Избитая и униженная, она сбежала, обещая, правда, вернуться.
И теперь эти люди запрещают несчастным детям немножко поразвлечься! Даже не смешно! А учитывая события, происходившие в то время в семье, наличие детей дома было по меньшей мере неудобным. Великая Терешкова всего Риверсайда, Шелиа, потеряв супруга, окончательно свихнулась.
Вероятнее всего, этому способствовала тяжёлая подготовка космонавтов и предполётные тренировки, а всем известно, что если долго стоять на голове, может чёрт знает что получиться. Именно это и произошло с Шелией, которая и при муже была весьма странной,
а уж после его смерти приобрела все классические черты городской сумасшедшей. Чего только стоит тот старичок-полковник, которого она пыталась соблазнить!
Или момент, когда, приобретя новенький "повышатель настроения", решила опробовать его на ни в чём не повинном сыне Уильяме, которому итак досталось на работе!
В то же время Уильям медленно, но верно превращался из добродушного кондитера в смешной шапочке в мэтра кулинарии, который в любую секунду согласен зарезать и выпотрошить прохожего только для того, чтобы его соус приобрёл необходимый аромат.
Поднимаясь вверх к заоблачным высотам кухонных монстров, он приобрёл фирменный холодильник,
но потерял человеческий облик в отличие от Мэри Лу, у которой с этим обликом вообще всегда были проблемы. Затянувшись в чёрную кожу и шипастые ошейники, стареющая гитарная примадонна носилась по городу, устраивая импровизированные концерты во всех частях Риверсайда.
В одну из таких прогулок она случайно забрела в свой старый дом,
где жила ещё до смерти с прежним мужем и двумя детьми. Но теперь, спустя четыре поколения, в доме всё изменилось до неузнаваемости, а в чертах лиц нынешних Броков уже не было ничего общего с теми, кого она помнила.
Как-то раз Мэри Лу даже ухитрилась сорвать общегородской митинг, хотя идея того, что компьютеры развращают молодёжь, сама по себе была идиотской. Что же касается дома родного (кладбища), там Мэри Лу выступала постоянно, пользуясь небывалой популярностью со своими инфернальными хитами. Какое уж тут воспитание, какие дети!
Единственный момент участия Мэри Лу в жизни подрастающих детей закончился тем, что озабоченная сохранением фигуры (а согласитесь, что для призрака, умершего голодной смертью, худоба и красота – это синонимы), встретила Шейенн, девушку Люка, и с истеричными воплями «тучная корова!» отправила её в агрегат имени Сэма Аддамса. Результат, естественно, не удовлетворил почётную выпускницу Бухенвальда, зато все остальные домочадцы оценили новый облик Шейенн.
Итак, наши две парочки резвились на природе, устраивали пикники,
резвились
и играли в спортивные игры, целовались, вообщем, наслаждались жизнью.
День Рождения надвигался с неизбежностью стихийного бедствия. Уильям и Мэри Лу вовсю носились по дому и городу, готовясь к знаменательному событию. Бабка Шелиа на собраниях космонавтов-ветеранов все уши прожужжала про приближающееся торжество. Загодя совершались покупки, устанавливались столы, готовились любимые блюда детей; вообщем, Аддамсы были при деле.
Сами «виновники торжества» сестра и брат без особого восторга относились к будущему мероприятию, причём именно сейчас стала заметна разница между старшей Аидой и младшим Люком: если сестра просто смирилась с происходящим, хотя и жаловалась брату на несправедливость общества и глупость среды, то Люк, несильно возмущаясь вслух, всем своим видом давал понять, что отказывается участвовать в шоу «Памяти Аддамсов будьте достойны». В какой-то момент Аида даже заподозрила, что брат может говорить серьёзно, хотя на него это было совсем не похоже.
Сама же Аида, при всех её революционных высказываниях и провоцирующим общество поведении не отказывалась от «семейной славы», и хотя вряд ли она согласилась бы с тупостью идиота шляться по городу и бить всем пощёчины, чтобы поддержать фамильные ценности, но и отказываться от статуса Аддамса, «великого и ужасного», она не хотела.
На торжестве задувания свечей,
кроме Аддамсов, подобной же чести были удостоены их близкие друзья Ральф и Шейенн. Да, вероятно, таким образом родители решили смириться с неизбежным, посчитав, что подобные пары, если и не являются идеальными, то, по крайней мере, могут такими стать при правильном воспитании их дома. Бабуля-космонавт, по-хозяйски закатав рукава, сказала в пустоту: «И не таких в чувство приводили!», хотя все гости и домочадцы посмотрели при этом на Мэри Лу.
Поэтому уже на Дне Рождения стало ясно, что родители не собираются препятствовать будущему браку детей, более того, учитывая, что у Аддамсов приняты ранние браки, то вопросы о следующем поколении Аддамсов должны быть решены в ближайшее время. Правда, Уильям и Мэри Лу больше рассчитывали на Люка и его невесту Шейенн, которые казались надёжными и дисциплинированными, и как молодые лётчики в команде Шелии, взяли «под козырёк», устроив обручение прямо там же, между столов с именинным тортом.
Представить себе будущего магистра искусств Аиду беременной не хватало фантазии ни у одного Аддамса, поэтому родители уже начали за праздничным столом обсуждать проекты грядущей свадьбы и перепланировки дома, в котором бы уместились одновременно две новые молодые семьи.
Вот теперь Уильям и пожалел о своём плохом поведении при встрече со смертью. Обиженная на хамское поведение Аддамсов, она забыла дорогу в их дом, и бабушка-космонавт всем своим обликом начинала напоминать Ленина (живее всех живых). Поэтому, смирившись с неизбежным, родители не возражали против того, чтобы близкие друзья их детей остались сегодня на ночь. И хотя предусматривался раздельный их сон, благо количество спален делало подобный вариант возможным, но все прекрасно понимали, что дети всё равно сделают по-своему. Люк и Шейенн поступили именно так. Аида, в отличие от брата, никуда не спешила с исполнением супружеских обязанностей, тем более что они ещё пока не наступили. И если бы ей было предложено заняться сексом где-нибудь за кулисами или в магазине, она бы не возражала, но изображать из себя племенную корову под чуткими взглядами родителей-ветеринаров ей не хотелось. Потихоньку отправившись в свою мастерскую, она провела там достаточно времени для того, чтобы, вернувшись в спальню, лицезреть своего возлюбленного, видящего очередной сон. Так, не обидев Ральфа, она ухитрилась поступить по-своему, тем самым ещё больше насторожив родителей.
