Невольно сгорбившись и ссутулив плечи, я подошла к окну, чтобы глянуть на расстилающийся внизу зеленый пейзаж. Моего призрака больше нет. Нет и, возможно, никогда не было.
Внезапно мой взгляд упал на груду беспорядочно наставленной мебели. Сейчас, посмотрев на нее под другим углом, я увидела край какой-то книги, лежащей на повернутом к стене диване.
Толстая обложка из тисненой кожи пахла пылью и чем-то едким. Едва я перевернула первую страницу, как поняла, что это дневник. На титульном листе красовался герб в виде золотого дракона на алом поле, ставшего на дыбы и держащего в зубах лилию. Под ним были несколько строк - вероятно, девиз, - которые я не разобрала, потому что они были тщательно затерты. Так же обстояло дело с фамилией автора. Поверх мутного пятна, оставшегося на ее месте, твердой рукой было выведено: "Морт".
Почему-то я не сомневалась, что попавшие мне в руки записи принадлежат бывшему хозяину этого дома, который ныне таинственно исчез. Но почему он не забрал дневник?
Первые страницы не содержали ничего касающегося биографии или повседневных занятий автора, только его философские размышления. Однако я терпеливо вчитывалась в витиеватый четкий почерк, пока не сообрзила, что не могу различить строчки, потому что солнце, садившееся по другую сторону дома, перестало освещать страницы.
Прихватив с собой книгу, я вышла из дома, окинув последним прощальным взглядом его окрестности.
Весь день я ничего не ела, а потому решила, что просто не вытерплю, если не зайду по дороге домой в какое-нибудь кафе. Выбор мой пал на небольшой ресторанчик, в котором мы не так давно ужинали с Питом. Проглотив пару сандвичей и выпив баночку колы, я решила, что в состоянии продолжить путь домой, чтобы там подкрепиться чем-нибудь более существенным.
Когда я дошла до дорожки, взгляд мой случайно упал за угол здания. Я невольно остановилась, потому что увидела ту самую официантку, внешность которой так впечатлила меня. Заметив, однако, что она разговаривает с каким-то мужчиной, я смутилась и хотела уже уйти, как вдруг беседовавший с девушкой обнял ее и притянул к себе. В этот момент свет фонаря упал на его лицо и я с ужасом и стыдом узнала своего дядю!
Первой моей мыслью было подойти и потребовать объяснений, однако я сдержалась и, круто развернувшись, почти бегом бросилась домой. Какое мне в конце концов дело до амурных похождений дядюшки? Жалко было тетю Альберту, но я уже решила ничего не говорить ей.
Дома я наскоро поужинала и снова взялась за дневник.
Когда время уже близилось к полуночи, мое внимание отвлек крик тети:
_ Мила, Лиза, кто-нибудь, вызовите скорую! Рону плохо!
Подхватившись с кровати я выбежала на лестничную площадку и, перегнувшись через перила, посмотрела вниз. Перепуганная тетя стояла над распростершимся на полу Рональдом Кроу, своим мужем и моим дядей.
Сквозь открытую дверь в комнате дяди я наблюдала, как приглашенный врач окончил осмотр и о чем-то шепчется с тетей. Не желая быть замеченной, я тихонько прикрыла дверь, но осталась в коридорчике, чтобы перехватить врача, когда тот будет выходить.
Снизу с раздражающей монотонностью доносились всхлипы перепуганной Лизы.
- Здравствуйте, - решительно обратилась я к врачу, едва он закрыл за собой дверь спальни. - Вы доктор Рэймонд Уотерс?
- Да, а вы, наверное, Лиза, дочь Рональда? - врач пожал мне руку.
- Лиза плачет в гостинной. Я Камилла, племянница.
- Что ж, племянница, судя по твоему виду ты неприменно хочешь узнать, что с твоим дядюшкой? - строго заметил доктор Рэймонд.
Я кивнула и скрестила на груди руки, показывая, что не отстану, пока он не скажет.
Доктор развел руками.
- Я бы сказал, что твой дядя страдает злокачественной анемией. Однако дежурный в клинике по моему запросу поднял последние анализы - там нет намека даже на легкую форму. Состояние Рональда указывает на огромную кровопотерю. Возможно, - врач наклонился ко мне, опасаясь, что тетя из спальни услышит наш разговор, - возможно, он не доживет до сегодняшнего утра.
Я покачала головой, глядя на этого доктора, приятного мужчину с ясными голубыми глазами, полуприкрытыми тяжелыми веками, похожего на архангела Михаила - таким я его всегда представляла в детстве - и смысл его слов не доходил до меня.
Врач, попрощавшись, ушел. Я украдкой заглянула в комнату. Тетя сидела рядом с постелью, в которой лежал дядя Рональд. Лицо его покрывала восковая бледность, грудь под одеялом вздымалась очень редко и вяло. Не верилось, что это тот цветущий мужчина, которого я этим вечером застала за ухаживаньями. Бог наказал, - подумала я, хотя никогда не была особенно верующей.
Признаться честно, я никогда не питала особенно теплых чувств к дяде, мужу сестры моей матери, но мне искренне жаль было тетю Альберту, так что, пожалуй, никто не обвинит меня в жесткосердии, если узнает, что прогноз врача не вызвал у меня ни слез, ни особого шока.
Однако на следующий день, когда я вернулась из школы и застала дома плачущую тетю, уже переодевшуюся в траурные черные цвета, то почувствовала, что и в уголках моих глаз начинает закипать предательская влага.
Со слов тети я узнала, как это произошло.
Она всю ночь сидела рядом с постелью дяди, но ближе к четырем часа задремала.
Проснувшись, она увидела, что Рональд, вероятно, пытаясь встать, упал с кровати и теперь лежит, скорчившись у ее ног. Тетя немедленно позвонила врачу и, хотя у нее еще теплилась надежда, ему хватило одного взгляда, чтобы произнести:
-Мертв. Уже около двух часов.
Похороны были назначены на следующий вечер. Для меня происходящее было как в тумане. Рыдающие тетя и Лиза. Гроб, показавшийся неестественно большим и громоздким. Звонки от близких. Звонила мама, жалела, что ее научный проект держит ее в городе и она не сможет приехать. Цветы. Душный ладан. Монотонная речь. Земля, стукающаяся о крышку с сухим шорохом: "ррох... ррох"...
Наконец, все разошлись, оставив нас троих у могилы.
Мне казалось, я схожу с ума. Звонил Питер, спрашивал, не нужно ли, чтобы он приехал ко мне. Нет. Нет. Не сегодня. Я не думаю, что в состоянии кого-нибудь видеть. Пока. Да, я тоже тебя люблю, и мне тоже очень жаль. Конечно. Пока.
У Лизы началась истерика, уже вторая за сутки и тетя увела ее. Я осталась. С кладбища, расположенного на холме, открывается чудесный вид. Какая горькая ирония.
Смеркалось.
Интересно, как это - выдержать пустоту небытия?
Если и есть она, жизнь после смерти, наверное, в ней сходят с ума.
Впервые в жизни меня охватил острый страх смерти и я заплакала - навзрыд, давясь слезами и судорожно кашляя.
- Все смертны, - произнес за моей спиной знакомый низкий голос. - Беда в том, что некоторые
внезапно смертны. Но смерть - это не самое страшное.
- Что может быть страшнее смерти?! - прошептала я, вытирая слезы и поворачивая свое заплаканное лицо к говорившему. - Что может быть страшнее этой старухи с косой, или демона подземного мира, который приходит за тобой, чтобы оторвать от всего, что любишь, и от всех, кто любит тебя?
- Быть этим демоном, - тихо и серьезно ответил мой собеседник.
Я замолчала и замерла, только плечи мои еще судорожно вздрагивали.
- Ты нашла мой дневник? - негромко поинтересовался мой давний знакомый "призрак".
Я кивнула.
- Он у меня с собой. Там, в сумке, возле скамьи.
- Прочла?
Я помотала головой.
- Брось. Давай ты не будешь притворяться, что не открывала дневник, а я - что случайно оставил его. Я хочу, чтобы ты прочитала эту книгу.
- Почему? - выдавила я после минуты молчания.
Мы сидели на скамейке. Стало совсем темно, но мне не хотелось идти домой: я чувствовала, что передо мной приоткрывается дверь к интересующий меня тайне.
- Потому что ты замечаешь много больше того, что видят другие люди. Ты видишь сны. Ты читаешь знаки. Ты понимаешь их, - словно утомленный таким пространным монологом, мой собеседник замолчал. Потом он добавил:
- Я буду ждать тебя в моем новом доме. Или ты пойдешь туда вместе со мной?
Я всплеснула руками в невольном восторге - мне-то казалось, что загадочный хозяин дневника уехал, чтобы не видеть меня! Какая я все-таки эгоцентристка, наверняка у него были совсем другие причины.
- Конечно! - выпалила я, все еще опасаясь, что он передумает.
- Ты не боишься? - намек на удивление мелькнул в обычно ровной речи моего собеседника.
Я помотала головой, потом, заметив, что он все еще недоверчиво смотрит на меня, добавила:
- Не сегодня. Сегодня я не боюсь.
Намек на улыбку скользнул по бледным губам незнакомца. Он встал и протянул мне руку.
- Идем.
Новый дом, на мой взгляд, ничем, кроме разве что чуть больших размеров не отличался от старого: всюду такое же запустение. Решив, что вопросы я буду задавать потом, я решительно шагнула к дорожке. Хозяин неожиданно задержал меня за руку.
- И еще... - сказал он, будто продолжая недавно прерванный разговор. - Меня зовут Марлон. Марлон Морт.
В комнате, стены которой были покрыты облупившейся краской, первоначальный цвет которой невозможно было разобрать, потому что они выгорели до желтизны, стоял диван, обитый потрескавшейся коричневой кожей, и чадила допотопная керосиновая лампа.
Марлон Морт идел неподвижно, взгляд его был обращен в никуда. С тех пор, как он указал мне нужное место в дневнике, мужчина ни разу не пошевелился.
Я подвинулась поближе к свету и начала читать.
