Если бы…
Если бы мы пять лет назад не встретились в том парке, многого можно было бы избежать.
Но мы встретились, и вот я уже стою у плиты, готовя пресловутый борщ, а позади меня бегают двое моих детей – Стефани и Рози. Это не совсем то, что я себе представляла, выходя замуж за Эрика, но что с того? Разве не у всех так?
Моя мама, например, имела пятерых детей и всю жизнь была примерной домохозяйкой. Мне не на что было жаловаться.
- Стефани, отдай нож – это не игрушка. Ты слышишь меня – отдай нож!
Пустота.
Тот день я запомнила, как нечто расплывчато-туманное. Это как пересматривать старое, не очень качественное видео – все идет отрывками. Один из самых ярких – это больница. Длинные, узкие, темные коридоры и люди в белых халатах. Один из них и сказал, что мою дочь уже нельзя будет спасти. Очень милый дядя - такой высокий, стройный. У меня даже где-то лежит его визитка…
Да, еще я запомнила дату. 13 октября 2005 года. Ее я видела много раз – в больнице, в кабинете следователя, а так же на каменном надгробии моей дочери.
По-моему я уже потеряла эту тонкую грань между здравым смыслом и сумасшествием. Да я конченая психопатка! Как же все таки хорошо, что суд признал меня невменяемой и запретил приближаться к Рози на расстояние меньше десяти метров. Просто замечательно, что теперь я не могу выйти на улицу, и каждый день мой психиатр вкалывает мне в вену какой-то препарат. Спасибо, мама, что позволила мне поселиться в этом полуразвалившемся доме и спасибо тебе, Мир, что я до сих пор способна вдыхать выхлопные газы и выблевывать завтрак в унитаз. Благодарю вас всех!
Я подошла к окну. Середина лета, все цветет и пахнет, а мне так холодно. А вдруг не мне одной?
Дзинь. Дзинь.
Кто-то пришел… Может. Не открывать?
Дзинь. Дзинь.
Нет, не буду открывать.
Дзинь. Дзинь.
Ладно, открою.
Дзинь. Дзинь. Дзинь. Дзинь.
Нервное «Я иду!». Неприятный скрип старой двери. Неужели, незнакомое лицо. Новый психиатр?
- Мария Харцлер? Билл Квинт - очень приятно. Позволите зайти?
Пусть зайдет, мне то что?
- Кофе?
Этот вопрос был задан мне?
- Вы не сделаете чашечку «Гринла»? И две ложки сахара, если можно.
Вот он уже сел на мой диван, достав пачку Marlboro. Мне ничего не остается кроме как пойти на кухню и заварить ему чертов кофе.
Я вижу, как он, взяв одну сигарету, зажигает ее, плавным движением поднося ко рту. Мне знаком этот запах.
Я сажусь напротив. Мистер психиатр не спешит начинать промывание мозгов. Я наблюдаю, как серый дым выходит из его рта, медленно растворяясь в воздухе. Мне нравится серый…
Потом он берется за кофе.
- Мэри, я пришел помочь.
Я отрываю взгляд от его губ и смотрю в глаза. Как же, помочь он хочет… Где же вы все были, когда мне действительна нужна была помощь?
- Твое положение – ужасно, но выход есть. С тебя могут снять домашний арест и позволить видеться с дочерью – нужно лишь приложить чуточку усилий.
Он тушит сигарету в стеклянную пепельницу, которую я принесла.
- Вы адвокат?
Мой вопрос был полон сарказма и подразумевал лишь одно.
- Зачем вы пришли сюда, мистер психиатр?
Он усмехнулся – мой грубый тон его не задел.
- Называй меня просто – Билл.
Он берет наглостью.
- Так что тебе нужно, Билл?
- Расскажи мне.
Я вытягиваю одну сигарету из его пачки.
- Ладно, как хочешь. Мне все равно не с кем больше поговорить.
Я закуриваю и кашляю. Это – моя вторая в жизни сигарета.
- И еще, - смотрю на него - не перебивай меня. Ты пришел слушать, а не промывать мне мозги, ведь так?
Он кивает. Ладно, тогда начнем.