Так, в один из вечеров она привела в дом некую Кизи, симпатичную девушку, которую и представила Марку. Тот не очень внимательно посмотрел на неё и с видом «да отстаньте от меня!» затянул нудную беседу с Кизи, которая с любопытством смотрела на юношу. Аида на всякий случай была неподалёку и контролировала ситуацию. Эрих, не отрываясь от своей ненаглядной Тами, всё же краем глаза следил за братом. Всем было интересно, чем же закончится этот вялый диалог.
А закончился он довольно быстро прощанием Марка с девушкой под предлогом раннего подъёма в школу. Домашние были разочарованы, но устраивать разнос Марку побоялись: а вдруг вообще сбежит из дома? Поэтому вечер тихо закончился шахматным поединком Аиды и Уильяма, поглядеть на который сбежалась вся семья. Проигрывающая Аида умоляла сыновей вести себя потише и не мешать ей думать.
Конечно, родителей интересовала будущая мать наследника; считая себя безумно либеральными и продвинутыми, они и в мыслях не держали указывать ребёнку, с какими женщинами общаться, но вот кто родит следующего Аддамса, какая женщина станет достойной войти в пантеон величайших злодеев, - это важный вопрос. И понятно, что доверить его решение малолетнему подростку с врождёнными странностями было бы крайне легкомысленно. Предпочитая долго не разбираться с очевидными вопросами, на семейном совете, куда явно не был приглашён Марк и его брат, была выбрана Кизи Уилсон, девушка, которая обладала всеми необходимыми для Аддамсов чертами. По всем физическим и моральным параметрам Кизи тоже подходила.
Эрих, в отличие от Марка, пользовался свободой вовсю и беззастенчиво.
Будучи от природы склонным к справедливости, он сочувствовал брату, но отказывался идти наперекор семье, поэтому раз за разом маршруты путешествий заканчивались в точке, где их поджидала влюблённая по уши в Марка Кизи, хотя в случайность этих встреч уже никто не верил.
Эрих даже ухитрился заставить брата побывать дома у Кизи, вероятно, рассчитывая таким образом вызвать жалость у Марка к условиям жизни несчастной девушки, росшей к тому же без матери. Но как настоящий Аддамс, Марк остался абсолютно равнодушен к неустроенному быту девушки и, потерпев некоторое время ритуальные объятия и поцелуи, сбежал, чтобы насладиться видеоочками, пользоваться которыми дома ему запрещали.
Кизи догадывалась о том, что не является предметом мечтаний молодого красивого, а главное, очень богатого Аддамса, но, с другой стороны, ей явно намекнули, что она устраивает его родителей. Поэтому умная девушка всячески демонстрировала свою любовь к Марку и никогда почти не обижалась, встретив его с очередной великовозрастной дамой, которая, по всей вероятности, заменяла ему вечно занятую, холодную и отстранённую мать Аиду.
Это поведение ещё больше бесило Марка,чувствовавшего себя проданным и родственниками, и «своей» девушкой. Ощущение значимости рождения наследника, роли следующего продолжателя славного семейства никак не могло сподвигнуть Марка на подвиги. Наоборот, чувствуя себя племенным быком, он делал всё, чтобы нарушить планы семейства. При этом его действия напоминали старую риверсайдовскую поговорку «назло врагу сожгу родную хату!».
Он даже не задумывался над тем, нужны ли ему те или иные отношения, которые он поддерживал, хочет ли он участвовать в этих многочисленных конфликтах, получает ли удовольствие от скандалов с отцом. Это было неважно; его интересовало только одно: как модно сильнее задеть своих родственников, отомстить, навредить, вообщем, сделать так, чтобы стало плохо тем людям, которые, с его позиции, с рождения унижали его своим равнодушием и невниманием. Лишь любимый дедушка Уильям всегда понимал и жалел внука.
На фоне карьерных успехов Ральфа и Аиды
переживания юного Марка смотрелись жалко и мелко; тем более что в его возрасте все Аддамсы проходили трудный период взросления, когда из избалованных чудо-детей они превращаются в заурядных злодеев и теперь наглядно понимают, что за таинственным ореолом злодейства стоит кропотливый труд, постоянные тренировки и самоотречение – всё то, что категорически отказывались понимать остальные жители Риверсайда. Поэтому Ральф и Аида не то чтобы не замечали, что твориться с Марком, но считали это обычными подростковыми неврозами, тем более, что в этот момент Ральф был уже почти на вершине карьеры, а Аида, получив уверения в профессионализме как музыкант и художник и нося официальное звание Магистра искусств, была вынуждена выступать при пустых залах (в Риверсайде не понимали классическую музыку), и у неё так и не было ни одной персональной выставки.
В связи с этим надвигающийся День Рождения сыновей она собиралась превратить в биеннале высокого искусства и, не считаясь с затратами, силами и временем, переоборудовала многострадальный двор Аддамсов под арт-салон.
Перед самым совершеннолетием братьев умерла Мэри Лу. Нет, она не стала униженно ползать перед Смертью на коленях и с достоинством приняла свою участь.
Аида, убиваясь по матери, побежала к брату найти поддержку в трудную минуту. Да, никаких изменений быт семьи Люка не претерпел: безделие вместе с запущенностью прочно обосновалось в доме. Аида не смогла находиться там более пятнадцати минут! Немного пообщавшись с племянницей Антонией, она покинула их двор.
Творения Аиды стали главным и виновниками торжества на Дне Рождения сыновей.
В центре двора, там, где обычно стоял стол с именинным тортом, возвышалась архитектурная композиция, олицетворяющая если не вечность искусства в целом, то, по крайней мере, бессмертность творений Аиды.
Подсвеченный десятками прожекторов, напоминая айсберг, которому «повезло» встретиться с «Титаником», дом Аддамсов представлял собой классическую башню из слоновой кости,
поскольку многочисленные приглашённые, попадая под удар эстетически беспощадных произведений художницы, находились в культурном шоке, пытаясь вспомнить, ради чего их сегодня приглашали и с какого перепуга они вдруг согласились идти на выставку.
Искусно подсвеченные картины и зеркала, зрительно увеличивающие пространство, резкая смена света и тени дезориентировала зрителей, вырывая из контекста происходящего. Поэтому первое задувание свечей Марком
прошло незамеченным, поскольку многие решили, что это часть артистического замысла Аиды. Увидев реакцию гостей, младший Эрих смертельно обиделся и пошёл праздновать свой День Рождения в туалетную комнату.
Зрители долго аплодировали пожару, в котором погибал самый дорогой в городе гриль,до тех пор, пока Ральф и Уильям с огнетушителями наперевес не бросились ликвидировать возгорание.
Но даже после этого гости не смогли сфокусировать своё внимание на происходящем, находясь под пристальными взглядами многочисленных зебр, смотревших с полотен художницы-авангардистки.
Позднее, готовясь к свадьбе Эриха, Аддамсы так устали, разбирая декорации выставки, что теперь замостили весь двор, превратив его в громадную ровную террасу, на которой невозможно было что-то устроить, кроме банальных танцев и посиделок.
Дождавшись, когда наконец-то почти все гости разошлись, Эрих сделал предложение своей Тами, которая приняла его с удовольствием.
Братья поздравили друг друга с Днём Рождения
и решили больше не вспоминать об этой злосчастной вечеринке, на которой никому до них дела не было.