[Arnae]

Понедельник, 17 октября
Пасмурный день наводил тоску даже на любителей дождя. Всё было серым: по улицам шли с хмурыми лицами прохожие, машины продолжали своё движение по грязному, мокрому асфальту, прикрытому кое-где лужами. Они отражали бездушное мрачное небо, взиравшее на город с холодным осенним безразличием, которое отражалось в октябрьском ветре. Природа не хотела никого радовать даже таким относительным предметом радости как дождь.

За высокими окнами серого здания в большом зале сидела девушка, она что-то писала в потрепанную тетрадочку. Мощные лампы, висевшие под самым потолком, были выключены, изредка только, как бы вздрагивая, одна или другая вспыхивали подобно молниям, но тут же гасли в страхе перед пустотой помещения. Робко тикали большие, круглые часы. Маленькая стрелка неуверенно дернулась, указав на цифру пять. Натали отложила тетрадочку и скрылась в боковой комнатке, так сильно отличавшейся от предыдущей, была, правда, одна черта, которая их объединяла, - и там и там было тоскливо и грустно.

Широкая дверь в большой зале открылась, из-за полупрозрачной створки выглянула девочка лет восьми, её зелёные глазки осторожно оглядели пустую комнату, но, увидев свет из-под двери напротив, она зашла. Девушка, услышав скрип половиц, вышла. На ней был тренировочный купальник.
- Лили, здравствуй, - поздоровалась она с девочкой, - иди, переодевайся. Сегодня ты одна?
Получив утвердительный кивок и проводив Лили взглядом до двери, Натали вздохнула и пошла искать кассеты с музыкой.
Следующие два часа пролетели для них, как миг. Лили была очень способной девочкой, несмотря на её недуг – она не могла разговаривать. Для Натали не было большего удовольствия, чем учить и наблюдать за её воспитанницей. Лили многие называли ангелом, но её преподавательница балета не была согласна с таким скупым, на её взгляд, определением. Лили была феей: легкой, как пушинка, простой, как полевой цветок, но в тоже время многогранной и интересной, как самый прекрасный бриллиант. Девочка танцевала восхитительно, вкладывая в танец, в буквальном смысле, свою душу – ведь больше не было ничего другого в её жизни более осмысленного и настолько понятного для неё. Она понимала музыку, чувствовала малейшие изменения настроения в ней, всё это разделяла и Натали. Она была счастлива оттого, что её понимают, в этом плане Лили была почти подругой, а не ученицей.

Несколько включенных ламп освещали угол большой залы, где танцевали девушка и девочка. Тихая мелодичная музыка, грациозные движения рук, элегантные взмахи стройных ножек – всё наполняло это помещение теплотой и незримым светом, ощутить который можно только душой.
Когда за толстыми стеклами наступила темнота, нарушаемая светом фар от проезжающих мимо машин и ярких вывесок, за Лили пришла мама. Она любовалась своей дочкой, искренне радуясь, что в её жизни есть счастливые моменты. Когда Натали заметила женщину, она попрощалась с Лили, которая пошла переодеваться.
- Здравствуйте, миссис Джонсон, - приветливо улыбнулась девушка.
- Здравствуйте, Натали. Всё в порядке?
- Да, Лили просто прелесть, только… я боюсь, что скоро мне нечему будет учить вашу дочь.
- Я в этом сомневаюсь, - возразила Кейт, - вы лучшая подруга для неё, и вы можете её многому научить, кроме танцевальных па. А как вы сами?
- Всё хорошо, спасибо за такие теплые слова.
- Это вам спасибо, - Кейт протянула руку дочери, уже одетой для прогулки домой, - Натали, приходите в воскресенье к нам на ужин к семи часам… на день рождение Лили.

- Что вы, зачем… я буду мешать… - скромно сказала девушка.
- Ни чуть. Будете почетным гостем, - миссис Джонсон открыла дверь, пропуская Лили, но обернулась, - она очень будет вас ждать.

Четверг, 19 октября
Натали сидела в кафе с подругами. Они шумели, болтали, смеялись, только она сидела у окна и смотрела на маленькие огонёчки, что окутывали голые деревья на улице.
- Натали, чего ты такая грустная? – послышался чей-то участливый голос.
- Я не грустная, просто устала.
- Может, ты влюбилась?
В ответ Натали лишь усмехнулась, давая понять абсурдность этой идеи, только глаза её выдали: в уголках заблестели бисеринки влаги, которые девушка смахнула, снова отвернувшись к окну.

- Я, наверное, пойду, девчонки, - Натали засобиралась к выходу.
- Ты уверена, что всё в порядке?
- Всё хорошо…

Девушка вышла из полного посетителей кафе и медленно пошла к дому. На её пути встречалось слишком много людей, в толпе она замечала и знакомые лица, поэтому сдерживалась от нахлынувших слез.

Только перешагнув порог, разделяющий подъезд и её квартиру, Натали дала волю чувствам. Не раздеваясь, она прошла в спальню, которая наполнилась судорожными рыданиями девушки, рухнувшей на кровать.
Она думала о нём. Да, подруги были правы – она влюбилась. Вы спросите, почему же она ничего и никому не рассказала? Натали знала, какая будет реакция: будут советовать, как себя вести, что делать в его компании и прочие, глупости. Да, глупости, потому что она никогда не сможет этого сделать.
От бессильной злобы и горя, девушка прикусила губу и сжала попавшуюся под руку подушку. Она ненавидела себя такую: неловкую, стеснительную, с дурацкой манерой краснеть в присутствии парней. Что ей нравилось в себе? Умение чувствовать музыку, но от этого становилось лишь больнее. Музыка проникала в душу, пробуждая знакомые образы, рождая нелепые фантазии, а затихая, оставляла боль.
Старый телефон с некогда белой, а теперь пожелтевшей пластмассой, так некстати зазвонил. Пару раз вздохнув, чтобы успокоиться, Натали взяла трубку. Мучения её не закончились – голос говорившего принадлежал тому, о ком только что думала девушка.

- Алло…пр…привет
- Привет, Натали, извини, я, наверное, поздно звоню? – послышался полный искреннего раскаяния вопрос.
- Нет, я только что пришла. Что… что ты хотел?
- Всё хорошо? – услышав подозрительный звук, похожий на всхлип, спросил он.
- Да,да.
- Ладно…. О чём я… Ах да, в субботу устраивается встреча выпускников. Придёшь?
Натали задумалась, чтобы пауза не была слишком долгой, она сказала.
- Не… не знаю… Нет, не приду.
- Точно?
- Да, пока.
- Пока.
Телефонная трубка безвольно повисла в ослабевших пальцах. Натали снова рухнула на кровать. Она уже не рыдала, но лежала, уставившись в белый потолок. Мысли о всеобщем веселье, неразделенной любви, о своей жизни снова появились в голове девушки, заставив из серых глаз опять течь слёзы. Они выкатывались крупными горошинами, стекая по вискам, и впитывались в красное покрывало кровати.

Одна мысль появилась так между прочим, но не исчезла, а лишь скрылась. Мысль о смерти. «Да, это слабость. Это преступление… Но так заманчиво стать свободной от проблем», - думала Натали, она была почти уверена, что сейчас возьмёт нож, чтобы лишить себя жизни. Но одно маленькое воспоминание захватило её. Это была Лили и её мать. На белой краске потолка возникла худенькая девочка с каштановыми волосами, она держала ручки над головой, а ножку приподняла, будто бы готовясь закружиться. Рядом стояла её мама и улыбалась.

Эти образы были намного сильней предыдущих. Натали закрыла глаза. «Не надо думать только о себе, весьма возможно, что твоё существование кому-нибудь просто необходимо, а ты не имеешь права лишать их собственного счастья. Ведь если ты составляешь неотъемлемую, пусть и крошечную, часть счастья другого человека, значит, и у тебя есть эта крошка счастья, а, значит можно жить», - радостно думала девушка.
На улице продолжалась привычная городская жизнь, но все посторонние звуки заглушал дождь, хлынувший вдруг так внезапно на ночной город. А Натали, убаюканная этими звуками, засыпала, думая о том, что ей подарить Лили.