
Ксения постучалась.
- Чего тебе? Кто такая будешь? - раздался голос за дверью.
- Извините, пожалуйста! Просто я ищу бабу Любу. Она жила здесь, в этой квартире 14 лет назад. Просто я подумала, может, Вы что-то знаете о ней.
Дверь потихонечку отворилась, ровно на столько, на сколько позволяла железная цепочка дверного замка.
- А зачем тебе баба Люба?
- Меня зовут Ксения Рыбкина. Я жила вот в этой квартире, - Сенька указала рукой на противоположную дверь соседней квартиры. - Я помню, что здесь жила баба Люба. Мне бы хотелось поговорить с ней.
Дверь снова закрылась, стало слышно, как кто-то снимает цепочку. Через несколько секунд дверь распахнулась, и на пороге появилась совсем седая старая женщина. Она с интересом уставилась на стоящую перед ней девушку в летнем платье, разглядывая ее поверх очков.
- Я и есть баба Люба. А ты, значит, Ксения Рыбкина? - недоверчиво переспросила старушка.



- Ну да! Здравствуйте, баба Люба! - улыбнулась Ксения. - Я очень рада Вас видеть! Вы меня еще помните?



- Ну как же, конечно, помню! Только тогда ты была маленьким заморышем, голодным и оборваным. А теперь вон какой красавицей стала! - баба Люба улыбнулась, отчего взгляд ее стал теплее, а вокруг глаз собралось еще больше старческих морщин. - Ну проходи, что ли, Сенечка!



Ксения зашла в квартиру, с интересом оглядываясь по сторонам. Тот же узкий коридор со старыми выцветшими обоями. Деревянный скрипучий пол, до блеска вымытый. Чистенький половичок. Фотографии на стенках.



Баба Люба провела гостью на кухню и усадила за стол, начала хлопотать, ставя на огонь чайник и доставая из шкафчиков варенье и свежую сдобу.
- Так что же тебя привело ко мне, девочка моя? - спросила старушка, поставив чашку горячего растворимого кофе на стол перед Ксенией и садясь напротив.
- Баба Люба, я хочу узнать что-нибудь об отце. Что стало с ним после того, как меня забрали в детдом?