[Лалэль]

Длинное - длинное послесловие

Наши дни

Пролетело девять Рождеств, пришло десятое. Вечером Сочельника молодая семья – мама, папа и дочка-школьница, - прогуливались по улочкам маленького коттеджного поселка, чтобы хорошенько поморозить щеки перед тем, как сесть за праздничный стол.
- Ух ты, моя вишенка, - с любовью сказал папа, пощипывая дочку за разрумянившуюся щечку, - так бы и съел тебя сейчас!
Девчушка ответила ему звонким смехом.
- Мам, пап, а мы будем колядовать? – нетерпеливо спросила она.
- Даже не знаю, дочка, - нерешительно ответила Джиневра, - видишь, мы здесь недавно поселились и пока не знаем, какие люди здесь живут. Может быть, они не любят, когда соседи распевают песни у них под окнами.
- Но мы ведь не узнаем этого наверняка, пока не попробуем, так ведь? – с хулиганским задором предположил Ланселот.

Девочка посмотрела на одного родителя, потом на второго, и снова с мольбой уставилась на мать.

- Мамочкаа, ну пожалуйста-а… - самым нежным голоском затянула она.
- Ладно, - сдалась мама, - попробуй, но только один разок.
- Спасибо! – радостно крикнула девочка, бросаясь на маму, чтобы обнять её коленки через меховую шубу, и, распеваясь на ходу, резво побежала к ближайшему же домику.
- Звезда! – с усмешкой сказала Джен, глядя ей вслед.
- Она чудесная, - нежно сказал Ланс, - и мне становится страшно, когда я думаю, что мог бы не стать её отцом.

Джиневра вздрогнула, остановилась и повернулась к нему.
- Не говори так, - резко сказала она, - кто еще бы мог быть её отцом, кроме тебя?
- Ты сама знаешь.
- Я сама знаю, что она – твоя копия. Никто, кроме тебя, не смог бы стать её отцом, понимаешь? В неё половинка от тебя и половинка от меня. Если бы я родила дочь от кого-то другого, это была бы другая девочка, но не наша Лена.
- А если бы мы не встретились?
- Встретились бы, - уже не так уверенно, но с той же твердостью в голосе ответила Джен, - от судьбы все равно не уйдешь, я знаю. Все равно мы были бы вместе.
- Ты просто золото, - улыбаясь, ответил Ланс, - видимо, все, что в ней есть хорошего, она взяла от тебя. И знаешь еще что? Я люблю тебя.
- И я люблю тебя, - ответила она, улыбаясь, - и почему-то чем дальше, тем больше… А теперь побежали за ней, пока наша мамзель весь квартал на уши не поставила.

И они, ускорив шаг, ходко пошли вперед, догоняя маленькую девочку, которая уже стучалась в какую-то дверь.
- Стой, стой, - Ланс остановил наивного ребенка, удержав маленький кулачок, - никто так не делает. Нужно, как воспитанный ребенок, позвонить, - и он приложил маленький пальчик к кнопке дверного звонка.
Раздалась птичья трель; в глубине дома послышались чьи-то шажки, занавеска в окне приподнялась, и наружу показались два серых глаза и нос-кнопочка.

- Что вы хотите? – с любопытством спросил детский голосок.
-Малыш, зови взрослых, - весело крикнул Ланс, - мы колядовать пришли.
Паренек опустил занавеску, спрыгнул с подоконника, громко стукнувшись пятками об пол, и исчез. Буквально через минуту дверь распахнулась, и мальчишка дет девяти высунул любопытный нос на улицу.

- А где же взрослые? – спросила Джиневра.
Мальчик помолчал, раздумывая, как ответить.
- Они позже подойдут, - нашелся он, - но вы можете прямо сейчас начинать петь.
- Что ж, хозяин-барин, - пожал плечами Ланселот, - дочка, давай споем!

Небо и земля, небо и земля
Ныне торжествуют
Ангелы людям, Ангелы людям
Весело сказуют:
Христос родился - Бог воплотился.
Ангелы спевают – царие встают.
Поклон отдают – пастыри играют,
Чудо, чудо поведают.

Мальчишка выслушал песенку, навострив уши.
- Все! – хором сказали отец и дочь, допев.
- А я что должен сделать? – поинтересовался мальчик.
- Позови взрослых, мы и для них споем, - великодушно предложил Ланс.
Ребенок с минуту смотрел на него, вылупив огромные серые глазищи, не зная, признаваться или нет.
- Извините, - замявшись, сказал он наконец, - но сейчас, кроме меня, никого нет дома.
- Сколько же тебе лет, сынок?
- В сентябре будет десять, - не без гордости ответил мальчик.

- Так тебе столько же лет, сколько и нашей Лене, только она тебя на пару месяцев старше… И что, родители не боятся оставлять тебя одного дома?
- Иногда оставляют, - важно сказал мальчик, - они считают, что я уже взрослый и на меня можно положиться.
- Но ведь это же опасно! Люди разные бывают – вдруг кто-то захочет тебя обидеть, а их не будет рядом, чтобы тебя защитить.
- Они всегда рядом и защищают меня, - с убежденностью заявил ребенок, - если кто захочет меня обидеть, папа сделает так, что ему небо с овчинку покажется, а мама еще и добавит.
- Суровые родители, - присвистнул Ланс, - шутить не любят…
- Вы ведь Пендрагоны? – неожиданно спросил мальчик.
- Э-э… ну да, - оторопело ответил Ланс, - это наша фамилия. Меня зовут Ланселот, а это – Джиневра, моя жена и Лена, моя дочка.
- Все точно, - кивнул мальчик, - мама сказала, чтобы я пригласил вас в дом и угостил чаем, если вы придете, пока их не будет дома.
Джен и Ланс переглянулись.
- Наверное, они где-то услышали о том, что мы недавно переехали, и подумали, что мы можем зайти к ним с визитом, - нашла объяснение Джен.
- Так вы будете раздеваться, или как? – переминаясь с ноги на ногу, спросил мальчик, - у нас очень вкусный яблочный пирог, мама еще с утра готовила… Хотите пирога?

- Лично я очень хочу яблочного пирога, - громко сказал Ланселот, - а вы, девочки?
- Хотим-хотим-хотим! – восторженно запищала Лена, - правда ведь, мамочка? Хотим, да?
- Только не испорти аппетит, - строго сказала мама, - съешь кусочек, и хватит. Хорошо, малыш, мы выпьем с тобой чаю…

… - У вас очень красивый дом, - сказала она, когда все уже съели по второму куску удивительно вкусного пирога, - нигде не видела столько необычных вещей.
- Мама и папа всегда привозят разные штуки, когда возвращаются из путешествий, - пояснил мальчик, звонко цокая ложечкой о края фарфоровой чашки.
- Так значит, они у тебя любители поездить по миру? – поинтересовался Ланс, - а чем они вообще занимаются?
- Не знаю, сэр, - ответил мальчик.
- Как так? – удивился Ланс, - ты даже не знаешь, кем работают твои родители? Может, они прохожих грабят на большой дороге?
- Может быть, сэр. Они никогда не говорили, кем работают. Обычно они просто говорят: «появилась работа», или «есть дело», или «мне нужно срочно уехать туда-то». Они никогда не объясняют, что они будут там делать.
- Наверное, какие-нибудь фрилансеры, - решил Ланс, - малыш, не надо звать меня «сэр», зови меня просто Ланселот, или мистер Пендрагон, хорошо?
- Хорошо, мистер Ланселот.

- А где твои мама и папа сейчас? – вмешалась в разговор Джен.
- Мама с утра уехала смотреть на какой-то ночной клуб, сказала, что там может рухнуть крыша. Она скоро вернется. А папа в Гамбурге, ждет, пока погода наладится, но и он тоже должен сегодня вернуться.
- Нелетная погода?
- Ага. Да это всегда так бывает - папа ездит только туда, где плохая погода, и возвращается только после того, как она исправляется.
- Так он у тебя, должно быть, синоптик? Метеоролог? – допытывался Ланс.
- Не знаю, сэр. Может быть, это так и называется, но я не знаю.
- Я же говорил, не называй меня «сэр». И как же он собирается успеть домой к Рождеству? Даже если папа успеет разогнать все тучи в небе, все равно он вряд ли успеет на самолет.
- Папа сказал мне по телефону, что ему не нужен самолет. Сказал, что, как только погода наладится, полетит домой на метле.
- На метле, говоришь? – Джен цокнула языком, - твой папа, однозначно, крут. Мало кто в наше время умеет правильно обращаться с метлами, - она изо всех сил сдерживалась, чтобы не расхохотаться и не обидеть тем ребенка.

- Кстати, мистер Ланселот, поможете мне сделать одно дело, пока я о нем не забыл?
- Конечно, сынок, - Ланс резво вскочил на ноги, - что мне нужно делать?
- Выдвиньте, пожалуйста, заслонку у печки, а то я не достаю, - мальчик резво подбежал к камину и показал пальчиком вверх, - вот она.
Мужчина с натугой вытянул наружу тяжелую чугунную пластину.
- Так пойдет?
- Вытащите её полностью, пожалуйста, - попросил мальчик.
- Ждешь визита Санта-Клауса, сынок?
- Нет, просто папа может вернуться через дымоход, и я не хочу, чтобы он застрял там и подвернул себе ногу, - деловито ответил ребенок.
Ланс повернулся к мальчику, изумленно хлопая ресницами.
- Ты, должно быть, шутишь?
- Почему? В прошлый раз он так и сделал.
- Твой папа чистил дымоход и спустился через трубу в камин? – предположила Джен.
- Нет, он вот так же под Рождество возвращался домой, а Санта подвез его на своих санях и сбросил в наш дымоход. Они с Сантой старые приятели и почти что коллеги.

- А, - успокоившись, ответил Ланс, - вот оно как. Что ж, это многое объясняет.
- Конечно, мистер. Значит, выбирается папа из камина, ставит на пол чемоданы, отряхивает плащ и говорит…

- Постой-постой, - перебил Ланс, - у него и чемоданы были?
- Два, мистер. По чемодану в каждой руке.
- А как же он протиснулся с чемоданами в печную трубу?
- Не знаю, как, - пожал плечами мальчик, - обыкновенно.
- Ну и фокусник же твой папаша, - фыркнул Ланс.

Мальчик надул губки, глазки подозрительно заблестели.
- Вы мне не верите, да, мистер Пендрагон? Вы думаете, я вас обманываю?
- Ничего подобного, - быстро проговорила Джен, - мы знаем, что ты говоришь правду. Да ведь, Ланселот?
- Конечно, - с готовностью откликнулся Ланс, - никто не сомневается в тебе, сынок! Кстати, как ты думаешь, если мы тоже пригласим твоих родителей на чай, они придут?
- Надо у них спросить, - разумно ответил мальчик, - но я думаю, что они согласятся. Они, наверное, хотят с вами подружиться.
- А хотим ли с ними подружиться мы? – шепотом спросил Ланс у Джен, снова присаживаясь на свой стул рядом с её стулом.
- Шутишь! – шепотом же ответила она, - я просто мечтаю познакомиться с этим замечательным папой, который сотрудничает с Сантой Клаусом, летает на метле и организует по всему миру хорошую погоду. Интересно, Лена тоже считает нас с тобой всемогущими волшебниками?
- Не знаю, - задумчиво пробормотал Ланселот, - но я бы очень этого хотел… Ладно, - громко сказал он, отставляя от себя опустевшую чашку,- в гостях хорошо, а дома все-таки лучше. Спасибо тебе, сынок, и родителям твоим спасибо. Так и передай, что Пендрагоны очень им благодарны и тоже ждут их в гости. Пойдемте, дамы, нам пора собираться, а то опоздаем домой к ужину.
-Паа-ап, я хочу остаться, - капризно наморщила носик Лена, - мне тут нравится.
-Дорогая, ты можешь пригласить мальчика к нам, если хочешь, - предложила Джен, - малыш, ты хочешь пойти с нами? Поиграешь с Леной, посмотришь телевизор, а твои родители потом тебя заберут.

Мальчик задумался; видно было, что пойти ему хочется так же сильно, как и остаться.
- Спасибо, миссис Джиневра, - вежливо ответил он, - но лучше я останусь. Папа и мама могут вернуться с минуты на минуту, и они очень расстроятся, если не найдут меня дома.
- Может быть, ты хочешь, чтобы кто-то из нас побыл с тобой, пока они не приедут? – предложил Ланс.
- Но к вам же едут гости, - резонно возразил мальчик, - нехорошо заставлять родственников ждать. Вы идите, не бойтесь за меня – папа и мама скоро будут дома.
- Ну, как знаешь, - недоверчиво сказал Ланс, помогая Джиневре надеть пальто. Только стоя на пороге, он вспомнил, что забыл спросить самое важное, и обернулся:
- А звать-то тебя как, сынок?
- Пэрис.
- Париж? – звонко расхохоталась Лена, - ах-ха-ха! Париж! Париж-Париж!
- Дочь, прекрати, - одернула её Джен, - извинись немедленно!
- Да ничего, я привык, - хмуро ответил Пэрис, - папа тоже иногда называет меня Парижем и каждый раз вот так же, как она, хихикает. Я даже не знаю, почему … Это что, так смешно звучит?
Джен и Ланс переглянулись.
- Слышишь, - Джен толкнула мужа локтем в бок и прошептала, хихикнув, - у него день рождения в сентябре. Понимаешь, что это значит?
- Да, - так же шепотом ответил Ланс, - десять лет назад кое-кто здорово отпраздновал Рождество в Париже.

Взрослые попрощались с мальчиком, с трудом вытащили за калитку свою маленькую дочь и, держа её за руки, повели домой. Они шли, оставляя глубокие синие следы на узкой заснеженной дорожке, и не замечали, как за ними пристально наблюдают две пары внимательных глаз.

- Слышал, - сказала женщина в белом, обращаясь к своему спутнику, который сжимал в левой руке большую метлу с густыми прутьями, - мы – фрилансеры! Надо запомнить.
-Ай-яй-яй, - пробормотал волшебник, пощелкивая пальцами, - они узнали нашу маленькую тайну! Что мне с ними за это сделать?
- Да ничего, - улыбаясь, ответила волшебница, - сейчас даже модно называть ребенка в честь места, где он был зачат. Все знаменитости только так и делают, слышал?
- Повторюшники, - презрительно махнул рукой волшебник, - мы первые это придумали. И ведь они правы: всякий раз, когда я произношу его имя, я мысленно вижу ту рождественскую ночь в Париже и хихикаю. Чего мы только с тобой не вытворяли, а!

- Бесстыдник! – волшебница засмеялась - ты что, постоянно об этом думаешь?
- Я ведь обещал, что это воспоминание будет греть мою душу, как минимум, лет десять, - вполне серьезно ответил он ей, - так и вышло. О чем еще мне думать, когда я оказываюсь на другом конце света? Только вспоминать все самое хорошее, что у нас было и есть.
Волшебница задумалась, опустив долу миловидные глаза.
- Ты ведь не жалеешь о том, что принял такое решение? – прямо спросила она.
- Ни на секунду не пожалел, - ответил волшебник, - мы были сильны поодиночке, а вдвоем стали еще сильнее. А уж теперь, когда нас трое, нас и вовсе не победить… И знаешь, что – я снова начал любить Рождество, - неожиданно добавил он.

- Отчего? Из-за того, что Пэрис его любит?
- Да, и еще из-за людей. Люди в эти дни светлые, чистые, какими редко бывают, и мне нравится слушать, как они славят Христа, хотя мы-то с тобой и знаем, что все было не совсем так, как они говорят.
Волшебница кивнула.
- Я никогда тебя не спрашивала, но – мы здесь надолго?
- Лет на десять – пятнадцать. Потом людям начнет казаться странным, что у тебя по-прежнему мордашка двадцатилетней девочки, а я так и остался сорокапятилетним.
- И мы снимемся с места и осядем где-нибудь еще, чтобы потом уехать и оттуда, - закончила фразу волшебница, - схема отработана веками.
- Да, так. Мне бы хотелось, чтобы наш сын вырос здесь, чтобы он успел войти в первую пору человеческой зрелости прежде, чем нам придется уезжать. Только тогда я смогу объяснить ему, кто такие на самом деле его родители, и предложить ему выбор.
- А если он не захочет пойти с нами, если выберет жизнь обычного человека? Тогда ведь...
- Да, - спокойно ответил волшебник, - однажды мы увидим, как он умрет.
Волшебница вздрогнула: она видела столько смертей, и все равно не смогла к этому привыкнуть, смерть же родного ребенка казалась ей чем-то настолько страшным, что в реальности случиться просто не может, и даже думать об этом она отказывалась.
- Что ты! Что с тобой, родная?
- Ничего, - ответила она, стараясь скрыть навернувшиеся слезы, - ничего, все хорошо. Я знала, на что иду, когда его рожала, знала, что так может быть… Все хорошо, я привыкну.
- Тише! Не думай сейчас об этом, - сказал волшебник, чтобы успокоить её. А что еще он мог сказать? Он ведь тоже с самого начала знал, что так будет.
Молодая женщина ста тридцати лет от роду затихла в объятиях мужа.
- Знаешь, о чем я сейчас думаю? Вспоминаю, как увидел тебя в первый раз.

- Ты еще помнишь? Сто с лишним лет прошло!
- Сто семнадцать лет и пять месяцев – а мне все кажется, что это было вчера… Ты тогда была чуть постарше, чем Пэрис сейчас, у тебя были ясные глазенки и смешные косички, которые ты как-то интересно укладывала.

- Крендельками? - волшебница улыбнулась сквозь слезы, - у меня были кривые зубы и ножки тонкие, как макароны, это ты был настоящим красавцем.
- Ну да, - хихикнув, согласился волшебник, - я неплохо выглядел для трехсотлетнего.

- Разве нет? У меня от восторга ноги подкашивались, когда мой отец, земля ему пухом, нас знакомил. Помнишь, что он при этом сказал? "Виола, это господин…" Ой, как тебя тогда звали?
- Ты думаешь, я помню? Столько имен с тех пор сменил!
- Ну, да неважно. «Виола, этот господин - мой компаньон и друг. Мне бы хотелось, чтобы ты с ним подружилась, потому что он может стать тебе наставником и надежным другом на всю жизнь». Да, батюшка, светлая ему память, умел предвидеть будущее.
- Наверное, и вправду умел. Я вот и подумать тогда не мог, что вижу свою будущую жену.

Волшебник помолчал, подбирая в уме слова.
- Знаешь, - заговорил он наконец, - с тех пор между нами много всякого происходило – мы ссорились и мирились, расходились и сходились, бывали на ножах и снова прощали друг друга – но никогда я не был так счастлив, как сейчас, когда мы вместе, когда у нас подрастает сын. Что бы ни ждало нас впереди – это того стоило.

Волшебница улыбнулась сквозь слезы, её лицо посветлело.
- Мой папа не был волшебником, как мы с тобой, но кое в чем он разбирался хорошо. Он потому и сказал так, представляя нас друг другу, что сразу увидел – я полюбила тебя с первого взгляда. И, представляешь, до сих пор люблю! Забавно – любовь со столетним стажем…

- Скажи, я не зря позвала Пендрагонов в гости? Мы ведь будем дружить? – немного помолчав, спросила она, - правда, у нас Парис, а у них Елена… Не случилось бы Троянской войны.
- Я им устрою Трою ремнем по попе, - хмыкнул волшебник, - а на родителей я обижен. Они смеялись над моей старушкой Нэн!
- Над кем? – не поняла она. Мужчина молча показал на свою метлу.
- Так у тебя, кроме меня, есть еще подружка! – возмутилась его супруга.
- Да-а, - гордо сказал волшебник, любовно поглаживая прутья, - и она никогда не подводила меня, в отличие от других женщин. Правильно все-таки говорят, что старые методы – самые лучшие! Я на ней со времен Мартина Лютера летаю, и никаких проблем.
- Мартина Лютера Кинга?
- Нет, того, настоящего Мартина Лютера. Между нами говоря, тот еще был зануда, а уж как пожрать любил – за уши не оттащишь…
- Почему мы до сих пор стоим на улице? – перебила его жена.
- Пэрис убирает игрушки в своей комнате. Не хочу сейчас вламываться к нему, делать мину сурового отца и ругать за бардак - лучше зайти попозже счастливым, веселым папой, который соскучился по сыну и принес ему подарки.

- Кстати, о подарках: что ты ему привез?
- У-у, я такую вещь нашел, - волшебник причмокнул, - настоящий вертолет на батарейках! И почему у меня в детстве были только деревянные лошадки и сабельки?
- Потому что ты слегка поспешил родиться, - разумно ответила волшебница, - дождался бы, пока изобретут батарейки, тогда бы все бы у тебя было… Кстати, ты их купил?
Волшебник посмотрел на неё с ужасом и стукнул себя по лбу.
- А я-то думаю, что я забыл!
Жена беззвучно расхохоталась, показывая на него пальцем.
- Но он у меня и без батареек полетит! – по-детски выпятив губу, оправдывался волшебник.
-Все равно, все равно! – ухохатывалась волшебница, - лопухнулся, лопухнулся, лопухнулся! Пой давай!
- Гуд, - недовольно сказал волшебник, - только я под свой пол переделаю, ладно? кхе-кхе… - и он громко затянул:
- Я бывал навеселе, и летал я на метле, хоть и сам не верю я в эти суе-ве-рия!

Пока он пел, волшебница весело смеялась и хлопала в ладоши.
- Ещё! – потребовала она, когда муж умолк.
- Не-а, - не согласился тот, - теперь сама пой.
- Ну, ладно, ладно, - и женщина, откашлявшись, озорным голоском завела песню:
- Шла лясною стороной – увязался чорт за мной. Думала – мужчина… что за чертовщина!

-Мам, - Лена подергала Джен за рукав, - какая-то тетя поет. А до этого пел дядя.
-Тебе показалось, дочка, - не оглядываясь, ответила Джен, - никаких тёть рядом нет.
- Подожди, - Ланс обернулся, вглядываясь в темноту, - я тоже слышал, как кто-то пел.
- Кто?- Джен все-таки обернулась, - пусто же вокруг, некому петь. Пойдемте, пойдемте.
И они пошли дальше, торопясь успеть домой к тому часу, когда должны приехать гости. Джен широко улыбалась и старалась не прислушиваться к тому, как распеваются где-то неподалеку два развеселившихся невидимых мага:

-Рас-тя-ни меха-а, гар-мош-ка, эххх, играй – на-яри-вай! По-ой час-туш-ку, баб-ка - ёж-ка, поой, не раз-го-вари-вай!

- Знаешь, дорогой, - шепнула она на ухо мужу, - у нас будут замечательные соседи.
А соседи у них за спиной уже, угомонившись, пели тихую рождественскую песню – такую, какую только они и могли петь:

Волхвы о нем услыхали первые,
Вышли в путь, доверяясь звезде.
Радовались ангелы на небе,
Радовались люди на земле,
И волшебники ему поклонились, радуясь,
И волшебники ему поклонились, радуясь...

Конец (?)