[Мэриан]

Саундтрек к выделенному курсивом флешбэку: Nightwish - Bye bye beautiful

Ехали мы, должно быть, не так уж долго – минут двадцать или полчаса, но мне это время показалось вечным, как студенческий недосып. Я сидела почти неподвижно на лошади и со страхом глядела по сторонам – сейчас, после произошедшего, я была готова в каждой тени, колыхавшейся у обочины дороги, увидеть вурдалака, отправившегося добывать голодной семье поздний ужин (или ранний завтрак?). А, хоть голодающих упырят мне и было где-то жаль, но отдавать им в качестве гуманитарной помощи свою третью положительную я была категорически не согласна…
Поэтому прозвучавший в ночной тишине неожиданно громко возглас Даниэля «Глядите! Вот и ночлег…» я восприняла с огромным энтузиазмом.
До тех пор, пока не подняла слипающиеся глаза и не взглянула на свое предполагаемое убежище от эфемерных ночных страхов и их вполне материальных воплощений…
Первой мыслью, пришедшей мне в голову, было, что архитектор, возводивший этот дом, во время составления плана одним глазом поглядывал в знаменитое произведение Брэма Стокера. Причем по желанию заказчика.

Даже при свете дня мрачный особняк с давно облетевшим маленьким садом, огражденным черными коваными воротами, выглядел бы не слишком гостеприимно. Во всяком случае, охотников зайти туда на чашечку чая, скорее всего, не нашлось бы (разве что какая-нибудь любопытствующая юная девушка… но им вообще по голливудским фильмам положено совершать подобные необдуманные поступки). А уж ночью вид сей уединенной обители вызывал какие угодно желания, кроме как просить там приюта…
- Даниэль… - я нервно сглотнула – А…а может, не надо? Переночуем где-нибудь так… в конце концов, может быть, та дамочка вообще тут одна промышляла, а мы зря беспокоимся…
- Эллен, вы что? – с некоторым удивлением посмотрел на меня спутник – Вы же, кажется, так боялись… да что такого? Мы же собирались найти укрытие.
- Я в этот дракулятник не полезу! – категорично заявила я, глядя на темневший впереди особняк.
- Дом как дом, ничего страшного. Да, мрачновато выглядит, но это все из-за темноты… да и вообще… может, его хозяин просто оригинал, или Байрона читает слишком много…
- Ага. А вороны тут кричат и кружат, потому что энергетика сильно хорошая… - пробормотала я, но спорить не стала.
Мы подъехали к старым воротам. Я, вспомнив, где нахожусь, суетливо запахнула плащ, постаравшись завернуться в него, как в одеяло, дабы не шокировать неведомого хозяина, наверняка привыкшего к завернутым в три слоя платьев викторианским барышням, видом своих голых лодыжек. Психические травмы новым знакомым я в своем мире наносить буду…

Я ожидала, что стучать в ворота нам придется долго и, скорее всего, безуспешно, так как здешний привратник (если таковой имеется), наверняка уже давно мирно дремлет в той покосившейся сторожке. А если у меня и получиться его разбудить (а я в этом не сомневалась – если уж у меня получалось случайно разбудить спящих за звукоизолированной стеной соседей…), то, скорее всего, на просьбу проводить нас в дом он нам ответит доходчиво и кратко, буквально в двух словах. Да-да, в тех самых всем известных двух словах, в которых носитель небогатого английского языка может ответить двум подозрительным личностям в черном, ломящимся в чужой дом глубокой ночью…
Но привратник, во первых, наличествовал, а во вторых, показался довольно быстро. Кажется, мы его все-таки оторвали от неположенного на посту, но приятного сна – глаза у него были красноватые, воспаленные, седые волосы – немного взъерошены, а потертый темный сюртук, как и шляпа – кажется, только что спешно наброшен на плечи.

Вперед вышла я, к тому времени уже успевшая разобраться с длинным плащом, который теперь можно было в темноте принять не то за балахон, не то за своеобразное платье, и начала спешно излагать свою только что придуманную историю (ну хорошо, практически полностью нагло сплагиаченную у встреченной нами вампирши. В конце концов, ей уже все равно, она с нами из-за авторских прав судиться не станет, и ее адвокаты у нас пить кровь (и в прямом, и в переносном смысле) не будут. Не наш мир…). Однако, не успела я дойти до конца душераздирающего повествования о бедной девушке (сиречь мне), ограбленной бандой упырей и героически спасенную мимо проезжающим (ага, конную прогулку совершающим в три часа ночи) Даниэлем, сделавшую бы честь любому дамскому роману в мягкой обложке, как меня совершенно нахальным образом прервали, оборвав полет моей фантазии еще на взлетной полосе.
- Я доложу о вас хозяину. – тихо проговорил старый привратник, после чего развернулся и, зашагав по пыльной садовой дорожке, скрылся в доме. Я, не договорив, осталась стоять с открытым ртом, словно рыба, выброшенная на берег.
С одной стороны, мне вроде как полагалось радоваться, так как до этого я ожидала, что нас в лучшем случае пошлют лесом (да-да, тем самым лесом, зловеще темнеющим вдали). А с другой… интуиция и десятки просмотренных за компанию с подружками фильмов подсказывали мне, что бесплатный сыр бывает либо в мышеловке, либо в гипермаркете во время дегустации. Но это место на гипермаркет было не похоже. Следовательно, методом исключения…
Я лишь нервно сглотнула, глядя привратнику вслед, и осталась ждать, понимая теперь, что чувствовала моя знакомая Верка, когда мы провожали зимой ее на верную смерть. Ну хорошо, на экзамен по сопромату… это практически одно и то же…

Вскоре я, замерзнув окончательно, уже начала отплясывать на ковре из осенних листьев нечто среднее между джигой и канканом, рискуя спровоцировать замечание, что здесь нам не малобюджетный филиал «Мулен Ружа» для бедных. Но Даниэль, кажется, на меня даже не смотрел, глядя неотрывно на темный фасад особняка, погрузившись не то в размышления, не то в ожидание. Для полноты картины только таблички с надписью «Ушел в себя, вернусь не скоро» рядом не хватало…

Это было другое место, другое время. Это было, что называется, «за сто лет и тысячу километров отсюда» - причем в буквальном смысле (во всяком случае, в том, что касалось лет). И ничем это немного зловещее, но тихое и спокойное место не напоминало тот напоенный грозой и ливнем воздух, то одновременно пугающее и кружащее голову ожидание и тревожное, поднимающееся с глубин души, как холодный туман, предчувствие…
Но почему-то, глядя на мрачные очертания этого особняка, чьи каменные стены словно смотрели на него… нет, не враждебно, но угрюмо и устало, он чувствовал, как в памяти всплывают картины совсем другого старинного имения…
Это были те легендарные для членов Ордена времена, когда борьба с нежитью невероятно ожесточилась. Причин для этого было много, и, произойди все приведшие к этому события в разное время, возможно, ничего бы и не случилось. Но, то ли представители здешней нечисти были уже обозлены до предела, то ли убийство Странником по имени (точнее, по давно заменившему имя прозвищу) Ворон предводителя огромной и известной, пожалуй, всем (а если быть совсем точным – наводившей на всех ужас) стаи оборотней, то ли еще что – но, так или иначе, было положено начало тому, что «орденцы» загадочно называли «темными временами» (впрочем, так они называли практически все подобные периоды кровавых схваток с нежитью, что делало изучение истории Ордена довольно затруднительным), а представители другой стороны – «новой охотой на ведьм».


Впрочем, если рядом оказывался какой-нибудь не в меру ретивый «орденец», он обычно не упускал случая ехидно заметить, что еще неизвестно, кто тогда на кого охотился.
И отчасти он был бы прав.
Как ни странно, но практически все «сливки кровососущего общества» предпочитали в борьбу не вмешиваться – ни в более спокойные времена, ни тогда. И Орден это понимал – те, кто успели заглянуть под плотную завесу мрачных легенд, кладбищенской романтики и страшных рассказов, прекрасно видели, что, несмотря на весь пафос, сборища в склепах, нагнетание мрачной атмосферы в родных имениях (да и то, как правило, лишь в «гостевом крыле») и картинное поклонение небезызвестному Дракуле (которому, как товарищу, давно почившему в бозе, все это было, как алкоголику – мировой финансовый кризис. То есть по барабану), в сущности, жизнь (или, правильнее сказать, не-жизнь) всей этой публики представляет собой спокойное, тихое, теплое болотце, баламутить которое большинству всех этих джентльменов с «интересной бледностью» и черными плащами, и прекрасных дам с выглядывающими из-под пухлых губок клыками ой как не хотелось…
И Орден этому втихую радовался – так как понимал еще и то, что если хотя бы несколько представителей вышеуказанных «сливок» вдруг всерьез зададутся целью объединить под свои потрепанные знамена разную нечисть помельче (вроде мелких банд упырей и тех стай оборотней, которые больше озабочены проблемой «что поесть», чем вопросами противостояния «бобра с ослом»), то «орденцам» придется очень несладко. Даже если они воспользуются помощью своих «коллег» местного розлива, не имеющих возможности перевести свою деятельность на «междумирный масштаб» (и даже о существовании такой возможности не подозревающих).
И та битва, на которую отправлялись охотники на нежить в тот памятный дождливый день, казалась всем верхом бессмыслицы – как и действия врага. Зачем этому безумцу потребовалось собирать весь этот сброд? Вурдалаков, которые раньше явно на большой дороге кусок хлеба и пинту крови себе добывали, каких-то бешеных вервольфов, по глухим чащам набранных (судя по тому, каким взглядом они смотрели на еду и все, что могло бы ею стать)… даже оживших мертвецов, что было уже совсем ни в какие ворота!

Если и первые, и вторые (даже руководствующиеся скорее звериными инстинктами, чем здравым смыслом, оборотни) считались хоть и нежитью, но нежитью разумной, то управлять зомби… нет, то есть, конечно, многие знали, что в принципе это возможно. Другой вопрос – зачем?
Нет, вот у него все не как у людей (точнее, у вампиров)! Сидел бы в своем родовом замке спокойно и не высовывался – так нет же! Впрочем, кто ожидал другого? Он, кажется, всю свою жизнь (и человеческую, и вечную) жил по принципу «а Баба-Яга против!»… что бы ни выступало в качестве противоположного мнения…
С хмурых небес хлестал ливень, превращая некогда ухоженные садовые дорожки, лужайки и тщательно притворявшиеся дикорастущими сады в один большой ковер размытой слякоти. Впрочем, Даниэль был уверен, что то, что не успеет сделать отвратительная погода, с успехом довершат во время боя представители обоих сторон баррикад, обеспечив здешним садовникам месяца на два работу и возможность поминать сумасбродного хозяина незлым тихим словом…
Угодья прекрасного имения, ставшие полем битвы! Что может быть нелепее? Если бы Мира, незадолго до того спешно отбывшая в северные края усмирять разбушевавшихся равков (что только не придумают работники, лишь бы на картошку не ездить, называется…), была там, то она бы преисполнилась самым жгучим желанием немедленно вступить в бой и желательно лично придушить владельца этого замка… с ее-то натурой художницы и чувством прекрасного.

Даниэль поднял голову, чуть прищурившись из-за хлещущих по лицу струй дождя, и увидел на крыше башни высокую темную фигуру, в которой узнал, несмотря на расстояние, человека (точнее, не человека), благодаря которому они и должны были стоять сейчас там, под холодным ливнем, и с напряжением ожидать начала схватки с нежитью, число которой, как очень надеялся Даниэль, было сильно преувеличено рассказами…
Он тоже ждал. Даниэль не видел его лица, но знал – он тоже ждал, подчеркнуто бесстрастно наблюдая за ними. Ветер безжалостно трепал его черные кудри и мелодраматично развевал длинный плащ, а он продолжал стоять неподвижно, как изваяние, глядя с полуприкрытыми глазами на расстилавшиеся внизу будущее поле битвы… с деланным безразличием – словно будучи уже заранее уверенным в победе.
Даниэль лишь усмехнулся, глядя на него. Ну ни дать ни взять – опереточный злодей из наивных викторианских пьесок (вроде той, что он смотрел вместе с Эллис на прошлой неделе).
Как жаль, что подобные герои обречены на вечное поражение лишь на театральных подмостках…
От размышлений охотника на нежить оторвал раздавшийся совсем рядом стук копыт. Даниэль обернулся и увидел восседающую верхом на белой кобыле Эллис, чье лицо светилось такой радостной улыбкой, словно она не на бой приехала, а на лондонский ипподром – скачки смотреть… как любила порой делать раньше, в спокойные времена.

- Я же сказал тебе остаться!
- Ага, остаться! – крикнула лучница, отбрасывая со лба намокшую прядь рыжих волос – Вы, значит, сюда, всех этих тварей бить, а я – остаться? Я что, рыжая?
- Ты и есть рыжая. – напомнил Даниэль.
- Неважно… послушайте, вас и так мало! Мира на задании, Джейкоб страхует Миру, пока она на задании, Ворон страхует Миру по собственной инициативе, Джонатан страхует Джейкоба, чтобы Ворон там его не убил, если Миру взревнует… а нам что? Добровольцев из здешних «собратьев по профессии» набирать? Нет уж…
- Эллис! Если я сказал, что тебе ехать опасно – значит, наверное, так и есть! Не веришь – спроси у Сильви.
- Да, я говорила, что тебе лучше не ехать. – подтвердила Сильви, сидевшая неподалеку на своем вороном Вихре – У меня было предчувствие…

- Предчувствие? А что сказала Кристин? Она все же сильнее в этом плане… не в обиду тебе будет сказано… - чуть смутилась Эллис.
- Ничего не сказала. Ее уже неделю, как нет. Будем надеяться, что с ней ничего не случилось…
- Так, послушай, а как ты вообще сюда добралась? – опомнился Даниэль.
- Обыкновенно – взяла лошадь и поехала. Не так уж далеко. – пожала плечами Странница.
- А откуда ты взяла лошадь?
- Как откуда? Из нашей конюшни.
- Подожди… - Сильви изумленно посмотрела на белую кобылу – Это же… это же моя Молния! Так, Эллис, если тебя не убьет кто-то из этих вурдалаков, то это сделаю я!
- Прекратите! Нашли время. – Даниэль вгляделся вдаль, стараясь что-то рассмотреть сквозь пелену дождя – Кажется, вышли… да… волкулаки и… то ли упыри, то ли мертвецы восставшие – черт их разберет… пора!

Я смотрела на спутника чуть непонимающе. Помедитировать он, что ли, решил в выдавшуюся свободную минутку? Решила у нас так как-то одна знакомая… даже утверждала потом, что впала в нирвану и что-то там видела. Впрочем, мы сильно подозревали, что достичь просветления ей помогали также подручные средства вроде бутылки с французским коньяком рязанского производства, так что особого доверия вдохновенный рассказ новоиспеченной поклонницы учения Будды не вызвал… тем более, что за ним последовал Женькин ехидный комментарий, что дзен-буддизм по-русски это
«- Будешь?
– Буду!
– Дзенн!».
И это было недалеко от правды. Я уже собиралась окликнуть Даниэля, пока он тоже не впал куда-нибудь не туда, когда услышала скрипучий голос вернувшегося привратника:
- Хозяин примет вас. Идемте.
- А наша лошадь?
- Ее отведут на конюшню.

«Надо же, какой гостеприимный хозяин! – подумала я – Его ночью разбудили, а он… хотя, может быть, он и не спал? Ну, а вдруг он, например, поэт – сидел, смотрел на звезды, ждал вдохновения… а тут мы… самолет летел, колеса стерлися, а вы не ждали нас, а мы приперлися, называется…»
О том, как же все-таки странно выглядит подобный альтруизм, я старалась не думать.
И, конечно, с одной стороны, я была рада тому, что проведу эту ночь без риска стать жертвой гастрономических интересов местной фауны.
Но с другой – как только мы вошли в просторный холл, и за нами захлопнулась с ужасающим грохотом тяжелая дверь, я внезапно почувствовала, что мы со спутником повели себя, как полные идиоты, чайники и кофейники, Уэсса Крейвена не смотревшие, Лорел Гамильтон не читавшие…